Возвращение Ангела (глава 46)

Дорогие девочки!
Простите, что бессовестно и надолго забросила свой рассказ и своих героев. Оправдания мне нет, но уборка квартиры, дачи и разгребание «завалов» на работе отнимают всё свободное время. Ещё одна безумная неделька, и я снова начну появляться здесь регулярно.

И ещё… Вернувшись из больницы и найдя флешку с рассказом, перечитала его и, взглянув на своё «творение» под другим углом, решила внести в него некоторые изменения. Скажем так, немного «упростить», вычеркнув несколько достаточно «жёстких» моментов, которые раньше считала ключевыми. Не потому, что хочу поскорее закончить эту «Санта-Барбару» (хотя, и это – тоже). Просто из-за того, что некоторые сцены, описанные в оригинале и перенесённые из моей жизни, слишком личные и до сих пор, несмотря на прошедшее время, которое, как говорят, «лечит», остаются болезненными. Надеюсь, вы меня поймёте. Хочется надеяться, что рассказ от этих изменений не пострадает. По крайней мере, постараюсь сделать для этого всё, что в моих силах.

А теперь – новая глава…


Глава 46
Январь 2005 - май 2005 года
Западная Украина, ХХХ область

ХХХ область входит в пятёрку наиболее привлекательных туристических регионов нашей страны. Это я поняла по толпам туристов, которых здесь едва ли не больше, чем местных жителей. Что греха таить - здесь есть на что посмотреть, ведь ХХХ область – это своего рода музей под открытым небом… В этом месте сохранились замки знатных хозяев края, масса всевозможных культовых сооружений ХVII – ХХ в., множество из которых до ликвидации татарской угрозы в XVIII столетии играли роль последнего оплота в спасении жителей округи. Широко представлена деревянная культовая архитектура, которая хранит традицию народной архитектуры края. В области сохранилось множество административных зданий, дворцов, парковых сооружений особняков и исторических достопримечательностей ХVIII - ХХ вв.
Но больше, чем древние крепости и замки, меня привлекали синевшие вдали горные массивы Карпат, очертания которых были хорошо видны с балкона нашего с Игорем дома. Это зрелище завораживало и заставляло меня проводить достаточно много времени у огромного панорамного окна, откуда открывался потрясающий вид.
Соседствуя с Альпами, Карпаты являются менее высокими, как оказалось, но куда более благоустроенными горами. А природа здесь, говорят, почти так же красива и, по факту, даже более чиста. Не буду полагаться на достоверность этого утверждения, потому как с альпийской природой я на тот период знакома не была. Все мои скудные познания зарубежных стран, если не принимать в расчет наше с Игорем свадебное путешествие Средиземноморью, ограничивались дорогой от аэропорта до гостиницы и неизменно приходились на весенние и осенние дни школьных каникул. А получить мало-мальски ясное впечатление о стране, не выходя из гостиничного номера, согласитесь, довольно проблематично… Ну вот, опять я заговорила о грустном…

Итак, Карпаты…
Мне в память навсегда врезались мрачные скалы, сквозь которые пробивались молодые ростки зелени, унылое молчание весеннего леса, очарование залитых солнцем лугов… Эта красота завораживала и заставляла возвращаться к ней снова и снова, хотя бы мысленно.
В то время я почему-то верила, что в Карпатских горах оживает сказка. Дремучий высокий лес, хрустальные озера, замки, старинные домики… Чем вам не сказочные декорации? А ни с чем не сравнимое ощущение счастья и умиротворения, переполнявшее меня в то время, прекрасно дополняло эту сказочную фантазию…

Можно долго и упорно описывать красоту этих мест, но разве возможно сделать это одним единственным росчерком пера? Разумеется нет…
Самого главного не выразишь словами. Тем более, что для каждого человека это «главное» сугубо индивидуально.



Май 2005 года
Сон И. Кондратенко

Густой утренний туман невесомым белым покрывалом стелется у его ног. Холод пробивается сквозь тонкую ткань рубашки, насквозь промокшую и липшую к телу… Над его головою раздаётся грозный шелест листьев, в котором слышится какая-то невыразимая обречённость. Серые клочковатые тучи лениво проплывают над ним, цепляясь своими раздутыми боками остроконечных вершин хвойных деревьев…
Колокольный звон разносится по лесу. Из медленного треньканья колокольчиков он, всё нарастая, превращается в тревожный набат, сигнализирующий о близкой опасности.
Дикий первобытный страх разрывает душу.
Острая боль пронизывает тело…
Где-то рядом слышатся голоса и сухой треск автоматных очередей. Он всё нарастает, и вместе с ним крепнет уверенность в том, что, подобравшись к нему вплотную, этот треск раз и навсегда перечеркнёт всё…

Игорь подскочил в кровати и, вытерев тыльной стороной ладони пот со лба, бросил взгляд на мирно спящую жену, которая даже не переменила положения во сне. Слава Богу, не разбудил… Острая боль пронзила душу…
Этот сон – предостережение.
Короткая пауза – временная отсрочка.
Следующий выстрел предназначен ему.

«Не привыкай ко мне. Я не насовсем…» - всплыла в памяти услышанная где-то недавно идиотская фраза. Дикая тоска мёртвой хваткой сжала сердце… Он перевёл глаза на Лариску, которая спокойно спала, засунув под голову обе руки.
Как же сильно он любил её! Так сильно, что это чувство порой пугало его, заставляя ворошить в памяти старые воспоминания и пытаться припомнить, приходилось ли ему когда-нибудь в своей жизни испытывать что бы то ни было подобное. «Нет, - признавался он самому себе. – Не приходилось». Он и сам это отлично понимал…
Эта девочка, свернувшаяся на кровати в неудобной, неестественной позе, значила для него больше, чем кто бы то ни было в его жизни. Лариса – его первый и, наверное, единственный в этой жизни шанс на счастье. Она и вот теперь – его ребёнок. Его дочка, которая через месяц появится на свет…

Сухая ветка дробно и равномерно стучала в окно, и ему вновь почудилась где-то вдали автоматная очередь.
Неужели, этот сон – действительно пророчество?
Или это напоминает о себе другой лес, в котором в далёких девяностых навсегда потерялся человек, которому он обязан многим в своей жизни? А если точнее – своим благосостоянием… Смешно подумать, но его «маленькое королевство» не взялось из ниоткуда, не собиралось им по крупицам. Оно почти перешло «по наследству» от одного близкого ему человека. Настолько близкого, что он мог по праву назвать его братом.
Имя этого человека было Сергей Ермаков.

Игорь откинулся на подушку и закрыл глаза. Мучительно хотелось курить, но для этого нужно было вставать, надевать халат, обуваться и идти на балкон… Ничего этого не хотелось.
В темноте южной ночи он боролся с жестокой памятью и страшным присутствием неизбежного…



Май 2005 года
Западная Украина, Карпаты

Эхо от его тяжёлых шагов разлеталось по дому…
Безнадёжность… Это чувство опутывало его сетью, связывало по рукам и ногам, не давало спокойно дышать.
Ненависть… Она многопудовым грузом давила на грудь, подавляя проблески здравого смысла.
Коньяк… Он уже не мог заглушить ни внутренней боли, ни ненависти, ни безнадёжности. Ничего… Алкоголь давно перестал давать забвение, возможность выжечь из сердца наболевшее, расслабиться и продолжать жить дальше. Он лишь на время размывал грани между реальностью и фантазией, а потом… Да что – потом… Что толку – забыть о том аду, в котором живёшь, на короткое время? Стоит только «зелёному змию» рассеяться, как этот ад моментально начинает напоминать о себе. Мучительная боль рикошетом отдаётся в сердце, заставляя вновь и вновь переживать одни и те же муки…
Прямой путь к алкоголизму? И что с того? Пускай… Что повлечёт за собою эта болезнь? Пренебрежение окружающих?
«Ах, как страшно…» - с усмешкой подумал Илья, держа в руках коньячную рюмку. Что ему толку от уважения окружающих, если он потерял свой шанс быть счастливым?

Лариса…
Ещё недавно он её любил. Сейчас же – ненавидел даже больше, чем её мужа. Они оба сломали его жизнь. Они оба достойны наказания…

Как бы в ответ на его мысли, раздался телефонный звонок. Даже не глядя на дисплей, он уже точно знал, кто звонит и зачем… Хорошо знал.
Он всю жизнь был один. Теперь же их стало двое. Два человека, спаянные между собой жгучей ненавистью и желанием отомстить. У них разные цели, но дорога одна…

- Слушаю, - бросил он в трубку.
- Думаю, самое время… - прозвучал ответ.
- Сейчас?
- Нет, разумеется. Но скоро. Через пару дней.
- А он?
- А о нём не беспокойся…

Хищная улыбка озарила его лицо, мгновенно обезобразив его и превратив в гримасу палача.
Наконец-то… Наконец-то все получат по заслугам.
Тот, кто только что сообщил ему эту новость, возьмёт себе то, что ему причитается.
Игорь сполна рассчитается по старым долгам. Сгинет так же, как его брательник Серёга – тихо и бесследно.
А он… Он получит Ларису. Пусть не так, как хотел, но получит…



Май 2005 года
Западная Украина, ХХХ область

«Моя жизнь наконец-то стала спокойной и размеренной, наполненной любовью и гармонией. И настолько прочным и незыблемым казалось мне в ту пору моё «женское счастье», что я давным-давно забыла проверенное годами мудрое выражение: за белой полосой непременно придёт чёрная…
Вступая в брак, я никогда не задумывалась над тем, каким он должен быть. Времени для размышлений у меня не оставалось – всё произошло настолько стремительно, что я, по сути, даже задуматься не успела над тем, чего я хочу от своей семейной жизни в целом и от Игоря – в частности… Но даже стоя в ЗАГСе, я понимала: Игорь – единственный человек в моей жизни, которого я люблю и буду любить вечно. Слава Богу, на то, чтобы это сообразить, мне не потребовалось много времени. Может быть, именно поэтому судьба наградила меня ответным чувством? Ведь, по сути, как часто мы страдаем от того, что не можем найти свою половинку, а потом, уже отчаявшись, хватаем «что попало», лишь бы не остаться в одиночестве… К счастью, мне в своей жизни довелось испытать радость взаимной любви…
Вопреки расхожему мнению, я не стала для Игоря игрушкой, проходящим увлечением или просто женой для «выходов в свет». Наши общие фото никогда не украшали страницы глянцевых журналов. Более того: несмотря на то, что Игорь был человеком «публичным», он чётко разграничивал понятия «бизнес», «политика» и «семья».
Я была по-настоящему счастлива рядом с любимым человеком и верила в то, что это – навсегда. Нет, я не могу назвать свою семейную жизнь безоблачной. Были в ней, как и у любой другой женщины, и слёзы, и унынье, и обиды… Но я старалась этого не замечать, как-то неожиданно для себя научившись отметать всё мелкое, ненужное и ничтожное. Я любила и была любима, так к чему растрачивать жизнь на ссоры и пустые обиды, когда можно просто жить и радоваться этой самой жизни. Наверное, это и есть простая формула счастья. Моего счастья, по крайней мере…
Я благодарна судьбе за то, что она дала мне шанс испытать настоящие чувства, ярче которых в моей жизни ничего не было и, наверное, уже не будет. Благодарна ей за то, что замужество, которое для многих женщин со временем превращается в своего рода «хомут на шее», стало для меня продолжением сказки о Золушке, которая из замарашки превратилась в принцессу. Мой брак не поработил меня и не сделал «заложницей положения». Игорь предоставил мне почти неограниченную свободу, при этом давая понять, что я всегда могу рассчитывать на него… Не знаю, как это объяснить, но даже когда его не было рядом (а случалось это по мере приближения выборов всё чаще), я чувствовала его присутствие, его поддержку, его любовь…
Впервые в жизни я поняла значение слова «забота». Мой муж был первым человеком, которому я, забыв своё вечное «я сама», позволила о себе заботиться. Первым и единственным, кому я могла доверять на сто процентов…
Нет, я нисколько не изменилась. Я осталась самой собой, просто мне больше не надо было биться за своё место под солнцем, и я стала более спокойной, научилась смотреть на жизнь с оптимизмом. Никогда в жизни я не стремилась казаться лучше, чем есть на самом деле, никогда не играла в «театре одного актёра», никогда не боялась своих недостатков, которых у меня во все времена было великое множество.
Одним из таких недостатков был и остался эгоизм. Мне хотелось, чтобы всё своё время Игорь дарил мне. Но чем больше проходило времени, тем меньше этого времени у него оставалось. Почти всё оно уходил на подготовку к выборам. Я не понимала и не понимаю до сих пор, какого чёрта его, вообще, понесло в политику. Хотя, этот путь – из военных в бандиты, затем – в бизнесмены и, наконец, в политики настолько характерен для своего времени, что кажется мне теперь вполне логичным…»

Я поставила очередное многоточие в своём дневнике и, покусывая ручку, глубоко вздохнула, бросая взгляд за окно.
На дворе стояла уже поздняя весна, которая должна была вот-вот переродиться в знойное лето. Правда, иногда мне казалось, что это и не весна вовсе, а хмурая неприветливая осень стучится в окно. Вот уже несколько дней, почти не переставая, шёл дождь, который, по прогнозам синоптиков, зарядил всерьёз и надолго. Ещё немного, я уже смутно смогу себе представить, как выглядит солнце…
Темнело. Ветер завывал диким пронзительным воем, и уже ни раз меня охватывало горячее желание с головой спрятаться под одеяло и не высовывать оттуда носа до прихода Игоря.
Я, однако, пересилила себя и сделала очередную запись в дневнике…

«Осознание того, что означает для меня стать матерью, пришло ко мне не сразу. Принять своё материнство и полюбить будущего ребёнка – оказывается, вещи принципиально разные. Наверное, всё дело в том, что всё произошло слишком быстро…
«Я скоро стану мамой», - в этих словах переплетается множество эмоций: радость, счастье, и в то же время страх, тревожность, неуверенность, сомнения. Их много, они противоречивы, у всех они разные, свои, связанные с ожиданиями, с жизненной обстановкой.
Новая жизнь, ещё непонятная и неизвестная, волновала и заставляла задумываться и проводить переосмысление ценностей». Я пыталась представить себе, как изменится моя жизнь после того, как наша с Игорем дочь сделает первый самостоятельный глоток воздуха и захнычет тонюсеньким слабым голоском, но не могла. В том, что всё будет хорошо, я почему-то не сомневалась. У нас будет самая дружная, самая крепкая семья. И пускай я сильно сомневалась в своих материнских способностях – я точно знала, что Игорь будет самым лучшим отцом на свете для своей маленькой принцессы. Он всегда хотел именно девочку и так уверенно об этом говорил, что результаты УЗИ вызвали у меня лёгкую улыбку – мой муж, как всегда, оказался прав.
Я, совершенно не стесняясь, строила планы на будущее…»

Я отложила в сторону дневник и, глубоко вздохнув, уставилась на затянутое низкими тучами небо.
Лина, видимо, обидевшись на то, что её нерадивая мама написала о ней всего пару строк, в то время как о своих чувствах к её отцу написала чуть ли не поэму, протестующее толкнула меня изнутри крошечной лапкой… Ещё не родилась, а уже ревнует… Ничего. Очень скоро она станет главным смыслом нашей с Игорем жизни…



Май 2005 года
Западная Украина, г. ХХХ

Игорь не мог признаться самому себе в своём страхе, который прочно поселился в его душе, стоило ему оказаться в городе ХХХ – административном центре ХХХ области. Всё, вроде, только-только «устаканилось» в его жизни – работа, от которой он никогда не уставал, предвыборная компания, которая за сравнительно небольшое время сделала из него едва ли не самую популярную личность во всей Западной Украине, любимая жена рядом… Но какой-то страх, какое-то чувство близкой опасности, природу которого он сам себе не мог объяснить, всерьёз и надолго поселилось в его сердце, не отпуская ни на минуту…
Что-то не так. Что-то непременно должно произойти…
Страшный сон, повторявшийся с завидной периодичностью, надолго лишил его покоя. Он пробовал уверить себя в том, что ничего страшного на самом деле не произойдёт. Что сон, хоть он и неподвластен человеку – не более, чем фантазия, дым, цветная картинка… Не получалось…
Шло время, ничего страшного не происходило. Он продолжал жить «общественной жизнью», появляться на каких-то мероприятиях, руководил бизнесом, обожал свою жену и ждал появления на свет ребёнка… Одним словом, пытался жить так, как жил раньше – по своим правилам и законам, единожды установленным и неизменным.
И всё-таки, несмотря и на что, он всем телом ощущал близость Дамоклова меча, занесённого над его головой…

Нет, не о том он сегодня думает. Совсем не о том…
К чему эти мысли – в такой день? Нет, не день. В волшебную ночь, когда сбываются мечты…
Сейчас для него не должно существовать ничего, кроме того, что происходит где-то неподалёку, в «люксовой» больничной палате ХХХ-го родильного дома.

Сделав затяжку, он сузил глаза и уставился невидящим взглядом на блестевшие над головой звёзды, с какой-то подсознательной, почти детской уверенностью ожидая, когда зажжётся на небе ещё одна звездочка. Она всё не зажигалась, хотя вот уже шесть часов подряд он нетерпеливо поглядывал на небо… Маленькая звёздочка по имени Лина… Ангелина…
Южная ночь бархатным покрывалом укутала спящий город. Огненный шар солнца давно скрылся за вершинами гор, и на небосклоне безраздельно властвовала серебряная луна – ночная владычица. Неподалёку, едва колышимая ветром, застыла гладь прозрачного озера, а где-то там, совсем рядом, спал уставший от дневных забот город. Было тихо, и лишь неугомонные кузнечики, невидимые глазу, громко стрекотали, нарушая эту торжественную тишину.
Он зевнул и поспешно прикрыл рот ладонью. Молодец, ничего не скажешь… Зевать в такую минуту!

Лариску отвезли в больницу без него, почти за месяц до поставленного врачами срока. Без него, потому что у него был очередной прямой эфир, потом – совещание, потом – что-то ещё, какие-то дела, отложить которые было не в его силах…
До больницы он по раскисшей от дождя дороге добрался только поздно вечером, и теперь, попеременно бросая недовольные взгляды то на медленно движущиеся стрелки часов, то на простиравшееся над головой ночное небо, старался держать себя в руках…

Воспоминания гражданской жене, умершей при родах почти десять лет назад, и ребёнке, которого не удалось спасти, настойчиво лезли в голову. И хотя он знал… Нет, не знал – просто уверен был, что всё кончится хорошо… Хотя умом он понимал, что ничего страшного в происходящем сейчас нет, он чувствовал, как болезненно сжимается в груди сердце от страха за Лариску…
Нет, с ней ничего не случится. Не должно и не может случиться, пока он рядом… Он умрёт, если, как несколько лет назад, что-то пойдёт не так, и… Он настойчиво гнал от себя эти мысли. «Ничего не случится, - твердил он себе. – Всё должно быть и будет хорошо. Сегодня у нас родится дочь…»

Он ещё не знал и не мог знать, что будет после того, как в его жизнь войдёт крохотное создание, которого ещё нет на свете, но которое он уже успел полюбить искренне и горячо. Эта любовь не была похожа на то испепеляющее чувство, которое он испытывал к своей жене. Нет… То была смесь небывалой, несвойственной ему сентиментальной нежности с тихим идиотским счастьем.
Ещё в Хакасии, когда к нему неожиданно пришло осознание того, что он хочет этого ребёнка, Игорь уже знал, что будет любить его, заботиться о нём, будет стараться, чтобы он получил в этой жизни то, чего никогда не было у него самого, а именно – родительское внимание, которого заслуживает каждый ребёнок… Все совещания, поездки, неисчислимое множество больших и малых дел – все для Игоря отступило куда-то, поблекло и казалось незначительным, мелким. Всё, кроме одного – возможности почувствовать, что же такое – стать отцом.
Он вырастил двоих чужих детей, которые так и не смогли стать ему родными. Он никогда не пытался их полюбить или хотя бы понять. Просто устраивал их жизни так, как считал целесообразным. А своего ребёнка, которого уже через пару часов сможет взять на руки, он любил какой-то слепой неистовой любовью, хотя ещё ни разу не видел его… Разве такое бывает?

Его родители всегда были слишком заняты. Отец - на военной службе, мать – на своей тренерской работе. Большую часть детства он провёл с двоюродным братом Серёгой, отцом Назара. Как сын подсознательно копирует поведение отца, так он тянулся к брату, перенимая его привычки. Кто знает, может быть, поэтому он и женился на Регине? Потому что считал: если её выбрал Сергей, значит, она и есть – идеальная женщина. Оказалось, нет… «Она – идеальная проститутка… - сквозь туман памяти пробрались к нему слова Сергея. – Когда-нибудь ты поймёшь, брат…» И он понял. Но, к сожалению, слишком поздно…
Сергей… Кто бы знал, что если не всем, то многим в этой жизни Игорь обязан ему… Но никто и никогда этого не узнает… Они вместе прошли сложный путь, и если их пути разошлись, то это случилось не из-за глупой ревности или жадности, а лишь потому, что так «встали звёзды».

Он тряхнул головой, пытаясь отогнать от себя тяжёлые воспоминания, которые атаковали его память. Нельзя вспоминать о смерти, когда вот-вот появится на свет новая жизнь…
Каким-то шестым чувством он почувствовал стремительные шаги за спиной. Именно почувствовал – услышал он их гораздо позже…
Он обернулся, терпеливо ожидая, когда откроется дверь, и на крыльце появится человек в белом халате…
Шаги приближались, а он всё никак не мог сообразить, что должен делать…

Наконец, это произошло… Дверь распахнулась, и к «агонизирующему» на ступеньках больничного крыльца Игорю быстро и энергично вышёл дежурный врач – должно быть, его ровесник – стянул с головы белую шапочку и широко улыбнулся ему.
- Игорь Алексеевич, у Вас дочь, - торжественно возвестил врач, пожимая протянутую руку. – Поздравляю… - и, опустив глаза, добавил. – Рост – сорок два сантиметра, вес – два кило триста пятьдесят… Очень маленькая, но это поправимо…
Губы Игоря непроизвольно растянулись в дурацкую счастливую улыбку.
Он долго и растерянно теребил врача за рукав, как следователь из подозреваемого, вытягивая из него, нормально ли это, что его дочь родилась такой маленькой, и не отразится ли это на её здоровье… Спрашивал о жене, о том, как та себя чувствует… Что-то ещё… Спрашивал и тут же забывал ответы, переспрашивая снова и снова…
- Всё хорошо, - отозвался врач. – Езжайте домой, Игорь Алексеевич. Завтра около полудня приходите – покажем Вам Вашу Лину…



Май 2005 года
Западная Украина, г. ХХХ

Я лежала в небольшой отдельной палате рядом с кабинетом главного врача. Впрочем, это удобное помещение с хорошим качественным ремонтом больше походило на гостиничный номер если не категории «люкс», то уж «комфорт» - точно. Светлые стены, удобная кровать и «миллион алых роз»… Цветы приволок Игорь, и персонал больницы сбился с ног в поисках того, куда можно было бы их поставить… Их было не меньше сотни, но Игорь сказал, что их – триста тридцать три…
Мне до сих пор не верилось, что всё осталось позади – и тот наполненный ужасом день, когда меня отвезли в больницу, и мучительная боль, когда, чтобы не закричать, стискиваешь зубы, потому что я где-то читала, что, когда рожаешь, нельзя кричать - внутри может что-то разорваться. И первый беспомощный крик нашей с Игорем девочки, больше напоминающий слабый писк прижатого дверью котёнка…

Чёрные глаза Игоря с тревогой наблюдали за мной… Я догадывалась, чего стоило ему, отменив что-то из своих «очень важных и очень срочных» дел, приехать сюда, в больницу…
Кто бы знал, как мне хотелось многое ему сказать.
Я хотела сказать, что очень его люблю. Люблю так, что это невозможно выразить никакими словами. Даже если собрать воедино все словари мира и выбрать оттуда слова, характеризующие любовь и сопутствующие ей нежность и страсть, добавить к ним высказывания философов и мудрецов, начиная чуть ли не с первобытных времён и заканчивая современностью, всё это окажется лишь жалким отголоском того, что я испытываю по отношению к своему мужу.
Мне хотелось поблагодарить его за дочку. За то, что он подарил мне счастье быть матерью. За то, что я чувствовала его любовь и поддержку, была окружена заботой и вниманием. За то, что это крохотное беззащитное существо, которое с минуты на минуту должны принести в палату, родилась в атмосфере любви. За то, что она никогда не повторит моей несчастной судьбы, ведь Игорь, несомненно, будет замечательным отцом, совсем не таким, как мой. И кто знает, быть может, нам удастся общими усилиями сделать из меня мать куда более приличную, чем моя непутёвая мамаша.

Эмоции переполняли меня, а сентиментальная радость, которая, казалось, вот-вот прольётся наружу вместе с бурными беспричинными слезами, мешала говорить.
Похоже, Игорь испытывал нечто подобное. Он сидел рядом со мной, осторожно гладил мою руку, заглядывал в глаза и молчал…
«Мы ещё успеем поговорить, - беззаботно подумала я. – Обязательно успеем… А пока можно и помолчать».
В молчании, прерываемом лишь слитым воедино звуком нашего дыхания, мы ждали, когда нам принесут нашего маленького ангелочка…

- Она на тебя похожа, - улыбнулась я, дотронувшись рукой до его горячих пальцев. Молчание слишком затянулось, и мне начало казаться, что факт отцовства лишил Игоря способности разговаривать.
Он вопросительно поднял бровь и посмотрел на меня, словно пытаясь понять, правду я говорю или это просто – обыкновенная женская лесть.
- У неё глаза твои… - ответила я на его немой вопрос.
Трудно было понять, на кого похожа наша дочь. Она была настолько маленькой, что разобрать что-то на крохотном лице, да при этом ещё отождествить с кем-либо из нас, было задачей не из лёгких. И всё-таки, мне хотелось, чтобы она была похожа именно на него. Я верила в какую-то глупую примету о том, что девочка непременно должна быть копией своего отца. В таком случае, её ожидает счастливая жизнь…
А глазки у Линочки действительно были его – огромные, чёрные, в оправе длинных ресниц…

Крошечный свёрток в одеяльце был так мал и до того не похож на человека, что когда ещё утром мне принесли малышку, я боялась дотронуться до неё, не то, что взять на руки… Осознание того, что у меня теперь есть ребёнок, приходило постепенно. Желтушный комочек с чёрными глазками-бусинками, издающий урчаще-мяукающие звуки никак нельзя было назвать ребёнком. Я боялась взять его на руки и просто дохнуть на него, чтобы ненароком не причинить ему боль. Глупо, не правда ли?
И вот сейчас, когда Лину принесли, я чувствовала всё тот же нервный холодок в груди… И всё же, не показав вида, что боюсь, я трясущимися руками приняла свёрток из рук медсестры и, откинув верхний край одеяльца, вскинула на мужа глаза.
Сказать, что вид у Игоря был идиотским – ничего не сказать. Затаив дыхание, он с каким-то суеверным ужасом разглядывал сморщенное личико, вздёрнутый, сопевший носик, сердито сдвинутые бровки и длиннющие ресницы, отбрасывающие тень на желтоватого цвета лицо. Помню, как я боялась этого цвета её кожи. Почему-то я была уверена в том, что у моей дочери желтуха, но от меня это тщательно скрывают… Ну да, я предупреждала, что буду самой глупой матерью на свете…

- Спит? - тихо спросил Игорь, не отрывая от лица дочери сияющих глаз. Настолько тихо, будто бы боялся, что, стоит ему только чуть-чуть повысить голос, как наше маленькое чудо зайдётся в истошном вопле… Знал бы он, что она даже кричать ещё не умеет. Просто пищит – тоненько и жалобно…
- Спит… - в тон ему ответила я. – Страшненькая, правда?
Почему-то общепринятым мнением считается, что каждой матери её новорождённый ребёнок кажется самым прекрасным в мире. Это не так. По крайней мере, мне розовый туман не застилал глаза, и я отдавала себе отчёт в том, что моя новорождённая дочь не просто некрасива – она почти безобразна. Беззубое желтушное создание, тщедушное и лысое, трудно было назвать эталоном детской красоты…
- Она самая красивая… - произнёс он, несмело протянув руку к белому свёртку и тут же её отдёрнув. – После тебя…
О да, конечно! Первая красавица. Бледная, с синевой под глазами, растрёпанная… Скажет тоже…
- Хочешь подержать? – спросила я с улыбкой.
Он отрицательно покачал головой с выражением суеверного ужаса на лице.
Так странно… Никогда не думала, что мой муж чего-то боится. А, оказывается, чтобы его напугать, достаточно предложить ему взять на руки дочку…
- Я люблю тебя, Лариска, - Игорь пересел на кровать ближе ко мне и сосредоточенно посмотрел мне в глаза. Затем с совершено серьёзным видом откинул с моей щеки прилипшую прядку волос, которая всегда так меня раздражала. – Очень люблю… И тебя, и её… Лариса… - он умолк, бросая настороженный взгляд на Лину.

- Что? – тихо спросила я.
- Помнишь, я говорил тебе в Абакане, что… - он мягко провёл указательным пальцем по моей щеке. – Одним словом, я хочу в этой жизни заниматься чем-то одним. Бизнес с политикой совмещать – ещё куда ни шло. Но при этом всегда страдает семья. А я не хочу выкраивать для вас пару часов в неделю… Думаю, мне стоит хорошо подумать о целесообразности моего участия в выборах...
Я ошарашено посмотрела на него, в недоумении хлопая глазами.
- Почему? – выдохнула я. – До них всего две недели осталось…
- Потому что… - он кивнул в сторону Лины. – Ты знаешь, я всю ночь думал и пришёл к выводу, что мне не нужно всё и сразу. Мне вообще ничего в этой жизни не нужно, кроме тебя. Ни политическая карьера, ни этот чёртов бизнес, ни деньги. Ничего, кроме тебя и теперь вот её… Я всю жизнь стремился доказать, что я лучше всех, и это стремление завело меня слишком далеко. Я разучился жить. Только существовать. Разучился мечтать, заменив мечты целями… Моё будущее виделось мне в виде удачно подписанных контрактов и стремительно растущих счетов в банках. Я устал. Устал, понимаешь? Я больше ничего этого не хочу. Раньше я не понимал, что такое – иметь семью, детей… Что такое быть счастливым. А сейчас понял… Окончательно понял, Лариса.
- Ты с ума сошёл, - я улыбнулась и покачала головой.
Я почему-то уверена была в том, что уже завтра он забудет о своих словах. Что он никогда в жизни не «соскочит» с этой предвыборной гонки, пока не выиграет её – таков уж его упрямый, скотский характер. Что бизнес как представлял, так и будет представлять для него интерес. Именно интерес, потому что он, в отличие от моего отца, никогда не жил этим самым бизнесом…
И лишь в одном я не сомневалась – в том, что он любит меня…

- Возможно, - твёрдо ответил он. – Но решение уже принято и обжалованию не подлежит. Я – обычный человек. Может быть, не идеальный, в чём-то даже жестокий и неуживчивый, но, как всякий человек, я тоже заслуживаю второго шанса. Не так ли?
- Второго шанса? – не поняла я. – Ты о чём?
- О своей жизни. Я никогда до этого не жил – просто подчинялся какому-то «своду законов», сначала созданному кем-то, а потом – «переизданному» самим собой, - в его голосе сквозила тихая грусть. – Теперь всё будет по-другому. У меня есть ты и есть она. И я хочу, чтобы у нас была нормальная семья. Чтобы мой ребёнок рос у меня на глазах. Чтобы ты всегда была рядом… Даже если я "прорвусь" и займу губернаторское кресло, я вполне могу оставить «хозяйство» на замов. Свой бизнес, я имею в виду. Они справятся.
- Без тебя? – усомнилась я.
- Без меня… - он бросил взгляд на часы и нахмурился. – Прости, родная моя. Мне пора… Сегодня ещё столько дел. А завтра нужно ехать на пресс-конференцию почти за триста километров отсюда. По такой погоде... Опять дождь обещают... Вернусь только к вечеру, так что ты меня завтра не жди. Хорошо?

Неясная тоска больно стиснула сердце. Мне вдруг стало страшно. Нечеловечески страшно… Холод обжёг душу, и внутри всё сжалось в ледяной шарик… До сих пор я не могу объяснить себе своего внутреннего состояния. Предчувствие чего-то необратимо-страшного овладело мною.
Я испуганно посмотрела в глаза Игорю и сцепилась в его руку своими похолодевшими внезапно пальцами.
- Ты что, Лариса? – спросил он спокойно. – Что ты дёргаешься? Разбудишь…
- Прости… - пробормотала я, силясь унять овладевшую телом дрожь. – Я… Я так тебя люблю… - мой голос прозвучал тихо и почему-то жалобно.
- Я тоже, маленькая моя… - он улыбнулся мне родной и любимой мною улыбкой, от которой болезненно заныло в груди сердце.

Как в замедленной съёмке, я наблюдала за тем, как он поднялся с кровати, пересёк палату и, взявшись за ручку двери, обернулся, адресовав мне ещё одну улыбку.
- Ты вернёшься? – спросила я с чувством всё нарастающей тревоги.
Игорь окинул меня смеющимся взглядом.
- Конечно, маленькая моя. Конечно, вернусь… Бумеранг всегда возвращается. Ты помнишь?
И вышел из палаты, не прощаясь…
- Я люблю тебя, Игорь… - прошептала я ему вслед, не уверенная в том, слышит ли он меня.
Слеза тихо скатилась по моей щеке, оставляя на ней извилистую блестящую дорожку…

Ангелину унесли, и я, сжавшись в тугой клубок, подтянув к подбородку колени, давилась слезами, силясь понять их причину.
Я любила Игоря. Очень любила… Но мне вдруг показалось, что наш с ним разговор был больше похож на прощание…
Где-то за окном со страшной силой барабанил по металлическому отливу дождь. Небо, разрываясь, как будто оплакивало мою женскую судьбу…

«Да что это с тобой, Никитина! Всё будет хорошо, - твердила я самой себе и почему-то не верила собственным словам. – Всё должно быть хорошо… Он вернётся, он обязательно вернётся! Ну что ты?»

Он не вернулся...