Ожидающий битвы. Глава пятнадцатая.

Глава 15. Кто управляет нашими судьбами?

Королева Орианна в свои двадцать семь лет была практически лишена близких людей. С приемными родителями она перешла на соседско-должностные отношения еще с момента известия о своем титуле. Окончательно связи разрушились год назад, после очередного скандала. Семья перестала быть таковой, родители ушли в односложные фразы, а Орианна старалась простить им это. Простить – простила, но прежней близости уже не суждено было появиться.

Родные из прошлого остались в недоступном для неё мире. Как она могла встретиться с ними, когда у неё не было настоящего для России? Там она была мертва или просто забыта. Однажды на улице, отдыхая от королевской жизни, она встретила свою хорошую знакомую, но та Орианну попросту не заметила.

Здесь друзей у девушки не нашлось по простой причине: Королеве нужно подчиняться, а не брататься с ней. Единственные её приятели еще со времен первых приключений не стали особо близкими из-за личной замкнутости Орианны. Иногда женщина осмысливала свою жизнь и понимала, что она могла бы считаться одинокой. Но это было бы неправдой. Она любила лишь одного человека – своего мужа, - но зато как!

Ричард стал для Королевы всем. Он был и её лучшим другом, и мужем, и идеальным любовником, и помощником, и даже охраной. Она часто благодарила небеса за то, что боги послали ей этого человека. Муж стал той самой сказкой, о которой безуспешно мечтают миллионы девушек по всем мирам. Но сказкой реальной. Ричард понимал жену без слов. И без слов помогал ей в любой проблеме.

За четыре года они разлучались редко – день-другой от силы. Многие такой связи дивились, но Орианна молчала, понимая одно: встретив однажды одну смерть на двоих, довольно сложно потерять человека повторно. Любое расставание королевская чета планировала заранее. Эффект неожиданности? Упасите боги от этого.

И вот, недавно в сердце худой двадцатисемилетней женщины, по глупости божественной оказавшейся Королевой огромного Союза, постучался старый друг. С Глебом Орианна вновь почувствовала себя девушкой Аней, живущей на крохотной улице в спальном районе. И всё бы хорошо, но порою дружба чего-то требует. Потерять друга, незнающего ситуации – сложно, попрощаться с мужем, вынужденным отправиться в незапланированный путь ради спокойствия любимой – невыносимо.

Ричард вновь поступил по-мужски. Он не стал спрашивать чьего-то мнения – посмотрел в глаза жене и уехал, зная, что ей это необходимо. И он был прав: единственная ниточка, связывающая Орианну с прошлой собой, была невероятно дорога и непрочна.

Они не попрощались, но за это Орианна была благодарна. Иначе бы она мужа просто не отпустила. И пускай ему уже тридцать три – волнений это не убавляет.

Из маленькой серебряной шкатулки пропало обручальное кольцо. Королева заметила пропажу утром, улыбнулась себе и взяла второй ободок, одевая его на указательный палец. Она дорожила любой связью. Она поглаживала кольцо с той нежностью, с какой могла бы дотрагиваться до любимого мужчины, и верила во взаимность этих чувств. Она знала: Ричард где-то далеко, но он тоже ощущает тепло тоненького колечка. Он проводит по нему пальцем и вспоминает жену.

Орианну пугали тишина и вынужденное одиночество. Вот уже вторую ночь она не спала, предпочитая усесться на краешек окна в их очаровательной спальне, где всегда жил мужской запах, и, поджав колени к груди, словно в безмятежном детстве, мечтать о скорой встрече. И пускай ему тридцать три, а ей уже двадцать семь – бывает такая любовь, которая не гаснет с годами.

Орианна любила своего мужа сильнее всего на свете. Да, когда-то она грезила детьми. Женщина хотела показать своему ребенку оба мира, не ограничивая его необходимостью выбора. Её дочь звали бы Мирой. Имя сыну придумал бы Ричард. Она хотела научить кусочек себя истинной любви, хотела увидеть в изумрудных глазах любимого человека восторг, но поняв, что этому не суждено сбыться, постаралась смириться. В сердце оторвался важный кусочек, рана постоянно кровоточила, но не болела. Орианна иногда трогала ладонью свой живот, представляя, как крохотная детская ножка могла бы бить по нему изнутри. Могла бы. Но никогда не ударит. И пусть.

Итак, Королева не спала уже вторую ночь. Причиной тому было не только беспокойство: сон не шел - в голове вновь звучали лязгающие металлические звуки, предвещавшие очередное видение. Оно могло быть связано с Ричардом, с Глебом, с самой Орианной, но это-то её и пугало. Девушка предпочла быть полностью измотанной, нежели позволить себе увидеть что-то плохое.

У нее почти не было видений в последние четыре года. Какие-то незначительные, глупые, не стоящие внимания. Перед ними не было слышно звука цепей и металла. Теперь же женщина боялась коснуться головой подушки.

До недавнего времени во всем мире у Орианны был всего один любимый человек. Появился второй. Потерять обоих – она бы этого не пережила.

Королева целой страны свешивалась в окно, пытаясь посчитать звезды. Когда-то они помогали ей успокоиться, сейчас – язвительно улыбались своими острыми тельцами и прятались за тучами. Шел дождь. Ныл металл. Клонило в сон.

***

Я играл с костром в гляделки. Глаза слезились, в них появлялись сероватые мушки, заслоняющие обзор. Иного занятия уставший мозг выдумать не сумел. В ушах шипел ветер, смешивая шум с треском костра и пеленой усталости. Рука машинально затачивала ножом какую-то палку, легко прорезая её, будто мягкое сливочное масло.

Я слишком поздно понял, что не знаю, когда пройдет час. Поэтому просто сидел и пытался высчитать время вручную. К моей радости, Ричард поднялся с земли довольно скоро. И главное, самостоятельно.

- Ты почему не спишь? – Мой тихий шепот заглушил треск огня.
- Не хочется. – Тот потер брови пальцами. – Сам ложись.
- И мне не хочется. – Честно признался я. – Садись.

Ричард подсел поближе. Он стянул с себя свитер и придирчиво рассмотрел его перед костром.

- Окончательно испорчен. Уже и сумка не поможет.
- А ты чего хотел, выпендрежник?
- Чтобы ты меня так не называл. – Король зевнул и потряс головой, ловко надевая свитер обратно. – Будем караулить вместе.
- Хорошо. Расскажешь о лесе? Кстати, не перестаю задавать тебе один и тот же вопрос: ты почему здесь не загнулся?
- Глеб! – Ричард язвительно уставился на меня. – По-моему, тебя интересует лишь одно: когда я умру.
- Нет, просто ты слишком успешно вылезаешь из любой передряги. Это ненормально.
- На всё воля богов.
- Ой, да иди ты к дьяволу…
- Или его воля. Не знаю.

Я хохотнул. Замычала во сне Элла, вновь ворочающаяся от неудобства позы на мокрой земле. Наверное, больше ей братца спасать не захочется, когда она вернется домой с пневмонией. Кстати, насчет болезней. У меня явно начинается простуда. Нос заложило, а глаза горят и чешутся.

- Так что с иллюзиями? Как ты справился?
- Вначале я верил в происходящее – знаешь, даже мысли иной не последовало, а потом каким-то образом очнулся. И всё. Больше ни одного забытья. Трезвость рассудка. Видимо, морок действует лишь до тех пор, пока мы в него верим. Как только отличим реальность от выдумки – всё спадет. Поэтому, если с кем-то из наших что-то случится, расталкивай и бей по щекам.
- А ты на что? И как я пойму, что с ними «не так что-то»? – Я потрогал заточенную палку кончиком пальца. На подушечке выступила капелька крови.
- А если и я попадусь? Надеюсь, поймешь. – Блондин задумчиво закусил губу. - Вообще мне кажется, что эти видения нужны для чего-то. Возможно, задержать или запутать путников. Какая она, реальная угроза, - я не знаю. И насколько я читал, у каждого обман свой. Кто-то видит прошлое, кто-то будущее, кто-то зависает в настоящем. Всё зависит от того, с чем связаны его страхи. Но опять же… Кто его знает.
- Ты вообще что-нибудь знаешь?
- Да. Мы находимся в плохой ситуации. Пока всё. Порталы из этого леса не срабатывают, о помощи просить бесполезно. Если умрем, то по глупости.

Окружающая тишина угнетала. Густая тьма резала глаза, а рыжий костер, не освещающий практически него, не спасал даже теплом. Захотелось судорожно сжимать пистолет в руках – как мальчик, ей богу. Будто не привык в горах к тому, что если ночь, то темная, а выстрелы обязательно внезапные.

- Я вот чего не понимаю. – Я сильно зевнул и продолжил. – Кто кому сильнее помог: ты Орианне или она тебе?
- Я думаю, что всё зависит от того, кого из нас ты спросишь. Она мне - явно больше.
- Хреновый ты мужик какой-то, если считаешь, что женщина сделала для тебя больше, чем для нее ты.
- Вот уж прости. Мне тебя за образец взять?
- Возможно. Смотри. Я за четыре дня сумел влюбить в себя трех женщин. С двумя переспал. Почти. – Я горделиво зашелся в улыбке. - Да и с третьей бы мог!
- Ага. – Слабо отреагировал Ричард. – А я с Орианной уже четыре года живу.
- Слушай. – В моей голове проскользнула замечательная мысль. – Она же у тебя первая… Ну… В плане… Твою ж мать. Я не могу поговорить с мужиком о сексе.
- Первая.
- А как ты до двадцати шести лет…
- Так, я знаю, к чему ты клонишь. Молчи лучше.

Блондин покачал головой.

- Расскажи хоть о себе что-нибудь. А то твое нездоровое внимание к моей персоне начинает пугать.
- А у меня жизнь не настолько интересная. Детский дом, армия – список моих развлечений. Я по лесам не шатался. Да отрежь ты себе эту челку! – Я возмущенно взглянул на Короля, вновь водящего ладонью по волосам.
- Ты о привычке что-нибудь слышал? Так вот. Не отрежу. Ну, хорошо. Армия – что там было интересного?
- Убивал всех. Кровь, месиво, крики. Шикарное время выдалось.

Я вспомнил довольно мучительную картинку своей службы. У нас было и оружие, и внезапность, но всё решала удача. Некоторые ребята гибли на первый же день, другие, как я, вышли без единого ранения. Военное время – сплошной случай. Как захочет судьба, так и ляжет наша карта.

- Так, об армии не будем. Учеба, работа. Ты вообще чем-нибудь занимался?
- Мобильники отжимал. – Я вновь захохотал. Парень, впрочем, шутку не только не оценил, но и не понял.
- Замечательно просто. Тогда я снимаю свою претензию по поводу твоих постоянных пьянок. С горя пьешь.

Кстати, насчет «пьешь». Каким-то образом трактирщик впихнул мне флягу, полную их личной алкогольной гадости. Я пошарил по мешку – тоже подарок добрых людей – и нащупал её внутри. Холодная гладкая поверхность приятно ощупывалаcь в руке. Не пожалел пьянчуга на незнакомого парня хорошую вещь.

- Будешь? – Я протянул сосуд Ричарду. Тот, к моему удивлению, кивнул. – Смотри, ангелочек белобрысый, сопьешься ещё.
- Не волнуйся обо мне. – Он сделал глоток и сморщился. – Глеб, это же такая дрянь!
- Есть альтернатива? Нет? Пей.

Мы некоторое время пытались найти общие темы для разговора. Получалось довольно-таки скудно, но через несколько глотков из фляги - с неким успехом. Мы обсудили армейское оружие, которое Ричард быстро раскритиковал, показывая свой нож. Вещица оказалась занятной. Гладкая настолько, будто рисованная. Острая, с удобной ручкой. Я восхищенно выдохнул, возвращая ножичек на место.

Мы размышляли о дальнейшей дороге. Карлом оказался маг, живущий в Рашкоме столетий пять назад. Маг был безумным, но сильнейшим, и он зачаровал лес одному ему понятным заклинанием, которое не могут понять или развеять никакие нынешние колдуны.

Мы перешли на женщин. Вспомнили и грудастую Эллочку, и развратную Ирнэ, которая, я надеюсь, забудет дорогу к моему телу навсегда, и Орианну.

- Почему ты так сторонишься Ирнэ? – Голос Ричарда звучал уставши. Неспроста уже третий час сидим. Меня и самого клонило в сон.
- Слушай, у нас такая разница… Ну ненормально это.
- Я уже, кажется, говорил… - Парень улыбнулся.
- Говорил. А теперь представь. Тебе сейчас тридцать три. Ане – двадцать семь. Ане будет тридцать три, а тебе уже сороковник стукнет. – Я начал размахивать руками, наглядно показывая арифметические расчеты.
- И? – Парень явно не понимал, к чему я клоню.
- Я не знаю, насколько налажены у вас поставки «Виагры», но не боишься…
- Объясняй по-человечески. – Он ядовито покашлял.
- Ладно! Давай не сорок. Вот тебе будет пятьдесят. Ты же дряхлый уже будешь. Нужен ты молодой девушке!
- Риша тоже будет стареть, не волнуйся.
- Всё равно, ты к тому времени уже окоченеешь и похоронишься.
- Спасибо тебе.

Мы затихли. Темы были исчерпаны. Я достал смятую сигарету и с сожалением понял, что в пачке осталось штуки четыре. Когда успел все выкурить? Дым не принес никакого наслаждения. Вдали послышался треск деревьев. Я вздрогнул, а Король напрягся. Потом он подал рукой знак отбоя, призывая к спокойствию. Видимо, не всё так страшно.

- А если мы погибнем? – Вдруг обронил я.
- Что?
- Если не выживем. Это ведь глупо так. Мы не знаем ничего толком об этих местах. Как тебе перспектива умереть?
- Мне не привыкать.
- А Риша?

Костер вредно поднял язычки пламени, раздуваемые ветром, в сторону наших лиц, небрежно склоненных над ним. Он старался лизнуть брови, пройтись волной по щекам, но кроме жара не смог причинить никакого вреда. Пламя не было всесильным, оно то умирало, превращаясь в хрупкий зачаток огня, то оживало и вновь шипело.

- На всё воля богов, - повторил блондин.
- Я тебя уже послал.
- Помню. Я ещё не упоминал, что твои чахлые попытки быть альфа-самцом смешны? Иди спать. Я разбужу Аррела.

Я согласно кивнул, не в силах спорить или возмущаться, и улегся на землю. Камешки неприятно заскрипели под лопатками, забились в свитер. Земля не радовала теплом или удобством, но альтернативы не нашлось. Пришлось улечься калачиком, отвернувшись от яркого света огня, такого беззащитного перед настоящей тьмой, и попытаться заснуть, не беспокоясь о будущем.

На всё есть чья-то воля. Может, она заключена в судьбе или аморфных богах. Возможно, ключ ко всему - люди. Где-то прячется отгадка, но простому парню узнать это вряд ли получится. Вот так живешь ты двадцать с лишним лет никому неинтересной жизнью, ешь, что придётся, куришь дрянь всякую. Не разбираешься в половых связях и ненавидишь богачей. И вдруг попадаешь в иной мир. Счастлив ли ты?

Наверное, умереть хотелось бы дома. Не на камнях, вслушиваясь в ветер. Я бы умер в какой-нибудь поножовщине, защищая глупую малолетку. Я бы умер, сбитый дорогой машиной.

Погибнуть от неосязаемой картинки - ирония.

У меня нет семьи, работы, перспектив. Я - никто. Кто-то стремится к брату, кто-то - к жене. Один ты, Глеб, настолько дебил, что не нашел себе человека, которому был бы нужен. Который бы сказал, что любит тебя. И даже если бы он лгал, ты бы ему верил.

Ну и гадость - деревенский алкоголь. Еще реветь начни, тряпка.