Возвращение Ангела (глава 55)
Дорогие мои читательницы!
Простите, что так бессовестно пропадаю, но ничего поделать с собой не могу - дела насущные захлестнули. Здесь и закрытие дачного сезона, и 30-летие мужа. Всё сразу...
Как только появилось время, подредактировала ещё одну главу, которую и отдаю на ваш суд.
И уже убегаю - готовиться к завтрашнему застолью...
Глава 55
Октябрь 2009 года
Поезд 866, Одесса-Главная - Балта
… Билет он взял до конечной.
Станция Балта. 218 км к северо-западу от Одессы. Поезд 866. Время в пути – четыре часа семь минут…
Ему безразличен был маршрут следования. Строго говоря, ему всё в этой жизни стало безразлично, кроме того, что произошло несколько часов назад, и что уже невозможно было исправить.
Он вынул из нагрудного кармана венгерской кожаной куртки пачку «Мальборо» и, облокотившись одной рукой о вибрирующую стену тамбура, закурил. Сизо-белесый дым неторопливо плыл по узкой закрытой площадке вагона электрички, устремляясь к железному потолку и тая там…
Вот и всё…
Так же, как растворялся этот сигаретный дым, растворялись его ожидания и мечты, с которыми он приехал в Одессу.
Путь в прошлое отрезан. Навсегда. Даже надежды не осталось.
Теперь он уже наверняка знал, что ему не суждено больше стать тем, кем он был раньше. Его место в этой жизни занято, и вернуть его не просто нелегко - невозможно.
Где же, в таком случае, теперь его место? Неужели, в Закарпатье? В селе с чудным названием Свобода, откуда он уехал без прощаний и объяснений? Просто исчез, как однажды исчез из другой своей жизни… Настоящей… Какая же из двух – настоящая? Наверное, ни одна…
Что теперь?
Возвращаться к Наташке? Нет, только не туда. Нет. Он уже не сможет стать прежним. Не сможет также, как раньше, вкалывать на стройке, жить от получки до получки, жрать разогретые макароны и слушать рассказы сожительницы о том, как прошёл день. Не может, потому что в глубине его памяти всегда будет жить его прошлое, которое непременно будет напоминать о себе…
Но и в ту, прошлую и, кажется, совсем не его, жизнь он тоже вернуться не сможет. Пробовал… Когда-то давно, лёжа на больничкой койке областной больницы, он читал фантастический роман Лукьяненко «Черновик» и легкомысленно рассуждал над буйством авторской фантазии. «Надо ж так придумать!» - думал он, качая головой, и всё пытаясь прикинуть, как такое может быть – когда тебя просто стёрли из жизни. «В твоей квартире живут чужие люди. Твое место на работе занято другим. Тебя не узнают ни друзья, ни любимая девушка. Тебя стирают из этого мира…» Слова писателя стали пророчеством. Его стёрли отовсюду… Даже имени своего у него не осталось…
Что ему оставалось? Начать всё сначала? Как начать? С чего? Кто бы подсказал…
Подсказать было некому. А тот единственный человек, который мог это сделать, был сейчас недосягаемо далеко…
За окном бился о железное «туловище» электрички косой осенний дождь. Каждый его удар был словно пощёчина, неминуемо заставляющая его вернуться в сегодняшнее утро, которое будет стоять перед глазами вечно, до самой смерти…
При мысли о содеянном он почувствовал, как тоскливо сжалось в груди сердце и, спотыкаясь, забилось в горле.
Стены тамбура слегка подрагивали, а колёса размеренно стучали, унося его прочь из города, в котором когда-то всё началось и так нелепо оборвалось теперь…
И в этом стуке колёс ему слышалось её имя.
Имя той, с кем ему больше не суждено встретиться.
Никогда…
Октябрь 2009 года
Одесса, офис компании «ХХХ»
Короткий взгляд, брошенный за окно, охватывает одну и ту же безотрадную картину. Осень. Хмурая и неприветливая…
Палящий зной последних деньков бабьего лета как-то сразу сменился ночными заморозками, и я с сожалением вспоминала о беззаботных знойных летних днях, которые бездумно тратила в основном на сидение в офисе да поездки «по делам насущным»… На улице уныло моросил холодный осенний дождь – зрелище само по себе более чем удручающее – а тут ещё и ветер взялся трепать голые ветви безжизненных нагих деревьев, которых вблизи бизнес-центра насчитывалось аж четыре штуки.
Не люблю осень! Ненавижу дождь… Всякий раз, когда небо обрушивает на город потоки дождя, со мной что-то случается… Я с опаской начала относиться к этому явлению природы и всерьёз подумывала о том, что кто-то когда-то, определённо, навёл на меня порчу или наложил проклятье. Как иначе объяснить тот факт, что именно в дождливую погоду со мною происходят необъяснимые, в большинстве своём страшные вещи… Чем же я так прогневала небо, что оно сначала насылает на меня несчастья, а вслед за тем – оплакивает случившееся вместе со мною?
Скорее бы уж наступила зима – настоящая, со снегом по колено, хрустальными сосульками, опасно свисающими с крыш домов, гололёдом… И, главное, не будет никакого дождя…
Я бросила ещё один взгляд за окно своего кабинета, сделала глоток кофе, превратившегося за полтора часа моего «выседания» здесь в мутную остывшую гадость, и вновь уставилась в документы…
Господи, неужели этому не будет ни конца, ни края?
«Работать, работать и ещё раз работать», - так завещал душка Ленин нам, скромным «воротилам» бизнеса. Нет, это не Ленин завещал. Тот, вроде, учиться призывал… Хотя, какая разница?
С трудом сдержав обречённый вздох, я пробежала глазами по строчкам…
Нет, не могу…
Почти с ненавистью я оттолкнула от себя документы и опустила голову на руки.
Надоело…
Не могу больше. Не хочу!
Где это видано, что женщина в 26 лет «тянет», как ломовая лошадь, проклятущий бизнес? Даже Игорь во многом полагался на своих заместителей, а я… Господи, ну мне же это не нужно! Совсем не нужно…
Надо же было так вляпаться. А ведь начиналось всё с наивной мечты… Как бы выразиться поточнее? С мечты «сберечь хозяйство» до возвращения мужа. Я всё боялась, что его замы перегрызутся между собой, «поделят» всё, и к тому времени, когда он вернётся, ничего не останется от его баснословного состояния…
Сберегла. Вроде как, приумножила даже. А толку?
Игорь погиб, и ждать его появления, надеясь на чудо, я не могу. Не могу хотя бы потому, что давным-давно разучилась верить в сказки… Это только в слезливых мелодрамах муж появляется после двадцати лет отсутствия непременно со шрамом на физиономии и слезливой историей о том, что у него «отшибло память». И дурочка-жена радостно бросается ему на шею с уверениями в вечной любви… Какая уж тут любовь после стольких лет разлуки? Смешно даже…
Я коротко усмехнулась и, не в силах сдержать презрительного фырканья, подняла голову и невидящим взглядом уставилась на фотографию Линочки, стоявшую в простой рамке на моём рабочем столе.
Моя малышка… Самый близкий и родной мне человечек. Моё счастье.
Мой лучик света в тёмном царстве… Нет, скорее, в глухой ж…пе, в которую я сама себя засунула…
Моя головная боль…
Последние месяцы были для меня настоящим сумасшедшим домом.
Я ложилась спать часа в два ночи и поднималась в шесть часов утра, но всё равно категорически не успевала ничего и нигде – ни на работе, ни дома. По ночам я работала с документами, а с утра, постояв пару минут под душем, наскоро одевшись и, если позволяло время, накрасившись, подрывалась будить, одевать и кормить дочь, везла её в детский садик. Затем, сломя голову, мчалась в офис. Я катастрофически не высыпалась и постоянно опаздывала на встречи, которые сама же назначала, а однажды, во время деловых переговоров с зарубежными партнёрами, просто задремала…
Ни раз, прижимая к уху телефонную трубку, я пулей вылетала с совещания, когда звонила Евгения Владимировна и «рапортовала» о новых проказах Алины, которая, кажется, решила меня окончательно доконать и вела себя не как воспитанная девочка из приличной семьи, а как самая настоящая «оторва». Я с ужасом узнавала в ней себя в свои четыре года и понимала – поделать с её «горячим» темпераментом ничего не могу.
Да и как остановишь тайфун, ураган, цунами и землетрясение в одном лице? Никак…
Пожалуй, единственным «сдерживающим фактором», который не давал дремавший в моей дочери энергии вылиться наружу, была Полина. А после того, как её не стало, всё пошло прахом…
Евгения Владимировна, которую я, утроив ей зарплату, попросила, пока в агентстве мне не подыщут приличную няню, заменить моей дочери таковую, жаловалась постоянно и даже грозилась, что уволится. И её можно было понять. Лина, очевидно, протестуя против неустанно сменяющих друг друга женских лиц, вытворяла удивительные вещи.
Однажды, например, она, пока Евгения Владимировна мирно дремала у телевизора, стянула с её головы парик и, «затихорившись» в своей комнате, раскрасила его акварельной краской, отчего тот стал похож на старую пятнистую мочалку. Восьмидесятилетняя женщина была так возмущена поведением четырёхлетней проказницы, что слегла почти на неделю, а мне от безвыходности приходилось брать дочь с собой в офис. В итоге, стол в комнате переговоров пришлось заменить – моё чудо гвоздём нацарапало на пейзаж: обнесённый кривым частоколом дом, расположившийся на фоне гор и окружённый треугольными ёлками. Я бы полжизни отдала за то, чтобы узнать, где она взяла гвоздь, но Лина в ответ на мои вопросы лишь улыбалась…
Стол – это ещё полбеды. А вот с бенгальским котом Зауром она поступила ещё более жестоко – постирала его стиральным порошком для белого белья, желая, по её словам, «отбелить» его леопардовые пятна, а в идеале – превратить котика в снежно-белого… В итоге, Заур наглотался пены и облез, став лысым как Донской сфинкс, а Лина пытался мне доказать, что она не нарочно. Спасибо ещё, что не сообразила включить стиральную машинку. Тогда, наверное, мы бы хоронили кота с музыкой…
Вспомнив о проделках дочери, я нахмурилась…
Няня… О Боги! Где мне найти ей няню?
Я не могу «свесить» Лину на Евгению Сергеевну, а обращаться за помощью к Надюшке, которая недавно в третий раз стала мамой, считала зазорным. Ну, разве что в исключительных случаях… У неё – своих забот полон рот.
Няня, няня, няня… Чёрт… Ну где они «водятся»?
«В Караганде!» - передразнила я саму себя. Клянусь, если бы мне сказали, что в Казахстане я могу «добыть» приличную няню, я бы, не задумываясь, «рванула» туда.
Но с нянями была «напряжёнка»…
«Капец какой-то!» - лаконично прокомментировал Назар – единственный близкий мне человек, который проблемами и заботами был не обременён, и готов слушать мои жалобы часами.
«Капец» - это не то слово. Я бы выразилась более длинно и замысловато, но какая разница, если проблема от этого своей актуальности не утрачивала.
Я по-прежнему приезжала в офис невыспавшаяся и, соображала настолько туго, что повергала своих замов в состояние немного ужаса. Ладно бы – только это. Я засыпала на ходу, всё валилось из рук, а мозг разъедала единственная мысль: «Где взять няню?»
Желающих получить место было великое множество, но все они были какие-то «не такие».
То, что идеальной няни не существует, я поняла очень скоро, опытным путём перебрав немало кандидаток. Не «прижилась» ни одна. И это – несмотря на то, что предъявляемые мною требования были минимальны: женщина средних лет, с высшим образованием и медицинскими навыками, неболтливая, аккуратная, старательная, веселая, имеющая своих (взрослых) детей, приятной внешности, независимая, умная, с педагогическими способностями. Но именно таких почему-то не находилось.
Косяком шли студентки и выпускницы педагогических вузов, бабушки-старушки, слишком активные для того, чтобы сидеть на лавочках или вязать дома носки, бывшие медсёстры, «отставные» учительницы, разного рода «унесённые ветром», решившие подзаработать… Кого только не было! Ясно, кого: подходящий няньки…
«Той самой», всё не находилось, а у меня летела под откос даже пресловутая личная жизнь.
С Назаром мы, после моего возвращения в Одессу, общались исключительно по телефону, и он ни раз пенял мне на то, что я уделяю ему слишком мало внимания…
Я разрывалась между дочерью и бизнесом, а тут ещё он со своими претензиями!
Ворчал, капризничал. Грозился другую себе найти… Юморист! Была бы моя воля, я бы вообще вычеркнула его из своей жизни, но в том мире, к которому я принадлежала, быть одинокой как-то неприлично. Терпела… Обещала, что мы обязательно возобновим отношения, но позже, когда я разберусь с делами насущными, в список которых он не входил…
Я вынула из ящика стола пачку сигарет и, усмехнувшись, чиркнула зажигалкой.
Всё плохо. Так больше нельзя. Нужно либо «выползать из шкуры» деловой женщины, плюнув на то, что замы растащат всё по кусочкам (какая разница, если Игорь этого всё равно не увидит), или поступать с Линочкой так, как мой отец со мной, а именно – бросить на произвол судьбы. Третьего мне не дано, как не дано совместить оба «сценария».
Нужно выбрать что-то одно…
Выбрать! Легко сказать… Разумеется, дочь для меня куда более важна, чем какие-то там деньги – даже очень большие. Но и терять то, ради чего четыре с половиной года корячилась, мне не позволяла гордость. Может быть, меня можно упрекнуть в меркантильности, но я вовсе не хотела «возвращаться к истокам» - в убогую «хрущёвку» на отшибе, с которой всё началось. Не хотела снова думать о том, как прожить и на что…
Лабиринт, из которого я не могу выбраться.
Я с силой вдавила окурок в пепельницу и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза.
Лабиринт…
Лабиринт в виде погружённого в темноту извивающегося офисного коридора, по которому я иду, выбиваясь из сил от усталости, и всё никак не могу остановиться…
Сзади слышатся шаги – не то конкуренты на пятки наступают, не то мои подчинённые пытаются привлечь моё внимание к их проблемам, не то ещё кто-то… Для того, чтобы узнать, кто или что меня преследует, достаточно всего-навсего обернуться, но страх, сковывающий по рукам и ногам, мешает мне это сделать. Я всё ускоряю шаг, пытаясь вырваться из этого офисного лабиринта, и попеременно дёргаюсь во все двери подряд, которые оказываются пустыми кабинетами-тупиками без окон. А шаги всё приближаются, и от этого всё страшнее и страшнее становится мне. Я бегу вперёд и вдруг упираюсь в стену. Это – тупик…
Шаги стихают, и я спиной чувствую чей-то взгляд, который пронзает меня с ног до головы… Признав собственное бессилие, я оборачиваюсь и, подняв голову, сталкиваюсь взглядом с равнодушно и холодно глядящими на меня из сумрака чёрными глазами… Тяжело и больно становится дышать…
Я узнала бы этот взгляд из тысячи. Нет, из миллиона.
Гипнотический взгляд человека, которого уже нет на этом свете…
Октябрь 2009 года
Одесса, офис компании «Империя НикМед»
Это было ничем не примечательное дождливое утро в жизни бизнесмена Александра Викторовича Никитина, человека полностью довольного своей жизнью. У него было всё, о чём другие могут мечтать: власть, деньги, безупречная репутация, деньги… Что ещё? Деньги… Впрочем, это – самое важное в жизни. Для чего называть что-то ещё?
Никитина можно было по праву отнести к числу людей состоятельных и умеющих получать прибыль из всего. Вот и сегодня, предчувствуя, что чаша весов в очередной сделке склоняется в его сторону, он заранее радовался, уверенный, что и на этот раз никаких «проколов» не будет. Всё-таки, нет ничего проще, чем «пирамида» - всегда находятся те, на чьей жадности можно будет сыграть! Это бизнес – если не ты, то тебя…
Он приехал в офис рано, когда стрелки часов показывали семь утра.
«Кто рано встаёт, тому Бог подаёт!» - Никитин свято верил в эту народную мудрость, поэтому являлся в офис раньше своих подчинённых на два часа и, удостоив вахтёра коротким кивком головы, проходил в свой кабинет, наливал себе зелёного чаю и начинал утро с обзора прессы. Компьютером пользоваться он так и не научился, выписывать в офис разного рода печатные издания считал напрасной тратой денег, а потому неизменно волок с собой целый рулон газет, купленных по пути на работу.
Вот и сегодня, шелестя газетами и тяжело опираясь на трость, которая вот уже пять лет была его неизменной спутницей, он прошёл по пустому офисному коридору, слегка подволакивая одну ногу, и оказался в приёмной.
Из-под двери его кабинета пробивалась узкая полоска электрического света. Эта полоска внушала ему странное беспокойство и заставила остановиться на полпути. Нехороший холодок прогулялся по его спине и замер где-то в районе лопаток.
Что это с ним? Откуда взялось это странное волнение? Наверняка, это просто уборщица вчера забыла выключить свет…
Нет, не уборщица. Никитин отчётливо чувствовал сигаретный запах, в его кабинете чужеродный.
Тот, кто зачем-то явился к нему, бесцеремонно курил в его кабинете…
Он уверенно распахнул дверь и замер на пороге, поражённый. Его кресло было занято…
Но кем!
На мгновение он прикрыл глаза и снова широко распахнул их, словно пытаясь убедить себя в том, что его незваный гость – лишь плод его воображения. Но нет… Он не растворился, не исчез.
Наоборот, насмешливо улыбался, стряхивая сигаретный пепел на полированную поверхность стола…
- Привет, Никитин, – его голос звучал глухо и хрипло. Плохо сдерживаемое раздражение, если не ярость, прорывалась сквозь напускное спокойствие… – Что застыл? Не узнал?
Узнал. Он узнал бы его и через сотни лет, и через тысячи…
Узнал бы где угодно, даже в аду, в котором тот должен был гореть…
Узнал по той горячей волне ненависти, которая поднялась из самых недр его души…
- Проходи, располагайся, - его незваный гость показал в сторону офисного стула. И, отвечая на его вопросительный взгляд, добавил. – Садись, Никитин, садись. Вот сюда. Ты и так слишком долго занимал чужое место… Это ведь не твоё место, не так ли?
Октябрь 2009 года
Одесса, офис компании «ХХХ»
Я с криком шарахнулась в сторону и… проснулась.
Сердце отчаянно колотилось где-то в коленях (парадоксально, но именно там), а по взмокшей от страха спине медленно катилась холодная капля пота. В ушах что-то назойливо звенело и брякало, и я, скривившись, потёрла виски руками…
О Господи… Сон… Просто сон. Ничего страшного…
Страшного в этом сне, возможно, ничего и не было.
Ну, коридор. Ну, шаги. Ну глаза… Глаза Игоря…
Чертовщина какая-то! Не слишком ли часто я стала себе представлять своего покойного мужа?
«Покойного ли? - ударила в голову мысль, которая нет-нет, да и всплывала иногда, заставляя меня вздрагивать от суеверного ужаса. – А ты сама в этом уверена?» Я не была в этом уверена. Но… чем, в таком случае, объяснить его бесследное исчезновение? «Память отшибло»? Как в сериалах… Бредятина. Никогда не принимала на веру «сериальные» истории…
Воздух вокруг меня как будто загустел, и я отчётливо уловила в нём завах ржавого железа… Нет, не железа. Крови… Именно крови…
Я развернулась в кресле и, желая отвлечься, бросила взгляд в окно. Струи дождя с грохотом обрушивались на асфальт, разбиваясь об него на миллионы хрусталиков.
«Вот так, наверное, разбиваются вдребезги и человеческие жизни», - подумала я, продолжая следить за дождевыми каплями, и ужаснулась своей мысли.
Почему я всё время думаю о смерти?
Почему мне везде мерещится Игорь? Что это? Предупреждение? Он пытается мне сказать, что скоро придёт мой черёд? Что скоро мы встретимся с ним за гранью земного существования? Или… Или хочет сказать, что этот мир должен покинуть ещё кто-нибудь из близких мне людей?
Но кто?
Мне припомнилась та ночь, когда не стало Полины. Чувство предопределённости, неизбежности, побудившее меня сесть за рояль и играть «Балладу об уходе в рай», ожило… Нет, оно и не умирало. Просто на некоторое время затаилось в каком-то укромном уголке моей души…
Неужели судьба, неумолимая и непреклонная, отнимет у меня ещё кого-нибудь?
Только бы… Мне вдруг как наяву представились чёрные, как сверкающие агаты, глаза дочери. Поперёк горла встал ком, который я, как ни пыталась, не могла проглотить. Стало трудно и больно дышать.
Если с ней что-нибудь случится, я умру. Я отчётливо поняла это, схватившись рукой за горло и стремительно рванув ворот блузки. Тонкая ткань не выдержала подобного обращения, и верхняя пуговица-жемчужина, которая и так держалась на честном слове, отскочила и со стуком упала на пол, закатившись куда-то под стол.
Дрожащей рукой я взяла со стола кофейную чашку и одним глотком осушила её содержимое. Остывший кофе, превратившийся в откровенную «бурду», облегчения не принёс. Наоборот, вызвал рвотный позыв…
О Господи! Только не Лина… Пусть кто угодно, только не моя дочь!
«Пусть кто угодно, только не моя дочь!» - шёпотом произнесла я, ещё не осознавая до конца, что только что произнесла проклятье, которому предстояло обрушиться на голову близких мне людей. Но в ту секунду мне не было до этого дела. Ближе дочери и роднее у меня не было никого, и я даже не подозревала, что своими словами обрекаю ни в чём не повинных людей на смерть…
Лина. Мне важна была одна лишь она.
Мои мысли прервал телефонный звонок мобильного телефона. Номер был мне незнаком.
- Никитина, слушаю, - твёрдо произнесла я в трубку…
Октябрь 2009 года
Одесса, Западное кладбище
…На кладбище до одури пахло мокрой землёй, глиной и опавшими листьями. Такой дождливо-пряный запах, который забивался в нос, щекотал гортань и всё норовил проникнуть глубже, в самое сердце, одевшееся в холодную броню…
Ветер бережно срывал с деревьев последние листья, оголяя ветви, сквозь которые проглядывало холодное осеннее солнце, которое уже не могло согреть ни тело, ни душу. Бесполезное солнце…
Золотые россыпи листвы стелились под ногами собравшихся в этот день на кладбище, и мне вдруг подумалось о том, что есть такая примета: если во время похорон идёт дождь, значит, хороший человек ушёл из жизни, и небо оплакивает его кончину.
Сегодня хоронили моего отца, и на возмутительно-синем небосклоне светило солнце. Яркое, золотое солнце… Значит, тот человек, что лежит сейчас в массивном деревянном гробу, был плохим? Значит, он не заслужил того, чтобы природа по нему плакала?
Почему так вышло? Он ведь не был законченным негодяем. Просто запутавшийся, в какой-то мере неуверенный в себе человек, разочаровавшийся в этой жизни. Маленький человек, который всегда пытался самоутвердиться, и иногда делал это, не понимая, что причиняет боль самым близким людям…
Близким… А имелись ли таковые в его жизни? Кажется, нет… Не было ни единого человека, которого он мог назвать своим другом, как не было и тех, кто мог бы назвать другом его.
Что-то было для него более важное в этой жизни, нежели любовь, дружба, привязанность. Деньги? Нет, я не верю в это. Не могу поверить… Так не бывает. Или всё-таки бывает? Наверное, я просто не смогла за эти годы рассмотреть чего-то важного в нём… Я – плохая дочь. Он всегда это говорил.
Он лежал в чёрном деревянном гробу, такой же холодный и недосягаемый, как всегда. Такой же надменный. Такой же непонятный и непонятный мною, да и, думаю, большинством собравшихся…
Его не стало три дня назад. В третий раз его сердце дало сбой, и на этот раз спасти его не удалось. Он несколько часов пролежал в своём кабинете без помощи, прежде чем секретарша додумалась туда заглянуть… Кто знает, быть может, его ещё можно было спасти…
Ушёл из жизни отец, и вместе с ним навсегда ушло из жизни моё прошлое…
Я всё пыталась вспомнить что-нибудь хорошее, что было с ним связано, но почему-то не могла припомнить ничего. Неужели, я настолько эгоистична, что моя обида даже пред лицом смерти не могла отступить?
Должно быть что-то хорошее. Непременно, должно. Ведь за что-то стоило его любить, не так ли?
И не за его успехи в бизнесе. Нет… Что-то должно было быть в нём человеческое. Что-то, чего я, по своему скудоумию, так и не смогла разглядеть…
Я стояла, низко опустив голову, прислушиваясь к невнятным словам священника, который читал бесконечныме молитвы. Лёгкий ветерок играл краями его чёрного длинного облачения, шелестел страницами молитвенника… И в этом шёпоте мне слышалось невнятное: «Ушёл… Ушёл… Уш-шшшёл…»
Отец ушёл. Ушёл навсегда…
Так странно… Был человек, и нет.
Человек, которого я знала с рождения, которого любила, несмотря ни на что… Несмотря на то, что свой бизнес он всегда любил больше, чем меня. Так вышло, и виновата в этом, наверное, одна лишь я. Я действительно была плохой дочерью, если не смогла «отвоевать» родного отца у этого страшного мира денег, наживы, власти… Не смогла…
Он всю жизнь стремился везде успеть. Пытался как можно больше заработать, подчеркнуть своё благосостояние. Три квартиры, загородная недвижимость, две виллы за рубежом, солидные счета в банках. «Империя»… Так много ему нужно было при жизни, и так мало он унёс с собой туда, где находится сейчас – английский костюм, да деревянный гроб. И ещё – обручальное кольцо, с которым никогда не расставался…
Там, на кладбище, я вдруг осознала странную вещь. Он всегда любил маму. Даже когда она ушла, оставив нас, он продолжал её любить, и любил, наверное, до самой своей смерти, несмотря на то, что прекрасно понимал: его любовь безответна. Вот, наверное, почему он так старательно пытался отторгнуть из своей жизни меня. Он просто боялся второй раз пережить предательство. Боялся, что наступит день, и я поступлю так же, как моя мать…
Я невольно перевела на неё глаза. Она стояла в нескольких шагах от меня и равнодушно разглядывала могилы на «элитном» участке кладбища. На отца не смотрела… Может быть, впервые за всю жизнь ей стало стыдно? Кто знает… Чужая душа – потёмки…
Глубоко вздохнув, я вновь перевела глаза на гору влажной глинистой земли, а затем – на отца, намеренно избегая вида чёрной ямы, зияющей в нескольких шагах от меня. Там, в этой яме, отцу суждено обрести последнее пристанище…
…Я бросила на крышку гроба горсть земли и поспешно отошла в сторону, не желая слушать слов сочувствия, в большинстве своём лживых. Отца не любил никто, и я прекрасно это знала. Это не слова соболезнования обращали ко мне незнакомые люди с суровыми, холодными лицами. Нет. Это был своего рода способ знакомства с новым деловым партнёром – подойти, представиться, сказать пару слов и сунуть в руки свою визитку. За несколько минут у меня скопилось не меньше трёх десятков этой «макулатуры», которую я рассеянно засовывала в сумку.
Среди этих людей не было ни одного человека, что мог бы меня поддержать.
Надюшка дни и ночи проводила в больнице, у кровати младшего сынишки, больного пневмонией, Назар третьи сутки не отвечал на телефонные звонки и не появлялся в офисе своей компании, а бабушка с дедушкой, которые должны были приехать сегодня утром, почему-то так и не появились…
Я отошла ещё на несколько шагов и оглянулась по сторонам, всё ещё надеясь увидеть бредущих по дорожке бабушку и дедушку, но так их и не увидела. Что же произошло? Поезд, что ли, пришёл с опозданием? Или в пробку попали?
Отвернувшись, я вынула из кармана чёрного пальто мобильный телефон и набрала номер дедушки. Он не отвечал. То же самое повторилось и с номером бабушки. Мобильники, что ли, разрядились?
Меня пугало это странное молчание, и я поспешно набрала номер водителя, которого отправила за ними. Но и его телефон упорно молчал…
Дикий, первобытный ужас пронзил меня с ног до головы.
Страшная, леденящая кровь мысль, пришла в мою голову…
«Один покойник всегда тянет за собой другого…» - прозвучал в голове холодный металлический внутренний голос. Нет, не может быть! Только не…
Я испуганно обернулась по сторонам.
Мой взгляд на мгновение остановился на высокой мужской фигуре, замершей возле одного из памятников.
Ничего примечательного. Человек в чёрном кожаном пиджаке, чёрных брюках и солнечных очках, закрывавших половину его лица…
Что-то неуловимо знакомое было в его фигуре. Настолько знакомое, что я испуганно прикрыла рот ладонью и зажмурила глаза, силясь отогнать возникшее видение, и тряхнула головой. Осторожно открыв глаза, я скользнула взглядом по памятнику, и облегчённо выдохнула. Никого…
Просто показалось…
Сердце гулко забилось в груди, а колени вдруг стали ватными.
Я, определённо, схожу с ума… Мне постоянно мерещится мой покойный муж… И эти видения всякий раз сопровождаются уходом из жизни кого-то близкого мне…
Неужели… Неужели, и сейчас что-то подобное может повториться?
Нет. Я не выдержу. Просто сойду с ума…
Панихиду, что ли, заказать?
Октябрь 2009 года
Одесса, Западное кладбище
- Лариса, - женский голос, прозвучавший над ухом, заставил меня вздрогнуть.
Мама. Всё такая же моложавая, ухоженная… Такая же холодная и чужая, словно пришелец из другого мира. Она смотрела на меня ледяным взглядом зелёных, как трава, глаз, и во взгляде её читалось порицание.
«За что? Что опять я сделала?» - лениво подумала я, отчётливо поняв: мне плевать на её мнение. На то, что она обо мне думала, думает и подумает ещё… Впрочем, разве моя мать когда-нибудь обо мне думала? Все её поступки красноречиво доказывали обратное.
- Жалеешь? – спросила она, кивнув в сторону свежего могильного холма, устланного цветами.
Народ уже расходился, сбиваясь в тесные группки «по интересам», обсуждая свои дела, чуждые от того, что происходило здесь. Жизнь закончилась только для моего отца, а у них она продолжалась. Такое массовое скопление людей – отличный повод завести новое знакомство, которое может быть полезно в деловых целях. Законы бизнеса жестоки…
Я вопросительно посмотрела на мать. Она ответила мне безмятежно-спокойным взглядом и, взяв меня под руку, кивнула в сторону дорожки.
- Пойдём, - твёрдо произнесла она. – Нужно ещё в ресторан успеть и проконтролировать, чтобы всё было готово.
Ресторан? О чём она?
Ах да, поминки…
Мы молча шли по раскисшей кладбищенской дорожке. Как никогда близкие физически, и далёкие друг от друга морально. Эта женщина, на которую я так ощутимо была похожа внешне, внутри была совсем иной… Мы были разные. Чужие…
Небо над головой постепенно одевалось серыми тучами, погасившими солнце. Ветер, ещё недавно ласковый, становился всё сильнее, подхватывая подол моей длинной юбки и с силой приживая его к ногами. Если бы не твёрдая рука матери, я бы, наверное, споткнулась и полетела прямо лицом в месиво из глины, песка и размокших листьев…
Голова кружилась от слабости, и я как-то машинально отметила про себя, что все дни, предшествующие похоронам, ничего не ела. Только пила кофе. Чёрный, классический, без сахара. Чтобы не уснуть…
- Послушай, Лариса, - мать первой нарушила молчание. – Не стоит так уж по нему убиваться. Саша того недостоин, - её голос прозвучал так лениво и равнодушно, словно она говорила не о человеке, который только что покинул этот мир, а о погоде, которая с каждой секундой становилась всё хуже и хуже. – Я понимаю, что мои слова, должно быть, звучат жестоко для тебя, - она остановилась и, достав из сумочки пачку сигарет, протянула мне. – Будешь?
- Нет, - ответила я машинально.
- А я, пожалуй… - изящными длинными пальцами она крутанула колёсико, и из продолговатой металлической зажигалки вырвался голубоватый с оранжевыми прожилками дымок. – Лариса, сейчас, должно быть, не самое подходящее время, но я, тем не менее, просто обязана тебе сказать… Тебе нечего жалеть о постороннем человеке.
О постороннем? Это для неё отец был посторонним. Для меня – нет… И я для неё всегда была посторонней…
Несмотря на то, что эта мысль была привычной, мне всё равно было больно. Я нуждалась в поддержке… И в матери я нуждалась. После ухода Полины в ощутила это в полной мере.
- Это был мой отец, - сухо напомнила я, не понимая, к чему она клонит.
- Не был, - по-прежнему ровно произнесла она.
Я приостановилась и удивлённо посмотрела ей в глаза.
- Не был, Лариса, не был… - она сделала затяжку и выпустила лёгкое облачко дыма. – Ну что ты так на меня смотришь? У Никитина всегда были проблемы по этой части, а я… Так получилось… Я хотела детей, и родилась ты. Он, в общем-то, не возражал…
Я схожу с ума… Определённо, мне требуется срочная психологическая помощь, и чем раньше, тем лучше.
Смысл сказанного ею не укладывался в моей голове.
Человек, который меня растил, содержал, который отдавал мне, пусть даже помимо своей воли, частичку своей души, не был моим отцом? Что она такое говорит? Нет, не это не у меня… Это у неё бред…
Разве такое возможно, чтобы мой отец не был моим отцом?
Расширенными от удивления глазами я посмотрела на мать, как, должно быть, врач смотрит на душевнобольного.
Она ответила мне полным безмятежности взглядом…
Нет. Мы не сошли с ума. Никто из нас…
Её слова – правда… Жестокая, непонятная правда, которую мне ещё предстояло принять.
Сотни мыслей одновременно пронзили мозг, отдаваясь в висках острой, колющей болью… Миллион вопросов теснился в моей голове, но с языка сорвался лишь один.
- Отец знал? – еле слышно пробормотала я, понимая, какую глупость сейчас спрашиваю. Она же сама только что мне сказала, что знал…
- Отец? Твой отец? – переспросила она. – Нет, он не был в курсе. Мы познакомились, когда я была в отпуске. Курортный роман… Он – начинающий юрист, я – следователь… Мы иногда пересекаемся по роду своей деятельности… У него сейчас своё…
- Мне нет дела до твоих мужиков, - холодно произнесла я, вырвав её руку.
Мать с удивлением уставилась мне в глаза.
- Мне нет до них дела, - я набросила на голову чёрный платок, который сполз мне на плечи. – Я спрашиваю тебя об отце.
- О Никитине, что ли? – она в недоумении передёрнула плечами.
Наивная. Она считает, что её слова должны вызвать у меня дикий восторг? В таком случае, Вы, Татьяна Александровна Никитина, просто набитая дура…
- Другого отца у меня не было, - ответила я подчёркнуто-вежливо. – Прости. Мне нужно идти. Если тебя е будет в ресторане, никто не расстроится…
- Думаю, - не я одна, не приду, - раздалось мне вслед. – Его родители, как видишь, тоже не соизволили явиться…
Я не обернулась.
Ни к чему…
Слёзы, которые в течение этих дней всё никак не могли пролиться, застилали теперь мои глаза.
Вот оно как… Вот за что так ненавидел меня отец…
Отец… По сути, чужой мне человек, неродной по крови, но вырастивший и воспитавший меня…
Вот оно – то хорошее, чего я не замечала в нём раньше. Способность перешагнуть через себя и воспитать чужого ребёнка как своего собственного. А я… Я была хуже, чем чужая. Я – плод измены его жены, которую он всегда любил…
И бабушка с дедушкой, наверняка, знали, и продолжали меня любить…
Где же они?
Я приостановилась на минуту и набрала номер водителя. Бесполезно…
Октябрь 2009 года
Одесса
Их хоронили через четыре дня. В закрытых гробах, неподалёку от могилы, где покоился их сын.
Страшная автокатастрофа унесла жизни ещё двоих близких мне людей… Водитель так спешил, что, не придав значения дорожному знаку, выскочил прямиком под колёса КАМАЗа. Машину смяло, как консервную банку. Погибли все…
Их тела вырезали из толщи искорёженного металла автогеном…
А ещё через день я ехала в Киев, на похороны Назара. Что заставило молодого парня, которому не было ещё и тридцати, полоснуть в ванной вены, не знал никто…
«Ему бы жить да жить», - обычно говорят про таких, как он.
Мелькнув на небосводе яркой звездой, он так же стремительно исчез из жизни, оставив после себя семилетнего сына и светлую память…
Я не могу… До сих пор не могу говорить о его кончине, потому что для меня он жив до сих пор, пока жива память о нём…
Всё повторялось с чудовищной закономерностью.
От меня уходили самые близкие мне и родные люди.
Судьба выбивала почву из-под моих ног, лишала меня опоры, высасывала из меня жизненные силы…
Замкнутый круг.
Смерть… Она – вокруг меня…
Я проклята... Проклята...
Простите, что так бессовестно пропадаю, но ничего поделать с собой не могу - дела насущные захлестнули. Здесь и закрытие дачного сезона, и 30-летие мужа. Всё сразу...
Как только появилось время, подредактировала ещё одну главу, которую и отдаю на ваш суд.
И уже убегаю - готовиться к завтрашнему застолью...
Глава 55
Октябрь 2009 года
Поезд 866, Одесса-Главная - Балта
… Билет он взял до конечной.
Станция Балта. 218 км к северо-западу от Одессы. Поезд 866. Время в пути – четыре часа семь минут…
Ему безразличен был маршрут следования. Строго говоря, ему всё в этой жизни стало безразлично, кроме того, что произошло несколько часов назад, и что уже невозможно было исправить.
Он вынул из нагрудного кармана венгерской кожаной куртки пачку «Мальборо» и, облокотившись одной рукой о вибрирующую стену тамбура, закурил. Сизо-белесый дым неторопливо плыл по узкой закрытой площадке вагона электрички, устремляясь к железному потолку и тая там…
Вот и всё…
Так же, как растворялся этот сигаретный дым, растворялись его ожидания и мечты, с которыми он приехал в Одессу.
Путь в прошлое отрезан. Навсегда. Даже надежды не осталось.
Теперь он уже наверняка знал, что ему не суждено больше стать тем, кем он был раньше. Его место в этой жизни занято, и вернуть его не просто нелегко - невозможно.
Где же, в таком случае, теперь его место? Неужели, в Закарпатье? В селе с чудным названием Свобода, откуда он уехал без прощаний и объяснений? Просто исчез, как однажды исчез из другой своей жизни… Настоящей… Какая же из двух – настоящая? Наверное, ни одна…
Что теперь?
Возвращаться к Наташке? Нет, только не туда. Нет. Он уже не сможет стать прежним. Не сможет также, как раньше, вкалывать на стройке, жить от получки до получки, жрать разогретые макароны и слушать рассказы сожительницы о том, как прошёл день. Не может, потому что в глубине его памяти всегда будет жить его прошлое, которое непременно будет напоминать о себе…
Но и в ту, прошлую и, кажется, совсем не его, жизнь он тоже вернуться не сможет. Пробовал… Когда-то давно, лёжа на больничкой койке областной больницы, он читал фантастический роман Лукьяненко «Черновик» и легкомысленно рассуждал над буйством авторской фантазии. «Надо ж так придумать!» - думал он, качая головой, и всё пытаясь прикинуть, как такое может быть – когда тебя просто стёрли из жизни. «В твоей квартире живут чужие люди. Твое место на работе занято другим. Тебя не узнают ни друзья, ни любимая девушка. Тебя стирают из этого мира…» Слова писателя стали пророчеством. Его стёрли отовсюду… Даже имени своего у него не осталось…
Что ему оставалось? Начать всё сначала? Как начать? С чего? Кто бы подсказал…
Подсказать было некому. А тот единственный человек, который мог это сделать, был сейчас недосягаемо далеко…
За окном бился о железное «туловище» электрички косой осенний дождь. Каждый его удар был словно пощёчина, неминуемо заставляющая его вернуться в сегодняшнее утро, которое будет стоять перед глазами вечно, до самой смерти…
При мысли о содеянном он почувствовал, как тоскливо сжалось в груди сердце и, спотыкаясь, забилось в горле.
Стены тамбура слегка подрагивали, а колёса размеренно стучали, унося его прочь из города, в котором когда-то всё началось и так нелепо оборвалось теперь…
И в этом стуке колёс ему слышалось её имя.
Имя той, с кем ему больше не суждено встретиться.
Никогда…
Октябрь 2009 года
Одесса, офис компании «ХХХ»
Короткий взгляд, брошенный за окно, охватывает одну и ту же безотрадную картину. Осень. Хмурая и неприветливая…
Палящий зной последних деньков бабьего лета как-то сразу сменился ночными заморозками, и я с сожалением вспоминала о беззаботных знойных летних днях, которые бездумно тратила в основном на сидение в офисе да поездки «по делам насущным»… На улице уныло моросил холодный осенний дождь – зрелище само по себе более чем удручающее – а тут ещё и ветер взялся трепать голые ветви безжизненных нагих деревьев, которых вблизи бизнес-центра насчитывалось аж четыре штуки.
Не люблю осень! Ненавижу дождь… Всякий раз, когда небо обрушивает на город потоки дождя, со мной что-то случается… Я с опаской начала относиться к этому явлению природы и всерьёз подумывала о том, что кто-то когда-то, определённо, навёл на меня порчу или наложил проклятье. Как иначе объяснить тот факт, что именно в дождливую погоду со мною происходят необъяснимые, в большинстве своём страшные вещи… Чем же я так прогневала небо, что оно сначала насылает на меня несчастья, а вслед за тем – оплакивает случившееся вместе со мною?
Скорее бы уж наступила зима – настоящая, со снегом по колено, хрустальными сосульками, опасно свисающими с крыш домов, гололёдом… И, главное, не будет никакого дождя…
Я бросила ещё один взгляд за окно своего кабинета, сделала глоток кофе, превратившегося за полтора часа моего «выседания» здесь в мутную остывшую гадость, и вновь уставилась в документы…
Господи, неужели этому не будет ни конца, ни края?
«Работать, работать и ещё раз работать», - так завещал душка Ленин нам, скромным «воротилам» бизнеса. Нет, это не Ленин завещал. Тот, вроде, учиться призывал… Хотя, какая разница?
С трудом сдержав обречённый вздох, я пробежала глазами по строчкам…
Нет, не могу…
Почти с ненавистью я оттолкнула от себя документы и опустила голову на руки.
Надоело…
Не могу больше. Не хочу!
Где это видано, что женщина в 26 лет «тянет», как ломовая лошадь, проклятущий бизнес? Даже Игорь во многом полагался на своих заместителей, а я… Господи, ну мне же это не нужно! Совсем не нужно…
Надо же было так вляпаться. А ведь начиналось всё с наивной мечты… Как бы выразиться поточнее? С мечты «сберечь хозяйство» до возвращения мужа. Я всё боялась, что его замы перегрызутся между собой, «поделят» всё, и к тому времени, когда он вернётся, ничего не останется от его баснословного состояния…
Сберегла. Вроде как, приумножила даже. А толку?
Игорь погиб, и ждать его появления, надеясь на чудо, я не могу. Не могу хотя бы потому, что давным-давно разучилась верить в сказки… Это только в слезливых мелодрамах муж появляется после двадцати лет отсутствия непременно со шрамом на физиономии и слезливой историей о том, что у него «отшибло память». И дурочка-жена радостно бросается ему на шею с уверениями в вечной любви… Какая уж тут любовь после стольких лет разлуки? Смешно даже…
Я коротко усмехнулась и, не в силах сдержать презрительного фырканья, подняла голову и невидящим взглядом уставилась на фотографию Линочки, стоявшую в простой рамке на моём рабочем столе.
Моя малышка… Самый близкий и родной мне человечек. Моё счастье.
Мой лучик света в тёмном царстве… Нет, скорее, в глухой ж…пе, в которую я сама себя засунула…
Моя головная боль…
Последние месяцы были для меня настоящим сумасшедшим домом.
Я ложилась спать часа в два ночи и поднималась в шесть часов утра, но всё равно категорически не успевала ничего и нигде – ни на работе, ни дома. По ночам я работала с документами, а с утра, постояв пару минут под душем, наскоро одевшись и, если позволяло время, накрасившись, подрывалась будить, одевать и кормить дочь, везла её в детский садик. Затем, сломя голову, мчалась в офис. Я катастрофически не высыпалась и постоянно опаздывала на встречи, которые сама же назначала, а однажды, во время деловых переговоров с зарубежными партнёрами, просто задремала…
Ни раз, прижимая к уху телефонную трубку, я пулей вылетала с совещания, когда звонила Евгения Владимировна и «рапортовала» о новых проказах Алины, которая, кажется, решила меня окончательно доконать и вела себя не как воспитанная девочка из приличной семьи, а как самая настоящая «оторва». Я с ужасом узнавала в ней себя в свои четыре года и понимала – поделать с её «горячим» темпераментом ничего не могу.
Да и как остановишь тайфун, ураган, цунами и землетрясение в одном лице? Никак…
Пожалуй, единственным «сдерживающим фактором», который не давал дремавший в моей дочери энергии вылиться наружу, была Полина. А после того, как её не стало, всё пошло прахом…
Евгения Владимировна, которую я, утроив ей зарплату, попросила, пока в агентстве мне не подыщут приличную няню, заменить моей дочери таковую, жаловалась постоянно и даже грозилась, что уволится. И её можно было понять. Лина, очевидно, протестуя против неустанно сменяющих друг друга женских лиц, вытворяла удивительные вещи.
Однажды, например, она, пока Евгения Владимировна мирно дремала у телевизора, стянула с её головы парик и, «затихорившись» в своей комнате, раскрасила его акварельной краской, отчего тот стал похож на старую пятнистую мочалку. Восьмидесятилетняя женщина была так возмущена поведением четырёхлетней проказницы, что слегла почти на неделю, а мне от безвыходности приходилось брать дочь с собой в офис. В итоге, стол в комнате переговоров пришлось заменить – моё чудо гвоздём нацарапало на пейзаж: обнесённый кривым частоколом дом, расположившийся на фоне гор и окружённый треугольными ёлками. Я бы полжизни отдала за то, чтобы узнать, где она взяла гвоздь, но Лина в ответ на мои вопросы лишь улыбалась…
Стол – это ещё полбеды. А вот с бенгальским котом Зауром она поступила ещё более жестоко – постирала его стиральным порошком для белого белья, желая, по её словам, «отбелить» его леопардовые пятна, а в идеале – превратить котика в снежно-белого… В итоге, Заур наглотался пены и облез, став лысым как Донской сфинкс, а Лина пытался мне доказать, что она не нарочно. Спасибо ещё, что не сообразила включить стиральную машинку. Тогда, наверное, мы бы хоронили кота с музыкой…
Вспомнив о проделках дочери, я нахмурилась…
Няня… О Боги! Где мне найти ей няню?
Я не могу «свесить» Лину на Евгению Сергеевну, а обращаться за помощью к Надюшке, которая недавно в третий раз стала мамой, считала зазорным. Ну, разве что в исключительных случаях… У неё – своих забот полон рот.
Няня, няня, няня… Чёрт… Ну где они «водятся»?
«В Караганде!» - передразнила я саму себя. Клянусь, если бы мне сказали, что в Казахстане я могу «добыть» приличную няню, я бы, не задумываясь, «рванула» туда.
Но с нянями была «напряжёнка»…
«Капец какой-то!» - лаконично прокомментировал Назар – единственный близкий мне человек, который проблемами и заботами был не обременён, и готов слушать мои жалобы часами.
«Капец» - это не то слово. Я бы выразилась более длинно и замысловато, но какая разница, если проблема от этого своей актуальности не утрачивала.
Я по-прежнему приезжала в офис невыспавшаяся и, соображала настолько туго, что повергала своих замов в состояние немного ужаса. Ладно бы – только это. Я засыпала на ходу, всё валилось из рук, а мозг разъедала единственная мысль: «Где взять няню?»
Желающих получить место было великое множество, но все они были какие-то «не такие».
То, что идеальной няни не существует, я поняла очень скоро, опытным путём перебрав немало кандидаток. Не «прижилась» ни одна. И это – несмотря на то, что предъявляемые мною требования были минимальны: женщина средних лет, с высшим образованием и медицинскими навыками, неболтливая, аккуратная, старательная, веселая, имеющая своих (взрослых) детей, приятной внешности, независимая, умная, с педагогическими способностями. Но именно таких почему-то не находилось.
Косяком шли студентки и выпускницы педагогических вузов, бабушки-старушки, слишком активные для того, чтобы сидеть на лавочках или вязать дома носки, бывшие медсёстры, «отставные» учительницы, разного рода «унесённые ветром», решившие подзаработать… Кого только не было! Ясно, кого: подходящий няньки…
«Той самой», всё не находилось, а у меня летела под откос даже пресловутая личная жизнь.
С Назаром мы, после моего возвращения в Одессу, общались исключительно по телефону, и он ни раз пенял мне на то, что я уделяю ему слишком мало внимания…
Я разрывалась между дочерью и бизнесом, а тут ещё он со своими претензиями!
Ворчал, капризничал. Грозился другую себе найти… Юморист! Была бы моя воля, я бы вообще вычеркнула его из своей жизни, но в том мире, к которому я принадлежала, быть одинокой как-то неприлично. Терпела… Обещала, что мы обязательно возобновим отношения, но позже, когда я разберусь с делами насущными, в список которых он не входил…
Я вынула из ящика стола пачку сигарет и, усмехнувшись, чиркнула зажигалкой.
Всё плохо. Так больше нельзя. Нужно либо «выползать из шкуры» деловой женщины, плюнув на то, что замы растащат всё по кусочкам (какая разница, если Игорь этого всё равно не увидит), или поступать с Линочкой так, как мой отец со мной, а именно – бросить на произвол судьбы. Третьего мне не дано, как не дано совместить оба «сценария».
Нужно выбрать что-то одно…
Выбрать! Легко сказать… Разумеется, дочь для меня куда более важна, чем какие-то там деньги – даже очень большие. Но и терять то, ради чего четыре с половиной года корячилась, мне не позволяла гордость. Может быть, меня можно упрекнуть в меркантильности, но я вовсе не хотела «возвращаться к истокам» - в убогую «хрущёвку» на отшибе, с которой всё началось. Не хотела снова думать о том, как прожить и на что…
Лабиринт, из которого я не могу выбраться.
Я с силой вдавила окурок в пепельницу и, откинувшись на спинку кресла, прикрыла глаза.
Лабиринт…
Лабиринт в виде погружённого в темноту извивающегося офисного коридора, по которому я иду, выбиваясь из сил от усталости, и всё никак не могу остановиться…
Сзади слышатся шаги – не то конкуренты на пятки наступают, не то мои подчинённые пытаются привлечь моё внимание к их проблемам, не то ещё кто-то… Для того, чтобы узнать, кто или что меня преследует, достаточно всего-навсего обернуться, но страх, сковывающий по рукам и ногам, мешает мне это сделать. Я всё ускоряю шаг, пытаясь вырваться из этого офисного лабиринта, и попеременно дёргаюсь во все двери подряд, которые оказываются пустыми кабинетами-тупиками без окон. А шаги всё приближаются, и от этого всё страшнее и страшнее становится мне. Я бегу вперёд и вдруг упираюсь в стену. Это – тупик…
Шаги стихают, и я спиной чувствую чей-то взгляд, который пронзает меня с ног до головы… Признав собственное бессилие, я оборачиваюсь и, подняв голову, сталкиваюсь взглядом с равнодушно и холодно глядящими на меня из сумрака чёрными глазами… Тяжело и больно становится дышать…
Я узнала бы этот взгляд из тысячи. Нет, из миллиона.
Гипнотический взгляд человека, которого уже нет на этом свете…
Октябрь 2009 года
Одесса, офис компании «Империя НикМед»
Это было ничем не примечательное дождливое утро в жизни бизнесмена Александра Викторовича Никитина, человека полностью довольного своей жизнью. У него было всё, о чём другие могут мечтать: власть, деньги, безупречная репутация, деньги… Что ещё? Деньги… Впрочем, это – самое важное в жизни. Для чего называть что-то ещё?
Никитина можно было по праву отнести к числу людей состоятельных и умеющих получать прибыль из всего. Вот и сегодня, предчувствуя, что чаша весов в очередной сделке склоняется в его сторону, он заранее радовался, уверенный, что и на этот раз никаких «проколов» не будет. Всё-таки, нет ничего проще, чем «пирамида» - всегда находятся те, на чьей жадности можно будет сыграть! Это бизнес – если не ты, то тебя…
Он приехал в офис рано, когда стрелки часов показывали семь утра.
«Кто рано встаёт, тому Бог подаёт!» - Никитин свято верил в эту народную мудрость, поэтому являлся в офис раньше своих подчинённых на два часа и, удостоив вахтёра коротким кивком головы, проходил в свой кабинет, наливал себе зелёного чаю и начинал утро с обзора прессы. Компьютером пользоваться он так и не научился, выписывать в офис разного рода печатные издания считал напрасной тратой денег, а потому неизменно волок с собой целый рулон газет, купленных по пути на работу.
Вот и сегодня, шелестя газетами и тяжело опираясь на трость, которая вот уже пять лет была его неизменной спутницей, он прошёл по пустому офисному коридору, слегка подволакивая одну ногу, и оказался в приёмной.
Из-под двери его кабинета пробивалась узкая полоска электрического света. Эта полоска внушала ему странное беспокойство и заставила остановиться на полпути. Нехороший холодок прогулялся по его спине и замер где-то в районе лопаток.
Что это с ним? Откуда взялось это странное волнение? Наверняка, это просто уборщица вчера забыла выключить свет…
Нет, не уборщица. Никитин отчётливо чувствовал сигаретный запах, в его кабинете чужеродный.
Тот, кто зачем-то явился к нему, бесцеремонно курил в его кабинете…
Он уверенно распахнул дверь и замер на пороге, поражённый. Его кресло было занято…
Но кем!
На мгновение он прикрыл глаза и снова широко распахнул их, словно пытаясь убедить себя в том, что его незваный гость – лишь плод его воображения. Но нет… Он не растворился, не исчез.
Наоборот, насмешливо улыбался, стряхивая сигаретный пепел на полированную поверхность стола…
- Привет, Никитин, – его голос звучал глухо и хрипло. Плохо сдерживаемое раздражение, если не ярость, прорывалась сквозь напускное спокойствие… – Что застыл? Не узнал?
Узнал. Он узнал бы его и через сотни лет, и через тысячи…
Узнал бы где угодно, даже в аду, в котором тот должен был гореть…
Узнал по той горячей волне ненависти, которая поднялась из самых недр его души…
- Проходи, располагайся, - его незваный гость показал в сторону офисного стула. И, отвечая на его вопросительный взгляд, добавил. – Садись, Никитин, садись. Вот сюда. Ты и так слишком долго занимал чужое место… Это ведь не твоё место, не так ли?
Октябрь 2009 года
Одесса, офис компании «ХХХ»
Я с криком шарахнулась в сторону и… проснулась.
Сердце отчаянно колотилось где-то в коленях (парадоксально, но именно там), а по взмокшей от страха спине медленно катилась холодная капля пота. В ушах что-то назойливо звенело и брякало, и я, скривившись, потёрла виски руками…
О Господи… Сон… Просто сон. Ничего страшного…
Страшного в этом сне, возможно, ничего и не было.
Ну, коридор. Ну, шаги. Ну глаза… Глаза Игоря…
Чертовщина какая-то! Не слишком ли часто я стала себе представлять своего покойного мужа?
«Покойного ли? - ударила в голову мысль, которая нет-нет, да и всплывала иногда, заставляя меня вздрагивать от суеверного ужаса. – А ты сама в этом уверена?» Я не была в этом уверена. Но… чем, в таком случае, объяснить его бесследное исчезновение? «Память отшибло»? Как в сериалах… Бредятина. Никогда не принимала на веру «сериальные» истории…
Воздух вокруг меня как будто загустел, и я отчётливо уловила в нём завах ржавого железа… Нет, не железа. Крови… Именно крови…
Я развернулась в кресле и, желая отвлечься, бросила взгляд в окно. Струи дождя с грохотом обрушивались на асфальт, разбиваясь об него на миллионы хрусталиков.
«Вот так, наверное, разбиваются вдребезги и человеческие жизни», - подумала я, продолжая следить за дождевыми каплями, и ужаснулась своей мысли.
Почему я всё время думаю о смерти?
Почему мне везде мерещится Игорь? Что это? Предупреждение? Он пытается мне сказать, что скоро придёт мой черёд? Что скоро мы встретимся с ним за гранью земного существования? Или… Или хочет сказать, что этот мир должен покинуть ещё кто-нибудь из близких мне людей?
Но кто?
Мне припомнилась та ночь, когда не стало Полины. Чувство предопределённости, неизбежности, побудившее меня сесть за рояль и играть «Балладу об уходе в рай», ожило… Нет, оно и не умирало. Просто на некоторое время затаилось в каком-то укромном уголке моей души…
Неужели судьба, неумолимая и непреклонная, отнимет у меня ещё кого-нибудь?
Только бы… Мне вдруг как наяву представились чёрные, как сверкающие агаты, глаза дочери. Поперёк горла встал ком, который я, как ни пыталась, не могла проглотить. Стало трудно и больно дышать.
Если с ней что-нибудь случится, я умру. Я отчётливо поняла это, схватившись рукой за горло и стремительно рванув ворот блузки. Тонкая ткань не выдержала подобного обращения, и верхняя пуговица-жемчужина, которая и так держалась на честном слове, отскочила и со стуком упала на пол, закатившись куда-то под стол.
Дрожащей рукой я взяла со стола кофейную чашку и одним глотком осушила её содержимое. Остывший кофе, превратившийся в откровенную «бурду», облегчения не принёс. Наоборот, вызвал рвотный позыв…
О Господи! Только не Лина… Пусть кто угодно, только не моя дочь!
«Пусть кто угодно, только не моя дочь!» - шёпотом произнесла я, ещё не осознавая до конца, что только что произнесла проклятье, которому предстояло обрушиться на голову близких мне людей. Но в ту секунду мне не было до этого дела. Ближе дочери и роднее у меня не было никого, и я даже не подозревала, что своими словами обрекаю ни в чём не повинных людей на смерть…
Лина. Мне важна была одна лишь она.
Мои мысли прервал телефонный звонок мобильного телефона. Номер был мне незнаком.
- Никитина, слушаю, - твёрдо произнесла я в трубку…
Октябрь 2009 года
Одесса, Западное кладбище
…На кладбище до одури пахло мокрой землёй, глиной и опавшими листьями. Такой дождливо-пряный запах, который забивался в нос, щекотал гортань и всё норовил проникнуть глубже, в самое сердце, одевшееся в холодную броню…
Ветер бережно срывал с деревьев последние листья, оголяя ветви, сквозь которые проглядывало холодное осеннее солнце, которое уже не могло согреть ни тело, ни душу. Бесполезное солнце…
Золотые россыпи листвы стелились под ногами собравшихся в этот день на кладбище, и мне вдруг подумалось о том, что есть такая примета: если во время похорон идёт дождь, значит, хороший человек ушёл из жизни, и небо оплакивает его кончину.
Сегодня хоронили моего отца, и на возмутительно-синем небосклоне светило солнце. Яркое, золотое солнце… Значит, тот человек, что лежит сейчас в массивном деревянном гробу, был плохим? Значит, он не заслужил того, чтобы природа по нему плакала?
Почему так вышло? Он ведь не был законченным негодяем. Просто запутавшийся, в какой-то мере неуверенный в себе человек, разочаровавшийся в этой жизни. Маленький человек, который всегда пытался самоутвердиться, и иногда делал это, не понимая, что причиняет боль самым близким людям…
Близким… А имелись ли таковые в его жизни? Кажется, нет… Не было ни единого человека, которого он мог назвать своим другом, как не было и тех, кто мог бы назвать другом его.
Что-то было для него более важное в этой жизни, нежели любовь, дружба, привязанность. Деньги? Нет, я не верю в это. Не могу поверить… Так не бывает. Или всё-таки бывает? Наверное, я просто не смогла за эти годы рассмотреть чего-то важного в нём… Я – плохая дочь. Он всегда это говорил.
Он лежал в чёрном деревянном гробу, такой же холодный и недосягаемый, как всегда. Такой же надменный. Такой же непонятный и непонятный мною, да и, думаю, большинством собравшихся…
Его не стало три дня назад. В третий раз его сердце дало сбой, и на этот раз спасти его не удалось. Он несколько часов пролежал в своём кабинете без помощи, прежде чем секретарша додумалась туда заглянуть… Кто знает, быть может, его ещё можно было спасти…
Ушёл из жизни отец, и вместе с ним навсегда ушло из жизни моё прошлое…
Я всё пыталась вспомнить что-нибудь хорошее, что было с ним связано, но почему-то не могла припомнить ничего. Неужели, я настолько эгоистична, что моя обида даже пред лицом смерти не могла отступить?
Должно быть что-то хорошее. Непременно, должно. Ведь за что-то стоило его любить, не так ли?
И не за его успехи в бизнесе. Нет… Что-то должно было быть в нём человеческое. Что-то, чего я, по своему скудоумию, так и не смогла разглядеть…
Я стояла, низко опустив голову, прислушиваясь к невнятным словам священника, который читал бесконечныме молитвы. Лёгкий ветерок играл краями его чёрного длинного облачения, шелестел страницами молитвенника… И в этом шёпоте мне слышалось невнятное: «Ушёл… Ушёл… Уш-шшшёл…»
Отец ушёл. Ушёл навсегда…
Так странно… Был человек, и нет.
Человек, которого я знала с рождения, которого любила, несмотря ни на что… Несмотря на то, что свой бизнес он всегда любил больше, чем меня. Так вышло, и виновата в этом, наверное, одна лишь я. Я действительно была плохой дочерью, если не смогла «отвоевать» родного отца у этого страшного мира денег, наживы, власти… Не смогла…
Он всю жизнь стремился везде успеть. Пытался как можно больше заработать, подчеркнуть своё благосостояние. Три квартиры, загородная недвижимость, две виллы за рубежом, солидные счета в банках. «Империя»… Так много ему нужно было при жизни, и так мало он унёс с собой туда, где находится сейчас – английский костюм, да деревянный гроб. И ещё – обручальное кольцо, с которым никогда не расставался…
Там, на кладбище, я вдруг осознала странную вещь. Он всегда любил маму. Даже когда она ушла, оставив нас, он продолжал её любить, и любил, наверное, до самой своей смерти, несмотря на то, что прекрасно понимал: его любовь безответна. Вот, наверное, почему он так старательно пытался отторгнуть из своей жизни меня. Он просто боялся второй раз пережить предательство. Боялся, что наступит день, и я поступлю так же, как моя мать…
Я невольно перевела на неё глаза. Она стояла в нескольких шагах от меня и равнодушно разглядывала могилы на «элитном» участке кладбища. На отца не смотрела… Может быть, впервые за всю жизнь ей стало стыдно? Кто знает… Чужая душа – потёмки…
Глубоко вздохнув, я вновь перевела глаза на гору влажной глинистой земли, а затем – на отца, намеренно избегая вида чёрной ямы, зияющей в нескольких шагах от меня. Там, в этой яме, отцу суждено обрести последнее пристанище…
…Я бросила на крышку гроба горсть земли и поспешно отошла в сторону, не желая слушать слов сочувствия, в большинстве своём лживых. Отца не любил никто, и я прекрасно это знала. Это не слова соболезнования обращали ко мне незнакомые люди с суровыми, холодными лицами. Нет. Это был своего рода способ знакомства с новым деловым партнёром – подойти, представиться, сказать пару слов и сунуть в руки свою визитку. За несколько минут у меня скопилось не меньше трёх десятков этой «макулатуры», которую я рассеянно засовывала в сумку.
Среди этих людей не было ни одного человека, что мог бы меня поддержать.
Надюшка дни и ночи проводила в больнице, у кровати младшего сынишки, больного пневмонией, Назар третьи сутки не отвечал на телефонные звонки и не появлялся в офисе своей компании, а бабушка с дедушкой, которые должны были приехать сегодня утром, почему-то так и не появились…
Я отошла ещё на несколько шагов и оглянулась по сторонам, всё ещё надеясь увидеть бредущих по дорожке бабушку и дедушку, но так их и не увидела. Что же произошло? Поезд, что ли, пришёл с опозданием? Или в пробку попали?
Отвернувшись, я вынула из кармана чёрного пальто мобильный телефон и набрала номер дедушки. Он не отвечал. То же самое повторилось и с номером бабушки. Мобильники, что ли, разрядились?
Меня пугало это странное молчание, и я поспешно набрала номер водителя, которого отправила за ними. Но и его телефон упорно молчал…
Дикий, первобытный ужас пронзил меня с ног до головы.
Страшная, леденящая кровь мысль, пришла в мою голову…
«Один покойник всегда тянет за собой другого…» - прозвучал в голове холодный металлический внутренний голос. Нет, не может быть! Только не…
Я испуганно обернулась по сторонам.
Мой взгляд на мгновение остановился на высокой мужской фигуре, замершей возле одного из памятников.
Ничего примечательного. Человек в чёрном кожаном пиджаке, чёрных брюках и солнечных очках, закрывавших половину его лица…
Что-то неуловимо знакомое было в его фигуре. Настолько знакомое, что я испуганно прикрыла рот ладонью и зажмурила глаза, силясь отогнать возникшее видение, и тряхнула головой. Осторожно открыв глаза, я скользнула взглядом по памятнику, и облегчённо выдохнула. Никого…
Просто показалось…
Сердце гулко забилось в груди, а колени вдруг стали ватными.
Я, определённо, схожу с ума… Мне постоянно мерещится мой покойный муж… И эти видения всякий раз сопровождаются уходом из жизни кого-то близкого мне…
Неужели… Неужели, и сейчас что-то подобное может повториться?
Нет. Я не выдержу. Просто сойду с ума…
Панихиду, что ли, заказать?
Октябрь 2009 года
Одесса, Западное кладбище
- Лариса, - женский голос, прозвучавший над ухом, заставил меня вздрогнуть.
Мама. Всё такая же моложавая, ухоженная… Такая же холодная и чужая, словно пришелец из другого мира. Она смотрела на меня ледяным взглядом зелёных, как трава, глаз, и во взгляде её читалось порицание.
«За что? Что опять я сделала?» - лениво подумала я, отчётливо поняв: мне плевать на её мнение. На то, что она обо мне думала, думает и подумает ещё… Впрочем, разве моя мать когда-нибудь обо мне думала? Все её поступки красноречиво доказывали обратное.
- Жалеешь? – спросила она, кивнув в сторону свежего могильного холма, устланного цветами.
Народ уже расходился, сбиваясь в тесные группки «по интересам», обсуждая свои дела, чуждые от того, что происходило здесь. Жизнь закончилась только для моего отца, а у них она продолжалась. Такое массовое скопление людей – отличный повод завести новое знакомство, которое может быть полезно в деловых целях. Законы бизнеса жестоки…
Я вопросительно посмотрела на мать. Она ответила мне безмятежно-спокойным взглядом и, взяв меня под руку, кивнула в сторону дорожки.
- Пойдём, - твёрдо произнесла она. – Нужно ещё в ресторан успеть и проконтролировать, чтобы всё было готово.
Ресторан? О чём она?
Ах да, поминки…
Мы молча шли по раскисшей кладбищенской дорожке. Как никогда близкие физически, и далёкие друг от друга морально. Эта женщина, на которую я так ощутимо была похожа внешне, внутри была совсем иной… Мы были разные. Чужие…
Небо над головой постепенно одевалось серыми тучами, погасившими солнце. Ветер, ещё недавно ласковый, становился всё сильнее, подхватывая подол моей длинной юбки и с силой приживая его к ногами. Если бы не твёрдая рука матери, я бы, наверное, споткнулась и полетела прямо лицом в месиво из глины, песка и размокших листьев…
Голова кружилась от слабости, и я как-то машинально отметила про себя, что все дни, предшествующие похоронам, ничего не ела. Только пила кофе. Чёрный, классический, без сахара. Чтобы не уснуть…
- Послушай, Лариса, - мать первой нарушила молчание. – Не стоит так уж по нему убиваться. Саша того недостоин, - её голос прозвучал так лениво и равнодушно, словно она говорила не о человеке, который только что покинул этот мир, а о погоде, которая с каждой секундой становилась всё хуже и хуже. – Я понимаю, что мои слова, должно быть, звучат жестоко для тебя, - она остановилась и, достав из сумочки пачку сигарет, протянула мне. – Будешь?
- Нет, - ответила я машинально.
- А я, пожалуй… - изящными длинными пальцами она крутанула колёсико, и из продолговатой металлической зажигалки вырвался голубоватый с оранжевыми прожилками дымок. – Лариса, сейчас, должно быть, не самое подходящее время, но я, тем не менее, просто обязана тебе сказать… Тебе нечего жалеть о постороннем человеке.
О постороннем? Это для неё отец был посторонним. Для меня – нет… И я для неё всегда была посторонней…
Несмотря на то, что эта мысль была привычной, мне всё равно было больно. Я нуждалась в поддержке… И в матери я нуждалась. После ухода Полины в ощутила это в полной мере.
- Это был мой отец, - сухо напомнила я, не понимая, к чему она клонит.
- Не был, - по-прежнему ровно произнесла она.
Я приостановилась и удивлённо посмотрела ей в глаза.
- Не был, Лариса, не был… - она сделала затяжку и выпустила лёгкое облачко дыма. – Ну что ты так на меня смотришь? У Никитина всегда были проблемы по этой части, а я… Так получилось… Я хотела детей, и родилась ты. Он, в общем-то, не возражал…
Я схожу с ума… Определённо, мне требуется срочная психологическая помощь, и чем раньше, тем лучше.
Смысл сказанного ею не укладывался в моей голове.
Человек, который меня растил, содержал, который отдавал мне, пусть даже помимо своей воли, частичку своей души, не был моим отцом? Что она такое говорит? Нет, не это не у меня… Это у неё бред…
Разве такое возможно, чтобы мой отец не был моим отцом?
Расширенными от удивления глазами я посмотрела на мать, как, должно быть, врач смотрит на душевнобольного.
Она ответила мне полным безмятежности взглядом…
Нет. Мы не сошли с ума. Никто из нас…
Её слова – правда… Жестокая, непонятная правда, которую мне ещё предстояло принять.
Сотни мыслей одновременно пронзили мозг, отдаваясь в висках острой, колющей болью… Миллион вопросов теснился в моей голове, но с языка сорвался лишь один.
- Отец знал? – еле слышно пробормотала я, понимая, какую глупость сейчас спрашиваю. Она же сама только что мне сказала, что знал…
- Отец? Твой отец? – переспросила она. – Нет, он не был в курсе. Мы познакомились, когда я была в отпуске. Курортный роман… Он – начинающий юрист, я – следователь… Мы иногда пересекаемся по роду своей деятельности… У него сейчас своё…
- Мне нет дела до твоих мужиков, - холодно произнесла я, вырвав её руку.
Мать с удивлением уставилась мне в глаза.
- Мне нет до них дела, - я набросила на голову чёрный платок, который сполз мне на плечи. – Я спрашиваю тебя об отце.
- О Никитине, что ли? – она в недоумении передёрнула плечами.
Наивная. Она считает, что её слова должны вызвать у меня дикий восторг? В таком случае, Вы, Татьяна Александровна Никитина, просто набитая дура…
- Другого отца у меня не было, - ответила я подчёркнуто-вежливо. – Прости. Мне нужно идти. Если тебя е будет в ресторане, никто не расстроится…
- Думаю, - не я одна, не приду, - раздалось мне вслед. – Его родители, как видишь, тоже не соизволили явиться…
Я не обернулась.
Ни к чему…
Слёзы, которые в течение этих дней всё никак не могли пролиться, застилали теперь мои глаза.
Вот оно как… Вот за что так ненавидел меня отец…
Отец… По сути, чужой мне человек, неродной по крови, но вырастивший и воспитавший меня…
Вот оно – то хорошее, чего я не замечала в нём раньше. Способность перешагнуть через себя и воспитать чужого ребёнка как своего собственного. А я… Я была хуже, чем чужая. Я – плод измены его жены, которую он всегда любил…
И бабушка с дедушкой, наверняка, знали, и продолжали меня любить…
Где же они?
Я приостановилась на минуту и набрала номер водителя. Бесполезно…
Октябрь 2009 года
Одесса
Их хоронили через четыре дня. В закрытых гробах, неподалёку от могилы, где покоился их сын.
Страшная автокатастрофа унесла жизни ещё двоих близких мне людей… Водитель так спешил, что, не придав значения дорожному знаку, выскочил прямиком под колёса КАМАЗа. Машину смяло, как консервную банку. Погибли все…
Их тела вырезали из толщи искорёженного металла автогеном…
А ещё через день я ехала в Киев, на похороны Назара. Что заставило молодого парня, которому не было ещё и тридцати, полоснуть в ванной вены, не знал никто…
«Ему бы жить да жить», - обычно говорят про таких, как он.
Мелькнув на небосводе яркой звездой, он так же стремительно исчез из жизни, оставив после себя семилетнего сына и светлую память…
Я не могу… До сих пор не могу говорить о его кончине, потому что для меня он жив до сих пор, пока жива память о нём…
Всё повторялось с чудовищной закономерностью.
От меня уходили самые близкие мне и родные люди.
Судьба выбивала почву из-под моих ног, лишала меня опоры, высасывала из меня жизненные силы…
Замкнутый круг.
Смерть… Она – вокруг меня…
Я проклята... Проклята...
27 сентября 2011
мне нравится
оценили: 2 гостей.
Санкт-Петербург
Была 03 ноября 2015
Разделы:Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем! »
Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку.
Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите «пропало». Писательский зуд неизлечим.
/А. П. Чехов в воспоминаниях современников/
Но такая прекрасная.
Аленка, ты талантище. Очень-очень большая талантище.
Столько тайн, недосказанностей.
Хочется читать и читать.
Главы очень большие, но хочется, чтоб они были еще раза в два больше, а может и три.
Очень хочу прочитать следующую главу.
Когда ты нам подаришь такое удовольствие?
С уважением,
Аксиния 27 сентября 2011
1. Лариса. Бедная-бедная девочка....Ты нереально круто передала все грани ее чувств, эмоций, предчувствий и боли. Это талантливо, невероятно и безумно трогательно.
2. Игорь...Наконец, он узнал о своем прошлом. Рада за него. Жаль, что возвращаться в прошлую жизнь он пока не спешит. А, может, это и к лучшему.....
3. Никитин. Я подозревала, что он не родной отец Ларисе. Его тоже жаль. И она права, именно это и было самое хорошее в ее отце. Он переступил через себя, а это достойно уважения....
В общем, мне как всегда всех жаль.
Не перестану говорить, что ты Мастер своего дела.
с теплом
Little monkey 27 сентября 2011
Не стоит извиняться - мы,читатели,народ понятливый и сообразительный,ибо у каждого из нас случаются "дела насущные")
Невероятно!у твоего Женьки день рождения 28 сентября? Ну, поздравления и наилучшие пожелания ему от меня, родившейся в этот же день)))
Ну,а теперь,собственно о главе.
1.Никитин. Ну наконец,ты его убила.И получилось не жалостливо.По крайней мере,мне его не жаль. Вот так и карает прошлое.
2.Назар.Хм...не ожидала,что ты его тоже укокошишь именно в этой главе.Впрочем,его мне тоже не жаль.
"Что заставило молодого парня, которому не было ещё и тридцати, полоснуть в ванной вены, не знал никто…" - неужто и к нему Прошлое на чай заходило? Что-то мне подсказывает,что именно так и было.
3.Лариса.Честно говоря,она единственная,кого мне откровенно жаль.Столько горя обрушилось на нее разом.Я вообще не представляю,как она все это выдержит.Хорошо,что у нее есть спасательный круг - малютка Лина. И вообще,как по мне,то уж больно много смертей на одну главу(Причем две из них - совершенно незаслуженные(
Да еще и откровения "мамочки" так некстати - похоже в этой истории всем плевать на Ларису Никитину. Но я надеюсь,что Ангел скоро даст о себе знать))
"До сих пор не могу говорить о его кончине, потому что для меня он жив до сих пор, пока жива память о нём…" - эти строки меня ранили. Почему она никогда не говорила так о муже?Хотя,наверное,смириться все же лучше,чем жить в неведении...
4.Ох,чует мое сердце,что Илья,о ком шла речь в прошлой главе,изрядно схлопотал от своего ожившего прошлого)) Где же он теперь,интересно?
Впрочем,Вова все вспомнил-кто он,откуда и решил наказать виновных.Все правильно.Но я уверена-так просто он не отступит! Все-таки он привык получать все,что хочет!
Трогательная,напряженная глава.Но я верю,что за темной полосой обязательно наступит светлая=)
Жду продолжения!
Твой верный единомышленник и преданный читатель=)
Лавитта 27 сентября 2011
1. Ждали, мы ждали, когда Никитин отдаст кони, а в итоге...
2. Бабушка и дедушка Лары - это потеря неоценимая ни во что, мне искренне жаль стариков, гораздо больше, чем Никитина, потому что они стали для неродной девочки семьей, в которую хотелось возвращаться.
3. Назар - даже его мне жаль.
Я, наверно, что-то упустила или прошляпила, а кто такой Вова? Никак не могу въехать?
Про Илью все более менее понятно, рулонов счастья ему и подлиннее.
И все же не могу не задать вопрос - Игорь? Ты ведь не вывела его из игры? Или моя блондинистая натура много пропустила? Я в последнее время вообще ничего не замечаю, наверно, отпуск так действует. И еще, поройся в моем профиле, я сподобилась на одну главу из тех историй, что тебе нравятся.
Ярди68 27 сентября 2011
Я всё пытаюсь покончить со своим "творением", но как-то пока не получается...
Ещё глав 10, и Эпилог!
Правда, он получится не совсем таким, как представляет его себе большинство читательниц, но очень хотелось приблизить поведение героев к действительности...
Спасибо тебе за твой чудесный отзыв!
Следующая глава будет, скорее всего, завтра вечером. Её ещё нужно редактировать, а времени катастрофически ни на что не хватает...
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 28 сентября 2011
Обещаю, что следующая глава тебя согреет. Она будет тёплой, "домашней", и ответит на часть вопросов, которые я сама перед собой поставила в предыдущих главах.
1. Лариску жалко. Тем более, что в этой главе я собиралась всего-навсего избавить её от отца, а потом, решив, что ещё пять глав описывать предчувствие смерти и чувства, которые она испытывает, будет тяжело не только мне, но и тем, кто читает этот рассказ...
В своё оправдание могу сказать, что моя героиня обязательно справится, преодолеет все жизненные трудности и ухитрится всё-таки "урвать" себе немного женского счастья))
2. Да кто его знает, узнал или не узнал... И он ли это, вообще...
Следующая глава, думаю, немного прояснит обстановку))
3. Я, как и героиня, упорно искала в Никитине что-то человеческое, и нашла, пожалуй, только это.
Но ведь о тех, кто ушёл, говорят или хорошо, или вообще не говорят. И очень скоро Никитина забудут...
Мне самой жаль героев своей "Санта-Барбары".
Но некоторые из них, согласись, достойны того, что с ними произошло. Не так ли?
Спасибо тебе за отзыв!!!
Буду дальше работать над новой главой. Её нужно писать почти с нуля...
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 28 сентября 2011
Во-первых, я хочу поздравить тебя с твоим Днём рождения и пожелать всего-всего, что ты сама себе пожелаешь.
А во-вторых, спасибо тебе огромное за твой отзыв, который приятно согревает душу!
1. "Прошлое" не хотело его убивать. Оно просто забыло, что у Никитина слабое сердце, и вот что из этого получилось...
2. "Прошлое" заходило и к Назару. Чаем его, правда, не напоили, а вот разговор, который между ними состоялся, достоин отдельного описания. Но это - чуть позже. Всему своё время))
3. Да, садист-автор решил обрушить на Лариску все возможные беды разом, чтобы поскорее подойти к развязке...
Эта глава красноречиво доказывает - до главной героини никому нет дела. НО! У неё ещё всё впереди...
А в разговоре с мамочкой прозвучал коротенький намёк на часть счастливого будущего))
Смириться, действительно, лучше, чем жить в неведении... Я бы не позавидовала Игорю, если бы он, как типичный "сериальный герой", появился перед женой со словами: "Это я!" Думаю, ничего, кроме традиционного "я от тебя ухожу" он бы не получил. И это - в какой-то мере верно.
4. Илья? Илья собирает полный комплект мельхиоровой посуды))
На самом деле, его встреча с прошлым была, скорее, курьёзной, нежели страшной. И я обязательно напишу, как это было))
Вова, кстати, вспомнил не всё, поэтому и попёрся туда, куда не должен был. Но... время всё исправит.
Не умеет отступать? Умеет, умеет))
Я старательно приближаю эту светлую полосу! Развязка неминуема!
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 28 сентября 2011
1. ...И дождались! Наконец-то он перестал топать эту грешную землю.
2. Мне самой их жаль, но, к сожалению, из жизни уходят не только люди наподобие Никитина, но и те, кто, в общем-то этого совсем не заслуживает.
3. Назар, на самом деле, не такой уж законченный негодяй. Просто сильно запутавшийся в себе человек. И, наверное, он действительно достоин жалости...
Вова? Кто такой Вова? м-ммм... Скажем так, человек с "отшибленным мозгом". С сильно "отшибленным", если работал на стройке))
Игорь? Ну... Это имя ещё появится в истории ни раз ))
Обязательно прочту новые главы твоих рассказов... Только "допраздную" День рождения мужа!
Отпуск - это хорошо. У самой сегодня последний день такового... Не хочу на работу((
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 28 сентября 2011
Лариска - бедняжка!!! Как она все это переживет... Хорошо, что у нее есть Лина)
Безумно интересно, что же дальше то!!!
Ален, ты - Умничка!!!!!
Жду
Olen`ka))) 01 октября 2011
1.Никитин получил по заслугам. Хотя, всё же мне его было немного жаль... Человек всё-таки. С тяжёлой судьбой...
2.Назар, зараза такая, отправился в след за Никитиным. Царство им небесное. Назара не жаль. Сколько можно было портить людям жизнь!!!?! Одного не пойму: зачем он встречался с Ларисой? Не ради секса же. Ну и то, что он её любил - я в это не верю. Остаётся одно - он надеялся урвать себе имущество Игоря и Ларисы?...
3.Полина... Вот кого мне действительно было жаль((( Безумно тоскливо от того, что этот мир покинул такой добрый и хороший человек... Она же жила словно только для Лары и её дочурки... Всю себя им отдавала... Но зато она встретилась на том свете со своей родной дочерью...
4.Бабушка и дедушка Лары. Вот это конечно тоже горе... Попали в аварию... Надеюсь, к их смерти никто не приложил своих грязных лап?!...
5.Ну а теперь о нашей главной героине, каменной бабе, как её окрестили... Она достойна уважения и восхищения!!! Тянет, бедненькая, на себе эту "пирамиду Хеопса", сама не зная, нужно ей это или же вовсе нет... Но начала она это для того, чтобы сохранить всё для мужа, когда он вернётся...
6.Игорь. Вова. Я окончательно запуталась. Это один и тот же человек??? Или нет? Или может я с этой школой что-то пропустила или не допоняла??? Если Вова - это наш Игорь, то я безумно рада, что он не умер. И очень-очень-очень бы хотелось, чтобы они с Ларкой снова были вместе))) А Лина увидела бы хоть своего отца...
7.Илья. Вот за что этому гаду столько километров счастья?!!! Он их не заслужил!!!
P.S. Как ты сама поживаешь? Как прошёл День рождения мужа???
с уважением, твой преданный читатель, Лунный ангел...
лунный ангел 02 октября 2011
А я в свою очередь, безумно рада, что я сама, наконец, добралась до сайта и смогла "с скрипом" выложить очередную главу. Перестраивать ход повествования приходится прямо "в процессе", а при моей "любимой" работе (в частности - окончании месяца) это непросто((
Не грусти. Всё будет хорошо...
Лариска обязательно со всем справится. Тем более, что в следующей главе появится человек, который сможет внести в рассказ толику позитива!
Спасибо, что читаешь!!!
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 02 октября 2011
И ещё больше мне приятно, что за рутиной дел ты нашла время для моих "мук творчества".
1. Никитина действительно, в какой-то мере жаль. Всё-таки, было в нём что-то хорошее. Правда, это можно было разглядеть только "под микроскопом", но всё же, я с тобой согласна - в какой-то мере он достоин уважения.
Этот персонаж "ушёл" так, как и должен был уйти. Не попрощавшись ни с кем, никого не простив и не покаявшись в своих грехах. В офисе компании, которая заменила ему всё в этой жизни.
И всё-таки, он получил по заслугам! Слишком много зла было на этом человеке...
2. Совершенно верно! Чувство, которое подталкивало его к Лариске, называется "алчность". Спустя несколько глав, я обязательно расскажу о мотивах, которыми Назар руководствовался в своих поступках, считая себя целиком и полностью правым.
А любовь... Да, любовь была. В далёком детстве, когда Лариске было 14-15 лет. Но от этого чувства остались лишь воспоминания...
3. Всегда тяжело и страшно, когда покидают мир такие люди, как Полина. И всегда хочется задать вопрос: "Почему она? Почему не кто-то другой?" Вопрос, на который никто и никогда не даст ответа...
Незаметная, скромная, простая женщина сумела заменить Лариске не только мать, но и в какой-то мере компенсировать невнимание отца. Её жизнь "горела", подобно свече, рассекающей темноту и мрак. Таких людей почему-то больше всего не хватает именно тогда, когда они "уходят"...
4. Смерть старших Никитиных - целиком и полностью случайность. Досадная, трагическая случайность, призванная ещё раз подчеркнуть - беда не приходит одна, а смерть точно выбирает свои жертвы...
5. О да, Лариска сильно изменилась. Взвалила всё на свои хрупкие плечи, а теперь не знает, как бы из разряда "баба каменная" переместиться в "женщина обыкновенная". Но, думаю, это ей и не удастся))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 02 октября 2011
6. Насчёт Вовы, пока говорить не буду. Пусть немного просуществует своей жизнью, а уже потом я расскажу, чем "это было раньше". Относись к нему пока как к отдельно взятой личности))
Насчёт возвращения Игоря к Лариске - не обещаю. Вряд ли, даже если он "воскреснет", у них что-то получится. Хотя, жизнь - штука непредсказуемая, и никогда не знаешь, что произойдёт))
7. Честно говоря, я и сама не понимаю, за что мои читатели попросили "отвесить" Илье счастья. Но, видимо, зачем-то это было нужно))
Может быть, следующая глава чуть-чуть прояснит ситуацию и хоть как-то "обелит" этого героя в твоих глазах?
Я, как и моя героиня, разрываюсь между домом и работой. Искренне надеюсь, что "закорю" месяц, приведу дела в порядок и смогу чуть-чуть вздохнуть спокойно, если, конечно, меня не ушлют в какую-нибудь командировку (шеф как-то нехорошо ко мне приглядывается).
День рождения прошёл "на ура". Отметили семейным кругом, правда, не таким тесным, как хотелось бы, но всё же, прошло всё неплохо, не считая грязной посуды((
А как у тебя?
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 02 октября 2011