Начнем с начала [роман. часть пятая, последняя]

Иногда хочется говорить о глупцах.
Об их несерьезных поступках, о тех ямочках на щеках, которые возникают в моменты шуток. А ведь смеются они так часто, так заразительно и неистово, что люди, попавшие в неловкую ситуацию, сами начинают улыбаться. Медленно. Постепенно. Сначала вдыхают этот аромат ускользающих тревог и проколов, а потом – выпуская воздух – басом низвергают из себя последствия немых сцен, преждевременных суеверий.
Людям нравиться шутить. Нравится просто так ввязываться в словесные перепалки, дабы возвестить весь свет о своем существовании! Вы только представьте – несуразный мальчишка (еще во времена детских утренников), дергающий за косички свою одноклассницу… Кто бы мог подумать, что перед нами – будущий красавец, символ какой-нибудь страны или империи мод. А та девчонка, ранее замечавшая «незадачливого ухажера» лишь в моменты ударов учебником, теперь с трепетом вздыхает на его портрет, утирает слезы…
Ха, попались! Это лишь одна из тех слюнявых историй, которыми заполнены книжные полки любителей мелодрам. Конечно, и в жизни бывает такое. Но ведь в книжках – любовь. А в реальности – ничего. И та, в конец обезумевшая от нахлынувших внезапно чувств девчонка, не будет счастлива, пока не закроет прошлые – так некрасиво написанные – истории. Пока не выбросит его плакаты, подарки, фотографии… Но ведь это будет глупо, правда? Зачем? Ведь все эти вещи не виноваты в переменчивости мужской натуры. Они просто всегда находились где-то рядом, попадались под руки, и, в итоге, дарились одной из самых красивых девчонок класса.
А в жизни льют дожди.
Кино закончилось. Пленка оборвалась.
И не важно, что глаза до сих пор смотрят на пустой экран. Не имеет значения и то, что происходящее на экране, такое глупое и нелепое, заставило расплакаться. И, конечно же, очень и очень хорошо, что слезы не вытираются, по лицу не проводится рукавом, дабы никто не увидел данную человеческую слабость.
Ну, Боже мой! Люди, кто сказал, что плакать нельзя?! Хотя, да, действительно нельзя. Ведь нужно рыдать навзрыд, чтобы все вокруг слышали, видели ваши чувства. Только влюбленные скрывают и лгут, что все хорошо.
- Мелисса, что-то случилось? У тебя глаза красные…
Он бережно будет проводить по лицу, желая увидеть следы слез, но ведь любовь обязана скрывать обиды, переходя на другие позиции, отстаивая параллельные интересы. Скрывая реальные чувства.
- Нет, что ты, милый. Как дела на работе? Знаешь, до тебя пытался дозвониться финансовый директор, но мобильный был отключен. Ты был на совещании?
Как же объяснить влюбленному человеку, с такой детской непосредственностью смотрящего в твои глаза, что мобильный был выключен с того момента, как ты увидел мечту? С той секунды, как запах ее духов дошел до территории твоего обоняния? Она не поймет, она слишком хорошая, слишком доверчивая, чтобы понять.
Она просто любит.
Любит за то, что ты ее не любишь. И не можешь любить. Просто не хочешь.

Звонок в дверь, как это обычно бывает, звучал очень громко и настойчиво. А еще, одновременно с этим, запел мобильный телефон музыкой из какого-то нашумевшего сериала (кажется, его когда-то показывали на «СТС»?)… Интересно, сколько же времени, раз будильник до сих пор молчит? Интересно, а почему он – этот утренний нерводер – должен вообще возвещать о подъеме, если за окном – суббота?
Да, еще бы дверной звонок перестал пиликать, иначе первый выходной за последний месяц окажется самым страшным в истории понедельником.
Интересно, а на улице такие же пробки, как и по будням? Или люди (в коем-то веке!) решили провести это прекрасное время с семьей? Кстати, нужно не забыть позвонить маме, у нее, кажется, сегодня день рождения или годовщина со дня последней свадьбы? Необходимо принять душ и привести свои мысли в порядок. И срочно.
- Вам тоже доброго утра.
- Здравствуйте.
Бывают разные голоса: грубые, неистовые, нежные, немного с басом, а бывают легкие и пушистые, как летние облака.
- Интересно, Искандяров, кто учил вас будить женщин в… кстати, который час?
- Уже 8:32. Пора вставать. Даже птицы за окном поют. И у вас, кажется, тоже?
- Нет, это в дверь. Вы по делу?
- В субботу? Нет, конечно! Не настолько уж я и невоспитан, как может показаться с первого взгляда.
- Вы льстите себе, - и вот, ноги уже свисают с огромной кровати, осталось спустить туловище и голову, соответственно, - Так что же надоумило вас позвонить в такую рань?
- Огромное желание сказать «доброе утро» самой красивой женщине на земле. А еще, глупая детская прихоть – не хотите пообедать в каком-нибудь японском ресторанчике?
- Не люблю суши и все, что связано с Японией, - так, можно и в зеркало посмотреться, на всякий случай, мало ли что.
- Фиаско, - голос Шамиля действительно немного погрустнел, но быстро восстановился, - Тогда ужин в сердце Италии?
- Лучше полдник в кафе напротив. Там продают мягкие мучные булочки, политые шоколадом, - ой, кажется, желудок начинает петь песни (или это все тот же надоедливый гость за дверью?).
Трубка все еще граничит с ухом, а руки – сами собой – пытаются открыть вечно заедающие замки.
- А знаете, может, лучше завтрак? Вы сейчас где? – руки открыли дверь, а голос в трубке постепенно сменился на гудки.
- Рядом.

Мы не выбираем лучшее из худшего. Нет, что вы! Мы просто живем рядом с теми людьми, которые удобны, с которыми привычнее, надежнее и теплее. Это не значит, что мы отказываемся от счастья. Напротив. Ведь люди, находящиеся рядом, счастливы.
- Спасибо, любимый! Даже не верится, что ты не забыл про годовщину! – ну как можно грустить, если с вами человек, которого вы осчастливили?
И вы – как заправский хулиган – с улыбкой одариваете ее поцелуями, обещаете, что ваша любовь будет бесконечной… Конечно, говорить можно о многом, особенно давать клятвы о том, чего нет.
Но ведь это и есть прекрасное! И когда вас – под дулом пистолета – спросят, «почему ты нарушил свое обещание?», можно спокойно улыбнуться и сказать: «но ведь я никогда не любил». И не важно, что кому-то станет больно, тяжело, обидно и как-то не по себе в вашем присутствии.
Вы просто сказали правду.
- Шамиль, да, я уже скоро собираюсь… Тоже хочу быстрее увидеться, только заеду домой взять кое-какие вещи и сразу к тебе, - мы так часто улыбаемся, когда хорошо; так естественны, когда личная жизнь налаживается, близится к чему-то светлому и прекрасному, - Все, до встречи.
Вы кладете трубку, словно последнее «прощай». Но все равно как-то легко. В голову даже прийти не могут мысли о том, что идиллия закончится. Когда-нибудь. Нет, конечно, это и случится. Возможно.
Но не сейчас. Ведь дождь за окном слишком ласков. Слишком нежен. А на столе никогда не увядают анютины глазки…
- Ты прекрасна.
Резкий взмах головы. Удивление. Непонимание. И холод.
- Кравченко? Мне не доложили о вашем визите. Что-то случилось? – так хочется быть неприступной, деловито-серьезной и чужой; так хочется закричать в открытое окно; так хочется просто быть.
- Интересно, в какой момент мы перешли на «вы»?
- Я не понимаю, о чем вы. Присаживайтесь. Чай, кофе? – а его шаги постепенно приближаются, уже ощутим, настолько дико осязаем «Kenzoair», что хочется перепрыгнуть через разделяющий стол и еще ближе вдохнуть его запах.
- Тебя.
- Вы переходите границы. Я спрашиваю еще раз: у вас ко мне дело?
И не важно, что холод разбивает на куски. И не важно, что резкий тон голоса разрывает душу по частям. И не важно, что эти маленькие детали уже больше никогда не будут склеены.
Все слишком сложно.
Слишком поздно.
Игра не стоит свеч.
- Черт возьми, Анна! Да перестань ты так со мной разговаривать! Пойми, я не могу без тебя!
Всплеск эмоций? Гнев? Или все-таки растерянность, заставляющая сметать все на своем пути?
- Прекратите устраивать беспорядок в моем кабинете! Немедленно сядьте и давайте поговорим, как цивилизованные люди, - интересно, откуда у актеров знаменитых драм хватает выдержки более ста секунд указывать на стул, сохранять невозмутимость и, одновременно, чувствовать себя загнанными в угол?
- Хорошо.
Вы сидите напротив. Взгляды устремляются куда угодно, лишь бы не друг на друга. Вы дышите одним воздухом. Вы чувствуете присутствие собеседника.
Но молчите.
Проходят минуты. Две тысячи двести двадцать секунд. Бесконечное время. Слишком короткое, чтобы понять его значимость.
- Ты помнишь снег?
Хочется подбежать, обнять и сказать «да». Но зачем? Та ночь давно прошла. Испарилась. Растворилась в воздухе. Словно ее никогда и не было. Она уплыла, словно лебедь, в мир, где все двери закрыты, дабы не испортить то настоящее, то единственно важное, что присутствует в жизни сейчас.
- Зима давно закончилась. Четыре месяца назад. Ты разве этого не заметил?
- Мне необходимо быть с тобой. Вернись.
- Купи себе птичку. Говорят, они всегда возвращаются туда, где им было хорошо.
- О, Господи, Аня! – руки закрывают лицо, плавно поднимаются вверх, ерошат волосы, открывая глаза, - Ты специально так поступаешь, да? Нарочно втаптываешь меня в грязь, заставляя почувствовать последним подлецом? Словно я один виноват в произошедшем! Ты ведь тоже была рядом!
И ваши взгляды встречаются. Резко, молниеносно перехлестываются, словно шпаги на старинной дуэли. Вы так же бросаете друг другу перчатки, считая, что только этим можно разрешить возникшую ситуацию.
И вы, пытаясь разгадать данную головоломку, понимая, что сказали лишнее, пытаетесь подобрать какие-то слова. Бессвязные речи, исходящие из ваших уст, утопают в дерзости, злости, страсти.
Преград больше нет. Ничто не разделяет. И рука, так желавшая дать грубую пощечину, нежно прикасается к знакомому лицу. Обводит его контур, очертания глаз, бровей, носа, губ… Неужели когда-то все это уже было? Неужели вы опять попадаетесь в капкан этой кожи, этих рук, этого тела? Неужели губы, по которым вы осторожно проводите подушечкой пальца, когда-то прикасались, так нежно целовали вас?
И неужели человек, ворвавшийся в кабинет, может так неистово наслаждаться близостью тел, глаз? Да, именно глаз. Они не могут лгать. Слишком чисты. Слишком прекрасны и невинны. Ха, когда-то вы сравнили их с зеленью весенней травы. Почти угадали. Они больше похожи на ту, что выросла летом. В самую жаркую ночь, когда лил дождь, а уставшие огни напоминали о том, что есть одинокие люди. Когда только ей – этой прекрасной, никем не тронутой зелени – было известно, что вы вдвоем. Стоите рядом, нежно прикасаясь и понимая, что друг без друга холодно. Страшно. Одиноко.
И не важно, что снег на руке давно растаял и превратился в капли дождя. В те слезы, которые скрывать не хочется, - они медленно стекают по щекам мужчины и женщины, понимающих, что вместе быть просто невозможно. А порознь жизни нет. Эти слезы, эти маленькие капельки счастья не вытираются, не пытаются скрыться от посторонних глаз. Зачем? В этом нет смысла.
Тем более, что завтра утром все исчезнет.
Все встанет на свои места.
Прекратит падать растаявший снег. Окно будет закрыто. А рядом будут другие люди.
Люди, которые нас любят.

- Знаешь, друг, а я тебе благодарен.
Президент фабрики мебели «8 марта» медленно оторвал свой взгляд от прайса и перевел на собеседника:
- Мне? Интересно, что же я такого сделал, раз ты решил выразить мне свою благодарность. Наверное, ты воспользовался телефонным номером одной из тех красавиц, которую водил вчера в Итальянский ресторан?
- Почти угадал. Мы с ней действительно присутствовали в данном заведении вчера вечером. А утром завтракали восхитительными булочками, свежевыпеченными в соседнем кафе…
- Та завтракал с девушкой? Шамиль, друг мой, а у тебя, случайно, жара нет, а? Я не могу вспомнить, когда ты в последний раз проходил эту процедуру с человеком, которого где-нибудь подцепил.
- Возможно, я действительно болен, - Искандяров театрально упал на софу, кладя ноги на туалетный столик и прикладывая руку ко лбу, - Но, боже мой, Мишель, она так прекрасна! Даже в голове не укладывается, что бывают такие женщины. Вот ты можешь себе представить, что она сама гладит твою рубашку, отдает вещи не в химчистку, а стирает самостоятельно (и при этом, заметь, у нее безупречный маникюр, манеры, как у истинной леди, поведение нежного котенка периодически становящегося дикой кошкой)?..
- Да ты заболел, брат, - Кравченко продолжил разглядывать каталоги, - Еще скажи, что сходишь с ума от ее парфюма и квартиры, в которой она проживает, и, в добавлении ко всему вышеперечисленному, собираешься жениться?
- Запросто, без проблем. Тем более, что это - «L’eau par Kenzo», а квартира твоя. Бывшая.
И непредсказуемый пустяк, над которым можно было бы посмеяться в какой-нибудь забегаловке через несколько месяцев, превращается в капкан.
Музыка, вечно играющая в кино, пропала. Оставила лишь маленький след, звучащий непонятными стихами на латинском языке. Его даже французы повторить не смогут. Что уж говорить про человека, у которого остановилось сердце? Замерло на несколько секунд, ровно на 52. Ни больше, ни меньше. А потом забилось так, словно его обладатель – участник главных олимпийских забегов.
Оказывается, в группу риска может попасть каждый. И вы – вставая из-за стола – направляетесь к бару, наливая себе добрую порцию чего-то дико крепкого, горького на вкус. И, опустошив бокал, готовите следующий, соединяя жидкости разных марок в одну.
Все слишком серьезно, слишком правильно, чтобы быть правдой.
Перед глазами проплывают картины прошлого. Недавнего и давно забытого прошлого. Вы вспоминаете ту близость, спрятать память о которой оказалось просто невозможно. Вспоминаете прикосновение тела, ласку нежных рук и губы, слегка припухшие от поцелуев. Вспоминаете глаза, смотрящие на вас так доверчиво, так искренне и так…
А сейчас – в этот злосчастный понедельник – вы понимаете, что потеряли все. Выбор невозможен. Варианты не приемлются. Приговоры не обсуждаются. И то, что было когда-то ночью, этим утром уже не имеет значения. И повлияет на ваше будущее только легкой, слегка затронутой болью, памятью. Скупыми мыслями о «случайно встреченном человеке». Редкими слезами о возможном счастье.
И тот факт, что вы не вдвоем – не тайна. Страницы данной истории уже были кем-то когда-то прочитаны. Их даже пытались переписать, но буквы сами восстановились в одну-единственную фразу: «Без тебя».
И вы боитесь открыть глаза, осознать, что все происходящее – не сон, не глупый розыгрыш, а реальность. Та беспощадная реальность, губящая людей и направляющая их на совершение безумных поступков.
Но ведь сейчас это не важно, правда? Вас нет в судьбе других людей. Вы – никто. Жалкое подобие улыбки, веселого смеха и не скрываемого удивления.
Это история не вашей жизни.
Не вашей любви.
Эта история близости, смертный приговор которой был подписан вами.