Ожидающий битвы. Глава шестнадцатая.

Глава 16. С твоими страхами утекает жизнь.

Моё самое страшное воспоминание? Детство.

Мне не больше восьми лет. Я стою в одних трусах на холодном полу босиком в шеренге с другими нашими парнями. На улице темно, и мальчишки потирают кулаками глаза. Светит яркий электрический свет, исходящий от многих ламп, и около нас прохаживается воспитатель – суровый лысеющий мужчина с бульдожьими щеками – и шипит.

Кто-то разбил окно, но, разумеется, признания мы не дождемся, поэтому все стоим на свету и стараемся не переступать с ноги на ногу. Воспитатель обещает устроить нам ад и осматривает наши койки, залезает в дряхлые тумбочки, рассматривает тела на наличие порезов – виновного необходимо отыскать и наказать.

Воспитатель подходит ко мне и хватает пальцами за плечо. Я вздрагиваю. Его глаза мучительно долго скользят по моему телу, и вдруг на мужском лице появляется улыбка.

На моем нижнем белье разошелся шов около бедра. Воспитатель с силой тыкает меня длинным пальцем в дырку и начинает издеваться. Слова? Не помню. Но этот ядовитый взгляд и смешки других ребят никак не стереть из памяти. Почему хихикают другие? Всё просто: когда-то такое случится с каждым из нас, и тогда смеяться начнут уже над ним.

Я сжимаю зубы и хмурюсь, стараясь молчать. За непослушание наказание суровое – на несколько дней остаться взаперти в темной маленькой комнатушке. А кто-то говорил, что детские дома в СССР хорошие. Я бы хотел предложить этим людям нашей столовой каши, пропахшей помоями.

Все продолжают хохотать. Виновный – пускай и не в том происшествии – найден. Воспитатель предлагает мне за десять минут зашить трусы, обещает проверить работу – и «наградить» - и уходит к себе в кабинет. Я мечусь по комнате, понимая, что ничего не выйдет. Иголок нет, ниток – тоже, а нянечка приходит не раньше девяти.

Мальчишки плачут от смеха, показывая прореху на моем боку. Они начинают вспоминать нехорошими словами мою матушку – идеальный возбудитель для любого детдомовского ребенка – тыкают пальцами в ногу и смеются. Смеются. Смеются.

Я не выдерживаю и с силой бью одного из них, Диму, подбежавшего ко мне слишком близко, по коленке. Парень падает, а я продолжаю избивать его. Попадаю по носу – слышен неприятный хруст, - по груди. Меня оттаскивают от ревущего пацаненка.

Воспитатель возвращается в комнату. Он видит дрожащего меня и побитого мальчика, хватает меня за ухо – как оно горит от щипка – и ведет в ту самую коморку.

Запирается дверь, и тьма сгущается надо мною. Я безумно боюсь темноты, поэтому начинаю плакать. Я захлебываюсь слезами, прижимаясь ближе к стене. Мне кажется, будто в левом углу кто-то шаркает ногой, шорохи давят на детский рассудок.

На день меня лишили еды, и ещё неделю я сидел в одиночестве и пустоте, выходя из «темницы» лишь на учебу.

Целую неделю наедине с самим собой. А после выхода меня ждала свора наших мальчишек, с удовольствием мстящих за побитого парня. И самое тяжкое – это то, что им всё сошло с рук, потому как они «защищали друга».

Я потом ещё долго не мог двигать перебитыми пальцами левой руки – гады, знали, что я – правша, поэтому «дееспособную» руку не трогали.


Почему я вновь оказываюсь в этой залитой искусственным светом комнате, ощущая босыми ногами холод каменного пола? Я опять ощущаю на себе злорадные улыбки сотоварищей и пытаюсь зажмурить глаза, но ничего не получается.

- Глеб, у тебя десять минут. Я проверю. – Тихий воспитательский голос, в котором четко читается отвращение.

Я осматриваю койки.

- Рванина! – Чей-то ехидный смех.
- Парни, а что вы хотели? Мать-то - проститутка!
- А отец – алкаш! – Гогот.

Меня обступают со всех сторон.

***

Аррел частенько вспоминал свою молодость. Оружие и сражения манили его с юношеских лет. Его отец был простым крестьянином, имеющим небольшой домик, десяток грядок и несколько голов скота. Братья подались и в торговлю, и в разбой, стараясь сбежать подальше от дома и нервного родителя. Но такая жизнь Аррела не устраивала. Он нашел себе место в королевских отрядах.

Во время одного из военных походов, проходя через некрупный городок, Аррел забрел в таверну. Где ему и посчастливилось встретить милую девушку, которая после и стала его единственной любовью. Мужчина осел на одном месте, забыл о войне и отдал всего себя работе, стараясь прокормить любимую жену и их маленького сыночка – Фира.

Сказка рушилась долго. Запросы золотоволосой красавицы с каждым днем росли. Жена отказывалась видеть болезни мужа, его ухудшающееся зрение. Она требовала достатка, а после и вовсе сбежала с проезжим менестрелем, оставив Аррела и Фира одних.

Сыну на тот момент исполнилось пятнадцать. Он вначале успокаивал отца, но рассудил, что словами не помочь в беде. И тогда Фир предложил Аррелу вновь вернуться к военной деятельности. Мальчик виртуозно владел луком, отлично справлялся с мечом – он сам выковал себе идеальный клинок - и лично пристроил себя и отца в наемники, которые составляли негласную армию Королей.

Они воевали плечом к плечу, не разлучались даже на секунду, пили крепкий алкоголь в пропахших потом тавернах тоже вместе.

Война Королевы Ороссии и оборотней обещала принести семье большие деньги. Первые бои проходили спокойно – Аррел не интересовался оборотнями, как людьми, и истреблял их, получая за каждую голову большие деньги.

Они с сыном стали так называемыми Охотниками. Отлавливали мужчин, женщин и беспощадно расправлялись с ними. Оставляли в живых разве что детей.

В тот солнечный день, знойным летом, Аррел и Фир долго ходили по лесам, отлавливая оборотней и, утомившись жарою, решили искупнуться в чистой воде небольшой речки. Отец сбросил одежду и шагнул в воду первым, наслаждаясь умиротворением и уютом. Неладное он почувствовал слишком поздно, а зрение уже давно не служило воину опорой. Он ощущал предметы на уровне разума, изумительно разбираясь в деталях, но… Удача не была на стороне отца и сына.

Когда Аррел выскочил из воды, Фир уже захлебывался собственной кровью. Она текла из горла, расползаясь рисованной улыбкой по раскрытым губам. Пробитым насквозь легким не хватало воздуха. Мальчик звал и пытался увидеть отца, но на его месте было лишь расплывчатое пятно, а уши заложило от боли. Фир бился в объятиях отца, но скоро затих. Навсегда.

Аррел тогда не плакал. Он оставил сына на берегу и ушел в лес. Слух не подвел Охотника – оборотни, убившие его ребенка, находились неподалеку. Это была молодая темноволосая женщина и маленький мальчик лет пяти от силы.

Аррел занес меч над головой прижатой к дереву совсем юной женщины, но решил задать ей один только вопрос: зачем?

- Твой сын убил моего мужа… Я долго искала вас… - Сжав зубы, шелестела измученная девчонка.
- Но почему не прикончил тебя?! – Воин ревел побитым зверем.
- Мой мальчик обманул его… – На губах женщины заиграла безумная улыбка. – Убийца не успел сконцентрироваться, и я... и мой ребенок...
- Ты будешь смотреть, как гибнут твои дети… - Аррел не дал женщине договорить и схватил за шкирку мальчугана, который вытирал руки, запачканные кровью единственного сына Аррела, об рваные штанины.

Мужчина приподнял его над собой, готовясь насадить на меч, но неожиданно ярость исчезла. Он смотрел в тепло-карие глаза ребенка и не мог заставить себя сделать одно движение руки.

Мальчик просто глядел на Охотника и не плакал. Воин перевел взгляд на окаменевшую женщину, прижавшую руки к груди. По ее щекам текли слезы. Аррел взглянул на живот этого существа и понял, что она носила в себе еще одного ребенка.

Он отшвырнул от себя кареглазого карапуза и подошел к беременной женщине.

- Если я тебя когда-нибудь увижу… Я убью и тебя, и твоего сына, и это, - он кивнул на живот, - я уничтожу. Даже будь оно всё ещё в тебе. Уходи.

Девушка схватила малыша и убежала, а Аррел вернулся на тихий берег реки. Он долго копал яму, глядя на землю невидящими от слез и болезни глазами. Мужчина положил в нее мертвого сына, забросал могилу землей и ушел, толком не попрощавшись с погибшим.

Он забрал с собой лишь меч своего ребенка. Деньги, лук и стрелы, другое оружие – всё осталось в могиле.

Аррел обосновался в какой-то деревушке и никогда больше не трогал ни одного оборотня.


Сейчас старый воин вновь, раз за разом, выходил на горячий песок, переступал по острым камешкам и видел умирающего сына.

Фир глотал воздух ртом, словно выброшенная на берег рыба, из его груди сочилась кровь. Она бежала по горлу, заливала лицо и стекала по щекам вниз.

Аррел вновь прижимал ребенка к своему телу и, задыхаясь от гнева, бежал в сторону леса.

***

Молодая ведьма Ирнэ росла в богатой семье. Её отец заседал в Совете города, был любим и почитаем горожанами, и поэтому семья никогда не отказывала единственной дочери в любом капризе. Денег и внимания хватало.

Малышка получилась балованная. В ней с ранних лет развивались зачатки магических способностей, но они были настолько малы, что ни один учитель-маг не брал девочку к себе на обучение. До четырнадцати лет Ирнэ не знала горя или работы, наслаждаясь лишь самой собой.

Тот вечер запомнился девочке отлично. Из кругленького зачарованного стекла-зеркала на Ирнэ смотрела миловидная чернявенькая куколка, длинные вьющиеся волосы которой игриво спадали на хрупкие плечи. Отбоя мальчишек у молодой красавицы не было, и Ирнэ пользовалась этим вниманием сполна. И вот, крохотное зеркальце, любимая комната, внизу матушка напевает какие-то песенки.

Ирнэ не знала, каким образом их дом запылал, словно спичка. Она помнила, что неожиданно услышала треск дерева и учуяла запах дыма. Нос обожгло. Девушка хотела выбежать на первый этаж, чтобы узнать причину возгорания, но огонь быстро добрался до лестницы и спалил её, остановившись перед дверью девушки.

Дом лизали ярко-рыжие языки жаркого пламя. Огонь игриво улыбался своими красно-оранжево-желтыми брызгами и подбирался к кричащей девчонке. Ирнэ отходила всё дальше к стене, не зная, как выбраться наружу сквозь такое жестокое пламя, а дым уже заполнил всю комнатку, с такой любовью обставляемую матерью и дочкой.

Огонь провел языком по волосам подростка, поцеловал её в щеки. Девушка задыхалась от дыма и боли в обожженном теле. Из последних сил она попыталась открыть окно, но створка не поддалась дрожащим рукам. Ногти сломались и впились в пальцы. Всё тело покрывали жуткие ожоги-волдыри, пузырящиеся на огне.

Пламя охватило Ирнэ полностью, истошный девичий крик наполнил затихший дом новыми звуками. Она выставила руку вперед, словно надеясь защититься от пожара, и пала к ногам беспощадного огня.

Очнулась Ирнэ уже в палате. Она смотрела на свои обожженные руки, замотанные в марлю, пыталась вздохнуть полной грудью, но в горле саднило. Девушка была рада спасению, но не понимала лишь одного: почему она осталась жива?

Позже Ирнэ огорошили: её нашли в обугленном доме. Целую. Никто больше не выжил, ни одна вещь не уцелела под яростным наскоком огня.

Ожоги быстро излечили умелые колдуны, спаленные волосы отросли вновь. Рыжими, словно лучи палящего солнца. Словно языки убивающего костра. На щеках выступили веснушки. И первый же маг почуял в Ирнэ великую стихийную магию. Огня.

Девушка выросла, благодарные её отцу горожане не оставили ребенка без жилья и пропитания. Она загуляла, предалась тянущей боли, но скоро одумалась и попыталась развить свою силу. И сумела. Теперь перья огня частенько гладили её раскрытую ладонь, но никогда не причиняли вреда.


Она металась по грязной земле и ощущала, как жаркое, беспощадное пламя охватывает её волосы, сжигает брови и ресницы. Она пыталась спастись, но ногти ломались, а непокорная створка всё никак не поддавалась натиску кричащей девчонки.

***

Чего мог страшиться тот, который не умел бояться? Расставания.

Король Ричард ещё в подростковые годы поставил себе одну простую цель – никого никогда не любить. Мальчик старался помнить бабку-знахарку, приютившую его в младенчестве, лишь хорошим словом, но не страдать по ней после вынужденного ухода из дома. Он быстро забыл своих друзей. Всего лишь одна глупая Королева, мечтающая истребить всех оборотней до единого, превратила Ричарда из просто парня – немного эгоистичного и нахального – в иного человека. Каждый свой шаг он продумывал загодя и много вперед. Он не думал, что сумеет когда-либо выбраться из своего положения, и, темными вечерами, грея руки у слабого костра – сильно разжигать огонь было нельзя – могли заметить, - никогда не мечтал. Обдумывал, планировал, решал. Оборотень разучился жалеть себя довольно быстро, оставив эту затею тем, у кого есть время.

Любовь для Ричарда не существовала, он презирал её. Иногда, когда он заходил в деревни для подработки, на глаза попадались влюбленные парочки. Ричард смотрел на них с отвращением. Нет, любовь нужна лишь тем, кому нечем заняться. Любят лишь счастливые люди. Кому нужен нищий бездомный парень, всё время находящийся под угрозой смерти?

Судьба свела Ричарда и Орианну с явной насмешкой. Как отделаешься от той, которая спасла тебе жизнь? И не важно, что жить уже не хотелось, и смерть казалась подарком. Она спасла его от гибели, жертвуя своей свободой, и он обязан был отплатить ей тем же. А если учесть тот факт, что «спасительница» о Крисстании не знала ровным счетом ничего? В Ричарде не сразу, но проснулась жалость. Когда-то и он был совсем один в огромном, ненавидящем его мире.

А эта гадкая судьба постоянно сталкивала молодых людей лбами. Парень, напуганный новыми ощущениями в душе и боящийся причинить боль глупой девушке, решил просто порвать любую связь.

После он называл этот поступок самым глупым в своей жизни. Поставив «точку», он начал сумасшедшую полосу расставаний и беспокойств, боли и постоянных слез. Ради Орианны, ради её покоя, ради конца бешеной гонки Ричард был готов принять даже смерть, но Боги смилостивились над двумя глупцами и наградили их покоем.

Ричард довольно часто не спал ночами – привычка – и рассматривал безмятежное лицо любимой женщины. С годами она становилась иной. Хваталась за любую возможность остаться ребенком. Одевала яркие майки и шорты, хотя сама терпеть их не могла. Орианна все еще хотела сбегать в леса ради забавы.

Ричард этого уже не жаждал. Не осталось сил и желания для дурачества. Жена убегала, потом возвращалась, а морщинка меж её бровей залегала лишь сильнее.

Но Орианна не менялась, как бы глупо это не звучало. Королева улыбалась всё так же тепло и открыто, как и в первые дни их знакомства, открывала душу полностью, но искренне боясь насмешки от того, кто бесконечно сильно любил её. Она замирала в его руках, а Ричард помнил аромат её волос и тела и мог угадать каждое выражение лица с закрытыми глазами.

Такая вот ирония: человек, обещавший никогда ни в кого не влюбляться, навечно пал перед одной единственной женщиной.

Чего мог страшиться тот, который не умел бояться? Расставания.

Ричард иногда представлял, как его жена поймет его несовершенство и откажется делить свою жизнь с таким неидеальным человеком. Ради неё мужчина вновь научился улыбаться и шутить, попытался обучиться длительным задушевным беседам, но всегда терпел крах. Ему не было скучно с любимой женщиной – он просто понимал её без слов.

Но он не был идеальным, Орианна же оставалась Королевой. Утонченной и прекрасной – сотни мужчин хотели завладеть её сердцем. Но она неизменно сжимала руку своего мужа, и Ричард выдыхал со спокойствием.

С появлением своего старого друга Королева изменилась. К ней вернулся задорный смех, а морщинка на время разгладилась. Король больше всего боялся остаться без жены, но это было всего лишь глупым страхом. Видеть на лице Орианны счастье – цель всей его жизни. И он согласился на терзающую его душу разлуку ради одной только улыбки.


Но почему-то сейчас он слышал, как Орианна просит Ричарда покинуть замок, как кривит свои губы и качает головой, указывая на дверь. Она то плакала, умоляя уйти, то рычала, не слыша ничего вокруг.

Ричард больше всего страшился расставания, но он слишком хорошо знал свою жену, чтобы понимать: оно никогда не выглядело бы так. Они уже расстались, и этот страх стал настоящим. Иных реальностей не бывает.

***

У каждого человека бывает безумная цель, маниакальное желание, требующее исполнения. У кого-то оно более возведено в ранг безумия, у кого-то почти не заметно. Как насчет избавления собственного брата от заточения?

Брат Серш пробрался в мозг беззащитной девушки одной холодной зимней ночью. Боги, как болела тогда её голова, носом пошла кровь, и Элла не могла понять причин данного состояния. И только голос внутри головы расставил всё на места.


Вначале Королева просто боялась новых ощущений. Но брат оказался мудрейшим человеком. Он всегда помогал ей в проблемах, подбадривал во время ссор с родителями, делился советом в тяжелые периоды первой королевской жизни. Когда погиб отец Эллы, именно брат Серш успокаивал ту тихим гласом из самого центра души. Но брат отбирал силы женщины, съедал её энергию и просил каждый день лишь одного – свободы.

Он объяснил, что провести ритуал сумеет даже изнутри темницы, но только родная кровь сможет закрепить его силу. Всего-то капелька, крошечное пятнышко алой крови любимой сестры, и брат навечно останется в должниках. Он пообещал защитить страну от нападений, обуздать обезумевших рашкомовцев.

Элла была сама не своя, соглашаясь с Сершем, но она решилась на этот поступок. Еще давно. Несколько лет назад, но идеальной возможности всё не подбиралось. Не в людях дело – звезды обещали неудачу. И только с определенной компанией – парнем из другого мира, молодой колдуньей и старым воином, всё ещё хорошим в бою – её затея должна была увенчаться успехом.

Королева долго искала парня, терзала лучших магов страны, моля найти того человека, который смог бы вести их вперед. И когда один из её волшебников указал женщине на Глеба, та безудержно смеялась часами. Она направлялась к победе.

Воин отыскался куда быстрее. О Арреле поговаривали часто, и слуги Эллы быстро донесли до той известия о нем. Волшебница тоже недолго таилась в неизвестности. Мозаика сложилась, радуя изодранные нервы Эллы.

Король Крисстании послужил женщине преградой. Брат был недоволен его появлением, но милостиво простил сестре оплошность и согласился принять его в путешествие.

С каждым днем, приближающим Эллу к родному человеку, женщина всё сильнее выдыхалась. Ей часто не хватало воздуха, голова шла кругом, а в горле стояла постоянная жажда. Суставы болели, а глаза слипались от вечной усталости. Но она шла.

И больше всего её пугало будущее.

Она боялась не дойти до Серша, не оправдать его надежд. Она не знала, как выглядит её брат, но иногда видела дьявольски-черные глаза, которые ненавидяще смотрели сквозь женщину.

И она слышала его глас, прорезающий всю её:

- Твоя неудача обойдется нам дорого… Ты недостойна… Ты не заслуживаешь…


Женщина царапала ногтями фарфоровую кожу на своем лице и ревела во сне, боясь этого исхода.

***

Я стою один против толпы мальчишек, издевающихся надо мной и моей семьей. Меня обступают со всех сторон. Они тыкают в меня своими пальцами, рядом подбегает мальчик Дима и дергает меня за трусы.

В тот раз я избил лишь его, за что получил наказание. Я буду умнее. Я схватил парня за запястья и выкрутил их с силой. Ребенок завизжал, разглядывая вывихнутые руки. Во мне не было восьмилетнего напуганного мальчика. Мне уже двадцать шесть. Я убил чертово количество парней. И уж тем более тебя, Дима, я не пощажу.

Я подлетел ко второму обидчику и дал ему в челюсть. Хруст выбитых зубов. Третьего я ударил головой о тумбочку. И неожиданно бешено улыбнулся.

Это лишь иллюзия. Вот она какая – реальная. Но я слишком часто продумывал всю расправу, чтобы теперь поддаться обману.

***

Меня словно вытолкнули из сновидения. Я долго кашлял и ловил ртом воздух, пытаясь сориентироваться в пространстве. Неожиданно рядом послышался второй кашель, и я заметил стоящего на коленях Ричарда. Тот стонал и хватался за виски. Мою голову тоже обожгла безумная боль, и я согнулся пополам.

- Буди остальных! – зарычал Ричард, с трудом поднимаясь с колен.

Он на негнущихся ногах дошел до Аррела и долго бил того по щекам. Я встряхивал Ирнэ, лежащую у самого костра. Она кричала во сне и рыдала, сжимая лицо руками. Я тряс её за плечи и кричал в ухо, моля пробудиться.

Как получилось так, что все мы уснули одновременно? Как же наше дежурство? Не заметить таких диких метаний просто невозможно.

В голове разгорался настоящий пожар. Я стиснул зубы и размашисто влепил девушке пощечину. Носом потекла кровь, но глаза мгновенно распахнулись, и Ирнэ зашлась в кашле, смешанном со слезами. Она схватила себя за горло и часто дышала.

Ричард уже сумел растормошить Аррела и подлетел к Элле, которая драла своими ногтями себе шею.

- Как ты очнулся? – неожиданно тихим голосом спросил блондин.
- Нереалистичная картинка попалась. Я бы никогда больше не позволил издеваться надо мной. А ты как вырвался?
- Мы с ней не можем расстаться. – Невнятно пробубнил Ричард. Я не понял, что он имел в виду, но не стал переспрашивать.

Элла пришла в сознание и рассматривала свои руки, под ногти забились частицы кожи и кровь. Мы все молчали, и только частое прерывистое дыхание выдавало страх. Мозг кипел. Я добрался до фляги с алкоголем и вылил его на свои пальцы, растирая ими стучащие виски.

Тишина и покой леса. На небе занимался рассвет, он розовел и пробирался сквозь сомкнутые врата-листву. Нет, постойте, не тишина. Я четко уловил чье-то движение. Шорохи, а потом и вовсе ощутимые звуки ходьбы

- Ты слышишь? – со страхом выдавил я, не обращаясь ни к кому конкретному.
- Слышу… - ответил Ричард. Именно его ответ и требовался.

Он застыл на месте, а на лице отразилось невероятное удивление и даже страх.

Шаги приближались. Надвигалось нечто огромное, потому как звуки нарастали. Оно шло медленно, но уверенно и в нашем направлении.

Ирнэ задрожала и схватилась за мои плечи. Почему-то за локоть схватилась и Элла. Мне некогда было язвить.

Из густых зарослей чащи на нас медленно выходило чудовище. Оно было метрах в двадцати от нас, но я уже отчетливо видел его очертания. Рост под два метра, темно-коричневое тело с чешуей с шипами-гребнем на голове. Огромная пасть открыта и из неё торчит острый капкан зубов. Глаза мелкие, посажены близко и смотрят с ненавистью. Лапы напоминают картинки из мультиков: три огромных пальца, оснащенных длинными – сантиметров в двадцать – когтями. Я не видел его спины, но уверен, что и она поразительно ужасающая.

Элла попыталась завизжать, но я быстро заткнул её рот ладонью. Существо рычало и надвигалось на нас, словно в замедленной съемке.

- Кто это? – прошептал я, нащупывая пистолет.
- Если бы я знал. – Слабый голос Ричард дал мне понять, что ничего хорошего нас не ждет.

___
Не глава, а сплошное несчастье. Зато большая, поэтому могу позволить себе денек отдыха :) Надеюсь, никто не обидится за размер главы и её бестолковую наполненность? Зато чуточку расписала жизнь каждого :) Вот и появился экшн :)