Пламенный поцелуй ушедших дней. Глава одиннадцатая.

Глава 11. Беседы под звуки чьих-то слез.

Длительная пауза выдерживалась просто замечательнейшим образом. При этом Мэри подковыривала длинным миндалевидным ноготком уголок стола, а её супруг непонимающе моргал глазами. У Леона уже давно выработалось четкое ощущение, что он, как минимум, попал в чей-то плохой сон, где действующие лица постоянно смешиваются, связи стираются и переплетаются, а главный герой вынужден разбирать это безобразие с теплой улыбкой на лице.

— Он не может быть твоим братом, — через минуту уверенно выдал юноша.
— Почему это?

Кажется, Мэри искренне поразилась такой фразе.

— Ты знакомила меня со своей семьей. Уж я бы запомнил Алексея.
— Левочка, — девушка невесело фыркнула, — таким братом не хочется хвастаться. По правде говоря, Леша принес мне исключительно неприятности. Он с самого детства умудрялся влипать в передряги, а уж во время жизни в Санкт-Петербург, то вообще с катушек слетел. Я за ним присматривала, конечно, а когда вышла замуж за тебя, то и финансово помогала. А что делать? Вроде близкие люди… Но проблем от него было – не пересчитать.

Мэри рассказывала в удивительной для себя манере – быстрым, постоянно сбивающимся голосом, проглатывая окончания и покусывая нижнюю губу. Словно это говорила совершенно не она, а похожая на нее блондинка с огромными голубыми глазами.

— Постоянные азартные игры, гонки… Я даже с Кирой познакомилась лишь для того, чтобы обуздать своего брата. Хороший ведь вариант: она его любит, заодно и он пристроен, и на одном месте сидит. А Лешке сказала, что он просто обязан общаться с этой девушкой, иначе лишу всякого содержания. Ну а Кира и так была забитая, боялась любого косого взгляда, так что Лешка не особенно страдал от её общества. – Леон скривил губы, а Мария только пожала остренькими плечиками. — А потом он влетел на хорошенькую сумму… И таких денег я уже не могла взять у тебя. Пришлось сымитировать смерть, потому как заплатить за новые документы было куда легче, чем возместить долг.
— А я смотрю, у вас это семейное дело – устраивать липовую гибель.

Остывший кофе превратился в окончательную отраву, горчащую и почему-то соленую, темную на цвет, но водянистую по вкусовым ощущениям. Крошки от расковырянных Марией булочек покрывали всю поверхность недавно смененной скатерти. Блондинка не отреагировала на язвительное замечание, словно и не заметив его вовсе. Она прислушалась к наполняющей дом тишине и продолжила:

— Лешку-то я спрятала, а Киру действительно стало жалко… Знала бы я, что она уведет у меня супруга, никогда бы не привела не познакомила с тем психологом.
— Она уведет?! – Леон, не повышая голоса, невыносимо громко зашипел. – Мэри, да по сравнению с тобой хорош даже самый пропащий человек… Не в Кире ведь дело. Подумай над своими поступками! Вначале ты творила всё для своего убогого братца, насильно пихнула его ничего неподозревающей девчонке, заставила Алексея жить с Кирой, брала у меня деньги на покрывание его оплошностей. После ты «убила» его, и, видимо, тебе так понравилась игра в мертвеца, что ты и себя решила похоронить!
— Только ради улучшения твоего состояния, — Мэри промямлила давно уже замусоленную фразу.

Впрочем, на Леона это «магическое словосочетание» не действовало с самого начала. Не принесло оно должной пользы и сейчас. Зато в голове начали прокручиваться различные идеи и мысли, поэтому молодой человек окинул свою супругу недобрым взглядом и принялся за «допрос»:

— Итак, ты знала о том, что Леша живой. Хорошо же ты сыграла ничего неподозревающую девочку. – Мэри печально кивнула, будто говоря: «Пришлось». – Не ты ли попросила братца укокошить неугодную тебе соперницу?
— Знаешь, я пригласила Лешу вернуться обратно в Питер, — подумав, начала признаваться Мэри. – Чтобы он вновь влился в жизнь Киры, и она забыла о тебе. Но почему-то он больше не вводил её в то любовное помешательство… Я, честное слово, хотела наладить всё мирным путем.
— Развести нас?
— Да… Ещё и беременность как нельзя кстати пришлась. В общем, все должно было срастись отлично.

В окно забились частые капли очередного дождя. Только что родившегося или всё того же старого, но появившегося в новом обличии и с новой мелодией, барабанящей по стеклу. Разум Леона отличался поразительной чистотой и ясностью, Мэри же словно всё сильнее путалась в собственных мыслях, поэтому постоянно переводила взгляд с предмета на предмет и учащенно дышала.

— Должно было? – усмехнулся юноша. Он налил себе очередную чашку кофе и залпом опустошил её, забыв о омерзительности получившегося напитка.
— Да… Но всё пошло не так… И ты никак не хотел становиться моим… Я спросила у Леши, есть ли способы разорвать ваши с Кирой отношения… И он предложил…
— Убить её? – догадался Леон.
— Нет, — девушка испуганно наматывала светлую прядь на палец. – Он решил отвезти Киру на дачу, погулять с ней, заставить её вспомнить былые чувства.
— Пистолет входил в увеселительную программу?

Меньше всего Леон верил криво сшитой истории уже давно привыкшей к постоянному обману с Мэри. В общем-то, ему очень хотелось срочно прервать этот диалог и отправиться куда подальше от хлопающей длинными ресницами блондинки, а лучше – отправить её саму на принудительное лечение. Но приходилось выслушивать ночное признание, пытаясь разложить каждое слово супруги по полочкам и оценить его в отдельности от остальных фраз.

Удивительно, но глаза жены оставались сухими. Она выглядела подавленной, но не собиралась плакать.

— У Лешки всегда было оружие. Очень уж он боялся недругов. Правда, пистолет-то газовый. Но Кира не разбирается в оружии.
— Значит, твой братец не собирался убивать Киру?
— Не совсем так… Он хотел решить всё мирно, но она сопротивлялась. Пришлось пригрозить ей пистолетом… Когда он привез её в деревню, то позвонил мне и сказал, что не знает, что делать. Сказал, что попытается пустить в ход устрашающие фразы, чтобы Кира сбежала сама. Но Леша не отрицал возможность гибели, если что-то пойдет не так.
— Такое ощущение, что твой брат – непроходимый придурок. – Леон поднялся с места и приоткрыл окно, впуская в жаркую кухню аромат дождя и ночной прохлады. – Почему он побежал помогать тебе?
— Ну, он меня тоже любил, — завершила Мэри.

Блондинка отрезала кусочек выпечки и без особого аппетита прожевала его. После этого она просто принялась крутить в пальцах нож, с какой-то удивительной заинтересованностью рассматривая отблескивающий в электрическом свете предмет.

— Левочка, я должна увериться, жив ли мой брат. Я знаю, куда он повез Киру… Съезди со мной, мы просто посмотрим. Он будет молчать, если что…
— Уж лучше подать на него в суд. Угрозы присутствовали, пистолет был. А Кира не имела возможности оценить, настоящее это оружие или дешевая игрушка из Детского Мира. Газовый, пневматический, травматический – для дилетанта они все на одно лицо.
— Пожалуйста! – Ледяная ладошка сжала запястье Леона. – Не нужно! Он глупый, но нельзя ему в тюрьму… Ты забудешь о нем, Кира забудет… Он исчезнет!

Неожиданно раздался тихий писк звонящего телефона. Мэри достала из карманчика своей ночнушки небольшой пищащий прямоугольник и заглянула в экран.

— Всё обошлось, — слабо улыбнулась она. – Видишь, Леша жив, но я обещаю, что мой брат не помешает тебе или Кире.
— А ты? – Юноша брезгливо отдернул руку от встревоженной супруги.
— Я? – непонимающе переспросила Мэри.
— Постоянная ложь, обман моей матери, странные разговоры с общими друзьями. Ты и сама завралась, Мэри…
— Нет, я… Просто…

Одинокая слеза наконец-то скатилась по розовой щеке. Капелька прочертила едва заметную дорогу для своих спутников, таких же слезинок, соленых и горьких. Леон вздохнул и все-таки погладил супругу по голове.

— Не плачь, Мэри, просто пойми. О какой жизни ты мечтаешь? Я потерял к тебе доверие, а ты лишь сильнее усугубляешь ситуацию своей ложью и тщетными попытками к сближению. Не в Кире дело. Оно в тебе. В нас, если быть откровенным. Как мы будем растить ребенка, когда его мать уже привыкла прикрывать проблемы за обманом?
— А отец любит другую? – без особой обиды пробормотала Мария. – Тебе этого не понять. Я не хочу так поступать, но потом что-то вдруг замыкает, и я говорю то, что говорю. Поступаю так, как получается. Сама того не желая.
— Но никто не сможет желать за тебя. Не плачь. Я не говорю, будто ты плохая. Мы все поступали неправильно, понимаешь? Я виноват ничуть не меньше тебя, даже больше, но изменить уже ничего не получится. Но, если хочешь, я всегда буду рядом. С тобой, с нашим малышом. Не плачь.

Он повторил последние два слова практически нежно, чуть печально улыбаясь и приглаживая легкую светлую челку успокаивающими движениями.

Леон не ненавидел Мэри. Нет. Он искренне жалел её, находя в проблемах своей супруги долю собственной вины. Если бы он не отдалился когда-то от Марии, не попытался казаться чужим, не перестал реагировать на нежность. В общем, если бы не «не…», то ничего бы и не было. Но судьба решила иначе.

Впрочем, почему обязательно судьба? Они сами построили свою жизнь таким образом. Глупо постоянно пенять на предначертанность и неизменность событий. Всё возможно перечеркнуть и исправить. Но необходимо хотеть изменений. Мэри же устраивало сложившееся течение жизни. Леон не проявлял особого недовольства и не пытался восстановить прошлое.

— Не буду, — подтвердила Мэри, смахивая слезинки с щеки. – Действительно, чего я разнылась… Вот глупая.

Нечаянно она смахнула чашку с кофе на скатерть. Уже второй раз за одну ночь жидкость быстро впитывалась в ткань, передавая белому полотну темные краски, насыщая его своим цветом. Мария глупо хихикнула и сказала:

— Иди отдыхать, Левочка. Я приберусь здесь.
— Нужна помощь?
— Нет-нет, — девушка смешно замахала руками. – Иди уже, на дворе ночь, а мы треплемся с тобой на кухне.
— Как скажешь.
— Надеюсь, завтра ты не будешь ненавидеть меня? – В голосе читался страх.
— Нет, не буду, — честно признался Леон. – Просто утром поговорим обо всем случившемся и подумаем над дальнейшими действиями. Ты ведь понимаешь, что так всё оставаться не может?
— Понимаю, — кивнула Мэри.
— Тогда спокойной ночи.
— И тебе.

Парень вышел из кухни и направился было в спальню, но почему-то задержался в гостиной, словно какое-то чутье заставило его на несколько секунд остановиться и задуматься над чем-то важным. Чем-то, о чем уже через минуту он забыл навсегда.

Из кухни послышался негромкий стон и звук падения. Леон направился обратно.

— Что случи… — начал он, но запнулся.

Мэри сидела около стола, прижимая руки к животу. Из синих глаз катились частые слезы, рот изогнулся в подобии улыбки, лицо превратилось в поистине восковое.

Светлая ночнушка окрашивалась в алый цвет. В руках виднелась рукоять ножа.

И кто-то считает, будто судьбу не повернуть в ином направлении. Будто всё движется туда, куда и должно изначально. Будто дождь – это только малюсенькие капли, вначале растягивающиеся и летящие вниз, а после – разбивающиеся о твердый асфальт. Но и дождь может быть всего лишь чьими-то слезами. Солеными от боли и желания изменить хоть что-то. Возможно, они – всего лишь страх перемен. Радикальных и режущих, пронзающих насквозь.

Но ведь у кого-то же хватает сил действовать. Чем это не выход?