Рассвет...new*

- Я убил человека.
- А я купила шляпку. (с)

- Готова ли ты стать женой убийцы?!
Она смотрела в свои любимые фиолетовые глаза, словно сумеречная ночь и молчала. Улыбка касалась ее алых губ, а он не понимал, что смешного в этой, до боли колющей его сердце, фразе.

- А как ты думаешь?!
Она вспомнила, как в первый раз увидела его окровавленный рот, длинные когти, раздирающие невинную плоть и труп молоденькой девочки на его руках. Страха не было, она просто подошла к нему, скинула почти обезглавленное тело и вытерла белым платком его губы.

- Ты сумасшедшая!
Он это понял, в тот самый момент, когда она сама приводила к нему юных девушек и молодых парней, у которых кипела кровь, пульс зашкаливал, и сердце четко отбивало бешеный ритм. А потом он еще раз убедился в этом, когда она стояла рядом и наблюдала, как он терзал тела, разрывал кожу, выдирал вены и упивался, пахнущей железом, кровью.

- Идеальная пара!
Она присела к нему на колени и обвила руками шею.

Осень гоняла ветер по узким улицам мрачного Берлина, листья хаотично прыгали по асфальту, а небо затягивало тучами. Темные пуховые облака наступали своей мощью, подавляя еле уловимый голубой цвет неба. В воздухе летали заряды и пахло током.

- Ты так и не ответила.
Девушка будто бы не слышала, она водила пальцем по его бледной коже, касаясь губ и пересчитывая четное количество родинок, рассыпанных на левой щеке и шее. Ей нравились его холодные пальцы на теплой пояснице.
Она словно вредная девчонка, молчала и не реагировала на его вопросительные взгляды.
Прикрыв глаза, девушка нагнулась к его шее и почти невесомо коснулась языком мочки его уха, контура лица, опускаясь ниже.

Он боялся причинить боль этой хрупкой брюнетке. Он боялся рассказать, как любит ее. Он боялся сам себе признаться, что она свела его с ума, пронзила колом его итак остывшее сердце, поймала в крепкие сети русалки и утащила за собой на самое дно этого грязного города.
Когти непроизвольно впились в нежную кожу, и он почувствовал, как под натиском лопались мелкие капилляры, как сочились капельки ее сладкой крови, которую он всегда так жаждал.
Она застонала, наслаждаясь приятной болью, растекающейся по всему ее телу.

Боялся, но все равно сделал больно, все равно он вскрывал ее тело. Пусть даже ей это нравилось, и она желала каждый раз, когда касалась его.

Любить друг друга где-то в переулках ночных улиц на холодной скамейке, усыпанной опавшими листьями. Извиваться в холодных руках, растворятся на голодных губах, натыкаться на острые когти и упиваться наслаждением от боли, достигать апогея и сгорать в агониях страсти.

- Ты искусительница.
Прохладный ветер уносил ее звонкий смех куда-то вдаль, куда-то в подземные миры. Девушка перекинула одну ногу, садясь фасом напротив него. Черные глаза дикого ворона, непонятного цвета волосы и шрам над левой бровью. Легким движением руки по его небритой щеке, чтоб он дрожал от прикосновений.

- А ты убийца! И это ничего не значит, это неважно для нас.

Видимо небо решило смело пошутить, и столкнуло две параллели, которые по законам математики никогда не пересекутся. Законы нужны, чтоб их нарушать и ломать. И почему-то добро и зло слилось воедино и грани стерты, и границы размыты. Ничего не имеет значение, кроме непонятных чувств в груди, которые не поддаются объяснению.

- Я уже и не надеялась.
Она обожала, когда его губы растягивались в улыбке, на щеках появлялись ямочки и в темноте ослепительно ярко блестели белые зубы.

Первые лучи солнца окрасили небо в кроваво-оранжевые тона, утренний ветер пах влагой и осенней древесиной. Город спал, тишина окутывала каждый укромный уголок немецкой столицы.
Наступал рассвет.