Мне больно, милый.

Привет, мое сокровище.
Я обычная.
Просто так бывает, когда в тебе нет ничего особенного.
Я прячусь за длинными рукавами и люблю хрупкую рисовку госпожи Юмэки.
На моих руках шрамы. Ну, это к теме надобности рукавов.
Несколько лет назад, я нашла тебя. Знаешь, наверное, так надо было, но не будем про судьбу и случайности. Спасибо, это была очень милая игра. Твои чувства фальшивые, мои слова - неправда. Мы друг друга стоим, да?
«Это все несерьезно» - так сказала моя милая. Несерьезно, потому что это Интернет? Потому что я не дышу твоим воздухом и не знаю, сколько прыщей у тебя на носу?
«Это не любовь» - а так уточнил мистер Аноним с какого-то форума.
Верно, это не любовь. Я никогда не прикасалась к тебе вживую, и даже голоса твоего не слышала. Ты никогда не видел моих бедер и, по мнению ученых не мог подсознательно определить подходят ли мои пропорции для удачливого вынашивания потомства. В общем, биохимической связи у нас не было и только, поэтому это не любовь.
Мой мир, знаешь, я представляю его больницей с белыми стенами и медсестрами без лиц. Здесь нет докторов, потому что вылечить меня никто не может. Иногда, мне и правда, кажется, что я больна и стоит обратиться к психоаналитикам. Пожалуйста, промойте мне мозги как можно сильнее.
В моей палате лежат люди, которые для меня что-то значат и неудачные копии меня. Иногда, они уходят сами, а иногда – их выносят.
В конце концов, я всегда остаюсь одна. Просто на самом деле у меня никого нет, но это не страшно. Люди - эгоисты и поэтому они одиноки. Все и каждый.
А ты. Никто не был для меня таким прекрасным и таким отвратительным одновременно. Ты стал моей болезнью.
«Ты его не знаешь» - это сказала мне моя копия, которая неожиданно поселилась в моей палате, а потом и другие твердили мне ее слова. И почему эти люди бьют так сильно между ребер и знают, в какие точки стрелять словами. Я знаю тебя в мелочах. И не знаю вовсе, потому что как говорила моя милая: «это несерьезно, детка». Мы в разных городах, в двух тысячах километрах друг от друга, и какой ты там, мне не знать. Эта та часть моей мечты, о твоей повседневности, что не сбудется.
Именно, я не знаю о тебе многого, но я не идеализировала тебя ни разу. Больше всего я люблю тебя ублюдка, а еще больше тебя доброго, что ставит смайлики с натянутой улыбкой. Я знаю твой характер, и как ты обычно поступаешь. Ты трус. Ты боишься трудностей и избегаешь их. Ты не слишком сильный, поэтому тебя не трудно сломать, но как бы там ни было, ты сильнее меня, я ломаюсь легче.
С тобой невозможно говорить на темы, которые тебе не нравятся. Ты переводишь их и считаешь это правильным.
Ты эгоист, и тебе плевать какие твои слова ранят меня сильнее всего.
Ты садист. И наверно, тебе нравятся, когда мне больно, а может ты просто такой глупый, что не замечаешь.
А может быть еще проще. Просто ты любишь только себя, думаешь лишь о себе и жалеешь только себя.
Я влюбилась в кретина.
Но ты бываешь таким милым, а когда ты грустный хочется из кожи вон вылезти, лишь бы ты не был таким депрессивным.
А еще у тебя чертовски богатая фантазия.
Ты не любишь кофе со сливками, и обожаешь синий цвет.
Когда я неосознанно понабрала так много одежды синего цвета, у кассы, я расплакалась.
У каждого бывают такие переломные моменты в жизни, и когда не знаешь, как дальше жить. Люди часто впадают в апатию и начинают жалеть себя.
Я не жалела, может быть немного, когда на самом деле не понимала, зачем дальше просыпаться. Это были издержки, просто изорванные нервы. Все проходит.
Когда мне плохо и кажется, что вот-вот сейчас упаду, я думаю о людях, которым повезло намного меньше, чем мне: голодающим в странах третьего мира; тем, кто остался совершенно один, чьих близких больше нет; и о людях, которые смертельно больны.
Я омерзительна. Мне никто не давал права их жалеть или делать их ступенью, чтобы встать на ноги.
Эти люди сильные. Такие сильные, что я не перестаю восхищаться, как они могут так улыбаться глазами.
Рано или поздно осознав свою ничтожность, ты поднимаешься, потому что все, что произошло с тобой и что выбило из колеи - это мелочи. Ты выстоишь, так должно быть. Избитые колени всегда можно замазать зеленкой, больно то, что кровь не отстирывается.
Уже девятый месяц, как нас ничего не связывает. Девять месяцев назад, ты оставил меня и мои феи расплакались.
Ты заходишь как можно реже и продолжаешь испытывать мне нервы, а я учусь стирать память и изобретаю ластики на оставшиеся чувства.
Мы сейчас «друзья».
Когда ты ушел, разыграл этот спектакль, умер на пятьдесят четыре дня, тысяча двести девяносто два часа, я забыла, как дышать.
Я ведь и правда, думала, что тебя не стало. Одно воображение тебя неживого с выцветшими зрачками, убивало все клетки мозга и вообще все. Знаешь, как в одну минуту лопаются все сосуды и краски блекнут?
А ты, знал, что ты - это все, что у меня было? Что тебя, идиота по ту сторону экрана, я любила больше всех и ненавидела сильнее всех?
Я сжигала тебе письма в небо. Зимой. Ветер тушил огонь и я , плача, зажигала вновь и вновь. Было холодно, под ребрами и на кончиках пальцев.

Сломалась - это когда не спишь ночами, а кусаешь простыни, потому что так больно, что выть хочется, но за стеной спит человек, который любит тебя больше всех. У меня ее кровь. И ты боишься, что она перестанет улыбаться, прокусываешь губы. Только не кричи. Утром, когда сил нет, находишь последние, падаешь на пол, ноги ведь ватные, встаешь и делаешь вид, что собираешься на учебу, выходишь во двор и ревешь, потому что это чертово небо такое же голубое, как у тебя глаза, и когда твердишь себе, что дожить-то надо до конца, садишься в автобус и захлебываешься, потому что мир вокруг целиком и полностью почему-то напоминает о тебе. Мальчик, что прошел мимо. У него такая же сумка, а у того парня на остановке кеды синие, а та девочка рассказывала о твоем любимом фильме и почему-то все вокруг называют твое имя. А, это так страшно, когда кого-то зовут твоим именем. И почему все смеются, да как они могут так улыбаться, когда тебя больше нет?

Я смотрела на окурки под ногами и ненавидела их больше всего. Я вычитала все о раке, и мечтала заболеть им, либо чем-то другим, неважно, пожалуйста, только пусть меня не станет быстрее. Я верила в реинкарнацию так сильно, и молилась каждый день, чтобы ты переродился, черт тебя возьми, чтобы родиться с тобой в одном городе, неважно кем, чем, смотреть на тебя, касаться. У меня холодные ладони, ты бы знал насколько.
Я падала на пол и кричала, как звери не кричат, до хрипоты, плакала и считала минуты, прокручивала наши переписки в мыслях и захлебывалась кровью из носа. Измотала. В глазах лопались капилляры, и было больно реагировать на свет. Не двигайся, только не двигайся и не открывай глаза.
Я не знала куда мне забиться, в какой угол спрятаться, чтобы не вспоминать, не чувствовать и не сходить с ума. Я раздирала кожу до крови, чтобы жгло посильнее.

Ночью я пила снотворное и прятала пустые коробки. Только бы не переборщить, она будет плакать, а я никому не пожелаю тех эмоций, что ты мне подарил.

На твоем теле много родинок, ты пятнистый, смешно.
Я брала коричневый маркер и рисовала на своем теле родинки. Смотри, мы одинаковые, пятнистые. Спи.

Рамка с твоей фотографией была живая, я обнимала ее и только так засыпала. Если отогнуть те медные железки сзади, то можно найти мои прописи, что я писала тебе и твою серую фотографию в уменьшенном размере. Пока ты был мертв, она грела мои губы.

Ты подумаешь, что я сгущаю краски, но нет, я отлично осознаю свою вину.
В том, что ты ушел, виновата я сама. В том, что я тебя ранила, виновата я сама.
А теперь задыхайся, девочка, ты проебала свое сокровище.
Другие говорили мне: «Господи, да забудь ты! Живи дальше! Это же Интернет, я понимаю, что вас связывает столько времени, но он же не подумал о тебе, когда устроил это дерьмо, он же даже не побеспокоился, а что если ты не выдержишь?! Детка, все у тебя еще будет и лучше, это все бред, ты понимаешь? А вдруг он окажется не тем, за кого себя выдавал, что тогда?»

А, знаете, милые, мне фиолетово.
Такие, как вы, ценили всегда только внешность и рассказывали мне, что такое по-настоящему любить, а, встречая вас через месяцы, снова жаловались мне, что любви не наблюдалось на самом деле, а эти статусы, посвященные небывалым чувствам, не были оправданы в действительности.
Иногда, я думаю, что будь ты ребенком, я бы стала педофилом, я бы даже тебя мертвого целовала, не отпуская.
Твоя сестра писала мне о тебе и просила простить твою выходку и потерпеть.
Я писала тебе в пустоту столько текстов и упивалась ее рассказами о том, как ты живешь, во сколько обычно звонишь, и какой прокуренный голос у тебя стал.
Я так ждала тебя все это время. Не спала ночами, не выключала компьютер и от каждого неизвестного номера вздрагивала, но это все не ты, не ты.
Ты вернулся в апреле, зашел рассказать мне, что у нас ничего не будет, что по квартире бегают белые тараканы, и напомнил мне, что жить стоит дальше. У меня все получится, ведь ты в меня веришь, да?

Последнее твое бьющее в ребра было из двадцати одного символа:
Я все еще люблю тебя. Пять точек.
Не ставь многоточия, ведь в продолжении ждут хеппи энда, но у нас не вышло.

Твое День Рождение я отметила с твоей фотографией и ликером, которым пропахли мои воспоминания. Купила свечи и торт. Всего тебе наилучшего, любимый. Не переставай дышать.
Тебе девятнадцать, поздравляю. Будь счастлив.
Улыбнись.
Мы почти не общаемся. Ты заходишь, раз в неделю и оставляешь мне сообщение.
Каждые полчаса я проверяю почту.
Я скучаю так сильно.
Я знаю, ты лжешь мне и не можешь простить.
Когда тебя нет, у меня чувство будто в легких растут кактусы.
Ты переводишь тему.
Эй, ты хотя бы иногда скучаешь по мне?
Ты отдалился.
Мне иногда хочется послать тебя к черту.

Знаешь, самое нелепое в этой истории то, что я все понимаю. Насколько это глупо, смешно, не по-настоящему, как бы сказали суровые циники.
Это ведь не та любовь, которую ждут всю жизнь. Ты не тот, я – не та.
Знаю.
Только это выбивает сильнее, чем эти реальные люблю и секс в подьездах.
Плачешь намного громче и раздирает от того, что ничего не было, что надежд столько, что хватило бы на все население Китая, а в конце концов - пустота. По моим ожиданиям – трещина.

Ты пишешь мне какие-то сумасшедшие записки, и я плачу оттого, что ты меняешься, взрослеешь. Оставляешь меня позади.
И уже не нуждаешься в моих теплых словах, которых с каждым разом так больно писать, и поэтому они умирают. А ты даже не шевельнулся, чтобы спасти их.

Ночами, я пишу тебе то, что ломает ребра, а потом стираю, и смотрю в монитор до утра.

Индийские часы остановились, когда ты ушел, это было так символично, что я боялась к ним притронуться. Я смотрю на циферблат и вспоминаю, как ты ругался за то, что я не сплю, когда нужно и неправильно распоряжаюсь временем.
Я продолжаю так смотреть. Мои глаза красные, но ты больше не станешь ругать меня за это.

Мне стало плевать на все, кроме тебя.
Тебе в свою очередь, плевать на всех и на меня.
Я кутаюсь в порванную кофту, с изорванными локтями и разрезами на спине. Я рассказывала тебе о ней, а ты говорил, что это жестко.
Я улыбалась и не могла выбросить ее, потому что в ней твое воспоминание.
Конечно, ты не помнишь, но и эта вещь пахнет отчаянием.

Когда я прихожу домой, переступаю порог своей комнаты, сползаю на пол и зажимаю рот. Воздух в моей комнате весь пропитан сожалениями, запах ликера до сих пор не выветрился, а твоя фотография лежит на моей постели.
Пыль с гардин витает в воздухе и оседает на стены. Я подумываю о том, что стоило бы сделать боль потише, да только вот управления нет.
Плетусь на кухню, ищу таблетки от сердца.

Эта весна совсем не похожа на тебя и не греет. Я боюсь признать, что мой обогреватель сломался, и я замерзаю.
У меня стынут руки, ресницы и слова, застрявшие в горле.
Мне больно, милый.

Когда тянешься ладошками к облакам, кажется, что можешь обхватить все небо, но это не правда. Когда тянешься ладошками к тебе, натыкаешься лишь на монитор и стекла-стенки, просто потому что ты решил оставить все как есть.
Ты мое небо, но мои ладони парализованы.
Не дотянуться.

Я люблю, когда ты рассказываешь мне, когда проснулся, что ел на завтрак, о чем думал и какие у тебя планы на вечер, иногда ты уходишь и не говоришь куда. Я беспокоюсь о твоих легких и прошу тебя пить таблетки, ты говоришь, что честно лечишься, и мне легче, даже если это не правда.
Смешно, но я даже не знаю, что правда из твоих рассказов.

Сводит судорога вены, я жуть, как скучаю и рисую на запястье твое имя и смайлики.
Их ставить стало так трудно, ты бы знал, сколько слез стоят мои скобочки, улыбки и прочее, показывающее, что у меня все хорошо.
Кровь из носа, синяки на зрачках и легкие сжимаются. У меня все хорошо. Веришь?

А тем временем, я хочу блевать.
Да…выблевать бы всю эту боль из меня, из тебя, из снов, где у тебя глаза улыбаются.

Я родилась летом, и гороскопы пишут, что я должна быть солнечной, но солнцем я была для тебя так давно, что уже потеряла квалификацию.
Я ждала этого лета.
Ты исчез за день до моего дня рождения.
Я улыбалась и надавливала на ключицы.
Ты же не забудешь, нет?
Утром меня разбудил телефон и периодически терроризировал мои нервы.
Люди поздравляли меня и обещали найти время, чтобы вручить подарки.
А я наигранно смеялась и делала вид, что счастлива.
Тебя не было.
Люди звонили и приглашали где-нибудь собраться. Надо же отметить!
Я теперь большая девочка.
Я лгала всем, что уже занята и обещала выбраться на выходных, после сессии.
Свое День Рождение я провела на окне и вздрагивала каждый раз, когда программа оповещала меня что кто-то онлайн.
Не ты – не ты.
Я не люблю дни своего рождения, они ничего не значат.
Но…

Я так ждала, что ты придешь, поздравишь, скажешь, что-нибудь теплое и не станешь желать банальности как другие. Ты скажешь что-нибудь совершенно никакое, но я обязательно буду плакать и улыбаться.
Ты не пришел.
Появился через две недели. Принес извинения и рассказал причину своего исчезновения.
Я не поверила, а твои извинения не сделали меня счастливей.

Когда ты рассказываешь о людях вокруг тебя, мне хочется выть, но я продолжаю спрашивать дальше и вытирать слезы с лица.
Люди, которые слышали твой голос.
Люди, которые прикасались к тебе.
Люди, которых любил ты.
Люди, с которыми тебе весело. Ты смеешься.
Люди, что фотографируют тебя.
Люди, что знают про тебя то, о чем я могу лишь мечтать.
Люди, которые нравятся тебе.
Люди, на которых ты смотришь.
Люди, о которых ты думаешь.
Люди, которым ты улыбаешься.
Люди, которые входят в круг твоих интересов.
Я так завидую им.

Знаешь, когда-то я бы душу отдала за то, чтобы постоять рядом с тобой.
Не говори мне больше о своих бывших, я схожу с ума.
Как-то внезапно я стала человеком, который может ревновать к прошлому.
Я ревную тебя ко всему, к кому ты прикасался и кто к тебе, кто говорил тебе «люблю», а кому ты улыбался.

Иногда мне и правда, кажется, что я схожу с ума.
Схожу с ума.
Схожу с ума.
Схожу с ума.

Ты говорил, что ревность – это ужасное чувство.
А еще ужасней любить тебя так сильно, и знать, что ты никогда не прикоснешься ко мне, я не услышу звук твоего голоса, и никогда не узнаю, как это идти с тобой за руку, переплетая пальцы. Не узнаю, как это завтракать с тобой, целовать твои запястья, чем пахнут твои волосы, и как это обнимать тебя.
«Обнимать твои крылатые плечи»
Знаешь, мне так запала эта фраза.
Когда я засыпаю, я проговариваю ее в мыслях огромное количество раз.
Я всегда хотела дотрагиваться до твоих сутулых плеч.
Не крылатых.
Крыльев у тебя нет, но они мне всегда мерещились.
Больно – это знать, что ты не полюбишь такую жалкую меня.
Мы не поженимся.
У нас не родиться сын и у него не будет твоих глаз.

У меня в горле комок и в животе бабочки, странные такие, не умирают, как бы сильно я их не травила, и как жестоко ты не обрезал бы им крылья.

Мне разонравилось слово «люблю».
Я тебя больше, чем что-либо.

Сейчас стало модно писать о ванильных чувствах.
А у меня избитая тема лёгких.
У тебя больны лёгкие.
У меня – лёгкие больны тобой.
Это похоже на туберкулез

Приехав в твой город, я целовала зрачками фасады зданий и вспоминала твои рассказы.
Воздух в наших городах одинаковый.
Это неправда.
Разный, такой разный, что я боялась задохнуться от счастья, что дышу тем, что и ты.
Когда выходишь на улицу с осторожностью делаешь первый шаг, первый вздох, ступаешь на асфальт и улыбаешься. Вдруг когда-то здесь проходил и ты.
Поэтому каждый мой шаг был особенным.
Сестра смотрела на твои фотографии и рассказывала о местах на них.
Когда я шла за ней, думала, что наверно хорошо быть такой красивой и жить в твоем городе.
Ты рассказывал о любимом месте своей мамы, а позже ставшим и твоим.
Пока сестра щурилась на солнце, я бродила вокруг и была счастлива оттого, что у этого места аромат солнца.
Оно и, правда, пропиталось тобой.

Когда звонишь тебе ночью, а в ответ гудки уже не надеешься услышать твой голос. Ты оправдываешься тем, что у тебя минус на счету и прочее, но я не могу тебе поверить.
В черновиках телефона сотни сообщений, которые я хотела бы отправить тебе, но ты ни разу не ответил.
Ты снова оправдываешься, и я совсем не верю.
Ты наверно не понимаешь, как это было важно для меня. Как одна единственная смс могла стать целым сокровищем.

А, знаешь, я часто вспоминаю, как просыпалась, проверяла почту и плакала от счастья, от того, что ты есть, что пишешь мне такие теплые слова и смущенная своей сентиментальностью зарывалась под одеяло. В такие моменты ничего не имело значения. Это был первый раз, когда я действительно плакала от счастья.

Второй - когда бабушка в магазине благодарила меня за помощь.
Дарить людям радость – это тепло.
Наверно, увидев бы меня тогда, моя милая больше не сказала бы, что я такая грубая.
Я намного ранимее, чем кажется, и ты себе даже не представляешь, как твои слова отражаются на мне, но, наверное, это и к лучшему.

Ты пообещал встретиться и исчез.
До того как спросить тебя о возможности увидеться я уже знала, что будет потом.
Мы не встретимся.

Мы не встретились.
И в моем больничном мире – палаты пустели.
Твои оправдания не спасали.
Твой друг сказал мне, что нужно стать сильнее.
Я обещала ему, что справлюсь.

Когда смотришь на свои ладони, понимаешь, что тебя у меня никогда не было, что твои слова просто игра, а я истязаю свои нервы ветру на печаль.

Ты никогда не забываешь напоминать мне, что я очень люблю ложь.
Покидая твой город, я давала снотворное своим мечтам и пыталась не думать, как хорошо бы было идти с тобой рядом.
Это очень смущает – рассказывать о том, что я думаю о тебе и о чем мечтала.
Знаешь, чтобы я сделала, если бы мы встретились?

Я бы попросила у тебя разрешение, чтобы прикоснуться к тебе и обнять. А ты постой так пять минут и потерпи. Я бы запоминала, какой твой запах, и какой ты на ощупь, и как это обнимать свое сокровище.
Вспоминаю твои фотографии и людей на них. Больше всего я завидую той красивой девушке, что сидела у тебя на коленях. Я пытаюсь не жалеть ни о чем и не плакать, но все равно закрываю руками глаза.
Я хотела бы быть для тебя красивой, но я ведь обычная и у меня на руках шрамы.
Мне не стоит этого забывать.

Когда ты пишешь мне, у меня губы дрожат, может от злости, а может быть, потому что мои сломленные окончания бояться твоих слов.
Я отвечаю тебе резко, грубо, а потом плачу от злости.
Мне так больно, что я начала тебя ненавидеть.
Ты жалуешься, что я злая, а я улыбаюсь и напоминаю себе, что так будет лучше.
Я обещала стать сильнее.
Я учусь.

Я поставила на тебя свою любимую мелодию, но ты никогда не позвонишь.
Просто тебе всегда было похуй и не надо соплей.
Я решила не появляться некоторое время.
Ты написал мне, и мне стало приятно. Может быть, ты скучал по мне? Обменявшись десятью сообщениями, ты ушел. Ты ведь знаешь, что это лучший способ заставить меня плакать.
Позже ты вернешься, и опять будешь испытывать мне нервы, сам того, не замечая. Кажется, мы оба друг другу не зачем.

Меня отвлекают от тебя мальчики в малиновых рубашках, но это ненадолго, так как им самим собственно все равно.
Периодически я ломаюсь, и у меня подкашиваются ноги.
Я утыкаюсь лбом в стенку и пытаюсь не рыдать.
Я скучаю по тебе.
Понимаешь?

В зависимости от того, как в моей палате пустело, я убеждала себя, что все закончилось, и рисовала бабочек на высшей математике.
Я нашла наши старые сообщения.
Мне не хватает тебя.
Просунув руку под подушку, я погладила уголок деревянной рамки, выкрашенной в синий цвет. Твоя фотография все еще спит на моей постели.
Мне не хватает тебя.

Это неправильно, не нужно, но я еще мечтаю целовать твои запястья и воображаю себе жизнь с тобой. Но… я не могу касаться тебя.
И поэтому ничего не будет, ни сейчас, ни потом, ни следующим летом и во снах ты тоже уходишь.
Мне не хватает тебя.
Можно сказать – ты живешь в моих венах.
Внутривенно вкалываю, воспоминания каждый вечер, а потом ломаюсь. Дозы не хватило.
Мне не хватает тебя.
Я не хочу ныть и сожалеть, теряться со своими чувствами. Я просто не знаю, что с ними сделать и как сильно сжать, чтобы иссохли.
Мне не хватает тебя.

Я плакала от рассказов и рисовки госпожи Юмэки, словно она берет эти тонкие линии и слова прямиком из меня. Тебя не тронуло, я помню, и видимо даже не кольнуло, что ее слова так похожи на мои.
Ты забыл и смеялся над бабочками.
«Бабочка, как символ моей жизни»
Мне не хватает тебя.
Я думаю, о том, как так вышло, и почему эта игра зашла так далеко.
Мне одиноко, милый.
Психологи говорят, что если тебя не любят, значит, дело в тебе.
Да, скорее всего так.
Мне жутко больно, мой хороший.

Когда холодно, мои руки греют только карманы, и я иду по улице и думаю, как все-таки сильно я хочу дотянуться до тебя.
Знаешь, какой бы дар я хотела более всего?
Перемещаться в пространстве и смотреть на тебя часами, ты рассмеялся бы и сказал, что ты мне не зоопарк.
Помнишь нашу зебру?
Я рисую ее на венах и плачу. Ты со мной.
Когда в моей палате совсем опустело, я уткнулась носом в твою фотографию.

Знаешь, мое тело стало тряпочным и прошитым синими нитками вдоль запястьев, и там где хранится твое тепло.
В солнечном сплетении до сих пор больно.
Когда я засыпаю, я похожа на куклу из лоскутков.