Пламенный поцелуй ушедших дней. Глава четвертая.

Глава 4. Порушенный мир.

В ту минуту, когда «прошлое» и «будущее» Леона столкнулись в одном помещении, возможно, могли рухнуть своды галереи, разорваться сердце у впечатлительных дам, начаться небольшая война на юге планеты, но ничего из ожидаемого не произошло. Не было даже скандала, битья посуды и других приятных мелочей, столь любимых светскими сплетницами. Кира с трудом подняла лицо и натянуто улыбнулась своей подруге. Улыбка Мэри оставалась теплой и нежной, совершенно искренней, и от этого Кира почувствовала себя последней предательницей. Вновь.

- Кирочка, - вновь начала Мария, - где Левушка? Как ты поживаешь, милая?
- Хорошо, - выдавила Кира. – Леон… Он…

В эту минуту к одинокой парочке подбежал сам мужчина, немного смущенный, но в целом сохраняющий спокойствие и отчуждение в глазах при взгляде на пока ещё настоящую супругу.

- Мэри, здравствуй.
- Левочка… - Мария обняла парня за шею и легонько поцеловала в щеку. – Мне нужно с тобой поговорить.
- Что-то важное?
- Возможно.

Девушка схватила мужчину под локоть и повела в сторону выхода. Кира наблюдала за этим с тоскою во взгляде и с самыми неприятными мыслями на свете. К ней ещё пять раз подошли «защитницы» чужого брака для небольшой словесной перепалки, несколько подвыпивших мужчин поинтересовались «ценами на тело», художник предложил уединиться в туалете, а молодая парочка всё никак не возвращалась с улицы.

Наконец, входная дверь открылась, и появился одинокий Леон, где-то потерявший свою спутницу. Не нужно было иметь орлиного зрения, чтобы видеть его перекошенное лицо и невероятную гамму противоречивых эмоций. Он добрался до Киры и сел рядом с ней, долго рассматривая лицо хмурой женщины.

- Кир… - хрипло заговорил он.

***

Двадцатью минутами раньше Мэри вывела парня из душной галереи и едва ли не силком усадила в его собственную машину. Леон не совсем понимал действий девушки, и когда та уселась на пассажирское сидение и прикрыла глаза, он уже полностью потерял терпение от отсутствия контроля над ситуацией.

- Мэ… - только хотел заговорить он.
- Молчи. В общем, Лева, я… я… беременна.

И тишина. Леон резко повернулся к супруге всем корпусом, от чего позвонки звонко хрустнули, а шея заболела, и смотрел на безразличное выражение в глазах девушки. Мэри достала из сумочки использованный тест и отдала его парню. Тот долго рассматривал две розоватые полоски и не мог собрать мысли в единую кучу.

- Если не веришь, то сделаю ещё один при тебе.
- Верю... Но... Ты ведь никогда не хотела детей.
- Я и сейчас не хочу, - честно призналась блондинка, безразлично выкидывая тест в окно. – Но отцом ребенка являешься ты, поэтому я и интересуюсь твоим мнением.
- Но мы с тобой уже месяц не живем вместе, - вместо ответа вставил Леон, более всего напоминающий в данный момент юного мальчишку, которого очередная мимолетная подруга огорошила столь невероятной новостью.
- А у меня уже далеко не месяц срока. Просто до этого постоянный голод я не считала первым признаком. Что будем делать?
- Какие варианты?
- Решать тебе.

И Леон уже знал ответ. Он мог не любить эту женщину, мог быть обиженным на неё за какие-либо ошибки, мог желать новых эмоций лично для себя, но только зародившаяся жизнь в Мэри перевернула все представления о чуде и практически подвела мужчину к морально бывшей супруге, скрепляя их на веки нерушимой связью.

- Оставляем, - кратко сказал Леон и вынужденно улыбнулся.
- Как скажешь.

Он долго сидел с Марией и обсуждал какие-то вопросы, договорился о скором возвращении в дом, просто молчал и пытался осознать рухнувшую на него массу информации и ничего не понимал лишь сильнее. Парень сотню раз ослаблял и затягивал узел на галстуке, стучал пальцами по рулю и рассматривал поток автомобилей – всё приобрело новые краски, иные, непривычные, в чем-то лживые, но невероятно правдивые в этой обманчивости.

- Лев, - Кира первая вылезла из салона Мерседеса и говорила с мужчиной уже снаружи, - я не хочу рушить твою жизнь. Оставайся с Кирой, объясни ей все. Ты можешь видеть ребенка в удобное для тебя время.
- Нет, мой ребенок не должен иметь приходящего отца. Ладно, я объясню Кире ситуацию. Спасибо, Мэри.
- Было бы за что.

И он быстро поймала какое-то такси, спешно уезжая с выставки и так и не пообщавшись с желающими «пожалеть» её людьми. Леону оставалось лишь попытаться сосредоточиться и вернуться на выставку. Перед этим он минут пять пытался закурить сигарету, но зажигалка выскальзывала из дрожащих пальцев. Весь мир, только что сложенный во вполне приятный узор, рухнул и сменился новым, менее обнадеживающим, но тем, где Леон требовался физически.

Мужчина толкнул стеклянную дверь и вернулся внутрь сверкающего шелками и драгоценностями помещения. Люди рассматривали его с любопытством, выискивая любые признаки для дальнейших сплетен. Леон не обращал на них внимания и шел к Кире, продолжающей сидеть за столом и прижимать кулак к щеке.

- Кир… - Голос предательски сел.

Девичьи скулы напряглись, появился кошачий прищур. И как порою бывают правы книги и фильмы, говоря, что в одну секунду исчезнуть способна перестать существовать целая планета. Утихнуть шепот, перестать раздаваться звон бокалов, собственное дыхание может раствориться в этой тяжкой тишине.

- Что произошло?
- Понимаешь. – И на едином дыхании: - Мэри беременна. От меня.
- О, - протянула брюнетка, недоверчиво изгибая бровь. – Мэри? Которая от одного вида детей морщилась? Леон, это здорово.
- Почему? – совершенно не понял молодой человек.
- Это новый виток в вашей жизни, - какой-то скороговоркой ответила Кира. - Вам не придется разъезжаться и делить вещи. Я верю в ваше счастье.

И эти слова тоже выпалены, пока хватает воздуха, пока ещё веришь в них и не хочешь кричать или царапать щеки. Кира ощущала, как колет в груди, как начинает жечь в сердце, и только напряжение во взгляде мешало расплакаться и вновь стать слабой. Острый ум мгновенно анализировал ситуацию, и все варианты ответов уже были мысленно расписаны в голове. Неправильные, в чем-то пафосные и банальные, но те, которые требовались, а не которых хотелось.

- Но я не хочу, чтобы что-то менялось у нас с тобой, - покачал головой Леон, не переставая теребить узел галстука. – Всё может остаться точно так же, как и было.
- Глупости! О, и прекрати нервничать, – девушка ударила парня по ладони. – Ничего «так же» уже не будет. Я не собираюсь быть чьей-то любовницей, а твоему ребенку не позволю ощущать себя в обстановке, когда собственная жена нужна отцу меньше, чем какая-то девка. Я завтра же заберу свои вещи из квартиры.

Мужчина прикусил губу. Он на каком-то неясном порыве, совершенно растворившись в своих думах, поднялся с места и направился прочь от выставки. Кира предпочла пойти за ним и теперь плелась, ощущая лопатками очередные въедливые взгляды. Впрочем, последнюю, самую ядовитую улыбку высокая брюнетка в черном, каком-то дьявольском наряде себе позволила и на чистый воздух вышла с окаменевшими в этой улыбке губами.

- Леон, - напомнила бредущему впереди парню девушка, - ты услышал мои слова?
- Ты можешь оставаться в квартире. – Тихий голос. - Согласись, она удобнее по расположению, нежели твоя…
- Нет. Таких щедрых подарков за месяц совместной жизни мне не нужно.

Они уже вернулись в салон, пахнущий классикой духов Марии, и Кира едва не заплакала от одного только этого запаха. Леон не выдавал более никаких эмоций, отстранено смотря в окно и сжимая губы в тонкую линию.

- Кира… Ты ведь не простишь меня? – с трудом выдавил он.
- Я не обижалась, - та пожала плечами.
- Ты знаешь… Не так должно было звучать признание, но я тебя очень люблю. И скажи только слово, я, наверное, смогу сбежать от всего. Только чтобы с тобой.
- В том-то и дело, Леон. Мне не нужно помыкать тобой, приказывать и отрывать от семьи. Живи и наслаждайся жизнью. Радуйся, что не успел потерять всё самое лучшее.

На секунду у неё появилось желание прижать мужчину к себе и долго шептать на ухо: «Не уходи». Появилась мысль попросить его отказаться от проживания с ребенком, ограничиваясь лишь еженедельными встречами. Захотелось сказать: «А как же я?!». Но лишь на секунду. Потом Кира наконец-то осмыслила, какая улыбка озаряет сейчас её лицо, и тряхнула волосами. Отвернулась к окну и застыла, рассматривая ночную, дышащую дождем и весной улицу.

На мгновение у него появилось желание послать любые рамки приличия и морали к последней черте и обнять темноволосую девушку, уткнуться в её ароматные волосы, пахнущие корицей, и четко ответить: «Я тебя не брошу». Появилась мысль обеспечивать дочь или сына материально, ограничиваясь исключительно встречами по воскресеньям или субботами. Захотелось прохрипеть, потому как воздуха предательски не хватало: «К черту всё!». Но только на мгновение. Леон глубоко вздохнул и наконец-то завел машину, ведя её в безразличные холодный поток города.

Как это, должно быть, несправедливо. Рушить то, что могло бы стать миром, из-за отсутствия уважения к какой-то одной секунде, к крохотному мгновению, к собственным прихотям и нуждам.

Но есть ли что-то более важное, чем то, что необходимо по некому кодексу «жизни, чести, справедливости»? Видимо, нет, раз два абсолютных глупца наполнили ароматный салон Мерседеса молчанием и старались заранее привыкнуть к чему-то новому.