Пламенный поцелуй ушедших дней. Глава шестая.

Глава 6. Необходимо быть слабым.

На улице всё намекало на скорую смену погоды. Солнце скрылось вначале за облаками, а после – за темнеющими полотнами туч. Дождь ещё не начался, но его аромат уже ощущался в воздухе, запах грозы мешал глубоко дышать.

Молодой человек вернулся в свой большой, но уже давно не уютный дом под вечер в самых нерадостных душевных порывах. Веселое щебетание супруги, поющей на кухне, больше не вселяло в душу радость – оно лишь сильнее отвращало. Леон не понимал, откуда в его сердце взялось столько ненависти к вполне неплохому человеку, милому, некогда любимому и дорогому, но изменить он уже ничего не мог. Или пока не хотел.

- Здравствуй, Левушка, - Мэри выбежала в гостиную и весело улыбнулась парню.

Тот без лишних разговоров протянул жене целую пачку тестов для определения беременности. Девушка приняла упаковку спокойно и лишь с удивлением оценила количество одноразовых тестов – десять штук.

- Левочка, зачем так много? – спросила Мария, пытаясь выдавить не менее теплую улыбку.
- Чтобы без осечек.
- Сделать все?
- Да.

Грубость и отстраненность в мужском голосе немного смущала, но Мэри спокойно выполнила требование супруга, и пусть и не сразу, но через какое-то время перед Леоном лежало десять пластиночек с двумя полосками на каждой.

- Левочка, ты не веришь мне?
- Зачем ты пришла к моей матери с очередным спектаклем? – грубо спросил мужчина.

Скорая буря разрасталась всё в той же гостиной. Декорации не менялись, Леон не собирался идти на кухне, где маняще пах недавно приготовленный ужин, не хотел уходить наверх. Он вновь и вновь рассматривал полоски, лежащие в рядок на небольшом столике, и пытался найти в них малейших подвох. Но нет, именно эти разноцветные тесты он и передал Мэри, и вероятность того, что у нее был припасен целый склад положительных тестов, казалась ничтожной.

Мария молчала. Леон повторил вопрос. В глазах блондинки появилось настоящее непонимание. Она развела руками и облизала сухие губы.

- Спектаклем?
- Например, бумаги о том, что якобы я не оставил тебе не копейки.
- Я пришла к ней с бумагами?! Лень, это безумие. Не знаю, что там сказала твоя мама, но я заходила к ней лишь для того, чтобы рассказать о ребенке.

Леон уселся на диван и попытался успокоиться морально, чтобы ни в коем случае не выплеснуть весь скопившийся негатив на безмятежно хлопающую глазами Марию. Девушка попыталась присесть рядом, но как только она сделала это, парень тут же вскочил с места и отвернулся к входной двери. Он не хотел смотреть на идеальную Мэри. Уже один аромат этой женщины, пахнущей душистыми специями и сладкими духами, складывал в голове довольно четкую картинку.

- Зачем тебе рассказывать ей о ребенке, если ты не хотела его оставлять? – медленно, по слогам выплюнул взбешенный донельзя молодой человек.

Он ненавидел эту неизвестность. Было противно осознавать отсутствие даже малейшего представления о планах супруги, не знать их сути и желаемого результата, и этот «вольный полет», в котором каждый шаг мог стоить очередных скандалов и ошибок, крайне раздражал и доводил до грани.

Мэри поудобнее уселась на диванных подушках и легко поправила чуть вьющийся локон, придавая ему необходимое положение. Девушка ответила мужу ровным тоном, между тем потеряв всю прежнюю нежность и напускное спокойствие в голосе.

- Лева, я тебя обманула. Я никогда бы не отказалась от нашего малыша, просто если бы ты не захотел считать себя его отцом, то и ребенка бы для тебя не существовало.

В словах Мэри всё звучало донельзя просто и гладко. Словно отшлифовано и запомнено наизусть. Разве могло так получиться в этой кривой полосе под названием «жизнь»? Могла ли женщина скрыть беременность, а после – рождение сына или дочери от бывшего супруга, с которым она уже месяц безуспешно делила одну только тарелку из сервиза? Разумеется, нет, но на словах всё получалось отточено и верно. Так же идеально, какой была и хозяйка этих слов.

- Я не знаю, что ты задумала, и зачем лгала моей матери, но…
- Я не обманывала Марину Игнатьевну, - перебила Леона Мария.
- Значит, ты намекаешь на возможность того, что моя мать сошла с ума? – невесело усмехнулся мужчина.
- Я ни на что не намекаю. Продолжай мысль.
- Мэри, мне откровенно надоело всё это. Я не люблю тебя, не стану скрывать, но нашего ребенка я обеспечу и на расстоянии. Позволь мне уйти.
- Нет.

Неожиданная резкость в этом звонком голосе заставила мужчину наконец-то обернуться в супруге и удивленно уставиться на неё. Мэри отряхнула свой светлый длинный сарафан от налипшего длинного волоска и сложила руки на груди. В глазах исчезли любые искорки, остался лишь непонятный холод.

- Нет?
- Именно. Ты или остаешься со мной и нашим ребенком, или уходишь навсегда.
- Не ты ли ещё вчера убеждала меня в возможности любого общения с малышом? – парень откровенно смеялся.
- Я. Но сегодня я передумала.
- Замечательно.

И негатив, копящийся уже долгое время, наконец-то переполнил чашу, рискуя вырваться наружу. Чтобы избежать лишних скандалов, а может, для того, чтобы просто обдумать всё случившееся со спокойствием, мужчина ушел в свой кабинет.

Конечно, Леон мог нанять любых адвокатов и полностью лишить супругу любых прав на младенца и его воспитание. Он был способен лишить Мэри возможности общаться и видеться с ребенком. Возможности богатого человека были велики, но молодой человек не хотел так поступать с любимой, пусть и ранее, женщиной. В Леоне осталось уважение к Марии и теплые чувства к ней. И свой взрыв эмоций молодой человек охарактеризовал на иначе, как припадок истеричной дамочки, не способной без истерик и побегов расправиться с проблемами.

Но ненависть и злость протекала в каждую клеточку тела. Откуда за день могло скопиться столько ярости? Где она хранилась и куда рисковала вырваться? Чтобы успокоиться, мужчина решил перебороть ложную гордость и набрал домашний номер Киры. Один раз, второй, третий. Гудки резали уши, и тихий голос всё никак не прерывал эту неприятную мелодию. Леон позвонил по мобильному номеру, но и там кроме автоответчика, просящего оставить сообщение после сигнала, ему никто не ответил.

- Кира, это Леон. Извини за вчерашнее. Я повел себя настоящей скотиной. Пожалуйста, перезвони, - на едином дыхании выпалил парень и нажал на сброс.

В окно постучался дождь. Настоящий мартовский ливень, размывающий последние, уже почерневшие от грязи снега и очищающий небо от зимних красок. Капли выстукивали лишь им известную мелодию, которая оседала в сердце, смешивалась с его ударами и заставляла посматривать на хмурую улицу, раз за разом набирая номер мобильного телефона.

Целый час понадобился молодому человеку для очередного ощущения полной бесполезности и отвратительности своего поведения. Разговора с ехидной брюнеткой не хватало, словно воздуха, без него пустовало что-то в душе. И поэтому мужчина вновь набрал одиннадцать цифр номера, в очередной раз отсчитывая ненавистные гудки.

- Кира, это Леон… Наверное, я звучу глупо. Не знаю, к чему был обращен вчерашний порыв. Позвони, пожалуйста, я понял, что не могу просто отпустить тебя.

Где-то вдалеке билась раненым зверем гроза. Стрелки медленно плыли по циферблату круглых настенных часов, на небе появились первые звезды, которые быстро спрятались под вуаль черных туч. Мраморная пепельница переполнилась сигаретами, и табачный дым повис в помещении кабинета едким заменителем воздуха.

- Кира, это вновь я. Перезвони, всего один разговор. Извини за поздний звонок.

Очередной шепот в телефонную трубку, очередное осознание себя ничтожеством и очередная сигарета. И уже в окно бьется первый солнечный свет, в доме напротив зажигаются первые огоньки. Надрывно звонит будильник на телефоне, оповещая о том, что ночь все-таки кончилась.

- Кира, я понимаю, ты обижена и зла на меня… Я не хотел начинать всё заново, но… Просто перезвони.

В дверь скребется Мэри. Она вновь милая, теплая, голос полон ласки и внимательности. Она просит прощения и извиняется за вчерашний «припадок», ссылаясь на перепады настроения у беременных. Мария соглашается на любые решения супруга и спрашивает, не хочет ли он чаю. Впрочем, девушка в очередной раз отказывается признать свой очередной обман и просит забыть обо всем, пытаясь отшутиться и предложить горячий завтрак.

Леон только кивал, словно его кто-то мог увидеть. Глаза слипались, но телу не хотелось сна. Домашний телефон любимой девушки молчал, мобильный тих, сотня сообщений на голосовой почте и настоящее раздражение по отношению к самому себе.

«Ты тряпка», - невеселая мысль и очередной звонок.

- Кира, что-то случилось? Тебя всю ночь не было дома… Или ты не брала трубку. Отправь хотя бы сообщение. Я волнуюсь.

Но и вновь тишина. В голове засела занозой боль. Что-то необходимо. Необходимы несколько шагов вперед, десяток вниз. Необходимо улыбнуться супруге и почему-то попросить у нее прощения. Необходимо обнять Мэри за плечи и назвать себя плохим человеком, никудышным мужчиной, отвратительным супругом. А затем чашка кофе и, пытаясь разлепить глаза, необходимо куда-то ехать. И необходимо в последний раз наизусть, не пользуясь телефонными книжками, набрать номер и сказать:

- Кира… А, к черту. Прости за докучливость. Я больше не потревожу. Если сама не захочешь.

А потом можно заснуть в автомобиле или направиться вперед по утренней дороге, уже полной иных машин. Пути расходятся, решения изменчивы. Леон решил не искушать судьбу и вернулся в кабинет, где и уснул, откинувшись на мягком кожаном стуле.

Все мы совершаем глупые поступки. Сегодня кто-то может сказать, как отвратительна мужская слабость и нежелание разбираться с ситуацией, а завтра… А завтра может произойти всё что угодно, и тогда мы уже не будем столь критичны по отношению к чьим-то судьбам или думам.

Пускай человек, желающий себя ненавидеть, ненавидит себя. Пускай проявляет слабость, не обдумывает поступки и тыкается слепым котенком в острые углы. Следы от граблей чему-то учат. Не так ли?