Счастливого дня рождения, дорогой. Глава восьмая.

Глава 8. Тупик.

16 января. 11:25.

Утро Леона началось с паршивого ощущения, разносящегося колокольным звоном по всей голове. Вначале казалось, будто кто-то просто лупит по ней тяжелыми башмаками, от чего невозможно даже приоткрыть рот и полностью вдохнуть воздух, но после мужчина, так и не проснувшись, немного припомнил вчерашний день.

Леон приоткрыл один глаз и сразу же со слабым стоном закрыл его. Яркий солнечный свет, струящийся из незанавешенного окна, бил в лицо молодому человеку. Леон перевернулся на другой бок и прищурился. Обстановка совершенно не напоминала его спальню: старенький сервант у стены, несколько книжных шкафов, полностью уставленных блеклыми корешками, сбоку – простой кинескопный телевизор на столике. Обои светлые, с разноцветными квадратиками, на стене висела парочка картин современного искусства, в основном изображающие лишь линии и пятна краски.

Мужчина схватился за виски и попытался понять, каким образом он очутился в этом месте. Он чуть откинул одеяло, но мгновенно вернулся под него – открытая форточка позволяла морозному воздуху без особого труда забредать в теплое помещение. От перепада температуры виски заболели лишь сильнее, и Леон уже практически смирился с участью полного забытья и телесных мук, но тихое покашливание заставило его обернуться в сторону дверного прохода.

В нем стояла стройная молодая брюнетка, несколько худая и острая, с идеально собранным хвостом волос. Короткий черный халат не доходил до коленок где-то на ладонь и нескромно распахнулся, показывая внешнюю часть бедра, но девушка не особо стремилась прикрыть свою чуть обнажившуюся ножку.

- Доброе утро, - с трудом пробормотал Леон.
- Доброе утро, - совсем недобро буркнула девушка. – Надеюсь, холод не мешает? Я не могу жить в духоте. Держи.

Она протянула мужчине стакан с горячей водой, в которой сейчас растворялась круглая таблетка аспирина. Леон залпом осушил стакан, но не убиваемое желание жажды лишь сильнее резануло по горлу.

- Что вчера было? – поинтересовался Леон, пытаясь достать свои брюки и рубашку, почему-то валяющиеся вдалеке от кровати.
- Ты хоть меня помнишь? – в такт ему ответила Кира, закатывая глаза.
- Помню…
- Тогда уже проще. Вчера мы выпили. Хорошо выпили.
- А… Действительно, - в голове чуточку прояснилось, - водитель довез нас до твоего дома, и я уснул. Сколько я тебе должен за выпивку и дорогу?
- Забудь, - Кира оперлась на дверной косяк и без особой доброжелательности осмотрела серое лицо мужчины. – Ты не совсем верно описываешь события. То-то заснул, но быстро проснулся, и мы продолжили пить уже из моих запасов.

Леон попытался вспомнить этот момент, но в мозгу лишь больно кольнуло от такого напряжения, и молодой человек оставил эту затею в стороне.

- Извини за беспокойство… Я не хотел так обременять тебя.
- Обременять? – девушка повертела в руке галстук, до этого лежавший на столике рядом с телевизором, и подошла поближе, передавая его прямо в руки мужчины. – То есть ты совсем ничего не помнишь?
- Было что-то еще?
- Не знаю, стоит ли тебе говорить об этом, но…

Кира замолчала. Она постучала пальцами по своему колену и округлила глаза.

- В общем, мы переспали.

Дыхание вмиг покинуло легкие Леона, и тот забился без воздуха, в ужасе осознавая только что сказанные девушкой слова. Кира не отводила от мужчины своего резкого взгляда, и молодой человек теперь понимал, почему она столь недовольна и мрачна. В голове быстро пробежала фраза тещи про девушку, приведенную на второй же день в дом Леона. Инна Семеновна была практически права: день-то второй, да вот до своего особняка Киру Леон так и не довел. Впрочем, не очень-то он и хотел этого и никак не мог понять, почему та попойка окончилась столь неприятным и щемящим в душе утром.

- Как?! – наконец-то воскликнул мужчина.
- Ты уверен, что хочешь слышать?
- Кира, да говори ты уже… - не выдержал вмиг помрачневший ещё больше мужчина.
- Я не ручаюсь за достоверность, но в какой-то момент я поцеловала тебя в щеку, пообещав, что всё у тебя наладиться, но… попала не совсем в щеку. А ты и не отказывался от поцелуя.
- Но… - он поперхнулся, - почему ты такое позволила?
- Леон! Я не сок пила, тоже налакалась прилично. И знаешь, не стоило бы этого говорить, но ночь была шикарной.

Леон лишь кивнул, смотря куда-то сквозь брюнетку, и начал спешно собираться. Как оказалось, нижнее белье на нем все-таки присутствовало, но и это не уменьшило мужского смущения ни на йоту. Кира не смотрела на Леона и всё крутила в руках галстук, который парень оставил лежать на раскладном диване. Девушка не стремилась каким-то милым образом изогнуть свои приоткрытые ножки, не пыталась распрямить плечи – она просто сидела, как сидят раскованные люди, и наблюдала за скорыми одеваниями миловидного высокого шатена. Он чем-то ей нравился, хотя общая склонность к самобичеванию никогда не привлекала эту колкую девушку. Но Леона оказалось приятно жалеть. Если не слушать его сбитую речь, а полностью посвятить себя взгляду в серые глаза, то можно полностью распознать, что человек он сильный, крепкий, но ослабший от нервных потрясений.

Кира ненавидела людей, разыгрывающих спектакли во имя какой бы то ни было цели, а Мэри, так искусно отправившая себя на тот свет, казалась самой настоящей актрисой. А её муж обязан был всё это переживать и проносить сквозь себя. И Мэри, будучи хорошей женой, могла бы уж и понять, как сложно окажется Леону, потому как такой замкнутый по своей натуре человек не мог открыться даже близким ему людям и чудом поддался на мощную энергетику самой Киры. В общем, как благородна бы ни была цель, преследуемая Марией, она полностью разъедалась под гнилью тех тревог, что сейчас опутали её супруга.

- Завтракать не останешься? – спокойно спросила девушка, передавая галстук.
- Нет. Мне нужно домой.

Леон нервно потер брови пальцем и поспешил к выходу. Он все-таки оставил своей новой знакомой приличную сумму денег, положив их на столик у входа, а Кира протянула Леону бумажку со своим номером телефона и объяснила:

- Если вдруг очухаешься и поймешь, что необходим слушатель – звони.
- Спасибо, - Леон машинально сунул бумажку в нагрудный карман и буквально вылетел из квартиры, оставив одинокую брюнетку созерцать его спину с нескрываемым любопытством, в котором, впрочем, присутствовала и толика равнодушного презрения.

Леон выскочил на улицу и лишь сейчас осознал, что совершенно не знает место своего нахождения. Подъезд Киры выходил в маленький двор, сейчас полностью украшенный серовато-черной неприятной грязью. Старые качели поскрипывали от налетевшего на них ветра, и голые ветки деревьев печально качнулись, словно приветствуя мужчину.

Он засунул руки в карман и пошел искать автобусную остановку, на которой собирался поймать какого-нибудь частника и убедить его довезти себя до бара, где был оставлен черный Мерседес. Конечно, можно было вызвать и такси – достаточно было лишь узнать адрес, но почему-то в ноющую голову не пришло такой простой мысли, и мужчина понуро поплелся в сторону звука гудящих машин, стараясь не думать о случившемся.

А не думать не получалось. В голове стояли слова Киры и её безразличное выражение лица в этот момент, которое быстро трансформировалось в улыбающееся личико Мэри. Милые пухленькие щечки вновь сменялись острыми скулами с чуть вздернутым подбородком, а огромные синие глаза Марии медленно становились засасывающими черными. И душу вновь душило простое «мы переспали».

Он никогда бы и не подумал, что способен изменить своей только что погребенной супруге с какой-то едва знакомой и не особо приятной девушкой. Нет, в Кире была какая-то колкая искорка, заставляющая не уходить от нее и спокойно выслушивать всю правду в лицо, но Леон, такой преданный своей любимой жене, просто не мог простить себе столь отвратительный поступок. Как он мог заменить свою маленькую хрупкую Мэри на какую-то высокую, похожую на ворону, женщину, с которой не был знаком и дня?

Мысли давили на черепную коробку и, добавляясь к наждаку, стирающему виски, превращали тело Леона в туго натянутую одной сплошной судорогой струну.

Когда он, наконец, поймал машину – люди не останавливались около пусть и чисто одетого, но странного мужчины с полной отрешенностью смотрящего на дорогу, то водитель отказался везти его практически на другой край города. Только посулив большую сумму денег, Леон сумел забраться в надушенный салон восьмерки и медленно поехать в сторону бара. После Мерседеса восьмерка казалась сущим адом для всего тела Леона, ноющего и без лишних встрясок.

- Вам плохо? – поинтересовался лысеющий тучный водитель, чуть громче включая какую-то радиостанцию.
- Немного.
- Женщина ушла? - хмыкнул мужчина и покачал головой в такт надрывной песне о тяжелой жизни на зоне.
- Почти, - неохотно ответил Леон и передернулся от вновь шепчущего об измене голоса в голове.
- Бабы – стервы, согласись, а? Моя меня кинула, на развод подала, на раздел имущества. А что делить-то? Две комнаты в коммуналке да сына? Дура дурой, но орет, что жить так не может, пьянки её якобы бесят. Меня тоже раздражают постоянные опоздания с работы, засосы и трата денег на разную муть, но молчу ж. Согласись, дура?
- Угу, - кивнул Леон, даже не вслушиваясь в брюзжание водителя.

Нос неприятно щекотал аромат дешевой ароматизированной «елочки», столь любимой каждым автовладельцем отечественного автопрома. Это запах въедался в больную после вчерашнего дня голову и вызывал неприятную тошноту и новую сухость во рту.

- Так вот, - продолжил мужик, - сказала, что сына отсудит от меня. Ну и кем он вырастет рядом с такой шалавой? Ребенку б хоть жизнь не портила, но нет, тешит себя мыслью, что всего меня лишит… В общем, тебе меня не понять. Не переживай, брат.
- Спасибо, - поддакнул ему Леон, пытаясь выдавить мучительную улыбку.

Так и хотелось ему ответить, что развод с женой нужно перечеркнуть, что необходимо заставить супругу вновь почувствовать любовь, что порою одна минута молчания стоит целой жизни, и что Леону действительно не понять какого-то водителя, потому как он только вчера окончательно похоронил свою женщину, а сегодня уже переспал с новой. Но говорить этого всего было нельзя, и Леон лишь покачивал головой, не слушая бубнеж мужчины, решившего, что нашел себе собеседника.

Они ехали долго, но наконец-то добрались до бара, рядом с которым сиротливо стоял одинокий черный автомобиль. Впрочем, машин было больше, но все как-то отгородились от Мерседеса, встали чуть поодаль. Водитель заметил автомобиль и, уже притормаживая, возмутился:

- Живут же твари! У простых людей денег на еду нет, а они машины такие покупают. Я видел, сколько такая стоит. Одиннадцать лимонов! Ну не сволочи ли?
- Сволочи, - тоскливо согласился Леон, передавая две купюры по 5000 рублей водителю.

Пока тот с вожделением ощупывал деньги, Леон подошел к Мерседесу и уселся внутрь него, заставив водителя приоткрыть рот и с ещё большим удивлением посмотреть на полученную сумму.

- Нужно было больше взять, - сплюнул мужик и медленно развернулся вперед, машина же Леона уже давно рванула на оживленную дорогу.

Леон ехал домой и пытался справиться с отвращением к самому себе. У него не укладывалась та мысль, что он, не представляющий своей жизни без Мэри, не умеющий даже смотреть на других женщин, однолюб, из-за какого-то алкоголя так осквернил память о своей жене.

«А если ничего не было? – пронеслась в голове спасительная мысль. – Вдруг Кира лишь пошутила или хотела специально заставить поверить в это?»

Он не знал, зачем нужен такой поступок со стороны той странной брюнетки, но поверить в его обманчивость было легче, чем простить себе измену. Тяжелая голова иногда подкидывала какие-то куски воспоминаний, и Леон даже практически вспомнил крохотную кухоньку, в которой пил что-то из обыкновенной чашки, но мужчина предпочел списать это на фантазию.

16 января. 14:17.

Леон добрался до дома и впервые загнал машину в маленький пахнущий сыростью гараж. Молодой человек с обыкновенной уже тоской втянул в ноздри морозный воздух, так не сочетавшийся с кашей, расползшейся по земле, и вошел внутрь дома.

В эту секунду он в очередной раз потерял возможность дышать или двигаться – мужчину полностью парализовало. Молодой человек дернулся в сторону и бешено провел глазами по гостиной.

Весь первый этаж был завешан фотографиями. Самыми обычными фотографиями, такими непопулярными в настоящее время. Многие фотокарточки были знакомы: улыбающаяся Мэри, стоящая в свадебном платье около величественного фонтана, Леон и Мэри в день своей свадьбы, двадцатитрехлетие Леона, дни рождения Мэри. Были и новые, возможно, просто не запомненные молодым человеком. И пускай фотографии повторялись, но их обилие поражало, а невозможность понять происхождение заставляла дрожать.

Леон тревожно прошел в центр гостиной, стараясь отбиться от тех довольных улыбок и счастливых лиц, которые смотрели на него с фотокарточек стеклянными глазами. Оказывается, не только они появились в этом доме – на стенах были развешены поздравительные плакаты, на столе лежала гора открыток, в каждой из которых стояло «Счастливого наступающего дня рождения, дорогой». Леон нервно перебирал открытки и дрожал от вмиг отхватившего его ужаса.

Оспорить можно было всё что угодно: ночь с Кирой, вину Леона в смерти жены, неприятные эмоции тещи, но кое-что оставалось неподвластным никаким спорам: гибель супруги. Леон сам видел мертвую Мэри в морге, и даже сейчас он мог подтвердить – это была она. Да, похорон молодой человек не застал, но не мог же мертвый человек ожить и вылезти из гроба, чтобы только развесить по всему дому эти глянцевые осколки прошлого?

Всему было разумное объяснение, но Леон пока не отыскал его в этой груде бумаг. Он случайно порезался об острый уголок открытки, и капли крови мерно закапали на какую-то фотографию. Леон отбросил открытку в сторону, но тут же зацепил на ней свой взгляд и вновь схватил в руки.

«Агентство «Праздник для тебя». Оригинальная организация торжеств, любые капризы клиентов». И номер телефона. Леон, не обращая внимания на палец, кровь по которому стекала тонкой струйкой по ладони и падала на пол, выкладывая дорожку, побежал к яркому плакату и резко сорвал его со стены. И действительно, на обратной стороне стоял тот же самый значок с улыбающимся разноцветным клоуном и адрес агентства с номером их телефона.

Леон набрал эти семь цифр и вслушался в гудки.

- Добрый день, - ответил ему милый женский голос. – Вы позвонили в…
- Я знаю, куда звоню, - перебил её молодой человек. – Есть ли возможность узнать, не организовывали ли ваши сотрудники праздник у определенного человека?
- Вообще это нежелательно, - подумав, пробормотала девушка, - потому как потеряется смысл сюрприза.
- Плевать на сюрприз! – рявкнул Леон. – Кто-то и каким-то образом проник в мой дом и обвесил его идиотскими фотографиями! Я не давал разрешения на такое!

Девушка замялась, в трубке был слышен её шепот, на который отвечал какой-то мужчина. Видимо, сотрудница решила проконсультироваться с более опытным сотрудником организации. Леон, наконец, заметил, что по пальцу вовсю течет кровь, и прижал его к своей рубашке, которая моментально пропиталась алым цветом.

- Добрый день, - учтиво сказал теперь уже мужской голос. – Я подозреваю, Вы - Леонид Самойлов?
- Да.
- Мы приносим извинения, если наш подарок показался Вам неподходящим, но мы действовали четко по договору с Вашей женой. Она сама передала нам запасные ключи и необходимые фотографии для копирования их. Мы не проявили никакой самодеятельности, но все-таки извиняемся за…
- Постойте, - прошептал Леон, полностью сбитый с толку, - когда вы договаривались с моей женой об этом всем?
- Десятого числа, - спокойно ответил сотрудник. – Мария заплатила нам полную сумму и расписала всю программу.
- Спасибо… - еле выдавил из себя мужчина. – Знаете, если у вас есть договоренность на что-то, что тоже связано со мной, то не исполняйте это. А деньги оставьте себе…

И он повесил трубку, вновь со страхом разглядывая всю пестроту разноцветных фотографий. Леон словно сошел с ума. Он срывал фотокарточки со стен, топтал их по полу, рвал на маленькие куски и всё больнее прикусывал губу, ненавидя себя за каждый свой поступок. В особенности за то, что на мгновение он поверил в воскрешение своей Мэри.

Когда изнеможенный Леон отправился в свою спальню, вся гостиная была заполнена обрывками лиц, тел, кусками сбывшегося, но уже забытого прошлого. Глаза с фотографий рассматривали потолок и пол, наивно улыбаясь даже им, пытаясь согреть своей радостью всё вокруг.

Леон упал на кровать и вновь погрузился в мучительный сон, уже даже не представляя, сколько же он проспал за эти несколько дней.

17 января. 11:04.

Проснулся мужчина довольно-таки легко – сказался практически целый день сна. Он приоткрыл глаза и улыбнулся, сладко потягиваясь, но тут же вспомнил все произошедшее вчера и со стоном вздохнул. Хотелось хотя бы минутку понежиться в кровати, но судьба как всегда повернулась к желаниям Леона спиной.

Молодой человек моментально вскочил с постели – он услышал какие-то странные звуки, раздающиеся внизу. Будто звякнула посуда. Леон быстро оглядел комнату и неожиданно понял, что что-то в ней изменилось, но не мог сказать что именно.

Вроде всё было на местах: занавески, шкафчики, очки Мэри для чтения на её прикроватном столике, какая-то книжка, которую Мария оставила открытой страницами вниз, по обыкновению не пользуясь закладкой. Всё такое знакомое, что Леон даже не сумел догадаться, какие произошли изменения.

Мужчина тихо прикрыл за собой дверь и по лестнице спустился вниз – в кухне кто-то негромко, но звякал посудой. Мужчина заметил, что на полу в гостиной нет никаких фотографий, но мало акцентировал на этом внимание, потому как странный гость, напевающий какую-то мелодию, казался более загадочным и интересным. Леон аккуратно взял из ящичка стола маленький подарочный нож и, держа его в руке, добрался до арки в кухню.

Леон заглянул в помещение, в окна которого так тепло пробивался солнечный теплый свет, и обомлел от увиденного, машинально пряча нож за спину и прижимаясь плечом к стене – иначе молодой человек просто осел бы на пол.

Неожиданно Леон понял, что именно изменилось в доме за одну лишь ночь. В нем вновь появились вещи погибшей жены. Впрочем, как и сама жена, бегающая по кухне и расставляющая на столик столовые приборы под напеваемую самой себе песенку.