* * *
Однажды мы с гордостью вместе представили,
усилием воли оставшись без ужина,
как много у нас непомянуто-старого.
И сколько тебе мы простили с ней, суженый.
Вот ты понимаешь, измены-изменами,
а мы ведь простили, и бывши и будущи.
Я их объясняла отцовскими генами,
она упиралась, ворчала, но слушала.
И пренебрежение было оправдано,
вопрос о не-ласке и вовсе снимается,
и все оскорбления, где-то забавные,
и боль, или как там она называется.
Мы трусость представили благоразумием,
обман – просто чем-то не очень досказанным,
и было, наверное даже, безумием,
полночи с бутылкой друг другу доказывать,
что непонимание тоже прощается,
хотя понимания, в общем-то, хочется.
- А что не простили тогда, получается?
Мне гордость: - Пустяк. Твоего одиночества.
усилием воли оставшись без ужина,
как много у нас непомянуто-старого.
И сколько тебе мы простили с ней, суженый.
Вот ты понимаешь, измены-изменами,
а мы ведь простили, и бывши и будущи.
Я их объясняла отцовскими генами,
она упиралась, ворчала, но слушала.
И пренебрежение было оправдано,
вопрос о не-ласке и вовсе снимается,
и все оскорбления, где-то забавные,
и боль, или как там она называется.
Мы трусость представили благоразумием,
обман – просто чем-то не очень досказанным,
и было, наверное даже, безумием,
полночи с бутылкой друг другу доказывать,
что непонимание тоже прощается,
хотя понимания, в общем-то, хочется.
- А что не простили тогда, получается?
Мне гордость: - Пустяк. Твоего одиночества.
warmlovingflower 22 октября 2010
**SIrena** 15 февраля 2011