Счастливого дня рождения, дорогой. Глава девятая.

Глава 9. Механизм временно приостановлен.

17 января. 11:13.

Заполненная светом кухня искрилась счастьем, переполнявшим и её маленькую миловидную хозяйку. Невысокая блондинка в красном в горошек фартуке делала, по обыкновению, несколько дел разом: нарезала салат, мешала что-то невероятно ароматное в кастрюльке, переворачивала на шипящей от масла сковороде мясо и расставляла тарелочки, любуясь каждой из них.

Леон всегда помнил свою Мэри такой: веселой, шебутной, яркой. Она постоянно напевала веселые песни, которым хотелось подпевать или хотя бы настукивать их мотивчик пальцами по столу. Мария не любила скуку и была очень фантазирующим человеком. Была.

Лицо мужчины стало белее потолка, и он, лихорадочно сглотнув комок в горле, вошел в кухню. Мэри засветилась самой счастливой из всех возможных улыбок. Она помахала супругу ложкой и с веселым укором поздоровалась:

- Доброе утро, соня! Даже одеться было лень?

Леон стоял в одном нижнем белье и не знал, что ему ответить неожиданно ожившему привидению. Обычно он спускался к столу – если Мэри просыпалась раньше, уже полностью собранным и надушенным, сейчас же даже не помылся и ощущал себя, по крайней мере, гадко и несколько пристыжено.

- Мэри, что ты здесь делаешь?! – только и сумел выдавить из себя напуганный Леон.
- Я? Выполняю задание мировой важности. Завтрак тебе готовлю! – Она на секунду оторвалась от сервировки стола и подлетела к супругу, нежно целуя его в щеку.

Леон почувствовал совсем рядом с собой привычный аромат сладковатых духов, дотронулся до щеки, которая могла бы сгореть от этого поцелуя, и вздрогнул.

- Нет, что ты делаешь здесь… - Он словно обвел руками всё пространство дома.

Мэри удивленно нахмурила брови и непонимающе пробормотала:

- Живу…
- Но ты ведь… - он так и не смог сказать «мертва», и просто во все глаза смотрел на свою вполне живую, но уже неулыбающуюся супругу. – Какое сегодня число?

Леон решил выбрать другую тактику. Если он сошел с ума, и Мэри навсегда останется лишь плодом его воображения, то наверняка найдутся какие-либо нестыковки, если же Мария жива, то она сумеет объяснить всё случившееся за эти дни.

- Семнадцатое.
- Хорошо. – Леон присел за уже полностью накрытый стол. – Что мы делали вчера?
- Левочка… - Мэри отложила ложку в сторону и положила свои маленькие ладошки мужу на плечи. – Ты шесть дней болел, поэтому вчера, как и практически всю неделю, мы провели в постели.
- Как это?

Мария наложила в тарелку супруга вдоволь салата и отбивных с подливкой – она любила мясо в любое время дня и ночи, поэтому частенько завтрак проходил за чем-то очень калорийным, но вкусным. Леон почувствовал, как у него начинает урчать живот – даже если он действительно все эти дни лишь спал, голод давал о себе знать с огромной силой.

- Ты меня пугаешь, - ответила Мэри. – Ты помнишь, как я уехала десятого числа?

Леон в мыслях невесело заметил, что в последнее время все хотят добиться от него какой-то памяти: то Кира, то собственная жена. Он кивнул, прекрасно вспоминая тот жуткий момент, после которого случилось столько тревожного и тяжелого.

- Ну, а как за мной понесся в одном свитере по морозу? – недовольно хмыкнула Мэри. – И нет, чтобы хотя бы в машину сесть – побежал за такси. Какой ты у меня иногда глупенький.
- Не помню, - честно признался Леон.
- Зато я помню. А после ты заболел. Причем ты же всегда умудряешься так болеть, чтобы вообще не продохнуть было! Врач ежедневно ходил к нам, а ты все бредил и весь огнем горел - температура под 40! Я так боялась за тебя.

Мария отвернулась, но Леон заметил, как печально искривились её алые губы. Девушка действительно была расстроена. Мужчина даже не знал, чему верить, впрочем, у него было много предметов, которые бы поставили точку в этом вопросе.

- Милая, а если я… - Леон задумался, - бредил, то зачем ты накрываешь на стол?
- Но вчера же тебе полегчало! – кажется, супруга возмутилась полному отсутствию памяти у мужа. – Сам сказал, что очень хочешь говядины!
- Да, точно…

Леон неторопливо ел мясо, и хоть кусок с трудом разжевывался, и мужчину подташнивало, организм требовал этой еды. Мэри бросила быстрый взгляд на настенные часы и улыбнулись:

- О, как раз скоро врач зайдет. Он всё порывался тебя в больницу забрать, но ты же знаешь, как я ненавижу больничный запах?
- Да, - в очередной раз согласился Леон. – А ты не помнишь фотографий?
- Каких? – удивленно приподняла брови Мэри.
- Тех, что были развешаны по дому вчера… Ты ещё сама попросила какую-то фирму организовать мой праздник.
- Левочка, до твоего дня рождения ещё неделя. Неужели бы я стала заниматься такой глупостью заранее? Наверно, тебе это приснилось…
- Наверное.

Мужчина довольно быстро поднялся из-за стола и твердо решил разобраться со своим сумасшествием раз и навсегда, не доверяя пока чудесному, улыбающемуся миражу. Обычно молодой человек помогал супруге помыть посуду и навести в кухне порядок, но в этот раз только извинился и выбежал в гостиную, по пути забирая с пола маленький подарочный ножик, который остался лежать там после потрясения Леона от встречи с супругой.

Леон положил нож в ящик стола на входе и почему-то посмотрел на вешалку, где находилась зимняя одежда. Скорее всего, где-то на небесах, счастливо хихикая, записали «Один-ноль» - и далеко не в пользу памяти Леона. На вешалке, там же, где и всегда, висело светлое мужское кашне, недавно оставленное одиноким мужчиной на кладбище около могилы умершей жены. Леон схватил шарф и тревожно рассмотрел его со всех сторон – ни единого пятнышка от грязи. Молодой человек почему-то прихватил кашне с собой и, перемахивая ступеньки, добежал до комнаты, где вчера раздевался перед сном.

Семь идеально выглаженных серых рубашек подряд висели на плечиках в пузатом шкафу. Среди них так и не нашлось той, которая была бы пропитана кровью. Леон мог бы ещё подумать, что эта рубашка просто куда-то исчезла, если бы он не помнил четко, что позавчера, когда он взял одну из серых рубашек с вешалки, там осталось ещё шесть штук

Это уже походило на окончательное безумие. Мэри выглянула из-за дверцы шкафа и с тревогой поинтересовалась делами Леона. Тот, блестя горящими от удивления и непонятного страха глазами, уверил девушку в своей нормальности, и Мария, кажется, хотела спросить что-то ещё, но в дверь позвонили. Леон быстро переоделся в светлую домашнюю рубашку и темные брюки и направился вслед за своей женой в гостиную.

Седовласый доктор в круглых очках словно вышел из детских книг о врачах. Доктора звали Евгением Ивановичем, и он пускай и нечасто, но бывал в этом доме, потому как Мэри действительно не переносила всего связанного с больницей. Вот и сейчас Евгений Иванович улыбнулся и искренне обрадовался выздоровлению Леона. На всякий случай врач измерил температуру, давление, прослушал бронхи и легкие и констатировал полнейший порядок. Леонид даже не интересовался всем этим – он судорожно пытался вспомнить название поздравительного агентства. В голове всплыло «Последняя песня», и мужчина решил позвонить хотя бы туда.

Когда доктор вдоволь напился чаем с кексами и уехал по своим делам, Леон вновь удивил Мэри своим желанием каких-то непонятных поисков. Визитку он, разумеется, не нашел, а на телефоне почему-то не оказалось звонков или сообщений от той милой работницы-брюнетки. Пришлось воспользоваться интернетом, где мужчина вбил в поисковик запрос с названием похоронного бюро. Первая ссылка гласила, что такое агентство существует, вот только мешало всего два «но»: оно находилось на другом конце города и оно совершенно не работало по субботам.

Леон записал номер телефона на клочок бумаги и заперся в ванной комнате. Мэри в это время непонимающе посмотрела на открытую интернет-страницу и округлила глаза – супруг начинал пугать девушку. Мужчина в это время уселся на край светлой ванны и набрал номер телефона.

- Добрый день, - прошептал Леон в телефонную трубку.
- Здравствуйте, - мило отозвались на том конце провода. – Похоронное бюро «Последняя песня».
- Да-да, я знаю. У меня возникла проблема. Мне час назад один ваш агент прислал сообщение с временем похорон моей… бабушки, но я нечаянно удалил его. Не могли бы вы…
- Постойте, - со спокойной настойчивостью перебил его теплый женский голос, - вы, скорее всего, ошибаетесь. У нас никогда бы не стали отсылать сообщения с какими-либо данными – это верх неприличия и хамства по отношению к родственникам погибших. Всё выясняется исключительно при встрече.
- Спасибо, - прервал девушку Леон и повесил трубку.

Голова вновь начинала раскалываться по частям от обилия наполнявших её мыслей. Леон вышел из ванной комнаты и собирался продолжить поиски хотя бы единой зацепки, но был на выходе остановлен обескураженной Мэри, которая преградила мужчине путь, уперла руки в бока и строго спросила:

- Что случилось?
- Ничего, милая, - молодой человек аккуратно поцеловал жену в макушку. От её волос пахло мятой и вишней – безумное сочетание, которое всегда невероятно возбуждало Леона.
- Леня, - Мэри сердито свела брови, оставив между ними лишь тонкую складочку, - ты что-то скрываешь. Ты весь день носишься по дому, рассматриваешь шкафы, пересчитываешь тюбики с моей косметикой. А зачем тебе нужно было это похоронное бюро?!
- Мне просто… мне приснилось нечто нехорошее, и сейчас я убеждаюсь, что ничего такого не было.
- Левочка, я переживаю.

Мэри упала в объятия своего супруга, и тот с восхищением ощупывал её тонкие плечи. Он проводил пальцами по позвонкам, прощупывающимся из-под тонкой шелковой кофточки супруги, и всё вдыхал аромат шампуня, прикрыв глаза от наслаждения. Мария восприняла жест воспоминаний несколько по-своему и, лукаво прищурившись, принялась целовать супруга в шею, а после – расстегивать пуговицы на его домашней рубашке. Тонкие пальчики с острыми ноготками аккуратно проводили по мужской груди, и Леон на время забыл обо всех своих тревогах и собственной ненормальности. Жена, его родная и любимая Мэри, прижималась к нему и не переставала целовать, и Леон поддался этой страсти, рывком стягивая с Марии кофточку.

Он провел губами по знакомой родинке на покрывавшейся мурашками шее, недоверчиво, словно Мэри могла раствориться, обхватил ладонями талию своей супруги и потянул девушку в сторону постели.

Простыни вновь вернули себе своё прохладное очарование и не выглядели смятыми и жаркими от помешательства. В зеркалах отражались два слившихся в одно целое – как бы это не звучало привычно и приторно банально – тела, мужские руки, нежно проводящие по женской пухлой щечке внешней стороной пальцев, полные страсти и нежности синие и серые глаза, насмешливые розовые царапины на мужской спине. Зеркала были способны отразить всё кроме тех эмоций, что сейчас полыхали в сердце молодого человека. Ничто не могло прочувствовать это восхищение и облегчение, которое разливалось по всему телу мелкой от возбуждения дрожью. Леон был невероятно счастлив вновь целовать свою жену и быть вместе с ней.

В один момент, вновь проведя по личику Мэри пальцем, мужчина заметил на нем запекшуюся длинную царапинку, но не обратил на это никакого внимания, потому как перестал верить в смерть своей любимой.

Она была жива и пыталась восстановить дыхание, прижавшись к телу Леона своим холодным лбом. Она водила по его груди ледяными пальчиками, но и это не выглядело странным или необычным – Мэри обладала чудесной силой мерзнуть даже в тридцатиградусную жару. Леон всё ещё сжимал плечи любимой супруги и вдыхал аромат её тела и великолепного шампуня, впервые за долгое время веря в чудо.