Возвращение Ангела (глава 34)

Как и обещала, пятничная глава...

Глава 34
Октябрь 2004 года
Абакан, гостиница «Абакан»

Я откинулась на подушки и стиснула ладонями виски…
Надо мной простирался белый квадрат потолка. Идеально белый, каким и должен быть потолок в номере категории «люкс»… Ох, мама дорогая…
Итак, я всё понимаю… Понимаю, что ровным счётом ничего не понимаю и, что удивительно, не хочу понимать! В голове была пустота. Самая настоящая Торичеллиева пустота – определение, как нельзя более верно характеризовавшее моё нынешнее состояние… Попробуй разберись в той ерунде, которую наговорил мне сейчас Игорь… Пять лет, как выяснилось, я жила под пристальным наблюдением незнакомых мне людей, которые для меня что-то делали, суетились, помогали… Жила и жаловалась на свою поганую жизнь. Получается, если бы не Игорь и Илья, всё было бы гораздо хуже? А куда хуже-то? Только Западное кладбище…
Нереально. Фантастически. Нелогично…
Сказка? Возможно…

Вот это да… Как всё странно и запутано, оказывается, в этой жизни. А я-то, по простоте душевной, объясняла себе свои журналистские удачи каким-то «фартом». Вот тебе и «фарт»…
И только одно в этой истории было мне до конца неясно – с чего вдруг пять лет назад Игорь воспылал ко мне таким сочувствием? Или это просто я, эгоистка проклятая, никак не могу понять, что он… Неужели, действительно любит? И любил, а я даже не знала об этом, всё никак не понимая, почему так сильно обделена вниманием мужского пола... Значит, он просто сумел добиться того, чтобы никто ко мне не подходил? Получается, так... Через Илью добился...

Я была смущена и расстроена. Натянув на себя одеяло, я попыталась взять себя в руки и выкинуть из головы странные мысли. На этот раз мой любимый диалог «женщина – мозг» не состоится. Хотя бы потому не состоится, что ни я, ни мой мозг ничего не понимаем. Внутренний голос молчал, и единственное, что нарушало тишину – шаги Игоря в соседней комнате. Куда он попёрся? Хоть бы оделся, честное слово…
Холодно… Необычайно холодно… Не привыкла я к сибирской погоде. Да и акклиматизация даёт о себе знать. Даже бабушкин элеутерококк не помогает…
Озноб бил всё сильнее...

Получается, мы с Игорем знакомы давно… Получается, он и есть – тот самый человек из моего детства, на которого «напал» Чуня… Тот, которого я по дурости своей считала охранником… Получается… Ох, сколько же всего получается…
«Получается, получается… - передразнила я саму себя. - И только у меня не получается сложить картинку воедино. Не получается, хоть ты тресни!»
Вот сейчас он придёт, и что я ему скажу? При мысли о том, что он выйдет сейчас из второй комнаты, ляжет рядом со мной и привычно обнимет меня своими большими горячими ладонями, мне стало стыдно… Я и сама не могла объяснить себе природу этого чувства. Знала только, что оно в корне неправильное…

Игорь снова доказал свою власть надо мною. Всем своим рассказом доказал, что долгих пять лет я, оказывается, зависела только от него – от его воли, от его желаний, от его капризов. Он пожалел меня… Просто пожалел – не более того… А я, по дурости своей, приняла это за любовь.
И теперь он, наверное, просто хочет получить то, что по праву считает своим. Что ж… За всё в этой жизни надо платить. И за свой «фарт» тоже.
Вместо сказки о Золушке получилась какая-то мыльная опера – смешение фильма «Месть Ангела» со Сталлоне в главной роли с практикой «права первой ночи» времён зачуханного феодализма…
И почему мне всегда так «везёт»? Вот тебе и «фарт»… Фарт…

Что будет потом, когда Игорю надоест? Разведётся? Отправит домой, выделив от щедрот своих пару-тройку тысяч зелёных бумажек? Или вообще выставит вон без гроша в кармане в чём пришла? Вероятнее всего, произойдёт второе. Более закономерно, если принимать во внимание долбанное «право первой ночи». Ох, мама дорогая! Во что же я вляпалась-то?

И, что самое обидное, я его люблю… Люблю, несмотря даже не это…
Странное чувство. Непонятное. И что, вообще, такое – любовь? Вечная тема отношений мужчины и женщины… Какая она – любовь? Настоящая любовь? Все любят по-разному…
Одни – с негласным условием. Наверное, это такие, как мой отец: «Я буду любить тебя, если…» И дальше – длинный-предлинный список условий, оговорок, сформированных в сложный план с множеством подпунктов. Чего только не найдёшь в таком списке, начиная от «ты будешь отвечать мне взаимностью» и заканчивая «ты будешь стирать мои вонючие носки, которые я не снимал пять дней».
Другие понимают под любовью абсолютную безусловность в отношениях. «Условная любовь» подразумевает некое условие, которое должно неукоснительно выполняться. Движущим мотивом такой любви всегда является большущее «Я». Это чувство свойственно таким людям, как Игорь. Он не признаёт ничьего мнения, кроме своего собственного. Стремительные ухаживания, скоропалительная женитьба, свадебное путешествие, поездка в Москву к его родителям… Он поступал только так, как хочет он, ни разу не поинтересовавшись моим мнением. Ни разу не спросил, чего хочу я. Просто сделал и продолжает делать всё, как ему надо…



Октябрь 2004 года
Абакан, железнодорожный вокзал

Единственное существо, разделявшее его одиночество, спало мертвецким сном, уронив тёмную с проседью голову на сложенные руки и мирно посапывая. Счастливый… Он может спать… Ему даровано забвенье…
И только его сон почему-то не брал. Не брал – хоть убей… То ли коньяк здесь не тот, то ли просто день сегодня не тот…

Илья крепко зажмурил глаза, тряхнув головой. Наваждение не проходило. Зелёные глаза полыхали тем же яростным огнём, что и десять лет назад. То же презрение, та же ненависть… Нет, даже не ненависть – какая-то гадливость читалась в них.
Презрение… Она его презирает… Презирала, когда была Алисой, презирает и сейчас… За что? За то, что он любит её? Наверное…
Он и сам понимает, насколько жалок. Что он может ей предложить, кроме своей ненужной ей любви, кроме своего израненного, истерзанного сердца? Ничего. Ни-че-го…
Вот Игорь – он может. Может… Он – из тех, кто швыряет к ногам любимой миллион алых роз, кто способен достать с неба звезду и назвать её именем объекта своего желания, из тех, кого женщины считают чуть ли не олицетворением мужественности… И она… Она – такая же, как все. Просто «повелась» на этот образ. А он – пустой внутри. У него есть сердце, но оно не способно любить – лишь перекачивать кровь. У него есть чувства, но они направлены на достижение конкретных целей. Единственное, чего он никогда не сможет ей дать – это любовь… Любовь, которой у него, Ильи, столько, что с избытком хватит на двоих… Но она выбрала не его… Как Марта тогда, на плацу...

Какая же мука – безответная любовь… Как так – самое прекрасное, что есть на земле и на небе, и самое несчастное одновременно… Зачем она нужна – такая любовь?
И любовь ли это?
Он скорбно покачал головой. Нет, не любовь… Пора себе в этом признаться. Скорее, просто дьявольская одержимость. Болезнь. Наваждение. Сумасшествие…
Даже не то… Нет…
Просто она нужна Игорю. Зачем-то нужна. А если она нужна Игорю, значит, и ему, Илье, она необходима тоже. Как воздух. Как хлеб насущный. Как свет. Как тепло. Как жизнь… Необходима, и он получит её, чего бы это ему не стоило… Он будет делать с ней то же самое, что и Игорь – один в один. Он научился этому в постелях его женщин… А потом… Потом у него появится шанс плюнуть в лицо бывшему другу, в очередной раз доказав ему, что он лучше. Что очередная женщина променяла его, Игоря Кондратенко, на Илью, потому что тот лучше… Лучше, лучше, лучше, дьявол всех задери! Лучше в постели, лучше в жизни. Лучше во всём… Лучше…

Он с силой ударил кулаком по столу, смутно надеясь, что его собеседник проснётся, и можно будет начать какой-нибудь пустяшный разговор, чтобы отвлечься от этих мыслей, чтобы хоть как-то унять бурление крови, чтобы не дать волю своим чувствам – гневу, полыхавшему в нём, ярости, готовой вот-вот излиться…
Не проснулся. Он просто что-то сонно пробормотал, приподняв голову на пару сантиметров, а затем вновь опустил её на руки…

Он одинок… Одинок…
Никого вокруг…
Никому не нужен… Никому… Никому…
Отверженный. Проклятый. Влачащий своё жалкое существование безо всякой цели…



Октябрь 2004 года
Абакан, гостиница «Абакан»

- О чём задумалась? – спросил Игорь, появляясь в комнате и, сдвинув стоявший на прикроватной тумбочке подсвечник с догорающими свечами, положил на неё тёмно-синюю папку. Затем, окинув меня смеющимся взглядом, нырнул под одеяло. – Жалуйся, - он кивнул головой, поправив свою подушку и прижав её вплотную к спинке кровати.
- Жаловаться? На что? – удивилась я, покосившись на папку, которую он приволок из соседней комнаты. Интересно, что в ней такое?
- Не знаю, - он снова улыбнулся и, облокотившись на согнутую в локте руку, сосредоточенно посмотрел мне в глаза. - Меня не было и трёх минут, но за это время ты, судя по всему, успела себе что-нибудь придумать. Я прав? – его пальцы мягко коснулись моей щеки. – Я прав… - шёпотом добавил он. Это было уже утверждение, а не вопрос.
- А что в папке? – я прикрыла глаза, стараясь не поддаться тому гипнотическому состоянию, в которое впадала всякий раз, стоило только почувствовать его прикосновение. Как такое может быть? Неужели, возможно одним только касанием довести человека до состояния, в котором он начинает туго соображать и совершенно перестаёт себя контролировать? Возможно… Уши как будто ватой заложило, а стены комнаты качнулись в зыбком тумане, грозя вот-вот обрушиться…
- Приложение к «Исповеди идиота», - усмехнулся он и, перевернувшись на живот, потянулся к папке.
- Приложение? – я удивлённо вскинула на него глаза…
- Да, - коротко кивнул он, протягивая мне папку. – Хотел сделать тебе свадебный подарок по возвращении домой, но ты так стремительно удрала от меня, что сюрприза не получилось… - в его чёрных как ночь глазах застыло ожидание. – Прочти…
Без задней мысли я открыла папку и быстро, по диагонали, пробежала глазами написанное на первом листе, не понимая, какое отношение это может иметь ко мне. Затем, уже более внимательно, просмотрела идиотский текст и перевернула страницу… Ничего не понимаю… Точнее, понимаю… Или не понимаю…

- Игорь, а… А это что? – прошептала я.
- Мой подарок, - усмехнулся он. – Что-то не так?
- Не так? – глупо переспросила я. – Но это… В этой бумажке написано…
- Эта бумажка называется «дарственная», - наставительно произнёс Игорь. – Я изначально хотел переоформить фирму без тебя, но возник ряд проблем… Мы займёмся этим, когда вернёмся домой. Так что я первым могу поздравить тебя с приобретением в собственность семидесяти процентов компании «Империя НикМед»…

Я как-то уже говорила, что рядом с ним чувствовала себя ущербной, и сильно страдала от собственного скудоумия. Вот и сейчас… Так не бывает… Так не может быть…
Есть ли на этом свете то, что я ненавидела больше проклятущей отцовской фирмы? Пожалуй, ничего такого не отыщется… И вот она моя. На две трети…
Проклинаемая мною с самого детства, отобравшая у меня отца, лишившая первой любви, подвергшая стольким унижениям… Так вот как это выглядит – просто бумажка. Дарственная… Просто лист бумаги…
Так не бывает… И так бывает…
Так сложно… И так просто…
Игорь только что доказал мне это нехитрое утверждение…

- Зачем? – прошелестела я одними губами. – Зачем мне она?
- Затем… - он улыбнулся и, взяв из моих трясущихся рук папку, небрежно швырнул её на пол.
Семьдесят процентов «Империи» - на полу, под моими ногами… С ними можно сделать всё, что угодно. Наступить, плюнуть, скомкать, порвать, выбросить… Но даже этого мне не хотелось. Вообще ничего…
- Мне не надо, - я ожесточённо замотала головой, живо представив себе выражение лица отца, когда он узнает о своём новом компаньоне. Его удар хватит! А второго удара ему не пережить...
- Не надо – порви, - равнодушно протянул Игорь, касаясь губами моего виска. – Всего-то делов… Но я бы, на твоём месте, не стал этого делать. Твой отец сломал тебе жизнь, и подарить тебе две трети его фирму – это самое малое, что я могу… К тому же, меня никогда не привлекала медицина, и я пять лет думал о том, кому бы сплавить эту конторку… Она твоя, маленькая моя. Твоя по праву… Ты это заслужила.
- Но отец… Это неправильно. Неправильно, Игорь…
Господи, да что же, он не понимает, что не мне, а отцу он должен был её вернуть? Что я-то с ней буду делать? Я журналист, а не предприниматель, бизнес-леди и всё такое, что с этим связано. Я ненавижу этот мир и не хочу к нему принадлежать… Не хочу и не буду…
- Что – неправильно? – переспросил он. – То, что в кои-то веки ты, наконец, получишь хоть что-то от своего отца, кроме книжки по кулинарии ко дню рождения?
Откуда он знает? Впрочем, он всё обо мне знает... Стоит ли этому удивляться?
- Но эта фирма – его. Он её создавал, корячился столько лет…
- Он её потерял, - перебил Игорь. – По своей собственной вине. По глупости. Из-за собственной жадности. И если ты собираешься после вступления в права собственности переписать её на него, у тебя ничего не получится… Я по миру её пущу, но твоему отцу ничего не обломится. Слышишь? Маленькая моя, я горы для тебя сверну – не то, что эту фирму… - с нотками грусти в голосе произнёс он. - Ты слишком много вытерпела из-за этой долбанной «Империи», чтобы… Ну что ты сопишь? Лариса…
Я обиженно повернулась к нему спиной, натянув на себе одеяло. Не нужна мне эта фирма. Не нужна, и всё тут!
- Ну что такое? – бархатный голос прошелестел где-то рядом с ухом. – Маленькая моя… Ну иди ко мне…
В ответ я лишь фыркнула и демонстративно отодвинулась подальше, стараясь стряхнуть с себя странное оцепенение, которое охватило меня, стоило только услышать страстные интонации в его голосе. Веки вмиг налились свинцом, а всё тело пронзила такая сумасшедшая слабость, что я почувствовала себя куском пластилина, стремительно тающим при попадании в огонь…

Глубокий вдох…
Его губы на моём плече…
Выдох…
Его руки нежно касаются моего тела.

- Лариса… - его пальцы пробегают вдоль моего позвоночника, заставляя меня выгнуться дугой и с силой сжать пальцы в кулаки, чтобы подавить накатывающее волнами желание резко повернуться и, с силой прижавшись к нему, соединиться своими губами с его.
Сделав судорожный вдох, я закусываю нижнюю губу, но оцепенение не проходит.
Его ладони касаются моих бёдер, на несколько мгновений задерживаются на талии и стремительно поднимаются вверх, к груди… Одно лёгкое движение, и я с замиранием сердца понимаю, что стою на краю пропасти, в которую он вот-вот меня столкнёт…
Мысли об отце и «Империи» отступают, словно их и не было…
Боль, раскаяние, старые воспоминания, обиды – всё перестаёт существовать.

- Почему ты не сказала, что у тебя родственники в Сибири? – горячий шёпот с трудом достигает моего затуманенного сознания. Он почти не слышен – его полностью заглушают удары моего сердца. – Маленькая моя… Почему?
Лёгкое удивление... К чему это сейчас? Неужели, так важно?
- Так надо… - язык почти не подчиняется. Трудно говорить… Трудно дышать…
- Я чуть с ума не сошёл, когда ты уехала… - его дыхание щекочет кожу, заставляя её покрываться мурашками. – Не знал, где ты, что с тобой… В одном тоненьком платье, в демисезонном пальто… В летних туфельках… В чём была, в том и удрала… И куда? В Сибирь…
Смысл его фраз доходит до меня с трудом. Чтобы его уловить, нужно подключить какие-то нервные клетки и окончания, а мне не хочется этого делать… Единственное желание – чтобы время остановилось, чтобы мгновения растянулись в вечность, чтобы стрелки всех часов на свете замерли в одном положении… Пусть так будет. Пусть сказка обернётся былью…
- Обо всех родственниках мне расскажешь, чтобы знать, где тебя искать в следующий раз… - его пальцы легко нашли мою ладонь и с силой сжали её. – Господи, что я говорю? Следующего раза не будет… Не будет, слышишь? Я никуда тебя не отпущу… Больше никуда…
- Никуда… - бессмысленно, в полузабытьи повторяю последнее слово, сказанное им, не понимая его смысла. – Никуда…
- Не уходи от меня. Никогда… Что бы не случилось… Никогда… - еле уловимый шёпот возле моего уха.
- Никогда…
- Маленькая моя, как же я тебя люблю…
- Люблю…

Чёрная зияющая бездна манит, затягивает, и, стоя на краю, я окунаюсь в неё… Лёгкое движение, и вот уже, раскинув руки, я погружаюсь в неё… И нет больше ничего, кроме сумасшедшего, сводящего с ума ощущения полёта и какой-то невыразимой нежности…



Октябрь 2004 года
Абакан, гостиница «Абакан»

Бархатная сибирская ночь всё глубже проникала в гостиничный номер.
Тишина… Её нарушало только наше дыхание, которое невозможно было выровнять…

- Страшно хочу курить… - произнёс Игорь, приподнимаясь на локте и глядя на меня всё ещё затуманенным взглядом.
У меня почему-то мысль о сигаретах ничего, кроме тошноты, не вызвала…
- Иди, - я тихо кивнула, облизав пересохшие губы, всё ещё горевшие от его поцелуев, отлично зная, что он никогда не позволяет себе курить в помещении…

Стоило только ему выйти, как ощущение лёгкости и безоблачного счастья сменилось чёрной хандрой…Я мгновенно ощутила себя одинокой и несчастной. Я лежала с закрытыми глазами, не шевелясь, а когда он вышел, свернулась комочком на одеяле и беззвучно заплакала.
Что-то не так… Определёно, не так…
Не так в наших отношениях. Что-то неправильно. Чего-то недостаёт…
Любви? Нет, она как раз есть… Чего-то другого… Уважения, наверное…

Главное в любви – это не секс, как думают многие. Это – уважение… А вот Игорь, похоже, меня не уважает. Ни капельки… Хотя, наверное, просто не за что… Даже не меня - мои чувства, желания...
Даже сейчас… Эта поездка в Сибирь, весь этот сумбурный и бесконечно длинный день… И что в итоге? Он опять сделал всё так, как нужно ему. Ему нафиг не нужен был этот рынок, посиделки с моими родственниками в тесной кухне, эта поездка на ПАЗике. Ничего не нужно… Он просто решил, что у нас будет романтический ужин при свечах, и он у нас был. Ему нужно было рассказать эту историю в романтической обстановке, под звуки музыки, вырывающиеся из музыкального центра, и он это сделал. Он решил, что именно сегодня всучит мне папку с документами и сделает всё возможное, чтобы я слова не сказала против – ему и это удалось. В его жизни нет места случайностям. Всё жестко распланировано… А я так не могу. Не могу, потому что не хочу в один прекрасный день стать частью системы, наподобие той, о которой рассказал мне всего несколько минут назад… Системы под названием «Ангел». Даже «главный инструмент» выбрал соответствующий. По фамилии, что ли, выбирал?
Я не хочу подчиняться… Не хочу и не могу… Это противоречит всем моим жизненным принципам.
Робкая, забитая жена, которая необходима только для «выходов в свет» и «постельной жизни»… Такая жизнь не для меня… И что толку, что я его люблю? А он-то меня? Любит? Возможно… Знать бы только, что означает для него это слово! Тоже, наверное, какая-то система…
Родись у нас ребёнок, он бы и его подчинил своей воле. И была бы у него ещё одна система под названием «Семья». Наш ребёнок, по его глубокому убеждению, должно быть, должен быть похож на него во всём – и внешне, и по характеру, и по жизненному пути. Только один ребёнок. Мальчик. Наследник… Наверняка, именно так он и думает. Наверняка, он затолкает его в военный лицей, как Назара, а оттуда – в военное училище. Или в академию – учиться на бизнесмена… Тьфу, блин, на них не учат! На финансиста… Да, на финансиста.
Хорошо, что у нас нет детей. Ни девочек, ни мальчиков… У Игоря же всё под контролем, всё запланировано, всё рассчитано…

Всё? Стоп… А сегодня какое число?
Я живо вообразила себе календарь на 2004 год с пометками, которые я периодически для себя делала. Зелёные кружочки – деловые встречи. Синие – командировки. Серые, карандашные – сроки уплаты кредита, квартпалты и гашения долгов. Чёрные крестики означают, что в эти дни нужно не забыть встретиться с отцом. Красные… Красные дни календаря означают… Впрочем, красный день календаря – он и в Африке красный день… И в сентябре их не было… А сейчас – начало октября…
Как обухом по голове…
Мои глаза расширились от ужаса… Акклиматизация… Никакая это не акклиматизация, и элеутерококк тут вряд ли поможет…
Та-ак…
Нет, не может быть… Или может? Или не может?
Надо проверить. Проверить прямо сейчас!
Аптека… Сколько времени? И есть ли здесь дежурные аптеки? Должна быть наверняка какая-нибудь дежурная…
Надо купить тест… И в Минусинск. Срочно в Минусинск. Хоть на чём-нибудь! Там Надька. Она покажет, как этими штуками пользоваться…
Блин…

Я резко сбросила с себя одеяло и, рассеянно оглянувшись по сторонам, судорожно принялась поднимать с пола свои вещи и натягивать их на себя. В тусклом свете свечных огарков делать это было не так-то просто… Я дважды пыталась надеть на себя джемпер, но всё время промахивалась, и перед оказывался на спине…
- Лариса? – Игорь, с дымящейся сигаретой в руке, вынырнувший из мрака, с удивлением уставился на то, как я скачу на одной ноге, пытаясь натянуть на себя джинсы. – Что опять случилось? Я не рассчитывал…
На что он рассчитывал, стоя передо мной в одних трусах – я не знала и знать, что самое интересное, не хотела. Мне было важнее другое. Третью часть «Исповеди идиота», если таковая имеется, он мне расскажет как-нибудь потом… Если захочет… После того, как я всё проверю…
- Лариса, - настойчиво повторил он, хватая меня за руки в тот момент, когда я, запутавшись в джинсах, готова была рухнуть на кровать… О Боже мой…
Так… Так, так, так… Надо срочно что-то придумать. Куда я могу…
- Мне в аптеку нужно, - выпалила я, старательно отводя глаза. Дура. Зачем было правду говорить? – Бабушка… Бабушка просила по дороге… э-эээ… Просила кое-что купить… И вообще, нам надо в Минусинск вернуться…
- Я попрошу Володю, - он пожал плечами. Напряжение в его взгляде пропало, на губах заискрилась улыбка… - Скажи, что нужно, и он всё привезёт.
Володю… Я живо представила себе эту картину – здоровенный бугай Володя в аптеке покупает для женщины, которой уже за семьдесят, тест на беременность. Вот умора! Хотелось бы мне на это посмотреть.
- Ты понимаешь… - я страдальчески сморщилась. – Понимаешь, бабушке нужно кое-что личное… Интимного назначения, понимаешь? И ей было бы неприятно узнать…
- Пачка презервативов? – спросил он ровным голосом. Ни один мускул на его лице не дрогнул, когда он произносил эти слова, а вот у меня краска стыда расползлась по щекам…
Издевается…
Или до завтра отложить? Ага… А как отложишь, если он со мной разве что в туалет не ходит…
Нет, мне важно узнать это именно сейчас. Сейчас или никогда…
- И Надюшка тоже… Она… - замялась я, нервно тряхнув кистями рук. – Ей… Короче, ей кое-что надо…
- И тоже женское, - спокойно подсказал Игорь. – Без проблем. Я скажу Володе…
От этих слов я готова была взвыть и, клянусь, с удовольствием бы это сделала.
- Игорь, мне нужно в аптеку, - проговорила я отчаянным и вместе с тем – злым голосом, рванувшись из его рук. – Мне… Короче говоря, мне туда нужно, и я, надо полагать, не обязана ставить тебя в известность…
Это «надо полагать», заимствованное из отцовского лексикона, постоянно вылезало не к месту. Вот и теперь…

Игорь вздрогнул и на мгновение о чём-то задумался, даже не подумав ослабить хватку.
Потом по его лицу расплылась такая идиотская улыбка, какой я ещё никогда в своей жизни не видела. Вид у него был как у человека, которому на голову свалился миллиард, и он не знает, что с ним делать. Знает только одно: миллиард – это хорошо…
Вот чём он сейчас подумал?



Бред редкостный, но флешка по-прежнему дома, и приходится вспоминать, что же такого я написала в рассказе... А это при температуре под 40 нелегко...