Перерождение. Третья глава.

Глава 3. Встреча.

Такого человека, как двадцатипятилетний Вадим Серов, описать всегда сложно. Мешает обычность, простота, отсутствие изюминки. Подобные ему юноши частенько встречаются на любой человеческой дороге. Они могут различаться во внешности, но типаж одинаков. Светлые прямые волосы, подстриженные ровно до мочки уха, чуть косая челка ровной линией ложилась по лбу, доходя до темных бровей. Зеленые глаза, тонкие губы. Высокий, стильный, молодой - он ничуть не противоречил современным идеалам красоты. Но беда заключалась именно в том, что каждый новый «идеал» до одури напоминал старого.

Вадим работал актером в одном из крупных театров Санкт-Петербурга — впрочем, театральное искусство давно потеряло зрителя, и количество театров сократилось до минимума, зато цены на билеты стали непосильными для простых горожан. Но на вырученные деньги вновь отстроили те сооружения, что остались лишь в людской памяти да на миллионах бумаг, планах, схемах, чертежах. Правительство вообще загорелось идеей возвести старинные постройки, напихав их возле гигантов-небоскребов, словно старые сарайчики рядом с новомодными особняками.

Честно говоря, юноша не считал, будто блистал в театральной сфере, хотя он и передавал эмоции персонажей с поразительной точностью. Он завораживал зрителей, заставлял их неотрывно следить за его правильной речью и хорошей мимикой.

Вадим принадлежал к тому типу людей, что постоянно грезят приключениями. Но, грезя об авантюрах, он ни разу не бывал за границей и, не считая привычных молодым людям передряг, вел вполне пристойный образ жизни: театр, бары, дом.

Но сегодня судьба явно поставила на молодом человеке жирную пометку, избрав его для самого необычного происшествия, которое могло бы случиться с простым пареньком.

Началась история тогда, когда Вадима утвердили на одну из главных ролей в крупном спектакле, выбрав его из нескольких сотен алчных претендентов на славу.

Тем же числом Вадим с лучшим другом, Григорием, вечером обмывали роль в маленьком баре на Невском проспекте. За первой бутылкой качественного — в честь праздника — алкоголя последовала вторая, после — третья, сменившаяся напитками подешевле. Парни изрядно набрались, а после заскучали. Выпивка кончилась, но хотелось подвигов, что, впрочем, было вполне обоснованным продолжением застолья.

Задумавшийся над чем-то своим Григорий наконец-то хихикнул и заплетающимся языком заговорил:

— Хочешь, на ящик пива поспорим?
— В чем суть? — В зеленых глазах Вадима зажегся любопытный огонек.
— Помнишь, около моего дома есть музейчик. Ой, да не музейчик даже – парочка комнатушек с дедулей-охранником во главе. Если ты проберешься туда и возьмешь любую вещь — пускай даже брошюрку-путеводитель, то ящик твой.
— Давай! — Вадим засмеялся. — На какое пиво спорим?!
— На немецкое, ясен пень.

Пиво было невероятно дорогим — цена одного такого ящичка, состоящего из двадцати небольших бутылочек, обещала влететь в хорошую сумму. Это подогревало интерес.

Парни частенько устраивали такого рода пари, и не каждая их проделка отличалась разумностью. Бывало и мелкое хулиганство, и вполне открытая пошлость, и многое другое. Единственное твердо обозначенное правило любой «игры» — не причинять никому никакого вреда. В остальном, запретов нет.

Гриша не знал, по какой причине выбор пал именно на музей. Ему просто вспомнилось невысокое здание, словно в шутку воткнутое между домами-великанами. Парень ощутил азарт. И Вадим, рвавшийся к приключениям, не думал отказываться.

— Но если выйдешь «пустым» или загребут, — предупредил Григорий, назидательно покачивая указательным пальцем, — ящик с тебя.

Темноволосый Григорий, чем-то похожий на кареглазого ангела, дьявольски улыбался, ничуть не сомневаясь в своей победе над пьяным другом. Он-то хорошо знал о наличии в музее (в любом музее мира, если быть точнее) датчиков тепловой защиты, которые с помощью специальных веществ, появляющихся при соприкосновении воздуха с телом, парализовали неудачного воришку на некоторое время. Правда, датчики такие были лишь непосредственно в витринах, но об этом Гриша как-то забыл.

Боялся ли парень за своего глупого напившегося друга? Нет, он решил, будто пьяного хулигана вытурят наружу – зачем иметь проблемы с полицией, когда в районе и без этого хватает преступлений?

— Не спи, пойдем! — Вадим поднялся из-за стола и, отдав все оставшиеся деньги чаевыми милой официантке, пошатываясь, направился к выходу из зала.

***

Парень долго пытался пролезть в крошечное открытое окошко. Ноги заплетались, приводя молодого человека в ярость. Но отступать Вадим не собирался, поэтому аккуратно вылез в небольшой холл музея и с трудом осмотрелся в кромешной темноте. Вскоре стал различим следующий зал музея, полный одетых в старинную одежду манекенов. На длинной стойке информации, находящейся по правую руку от юноши, лежала стопка белой бумаги.

«О, брошюры!» — обрадовано подумал Вадим.

Он уже дотянулся до светлого листочка, сжал его в ладони, как вдруг тело сыграло со своим хозяином злую шутку. Оно не удержало равновесия. Ноги подкосились, и Вадим плюхнулся на холодный пол. Громкий звук падения да тихо сказанное бранное слово мгновенно пробудили сторожа.

Тот включил свет во всем помещении музея. Яркая вспышка напугала Вадима, заставила его немного протрезветь, вскочить с пола и ринуться к выходу. За спиной парня послышался строгий дрожащий голос.

— Ни с места!

Был бы Вадим чуточку внимательнее, он бы наверняка почувствовал в тоне страх и переживание — охранник никогда не встречался с настоящими грабителями, — но парень, к сожалению, был еще недостаточно трезв. Он обернулся, заметил перед собой немолодого лысого мужчину, одетого в серо-зеленую форму охранника. В руках напуганный сторож сжимал новомодный электрический пистолет, которыми несколько лет назад оснастили абсолютно все охранные структуры. Преимущество (так же, как и недостаток) этого оружия заключалось в том, что оно не несло за собой никакой боевой силы. Небольшой комок электрического заряда попадал в тело жертвы, воздействуя на нервную систему, от чего человек недолго бился в конвульсиях, а затем затихал, теряя сознание на короткий промежуток времени.

— Я не желаю вам зла! — Вадим быстро поднял вверх вспотевшие от страха ладони.

Да, если бы молодой человек мог прочувствовать состояние стоящего перед ним мужчины, то понял бы всю ошибочность резкого движения. Охранник не выдержал. Палец нажал на курок, заряд попал точно в грудь парня. Вадим упал на прохладный каменный пол. Он, окончательно трезвея и ругая всеми словами Гришу, пиво и самого себя, лишился чувств.

Сторож, дрожа от ужаса, связал руки хулигана найденной в ящике стойки веревкой и заботливо посадил на скамью в зале – чтоб не мешался под ногами. Сам же мужчина побежал искать телефон, чтобы связаться с полицией, дабы оповестить их о взломе.

***

Мила подошла к небольшому серому зданию, так разительно отличавшемуся от остальной громады домов, через три минуты после случившегося там происшествия. Еще издалека она увидела зажженный в окнах свет, который, впрочем, скоро погас. Не было никаких звуков, сигналов тревоги, лишнего шума, поэтому женщина не придала особого значения увиденному.

Медлить было нельзя. Лена быстрым шагом дошла до здания и молниеносно влезла в будто специально приоткрытое окно. Острый взгляд уже приметил небольшую квадратную витрину. Пальцы ловко достали из кармана невероятно острую стеклорезку.

— Эй. — Слева от Милены раздался тихий голос.

Говорящий до сих пор оставался незамеченным, но теперь Лена резко повернула голову влево и увидела прислонившегося к стене парня со связанными впереди руками. Молодой человек щурился, пытаясь разглядеть в густой тьме черты внешности воровки, Мила же, совершенно не напрягаясь и отлично ориентируясь без света ламп, рассмотрела парня.

Женщина сообразила, что именно этот светловолосый мальчишка послужил причиной включившегося света. В сознание забилась мысль о грядущей опасности. С полицией не стоило встречаться по многим причинам, вызывать Леру в качестве Смотрящей было некогда, а кровавое побоище в крохотном помещении грозило как минимум ненужной шумихой в прессе. Действовать следовало незамедлительно, поэтому Милена не обратила внимания на очередной шепот ерзающего по скамье молодого человека и быстро подошла к необходимой витрине. Пальцы сделали всего одно движение, а тихий противный звук оповестил о том, что стеклорезка справилась с работой, вырезав ровный круг стекла из витрины.

Вадим, немного привыкший к темноте, удивленно вытаращил глаза. Тоненький женский силуэт достал из середины витринного пространства какой-то свиток и аккуратно скатал его в трубочку. Тепловая сигнализация, так сильно расхваливаемая производителями, не подействовала. Разумеется, Вадим не мог догадаться об особенности тела воровки.

Все прошло идеально, бесшумно и молниеносно. Юноша увидел, как молодая коротко стриженая девушка направляется к окну, собираясь уходить, и застыл в немом страхе. Он великолепно знал, на кого «повесят» кражу документа — наличие самого свитка у грабителя совсем не требовалось доблестным стражам закона, бесконечно озабоченным раскрываемостью преступлений.

— Постой! — хрипло взмолился Вадим. — Развяжи мне хотя бы руки.

Реакции не просьбу не последовало, поэтому молодой человек судорожно схватился за последнюю возможность спасения, еле слышно бормоча:

— Я видел твое лицо… Я расскажу о тебе полиции.

Тоненькие брови Лены иронично изогнулись. Вампирша слишком хорошо ощущала ложь, чтобы поверить явно провальному шантажу. Юноша был пьян, он неприятно пах алкоголем и наверняка стремительно придумывал хоть какие-то планы для спасения, ничуть не задумываясь об их правдоподобности. С другой стороны, Ми понимала, сколько проблем несут даже мимолетные свидетели.

Пришлось поддаться на неумелое запугивание. Милена вернулась к связанному парню. Острое лезвие прошлось по тугой веревке, словно нож по мягкому маслу; путы опали с запястий. Женщина спешно направилась вперед, а Вадим взметнулся со скамьи, стараясь не споткнуться о ковер или какую-нибудь витрину. Он догнал свою спасительницу, чтобы вместе с ней вылезти наружу.

— Спасибо, — поблагодарил Вадим, когда они незамеченными пробрались к дороге. — Я, честно говоря, не видел тебя.

Надо сказать, парень старался наверстать упущенное. Он жадно рассматривал хрупкую азиатку, идущую уверенным шагом чуть впереди его самого. В темноте Вадим ошибочно посчитал воровку обыкновенной девушкой с европейской внешностью, и теперь удивленно изучал острые скулы и раскосые темные глаза. Колкость, острота, ломаные линии криво отстриженных прядей на сантиметр ниже мочки уха — казалось, каждая черта ее лица является торопливым росчерком чьего-то пера.

Лена вначале подумывала просто убить глупца и оставить его тело возле музея, но какая-то неподдельная искренность мальчишеской благодарности смогла заставить женщину несколько пересмотреть желания. Она не хотела превращать юношу в жертву, она мечтала лишь о родной квартире и крепком сне. Наверное, именно эта банальная лень и спасла Вадима от гибели.

— Я знаю, — без всяких эмоций ответила Мила, торопливо сворачивая в крошечный дворик. — Удачи.
— Подожди! Как тебя зовут?

Ми промолчала. Теперь ей очень хотелось свернуть этому надоедливому придурку его тонкую шею, но спешка вместе с отсутствием явной необходимости заставили женщину сесть в светло-синюю небольшую машину и захлопнуть за собой водительскую дверь. Вадим, онемевший от такой наглости, неуверенно пробормотал:

— Я запомнил твое лицо и теперь действительно могу сдать тебя полиции.
— Конечно, — ухмыльнулась Милена, — и себя сдай заодно. Уйди с дороги, мальчик.

Автомобиль бесшумно двинулся по дороге, а озадаченный юноша остался в гордом одиночестве. Номеров Вадим не разобрал и с сожалением понимал, что не знает о спасительнице ровным счетом ничего. Он недолго раздумывал, зачем этой красивой женщине с ледяным взором узких глаз какой-то обветшалый свиток, но скоро потерял к этому вопросу всякую заинтересованность.

«Я познакомился с настоящей воровкой», — восхищенно подумал юноша, представив лицо Гриши в момент рассказа о случившихся в музеи событиях.

Ах да. В кармане брюк лежал смятый белый листочек, означающий полную победу Вадима в глупом, опасном споре. Листовку молодой человек по инерции запихнул в карман в момент падения на пол.

Юноша, конечно, немного побаивался кары закона, но свято верил в плохую память лысого мужичка-охранника и в собственную удачу, которая свела этой звездной жаркой ночью двадцатипятилетнего светловолосого актера и молодую азиатку-воровку.

Абсолютная трезвость вытеснила из рассудка любые следы недавнего опьянения, и юноша, насвистывая какой-то незатейливый мотивчик, направился в сторону Гришиного дома.

***

— Лера, — Мила дождалась сонного ответа подруги, — мне срочно нужна твоя помощь. Кое-кому необходимо забыть об увиденном ночью.

Лена продиктовала адрес, несколько задумавшись, следует ли просить Валерию поискать еще и непонятного парня, чтобы окончательно уничтожить любых свидетелей. Но быстро отказалась от этого, потому как от мальчишки вряд ли стоило ждать проблем. Если парень не желал неприятностей для самого себя, то он не рискнул бы рассказывать полиции про случайную незнакомку.

— Тебя засветили? — недоверчиво отозвалась подруга.
— Не меня, но это может сыграть нехорошую шутку. Лучше обезопаситься.

От девушки не последовало более ни одного вопроса, только краткое согласие на скорый приезд. Мила бросила телефон на соседнее сидение. Автомобиль понесся в сторону дома. В салоне стояла невыносимая жара. Ни открытые окна, ни кондиционер, ни ночь — ничто не помогало справиться с липнущей к коже безветренной погодой. Вопрос терморегуляции, впрочем, стоял на последних местах для трехсотлетней вампирши, но медленно начинало тянуть в висках, и неторопливо, будто сонно, но яростно разгоралась жажда.

Повсюду мелькали фары-очи многочисленных машин. Их цвета — голубые, зеленые, красные, рыжие, — пытались ослепить Милу, но раз за разом терпели крах. Лена не щурилась и, аккуратно касаясь кончиками пальцев руля — в мире, любящем автоматику, женщина оставалась преданной ощущению контроля в руках, — ехала к шумному центру города, без особого интереса смотря на дорогу.

Пересекались многочисленные змеи дорог. Уверенно ныряли вниз глубокие подземные туннели, надземные ряды кольцевых прикрывали город сверху. Санкт-Петербург бодрствовал веками. Он не мог заставить глаза-вывески погаснуть в эту искрящуюся ночь, когда неоновый блеск бесчисленных реклам освещал туманную темную улицу. Город не мог заглушить гомон веселящихся пар, гул ресторанов, шум техники. Мурлыкала Нева, призывая остальных к спокойствию, но ее глас тонул в пьяных возгласах очередных ночных гуляк.

Лена не любила ночь. Она не являлась тем «настоящим хищником тьмы», как описывали вампиров наивные люди. Да, при свете луны меньше хотелось пить, не слабело тело, не кололо глаза, но Мила и после смерти оставалась вечным жаворонком. Она наслаждалась кровавым рассветом палящего солнца, с удовольствием просыпалась ранним светлым утром в Белые ночи. А ночные звуки, шорохи, фары и слепящие витрины раздражали. Именно при сумраке проявлялись настоящие демоны Санкт-Петербурга. Кичливые, гнусные, требующие денег и ложной роскоши. Именно ночами оживали люди.

Милена добралась до «родного» небоскреба и загнала машину в обширный подземный паркинг. Дождавшись лифта, она шагнула внутрь кабины и четким голосом сказала: «Тридцать пятый этаж». Лифт с секунду «думал», а потом слабо дернулся — человек бы не заметил тихого толчка — и поехал вверх. Голосовые команды даже в 40-ых годах 21 века не получили должного распространения в России. Не каждый гражданин мог проговорить нужное слово четко, с необходимой интонацией и верным ударением. Именно поэтому где-то остались привычные каждому кнопки, но некоторые функции перенесли и на управление голосом или движениями.

В квартире поселились звуки ночного города, пробирающиеся в пустое помещение сквозь открытые настежь окна. Лера уже уехала в музей, оставив после себя лишь сладкий запах духов и открытые створки — она любила «проветривать» комнаты, и эту привычку Милена не могла искоренить десятилетиями. Ми захлопнула окно, преградив дорогу духоте и шуму. Зато нажала кнопку включения кондиционера, который мгновенно разнес по всему дому свежесть мяты.

Сверток был спрятан в некрупном, но прочном титановом сейфе. У женщины не возникло и малейшего желания попытаться прочесть истинный текст документа, скрытый под первым, бесполезным, слоем.

Мила разделась, небрежно скинула на пол надоевший ей за ночь костюм. По квартире она ходила исключительно нагой, не стесняясь даже Леры, хотя и одевая ради нее халат по вечерам. Босые ноги бесшумно повели женщину в огромную — размером с хорошую спальню — ванную комнату.

Уютные глубокие джакузи во всех богатых домах давно сменились технически навороченными душевыми кабинками. В них было по сто режимов напора воды и струй, цветов подсветки, сопровождающих ароматов. Но ирония заключалась в том, что всем этим «великолепием» никто не пользовался. Кабинки были необходимы современным людям для неприлично быстрого мытья, потому как человек по горло погряз в спешке и торопливости и предпочитал комфорту — скорость.

Половину этой комнаты занимала алая мраморная ванна неровной извилистой формы. Ее высокие бортики, окаймленные черными полосами, сочетались с блестящим черным кафелем стен, потолка и пола, на котором переплетались красные рисунки запутанных узоров. Эта непонятная символика тонкими нитями тянулась от холодного темного пола к стенам и, проходя через верх, вновь сплеталась с символами на полу. Ломаные линии кранов и вешалок напомнили о страсти Милены к искусству неординарному и лишенному всякой симметрии.

Лена трижды хлопнула в ладоши, красные узоры сменились на сиреневые, а потолочный кафель побледнел до синего. Комнату наполнил аромат цитрусов, смешанный с чуть соленым запахом крови — порою Ми и сама поражалась своим вкусам. Вода лилась практически бесшумно, медленно погружая женщину в свои теплые струи. Аромат начинал приедаться, и разомлевшая Мила с трудом сделала еще два хлопка.

Узоры побелели, а любые запахи сменила свежесть скрипучих морозов. Чуть отдающая гарью и заставляющая ежиться от одного лишь ощущения присутствия холода рядом.

Милена склонила голову набок. Потяжелевшие веки опустились. Пальцами она нащупала небольшую, скрытую за отодвигающимся кафелем, панель управления и поставила постоянную откачку и подогрев новой воды. Только после этих действий вампирша позволила себе уснуть, обволакиваемая горячими струями, которые лились со всех сторон тихим мелодичным напевом.

***

Разбудил Лену будильник, негромкое потрескивание которого нарастало с каждой минутой от совсем беззвучного до еле слышимого. Но чутко дремлющей вампирше этих звуков хватало сполна. Мила мгновенно проснулась и вышла из все еще горячей воды, с отвращением посматривая на себя в зеркало-стену. Кожа на теле покраснела, облезала крупными лоскутами, но после двух глотков искусственной крови неохотно восстановилась до прежнего идеального тона и нежной ровной фактуры.

К завтраку Милена добавила привычный салат из овощей и чашку настоящего шоколадного чая. Она завтракала и рассматривала сквозь огромное — во всю стену — окно светлую утреннюю улицу. Солнечные лучи пытались обжечь глаза, но лишь блестели на столовых предметах веселыми пятнышками. Лена с отвращением задернула плотные жалюзи.

После она вытащила из гардеробной светлую блузу с асимметричным вырезом и классическую юбку до колена — в одежде ей, как ни странно, нравился некий консерватизм. Быстрый макияж, неровная укладка, и вот Мила уже вытаскивает свиток из сейфа и собирается выезжать из дома.

Валерия до сих пор не появилась в квартире, но это ничуть не волновало ее подругу. Лена не оставила никаких записок — в их дружбу не входило оповещение о месте нахождения — и спокойно вышла в коридор. Схема дороги до пригорода и встреча с заказчицей, Марией, были четко спланированы, и Милене нравилась эта непоколебимость, выстраиваемая десятилетиями.

Все-таки, что не говорите, а вечные существа склонны к стабильности. И именно этим они отличаются от торопливых людей, мечтающих об адреналине и грезящих невероятными приключениями. К сожалению, после трехсот лет жизни любая неожиданность становится только лишь неприятным сюрпризом со стороны игруньи-судьбы.