Здесь плачут все, даже стены.

Здесь так холодно, Джек. С ниток мозга свисают сосульки
тихим кап разбивая мою каждую вхожую мысль;
постоянным тем кап кипятят во мне, как в кастрюльке,
почерневшую боль, у которой чернеть лишь смысл.
В общем, Джек, не беда. Я поною слегка и..
заткнусь на какой-то фальшивой ноте,
о которой ни Бах, ни Бетховен не слышали даже.
Будет сыпаться снег, как сейчас мои буквы в ворде;
а зимой я всегда чуть бледнее и вдвое гаже.
Потому, Джек, пойми; а сумеешь согреть - так согрей.
Хватит думать о море; твой корабль на дне под илом;
вся команда давно разбежалась; она не простила,
что на миг тебе я стала морем и кладом... и миром...

Здесь так маетно, Джек. Все сквозь пальцы вместе с песком,
и уже не песочница, так, что-то вроде пустыни
вперемешку со льдами, арктически жаркой зимой...
А я все помню, Джек. Это все также в пальцы, и мимо.
... Матерится январь одиноко на грязных стеклах.
Джек, послушай, как смог нынче ласково режется в венах,
будто лопнул мозоль после грубых тяжелых весел,
и стекает, и ноет; Джек, здесь плачут все, даже стены.
Так что все не впервой - ни мартини, ни пьяная кошка,
ни засохший огрызок под старым скрипящим диваном...
Джек, останься со мной. Ну а помнишь вот те босоножки,
что порвались, когда мы ходили знакомиться с мамой?

Ты обратно меня уносил на руках; а я с нежностью плечи
обнимала твои. Это было ведь, Джек, правда было?
И лишь сон разделял нас от новой счастливой встречи.
Я влюблялась в тебя каждый день. Боже, как я любила!
Август пел и дышал, покрывалом трава стелилась,
Твой корабль дрейфовал; мне казалось, о нем ты забыл.
И я тоже с тобой обо всем забывать училась,
Только..
Джек, почему и за что ты ко мне остыл?

М.И.Б. одинокая душа