Возвращение Ангела (глава 59)
Глава 59
Декабрь 2009 года
Одесса, Одесский национальный академический театр оперы и балета
Мороз крепчал, и мои ледяные пальцы, стиснутые в тёплой сильной мужской ладони, никак не могли согреться. Наоборот, дрожь волнами расходилась по телу, а вместе с ней – цепенящий холод, проникающий самое сердце…
Острые звёзды, блестевшие на глубоком чёрном небосводе, окутанном морозной дымкой, казались начищенными до блеска серебряными монетками, которые кто-то растерял и поленился собрать. Они распадались на миллионы частиц, обращаясь в мелкие, колючие снежинки, оседающие на тёмном мехе моей шубы и застывающие на нём искрящимися каплями.
С трудом отведя глаза от раскинувшегося надо мною неба, я обратила их к мужчине, который, продолжая держать мою руку, смотрел на меня загадочным взглядом, насквозь пропитанным теплом и полным какого-то неземного света… Кажется, луна, с любопытством взиравшая на нас из-за отяжелевших от снега ветвей деревьев, подарила его глазам часть своего сияния, зажгла в них огонь, способный растопить весь холод зимы.
Зимы… Но не моего сердца…
«Он… - ещё раз повторила я про себя, чувствуя, как постепенно приходит в норму дыхание и всё спокойнее, ровнее бьётся сердце. – Всего лишь он…»
Очарование момента исчезло, растворилось, словно его никогда и не было. Душевное волнение улеглось, и привычное холодное спокойствие, свойственное мне, постепенно заполнило все уголки моей души.
Таинственный принц оказался самым обыкновенным человеком. Его пылкие признания вмиг показались мне наивны и смешны, а намерения покорить моё сердце при помощи цветов и билета в театр были равноценны попыткам дотянуться до луны…
Загадочность была испита до дна, и теперь в самой глубине моего сердца остался лишь горький осадок разочарования…
Некстати вспомнился «бородатый» анекдот про Золушку: «Опоздала к 12 домой. Сижу в тыкве. Пью с крысами. Золушка». Вот так заканчиваются все сказки…
- Здравствуй, Роберто, - я улыбнулась ему обычной своей «протокольной» улыбкой и подумала: знай я, что увижу перед собою именно его, осталась бы дома.
На что он надеялся? Мы всё выяснили в последнюю нашу встречу. Мне казалось, я ясно дала ему понять, что не хочу продолжения отношений. Никаких. Мне не нужна его дружба, привязанность, страсть… Или что там у него ко мне? Неважно. Я надеялась на взаимность и понимание. А он… Он, оказывается, вбил в свою упрямую голову, что между нами может что-то получится…
Что он о себе вообразил? Что он – самый неотразимый, обаятельный, привлекательный и какой-то там ещё? Кто дал ему право целый месяц морочить мне голову этими цветами и открытками? Кто позволил приглашать меня в театр и самоуверенно ждать, будучи уверенным в том, что я не сумею удержаться от любопытства и непременно приду?
Жаль… Жаль, что я не сумела объяснить всё и сразу.
- Я счастлив, что ты приняла моё приглашение, - выговорил он глубоким, с нотками властности и нежности одновременно, голосом и протянул мне букет цветов.
Алые розы. Траурные цветы. Не хватает только чёрной окантовки по краям шуршащей прозрачной упаковки и надписи: «Светлая память»…
- Прости, я не люблю цветы, - немного холоднее, чем это требовалось по каким-то нормам приличия, кем-то и когда-то установленным, проронила я.
- Я помню, - Роберто утвердительно кивнул. – Это для артистов, - фраза была произнесена спокойно и совершенно не соответствовала тому яркому, сумасшедшему огню, полыхавшему в его глазах, казавшимися мне чёрными.
Алые лепестки, покрытые тонкой вуалью снежинок, призывно протягивали ко мне лепестки, словно хотели, чтобы я непременно прикоснулась к ним, стряхнула с бархатных головок и тёмно-зелёных листьев снежную пыль и наполнила лёгкие нежным, кружащим голову ароматом…
Я не поддалась на провокацию.
«Не люблю цветы! Не люблю, не люблю, не люблю…» - я несколько раз повторила про себя эту фразу, прежде чем со спокойным, «каменным» лицом, принять благоухающий букет.
- Благодарю… - сдержанно сказала я, одарив Роберто ещё одной улыбкой. – Я полагаю, нам стоит пройти внутрь?
- Думаю, да… - согласился он и одним шагом преодолел разделяющее нас расстояние.
В его шоколадных глазах, и так сияющих нестерпимым блеском, вдруг зажглись огоньки ещё более яркие, и я невольно зажмурилась от этого хорошо знакомого мне чисто мужского взгляда. На память пришло содержание его коротких посланий, и мне как будто открылся их тайный смысл. Замаскированные лаконичными вежливыми фразами, они насквозь были пропитаны неудержимой страстью, отражение которой плескалось сейчас в его глазах…
Не произнося больше ни слова, Роберто взял меня за локоть и, с неожиданной силой и бережностью одновременно, приблизил к себе. Его рука плавно скользнула на мою талию, притягивая ещё ближе, хотя казалось, что ближе уже физически невозможно. Мне чудилось, что даже через тёплый мех шубки я ощущаю исходящий от неё жар…
- Sono felice che tu sia venuto. Follemente... Non puoi capire una parola di cosa stoparlando, ma mantenere le parole a correre da una lingua che non è possibile...Larissa… [Я счастлив, что ты пришла. Безумно... Ты не поймёшь ни слова из того, что я сейчас говорю, но сдержать слова, рвущиеся с языка, я не в силах... Лариса...] – жарко зашептал он, касаясь подушечками пальцев моей вспыхнувшей, подобно огню, щеки.
Его прикосновения были нежными и чувственными. Я метнула на него испуганный взгляд и, встретившись с глазами цвета тёмного шоколада, поняла, что тону в них…
Мне уже не выплыть, не спастись…
Я уже не смогу стряхнуть с себя страшное, затягивающее оцепенение…
Что происходит? Что, чёрт возьми, это человек со мной делает?
- La mia gioia, il mio raggio di luce in un mondo oscuro e senza speranza! Se tu sapessi come mi sono sentito per tutto questo tempo... Se voletecapire... Ho dormito con il tuo nome e mi sono svegliato con lui. La tua immaginemi ossessiona in sogno e realtà... Oh mio Dio! [Радость моя, мой лучик света в тёмном, беспросветном мире! Если бы ты знала, что я чувствовал всё это время... Если бы понимала... Я засыпал с твоим именем и просыпался с ним. Твой образ преследует меня во сне и наяву... О Боже!]
Наверное, это какой-то заговор. Приворот. Магия… Я не знаю, как это называется…
Шёпот проникал в уши, и мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Пусть длится вечность… Белый снег, колеблющийся, желтоватый свет фонарей, прорывающийся сквозь вечерний сумрак и его глаза… Не шоколадные, нет. Чёрные, как… Как… Я не могла подобрать сравнение, хотя оно вертелось где-то в моём подсознании – неясное, расплывчатое. Знала только одно – глаза завораживали, манили к себе… Можно было зажмуриться, отвести взгляд, но я была не в состоянии этого сделать.
Его горячее дыхание обжигало кожу, а по телу волнами расходилось приятное тепло. Воздуха в лёгких не хватало, и я с ужасом сознавала, что ещё немного, и вынуждена буду глотать его открытым ртом, подобно человеку, долгое время пробывшему под водой…
- Non pensavo fosse possibile. Non pensavo così. Si scopre che è... Larissa... La mia vita... Il mio amore... Non può vivere senza di te! Come si vuole fermarequesto istante. Vorrei trasformare in pietra in questa posizione, non lasciarti andare via... La mia... Il mio per sempre... E 'bene che tu proprio non capisco.Peccato che non si capisce... [Я не думал, что такое возможно. Не думал, что так бывает. Оказалось, бывает... Лариса... Моя жизнь... Моя любовь... Не могу без тебя! Как же хочется остановить это мгновение. Хочется окаменеть в этой позе, чтобы никогда больше не отпускать тебя от себя... Моя... Навеки моя... Как хорошо, что ты всего этого не понимаешь. Как плохо, что не понимаешь…] – последнее слово он прошептал со сдавленным стоном. Его глаза заволокла туманная пелена, и он стремительно опустил их, словно боялся моего взгляда… Чёрные ресницы едва заметно подрагивали, и эта дрожь решила всё.
Бесконечная слабость разлилась по моему телу. Прежде чем я успела задуматься над последствиями своего поступка, я подалась вперёд и стремительно коснулась его губ своими…
Рука на моей талии напряглась и окаменела. Вторая начала своё путешествие по спине, к плечам и шее, пока не коснулась затылка…
Жаркая волна поднялась откуда-то из самых недр моего существа. Я давно забыла это ощущение – когда земля уходит из-под ног, голова кружится, а всё вокруг перестаёт существовать. Когда сладкая истома охватывает не только тело, но и душу…
Для меня не было больше ничего – ни неба, ни земли, ни этой улицы, ни прохожих, должно быть, с изумлением глядящих на нас. Ничего, кроме этого человека, в объятьях которого хотелось раствориться. Я таяла в них, таких сильных, таких надёжных. Так хорошо и спокойно… Господи, когда же мне ещё было в моей жизни так безмятежно-спокойно? Я не могла вспомнить. Прошлое забылось, вылетело из головы… Было только настоящее, и этим настоящим был он, Роберто.
«Пропала…» - с отчаянием стучало в висках.
Это был стремительный и жадный поцелуй, от которого меня попеременно бросало то в жар, то в холод. Пальцы совсем ослабли, и я безвольно разжала их. Букет с тихим шелестом упал вниз, под ноги.
- La mia vita... Il mio amore... [Жизнь моя... Моя любовь...] – прошептал он, отклонив меня назад и касаясь губами шеи. Его слова не долетали до моего сознания. Я их не понимала… Я вообще ничего не понимала, кроме, пожалуй, одного – мир перевернулся. Я сошла с ума…
Откуда-то из непроницаемого тумана раздался резкий, протяжный звук, раскатившийся десятками эхо по моему затуманенному сознанию. Я вздрогнула и, оторвавшись от его губ, удивлённо заморгала глазами, пытаясь определить его источник. Какой-то нетерпеливый автомобилист, видимо, горя желанием попасть на стоянку, истерически сигналил, оглашая пронзительными гудками прилегающую к театру территорию.
Наверное, какая-нибудь женщина за рулём… Тоже в театр опаздывает…
Острый и холодный, как сталь дамасского клинка, луч здравого смысла прорвал, наконец, туман, окутывавший мой мозг, и в сердце вспыхнуло чувство, пограничное с ненавистью.
Так, значит? Вот к чему всё шло… Его анонимные послания, это появление здесь, возле театра, с букетом цветов, показалось мне грубым, циничным и хорошо рассчитанным ходом, направленным на достижение единственной цели – затащить меня в постель… Букет… Где он, кстати? Ох, так бы и отхлестала им этого человечишку по наглой роже!
Как он смел? Какое право имел ко мне прикасаться? Ко мне, самой Ларисе Александровне Никитиной? Прижимать меня к себе, целовать… Целовать так, что, кажется, сердце вот-вот вырвется из груди…
Гнев праведный, бушевавший во мне, придал мне сил, и, резко оттолкнув Роберто, я разорвала кольцо его рук.
- Larissa, cosa è successo? [Лариса, что произошло?] – хрипло выдавил он из себя, прерывисто и часто дыша.
- Ну и ничтожество же ты! – с чувством воскликнула я.
Страшное, нечеловеческое напряжение наконец-то прорвалось наружу и обернулось этим гневным восклицанием.
Ещё миг, и я снова оказалась в его объятьях. Возмущённая его наглостью, я ударила обоими кулаками по широкой груди, вырываясь и кроя мужчину на чём свет стоит всеми известными мне ругательствами.
Он только улыбался в ответ светлой «улыбкой, мужской и вместе детской», как сказала бы Наташа Ростова в романе-эпопее «Война и мир». Легкость и невесомость охватывали меня, гранича со страхом и гневом… Я не помнила, чтобы к кому-либо и когда-либо испытывала чувства, столь противоречивые.
- Успокойся, - проговорил он с нежностью. – Успокойся, маленькая моя…
Я удивлённо вскинула на него глаза и замерла… Так меня не называл никто и никогда, кроме покойного мужа… Роберто повторяет его слова…
Господи, да что же такое происходит? Я схожу с ума. Мне везде мерещится Игорь…
- Успокойся… - ласково повторил Роберто.
Его пальцы успокаивающе гладили мои волосы, а в голосе звенела непередаваемая нежность. Он склонил голову и коснулся губами моего виска…
Стремительный горячий поток хлынул в сердце, заполняя каждый уголок его чем-то тёплым, удивительно воздушным и невесомым. Чувство это, побуждающее душу вырваться из тела и воспарить, было одновременно пугающим и волнующим.
Я прикусила губу и, слабо застонав, подняла на него беспомощный взгляд.
- Нам пора, - испуганно пробормотала я, делая шаг назад. – Спектакль вот-вот начнётся…
- Чёрт с ним, со спектаклем! – пылко воскликнул он. – Лариса…
- Я сто лет не была в опере, - продолжала я, поражаясь тому, каким слабым был мой голос от внезапного страха, что произошедшее только что со мною окажется сном. Что стоящий передо мною мужчина, с тревогой следящий за сменой эмоций на моём лице, вдруг исчезнет, растворится в вечернем сумраке, и я останусь одна здесь, перед зданием театра. Мужчина, о котором я столько времени не думала, не вспоминала, но который в одночасье заставил меня почувствовать себя женщиной – нужной, желанной.
Дура. Сумасшедшая идиотка. Четвёртый раз в жизни его вижу, а уже вешаюсь ему на шею как обыкновенная… Ох, даже продолжать не хочется!
От стыда за свой детский, неразумный поступок я покраснела и промямлила первое, что пришло мне в голову:
- «Евгений Онегин» - одно из самых моих любимых произведений русской литературы. Мне не хотелось бы упускать такую возможность, - я натянуто улыбнулась, мысленно изыскивая тысячи способов побега от него.
Сбегу! Непременно сбегу. Доберусь до машины, плюхнусь на заднее сидение… Нет, лучше сразу за руль – Дима водит как пешком ходит… Окажусь дома, выставлю возле квартиры охрану и велю никого ко мне не пускать. Мой дом – моя крепость. Засяду там, пока он не улетит…
Никто не должен видеть моей слабости. Никто не должен понимать, как, на самом деле, я слаба и беспомощна… Никто и никогда!
Этот мужчина поневоле будил во мне те же чувства, что когда-то были рождены любовью к Игорю. Чувства, которые спали летаргическим сном и рано или поздно должны сойти на нет… Теперь уже было поздно. Я чувствовала их пробуждение, и от этого мне становилось страшно…
Зачем он прилетел? Для чего?
- Пойдём, - Роберто успокаивающе улыбнулся, словно прочёл в моих глазах отражение моих чувств.
Его сильные пальцы, бережно поддерживающие мой локоть, дарили удивительное ощущение покоя и тепла. Это чувство было мне поразительно знакомо, но я всё никак не могла понять, откуда. Мне вдруг стало хорошо и спокойно…
Наверное, это наивно и смешно, но никто и никогда не брал меня под руку, не считая тех коротких мгновений, когда мы с Игорем стояли в зале Киевского ЗАГСа… Боже, как дано это было…
Декабрь 2009 года
Одесса, Одесский национальный академический театр оперы и балета
Интерьер театра поражал роскошью и великолепием. У меня не хватит слов, чтобы описать его внутреннее убранство. Это было не празднично и нарядно, или строго и помпезно, не вычурно… Это было просто непередаваемо. Как бы сказала Эллочка Щукина из «Двенадцати стульев», она же – Эллочка-людоедка: «Хо-хо!» Нет, лучше так: «Кр-р-расота!»
Царская роскошь и детали в стиле барокко, столь органичные, что, впервые очутившись в театре, нелегко было отвести от них взгляд, переносили в чудесный, сказочный мир… Нет, даже не мир. Они уносили в прошлое – безвозвратно ушедшие времена, когда к сводам театра возносились голоса великих Карузо, Шаляпина, Крушельницкой, Неждановой, Собинова, Ансельми, Руффо, Гришко; когда к сцене прикасались ступни Анны Павловой, Айседоры Дункан, Екатерины Гельцер… Чудесный мир…
Щедро позолоченная лепнина, великолепная скульптура, множество зеркал - все это призвано было вырвать человека из обыденности, окунуть его во вселенную, где всецело властвуют музыка и театр…
Oдесский национальный академический театр оперы и балета – это звучит гордо, и любой нормальный человек счёл бы за счастье, вырвавшись из рутины дел, оказаться здесь, прикоснуться к удивительному, таинственному и прекрасному миру, который завораживает и не отпускает ни на секунду…
Любой, но не я…
Достаточно сказать, что оперы я не любила. Хотя бы потому, что не понимала… Послушать «под настроение» классическую музыку я могла, и иногда делала это с превеликим удовольствием. Но в течение нескольких часов добровольно истязать себя – да простят меня поклонники этого жанра – с позволения сказать, «козлодранием»… Нет, я не настолько мазохист, чтобы смиренно сидеть в ложе и, засыпая от скуки, слушать заунывные вопли, от которых нестерпимо чешется в ушах!
Конечно, я не была законченным «сибирским валенком», который ничего не понимал в искусстве и не ценил прекрасное. Впрочем, к заядлым театралам я себя тоже отнести не могла, хотя бы потому, что на «культурные походы» у меня было совсем немного времени. Я всё мечтала о том, что когда Линочка подрастёт, мы вместе с ней будем посещать известнейшие театральные залы, наслаждаться непередаваемой игрой актёров и делиться друг с другом впечатлениями…
Мои мысли были сейчас далеки от театра. Они порхали, как бабочки, и всё не могли остановиться, замереть в какой-то одной точке…
Поправляя причёску, я бросила на себя мимолётный взгляд в огромное зеркало. Оно отразило молодую красивую женщину, лицо которой дышало спокойствием и уверенностью. Гордая посадка головы, расправленные плечи, опасный блеск, горящий в зелёных глазах – всё это говорило о том, что я знаю себе цену, и цена эта достаточно высока…
Я вглядывалась в своё отражение в зеркале и всё не могла решить, что во мне не так. Чего-то недоставало, но, сколько я не ощупывала себя испытывающим взглядом, не могла понять, чего именно… Стёрлась какая-то важная деталь. И дело было не в макияже, не в причёске. Я не похудела и не поправилась. Серёжек в ушах было по-прежнему две, а часы с изящным золотым браслетом всё так же обвивали моё запястье… Что же тогда?
Я была та и одновременно не та, что рассматривала себя утром в зеркальном отражении спальни. Что же изменилось? Глаза… Да, они…
Поражённая собственной догадкой, я неожиданно для себя поняла, что настороженный блеск в глазах бесследно исчез, уступив место мягкости и почти покорности собственной судьбе. Вот оно! В них больше не отражалось желание жить «наперекор и вопреки»…
- Ты готова? – голос Роберто, прозвучавший возле самого моего уха, заставил меня вздрогнуть.
Я встретилась в зеркале с отражением его взгляда и с суеверным ужасом подумала о том, что мы хорошо смотримся вместе. Пожалуй, даже чересчур хорошо… Совсем как… Нет, так нельзя… Нельзя вечно ворошить старые воспоминания. Слишком больно…
По венам пробежался холодок, и я искренне пожалела о своём решении скрыть обнажённые руки и плечи под тонким, как паутина, фигаро. Нужно было взять какую-нибудь шаль с длинными кистями, обернуться ею, чтобы стало возможным скрыться от всех, и прежде всего – от мужчины, который стоял сейчас за моей спиной.
Почему я до сих пор здесь?
Почему не удрала прочь, когда он сдавал в гардероб мою шубу? Ведь не в скупости дело – этого добра у меня воз и маленькая тележка. В чём-то другом… Я не могу от него уйти…
Хотя, собственно, почему не могу? Что такого в нём есть, чего нет в других мужчинах?
Я ещё раз скользнула взглядом по его фигуре, по лицу и остановилась на глазах… Догадка пришла в голову мгновенно… Вот почему! Как же я сразу этого не поняла? Не заметила? Роберто – это «отредактированная» копия Игоря. Они до безумия похожи. О внешности упоминать глупо. А вот поведение... Да что говорить – они даже одеваются одинаково. Игорь бы тоже не стал заморачиваться с галстуком и просто расстегнул бы верхние пуговицы рубашки…
О Боже… Я до сих пор помню его привычки…
«Бумеранг всегда возвращается…» - вспомнились мне слова покойного мужа, которые теперь обрели для меня совершенно иное звучание.
Вот о чём он говорил! Он предчувствовал свою смерть. Я уверена, что это так… Тогда, уходя от меня, он уже знал, что не вернётся. Не вернётся сам, но непременно появится человек, с которым я пойду по жизни дальше. Человек, который, как когда-то Игорь, станет моим ангелом-хранителем. «Персональный ангел», как в романе Устиновой…
«Ангелы бывают разные, - звучал в ушах голос человека, которого я когда-то любила больше жизни. - Ты даже не представляешь себе, насколько… Ангелов… Их можно создавать. А ещё… Ещё их можно убивать…»
Неужели, Роберто – и есть тот самый человек, который станет моим вторым… Нет, получается, третьим ангелом… Неужели… Неужели это и есть тот «бумеранг», о котором столько времени талдычил Игорь?
Как такое возможно?
Роберто положил руки мне на плечи и, наклонившись к моему уху, едва слышно произнёс:
- Нам пора. Второй звонок… - его губы осторожно коснулись моей шеи, и я почувствовала, как с отчаянием птицы, попавшей в силок, забилось в груди сердце.
Вот так же когда-то…
Нет! Довольно! Не могу больше. Не могу и не хочу.
«Прекрати! – надрывалось что-то внутри меня. – Прекрати меня мучить, Игорь! Я не хочу больше о тебе думать, не хочу вспоминать! Я забыла тебя, слышишь? Если ты можешь меня слышать, запомни раз и навсегда: я тебя разлюбила. Разлюбила… Я не могу больше жить воспоминаниями».
Образ Игоря, бледный и истёршийся, постепенно отступал в глубину моей памяти… Как же мне хотелось верить, что это – навсегда…
- Я готова, - согласно кивнула я, сосредоточенно разглядывая наши отражения в зеркале. Красивая, эффектная пара – молодая зеленоглазая женщина и мужчина с мягкой полуулыбкой. Всё повторяется. Круг замкнулся. – Мы можем идти…
Декабрь 2009 года
Одесса, Одесский национальный академический театр оперы и балета
Я вошла в «царскую ложу» в центре бельэтажа прямо напротив сцены и спокойно устроилась в первом ряду, безо всякого интереса разглядывая внутреннее убранство. Архитектура зрительного зала, рассчитанного на 1664 места, выдержана была в стиле позднего французского «рококо». Его щедро украшали различные лепные орнаменты с тонкой позолотой. Плафон потолка составляли четыре картины художника Лефлера в виде медальонов. На них изображены сцены из произведений Шекспира: «Гамлет», «Сон в летнюю ночь», «Зимняя сказка» и «Как вам это понравится». В центре потолка переливалась большая хрустальная люстра. В зале много разнообразных лепных украшений (с особым изяществом выполнена лепка в ярусах, боковых вестибюлях и вдоль лестниц, ведущих к ложам), светильников, канделябров и орнаментов бронзовых инкрустаций мебели…
Облокотившись о бархатную рампу, не успевшую ещё вытереться после недавней реставрации театра, я лениво оглядывала зал, никого не отыскивая и не желая быть узнанной. Взирая чуть свысока на освещённые ряды лож, я заметила несколько знакомых лиц и поприветствовала их кивком головы. Во время антракта можно забыть о буфете: «культурное мероприятие» непременно превратится в «переговорный пункт». Рука непроизвольно скомкала афишу. Плотная бумага протестующе зашелестела…
К вычурной роскоши добавлялись сверкающие драгоценности, украшавшие женщин, в большинстве своём одетых в «маленькие чёрные платья» - почти такие же, как у меня… Именно здесь, в театре, в полной мере понимаешь смысл выражения «не всё то золото, что блестит». Зал пестрил «разношерстной» публикой. Была здесь горстка таких же «небожителей», как я. Люди скучающие и обеспеченные. Интеллигенты – бывшие и нынешние. Домохозяйки с мужьями, одетые «с бору по сосенке». Студенты в потёртых джинсах и растянутых джемперах, не понимающие, зачем здесь оказались. Пенсионеры – контрамарочники… Форма мальчишек-лицеистов, воспитанников лицея с усиленной физической подготовкой, заметно выделялась, словно напоминая о безвозвратно ушедших «имперских» временах, когда носить военную форму было престижно… Одним словом, без дальнейших перечислений, люд разномастный и в большинстве своём скучный.
Поднялся занавес, и постепенно нарастая, в зале наступила благоговейная тишина, свойственная строгим старым залам, нарушаемая разве что дыханием более, чем полутора тысяч человек, да едва уловимым шелестом афиш…
Я не следила за ходом оперы, и музыка, звучавшая на сцене, ничего, кроме досады у меня не вызывала. Невозможно «Евгения Онегина» пропеть. Его нужно прожить, а именно этого-то и не сумели сделать служители Мельпомены.
Вглядываясь в действо, я видела лишь располневших от сытой жизни мужиков и баб с перекошенными лицами, которые топали по сцене, верещали и выли, говорили что-то с таким ненатуральным пафосом, что мне невольно становилось смешно. Почему-то я подумала, что Пушкин перевернулся бы в гробу, увидев, в какой маскарад превратили его «Евгения Онегина». Стыдно было больше всего за исполнительницу Татьяны, даму «не первой свежести», которой не понять было, что чувствовала и чем жила эта девочка. Куда важнее ей было взять верную ноту…
Что ж, каждому своё… Так, кажется, было написано на воротах концлагеря Бухенвальд?
Jedem das seines [Каждому - своё]...
После окончания первого акта зал взорвался грохотом аплодисментов. Я осуждающе покачала головой и несколько раз хлопнула в ладоши. На большее меня не хватило. Игра актёров, мягко говоря, «не впечатлила»…
Фальшивые аплодисменты. Фальшивые чувства. Фальшивые улыбки… Впрочем, чего ещё можно ожидать от посещения театра, как не лживости? А ведь когда-то я сама мечтала о лаврах театральной примы…
- Лариса… - мягко и одновременно требовательно позвал Роберто, накрыв обе моих ладони своей.
Я повернулась к нему, и тотчас почувствовала, как, оборвавшись, летит в чёрную пропасть моё сердце. Всеми силами я пыталась понять, что со мной и почему это происходит, но найти ответа не могла. Его глаза не давали мне сконцентрироваться, завораживая и гипнотизируя, и я лишь устало подумала о том, что когда-то подобное со мною уже происходило. Происходило в той, другой жизни, о которой я не желала вспоминать…
Странный магнетизм его глаз, заставляющий меня впадать в забытье… Что это? Дьявольское наваждение? Бесовщина? Морок? Как назвать то, что происходило сейчас между мною и этим, по сути, незнакомым мне человеком?
Мне казалось, что я плыву на облаке, одурманенная магией его взгляда. Чувство, разбуженное им, поднималось всё выше и выше, и у меня не было ни сил, ни желания ему противостоять.
Роберто осторожно отвёл назад выбившуюся, как всегда, из моей причёски прядь волос, которая настойчиво и непокорно лезла в глаза, и я на миг утратила способность дышать. Наши взгляды скрестились, и я, в полузабытьи, качнулась к нему…
- Пойдём отсюда? – негромко предложил он, наклонившись к моему лицу, и легонько поцеловал меня в губы.
- Куда? - механически спросила я, не понимая смысла заданного мною же самой вопроса.
- У меня есть более интересный сценарий развития этого вечера, - его губы коснулись моей щеки, спустились вниз по оголённой шее и замерли на прикрытом кружевом плече. – Ты согласна?
- Да…
Он окинул меня таким взглядом, словно считал нимфой, богиней, идеалом и Бог знает кем ещё… Я скованно улыбнулась и вдруг в смятении подумала, что все преграды между нами разрушены, границы стёрты. То, чего я так боялась последние несколько лет, произошло. В моей жизни появился мужчина. Не Назар, с которым нас связывали свободные отношения, иначе говоря, банальный секс. Нет… Мужчина, сумевший пробить толщу брони, скрывающую моё сердце…
Он ещё только смотрел на меня, а я уже знала, чем закончится для нас обоих этот вечер…
Декабрь 2009 года
Одесса, ресторан «Voyage»
Ресторан «Voyage» при отеле «Континенталь» встретил нас удивительной красоты интерьером. Мне ни раз приходилось бывать здесь, и я точно знала, что в этом ресторане – не только отменный сервис, но и лучший банкетный зал в городе… Здесь была особая атмосфера. Не чванливая роскошь московского «Метрополя» или холодная вежливость питерской «Астории». Не раздутое до невероятных размеров радушие ресторанов Кавказа или преувеличенная, полудикая простота подобных заведений в Азии. Даже не возведённая в ранг первостепенных достоинств культура европейских пятизвёздочных ресторанов. Нет… Здесь было что-то своё: роскошь, но умеренная, сервис, но не навязчивый, музыка, но приглушённая…
Я догадывалась, почему Роберто остановил свой выбор именно на «Voyage». Наверное, из-за того, что в ресторанном меню были блюда итальянской кухни: каскады из средиземноморских устриц, осьминогов и каракатиц на гриле, сибас и дорадо, запеченные в морской соли, пармская ветчина, итальянские колбасы. А также - настоящий итальянский тирамису, панакотта, экзотические фрукты… Одним словом, настоящие кулинарные шедевры.
Мы расположились в живописно оформленной VIP-зоне. Роберто и здесь поразил моё воображение, заказав не пасту под каким-нибудь традиционным соусом, а несколько блюд украинской кухни…
- Тебе здесь нравится? – спросил он, медленно поворачивая в длинных смуглых пальцах бокал игристого вина и задумчиво уставившись на пробегавшую по его тонкому ободку искорку, рождённую отблеском свечи.
- Да, - согласилась я, с трудом превозмогая желание начать комкать салфетку или уголок скатерти, чтобы хоть как-то унять своё внутреннее волнение. Занять руки мне было нечем, и я с силой сцепила их «замком», с видом чопорной лондонской леди сложив на коленях. – Почему именно «Voyage»?
- Я знаю в этом городе два ресторана: «Александровский» и «Voyage». В первый ты категорически отказалась идти в прошлый раз, а второй… Всё просто – я остановился в «Континентале» и здесь обедал. Местная кухня показалась мне недурной, и я решил, что тебе она тоже должна понравиться…
Угадал. Ткнул пальцем в небо…
Кухня здесь действительно отменная…
- Зачем ты прилетел? – спросила я, чувствуя, как краска смущения разливается по моим щекам.
Как будто не знала… Всё более, чем ясно было из его записок, которые до сих пор лежали в верхнем ящике моего письменного стола в офисе.
Мне вновь подумалось, что я веду себя как школьница. Наивная, глупая школьница, которая никак не может определиться, чего же на самом деле она хочет. Вот и я не знала. С одной стороны, Роберто был посторонним мне человеком, а с другой… С другой, мне не хотелось его отпускать. Невероятно глупо, не правда ли?
- Я скучал по тебе, - твёрдо выговорил он. – Знаешь… До последнего ждал, что ты придёшь в аэропорт. Как в дурацких фильмах, когда она появляется в последнюю минуту, чтобы…
- Я не появилась, - поспешно перебила я, боясь услышать продолжение его слов. – Но я ничего тебе и не обещала.
Вот так будет правильно. Так нужно. Так должно быть…
Не могу и не хочу его обманывать. Я не имею права дарить ему надежду, не разобравшись до конца в самой себе, не заглянув в тайники своей души… Тайники… Что там, в этих тайниках? Одна пыль и паутина!
О Боже, вразуми меня, дуру несчастную… Что мне делать?
- Не обещала, - повторил он и поднёс бокал к губам, продолжая глядеть на меня полным благоговейного обожания взглядом. – Мне казалось, что я уеду, и всё забудется. Ты останешься моим деловым партнёром, красивой иностранкой, которая произвела на меня впечатление… Я думал, что сумею справиться с собой, но, - он пожал плечами и, покачав головой, поставил полупустой бокал на столик. – Не вышло. Я был дико зол на себя, потому что никак не мог и не могу выбросить тебя из головы… Пытался забыться в работе, но не вышло. Деловые встречи, переговоры, звонки, а у меня в мыслях – только ты одна, и больше ничего. Всё потеряло смысл. Я даже вспомнить не могу, как я всё это время жил. Как в трясине…
- Роберто, не надо! – я умоляюще выставила вперёд руку. – Прошу…
Я не могла этого слышать. Непременно нужно было его остановить, с его губ не сорвались главные слова, которых произносить не должен.
Он совершенно меня не знает. Ни меня, ни обо мне… Что я для него? Симпатичная, уверенная в себе баба с нелёгкой судьбой, вынужденная тащить на своей сутулой тощей спине целый воз дел? Да уж, такую точно никогда не забудешь. Дура редкостная! А ведь могла уйти с поста директора и жить как все нормальные люди: косметолог, тренажёрный зал, круизы, путешествия… Развлечения, одним словом… И с Линочкой чаще могла бы бывать…
Хорошо это или плохо, но я такая, какая есть, и стать другой мне, наверное, уже не под силу.
А вдруг он разочаруется, когда узнает меня, настоящую? Вдруг со временем раскается в своих словах? Вдруг, узнав меня ближе, поймёт, что я вовсе не «подарок судьбы», и без сожаления со мною расстанется? Или, например, я в нём разочаруюсь. Бывает же такое? Я вечно в чём-то или ком-то разочаровываюсь. Почему же Роберто должен стать исключением из правил?
Кретинка. Непрошибаемая дура!
Мне уже двадцать шесть, а я продолжаю вести себя как девочка-подросток, которая никак не может решиться, стоит ли принять ухаживания мальчика, который в какой-то мере ей симпатичен, или лучше наградить его гордым взглядом и глубокомысленно изречь, что он ей не пара… Говорят, любви все возрасты покорны. В моём случае, не любви, а дебилизму…
- Это я тебя прошу… - с нажимом произнёс Роберто. – Лариса, я в жизни не встречал такой женщины. Бывают всякие, а такие, как ты… Лариса…
Не встречал. Разумеется. И не дай Бог, если похожий экземпляр попадётся ему на пути! Редкостная неудачница, которая с завидным упорством сама себе портит жизнь… Да, он прав – женщины бывают всякие, но я такая одна… Хоть в Кунсткамеру сдавай.
- Что? – я решилась поднять на него глаза и вздрогнула от той неприкрытой боли, которую прочла в его взгляде.
На какую-то долю секунды мне стало страшно, и я, прикусив губу, напряжённо ожидала следующей его реплики.
- Что мне делать? – обречённо бросил он, стиснув в сильных пальцах бокал.
«А мне? – так и хотелось бросить ему в лицо. – Мне что делать? Мне как быть? Полюбить тебя? А если ты… Если с тобой произойдёт то же самое, что с Игорем? Как мне тогда жить после этого?»
- Тебе? Делать? Я не понимаю, Роберто. О чём ты? – глупо спросила я.
- О нас…
- О нас? Но нет никаких «нас».
Мне очень хотелось в это верить, но почему-то не получалось. Что-то важное произошло сегодня, и это «что-то» слило наши судьбы воедино. Этому не было ни объяснения, ни названия.
- Возможно. Пока нет… - он опустил руку в карман пиджака и вынул из него бархатную коробочку.
- Это что? – я перевела удивлённый взгляд с синего бархата футляра на его лицо, горевшее какой-то сумасшедшей решимостью.
Мир сходит с ума… Нет, это мне пора в сумасшедший дом!
- Небольшой сувенир из Вероны, - Роберто натянуто улыбнулся. – Не подумай ничего дурного… Как говорят у вас, надежда умирает последней. Позволь мне хотя бы надеяться на то, что когда-нибудь мы будем вместе…
Проглотив комок, вставший у горла, я потянулась к коробочке и дрожащими пальцами открыла её. Миниатюрное колечко из белого золота, осыпанное переливающимися в ярком свете свечей капельками бриллиантов, притягивало взгляд. Королевский подарок…
Сердце в груди перестало биться…
Значит, всё гораздо серьёзнее, чем я думала. Получается, он всё уже решил… За меня… За нас…
Он не оставил мне выбора. И хотя в его словах звучала недосказанность, я прекрасно понимала, что этот человек не остановится, не увидев меня у алтаря в белом платье под руку с собой, любимым…
Совсем как Игорь. Мне вспомнилось, как он сделал мне предложение – просто поставил в известность, что мы расписываемся через три дня, не спросив меня ни о чём, уверенный в моём согласии… Вот и Роберто идёт по его стопам…
Что ж за мужики пошли!
А, может, он прав?
Может, пора положить конец своему одиночеству?
Может быть, хватит играть роль безутешной вдовы?
Я до чёртиков устала от этого гнетущего одиночества, давящего на меня тяжёлым грузом. В конце концов, со смертью мужа моя жизнь не закончилась. Мне тоже хочется иметь семью. Мне нужен муж, а Лине… Лине нужен отец, которого у неё никогда не было. Игоря она никогда не знала, и он для неё – лишь человек с фото, которое стоит в кабинете её матери. Она совсем его не любит и не интересуется им, что вполне закономерно: нельзя любить фотографию, как нельзя любить воспоминания. В чём-то моя дочь куда мудрее меня…
Нет, что за чушь? На роль мужа - Роберто… Бред. Я совсем его не знаю.
Но нужно ли узнавать, если и без того ясно, что он как две капли воды похож на Игоря…
Или не похож? Может быть, их внешнее сходство так сильно ударило мне в голову, что я, ослеплённая им, готова любого наделить чертами, присущими моему покойному мужу?
Разобраться было тяжело. Да и невозможно было это сделать под прицелом черных, как ночное небо, глаз, которые смотрели на меня с напряжённым ожиданием…
Ну что же…
- Спасибо, - я вынула из коробки колечко. Следом за ним тянулась тонкая, тоже из белого золота, цепочка.
- Есть такая традиция, - Роберто пристально наблюдал за тем, как я расстёгиваю карабин. – Когда выходишь замуж, то кольцо, подаренное тебе в день помолвки, надеваешь на цепочку, а обручальное носишь на пальце… Лариса, ты станешь мо...
- Я слышала о другой традиции, - с горькой усмешкой перебила я. – Когда умирает супруг, то его кольцо вдова вешает себе на шею… Помнишь, я говорила тебе, что я вдова? Это не так, Роберто… Не совсем так… Я смогу стать таковой лишь через полгода.
Роберто коротко усмехнулся и, залпом осушив содержимое своего бокала, бросил на меня спокойный, полный смирения взгляд.
- Расскажи мне о нём, - попросил он. – Какой он был?
- Он? – переспросила я, пытаясь охарактеризовать своего покойного мужа каким-нибудь ёмким выражением. – Он был ангелом… Падшим ангелом, спустившимся на землю, чтобы защищать меня. Ты знаешь, я недавно слышала песню. Она называется «Возвращение ангела». Так вот, Игорь был из тех ангелов, что не возвращаются…
Декабрь 2009 года
Одесса, отель «Континенталь»
Вечер догорал падающей звездой, постепенно перерождаясь в ночь.
Он утопал в бесшумно раскачивающихся за окном снежинках, которые плавно опадали на асфальт, становясь единым целым с бескрайним снежным покровом, одевшим город.
Он был наполнен звуками наших голосов, звучащих в такт друг другу, словно дуэт влюблённых, которого так и не могли добиться актёры, задействованные в опере «Евгений Онегин». Мы давным-давно ушли от тяжёлой для меня темы, переключившись на что-то мелкое, незначительное. И в этом мелком я находила успокоение…
Он расцветал в дивных звуках арии итальянского тенора Алессандро Сафины «Luna». Роберто по моей просьбе перевёл её на родной мне язык. Один из куплетов запал мне в душу, запечалившись навеки в моей памяти:
Ангелы из глины, которые не могут летать,
С душами из бумаги, которые горят,
С сердцами, которые как опавшие листья,
Наши мечты – что воздушные замки.
Мы дети земли, мы твои дети. И мы знаем,
Что любовь скрывает боль
Огнём, пылающим в душе....
Из окна номера категории «люкс», в котором остановился Роберто, видна была мощёная булыжником Дерибасовская улица, лениво спускавшаяся в сторону моря.
Я стояла у окна и, глядя на падающий снег, рассказывала Роберто, обнимавшему меня за талию своими огромными горячими ладонями, историю Хосе де Рибаса, русского адмирала с испанскими корнями, который некогда служил в итальянской армии и впоследствии перешёл на русскую службу. Он был в Одессе начальником порта и руководил его постройкой. Участвовал в строительстве Одессы в конце XVIII века. В его честь и была названа самая известная улица города. Первоначально она на итальянский манер называлась La strata Ribas, а потом великий и могучий одесский язык, давно ставший легендой, переименовал её в Дерибасовскую…
- Я сейчас умру, - тихо простонал Роберто, разворачивая меня лицом к себе и с пронзительной, нечеловеческой тоской заглядывая в мои глаза. - Larissa... Poco la mia bambina. Non abbiate paura di me. Non ti fare il dolore.Vorrei solo essere vicino a voi. Vorrei solo l'amore... Non sto chiedendo di reciprocità. Basta che mi danno la possibilità di essere vicino a te. Diventa la tua ombra. Respirare all'unisono con lei. Passate almeno bordo del tuo destino... My Favorite... Non ti sto chiedendo di amarmi tanto quanto lo amava. E 'impossibile. Ma forse il tempo mi metterò almeno una piccola parte di quelgrande amore. Sarò felice e che... La mia vita... [Лариса... Маленькая моя девочка. Не бойся меня. Я не причиню тебе боли. Позволь мне только быть рядом с тобой. Позволь просто любить тебя... Я не прошу взаимности. Просто дай мне шанс быть подле тебя. Стать твоей тенью. Дышать в унисон с тобой. Пройтись хотя бы по краю твоей судьбы... Любимая моя... Я не прошу, чтобы ты любила меня так, как любила его. Это невозможно. Но быть может, со временем мне достанется хотя бы частичка той великой любви. Я буду счастлив и этим... Жизнь моя...]
Всё произошло само собой. Наверное, где-то в книге наших с Роберто судеб было записано, что именно в этот день мы должны были слиться воедино, стать дыханием друг друга, ощутить этот бешеный ритм бьющихся в унисон сердец…
Его руки сомкнулись вокруг моего тела, а лёгкие воздушные поцелуи, нежно трогающие мои губы, становились всё настойчивее.
- Не надо… - беспомощно пролепетала я, понимая, что мой шёпот уже ничего не изменит. Губы мои говорили «нет», а пальцы, вдруг начав жить собственной жизнью, медленно, одну за другой, расстёгивали пуговицы на его сорочке.
- Не бойся… - его нежный голос заставлял меня, дрожа мелкой дрожью, подчиниться его воле.
Я и не боялась. Наоборот, тянулась к нему, прижималась все ближе, и целовала его так, как, должно быть, он хотел, чтобы я его целовала. Голова шла кругом… Желание нарастало с неимоверной, сокрушающей силой, остановить которую я не пыталась.
Чёрное фигаро неслышно соскользнуло с обнажённых плеч, плавившихся от жара его поцелуев, дразнящее блуждающих по моему телу. Раз и навсегда разрушая все стоявшие между нами преграды, я коснулась кончиками ногтей его обнажённой спины. Он дёрнулся всем телом и, издав судорожный вдох, нет, скорее, всхлип, подхватил меня на руки и бережно опустил на кровать.
- Io ti amo. Come ti amo... [Люблю тебя. Как же я тебя люблю...] – хрипло, через силу, произнёс он, склоняясь надо мною, освобождая меня от чёрного футляра платья и одновременно прокладывая дорожку поцелуев, ведущую вниз.
Я, в каком-то безудержном экстазе, коснулась его чёрных как смоль волос и, пропуская их через пальцы, выгнулась навстречу ему…
И вдруг… Странный леденящий холод погасил жаркую волну, поднимающуюся из самых недр моего существа. Я вздрогнула и, резко распахнув глаза, бросила испуганный взгляд в сторону двери.
Кровь застыла в жилах, а кожа мгновенно покрылась мурашками…
Облокотившись плечом о дверной косяк и засунув руки в карманы пальто, на меня смотрел Игорь. Совсем как живой… Даже выглядел он так, словно только что побывал на улице: на белом шарфе и чёрном пальто, широко распахнутом, виднелись капельки воды от растаявших снежинок. Влажные волосы искрились в переменчивом сиянии ночной лампы, которую ни я, ни Роберто не удосужились выключить…
Его всегда спокойное лицо искажено было гримасой невыразимой боли. Поймав мой взгляд, он ответил мне едкой, презрительной усмешкой. В чёрных глазах полыхнул гнев. Нет, скорее, отвращение. И боль… Страшная, нечеловеческая. Только раз в жизни я видела его таким - в тот день, когда Илья рассказал ему о моей якобы измене…
Я поспешно закрыла глаза, силясь отогнать это страшное видение. Когда всё же осмелилась их распахнуть, призрак исчез, поселив в моём сердце страх…
Раскинувшись на широкой "королевской" кровати, я позволяла Роберто творить со мною всё, что он хочет, не отвечая ему ни единым движением. Оглохла... Онемела...
У меня снова галлюцинации… Мне снова привиделся Игорь…
Недобрый знак. Быть беде…
Нет, хуже. Смерти… Он - предвестник смерти! Чьей на этот раз?
Я схожу с ума… Он небо! За что?
Небо не слышало моих стенаний, чёрным куском бархата упершись в окно.
Никто не слышал...
Никто...
Декабрь 2009 года
Одесса, Одесский национальный академический театр оперы и балета
Мороз крепчал, и мои ледяные пальцы, стиснутые в тёплой сильной мужской ладони, никак не могли согреться. Наоборот, дрожь волнами расходилась по телу, а вместе с ней – цепенящий холод, проникающий самое сердце…
Острые звёзды, блестевшие на глубоком чёрном небосводе, окутанном морозной дымкой, казались начищенными до блеска серебряными монетками, которые кто-то растерял и поленился собрать. Они распадались на миллионы частиц, обращаясь в мелкие, колючие снежинки, оседающие на тёмном мехе моей шубы и застывающие на нём искрящимися каплями.
С трудом отведя глаза от раскинувшегося надо мною неба, я обратила их к мужчине, который, продолжая держать мою руку, смотрел на меня загадочным взглядом, насквозь пропитанным теплом и полным какого-то неземного света… Кажется, луна, с любопытством взиравшая на нас из-за отяжелевших от снега ветвей деревьев, подарила его глазам часть своего сияния, зажгла в них огонь, способный растопить весь холод зимы.
Зимы… Но не моего сердца…
«Он… - ещё раз повторила я про себя, чувствуя, как постепенно приходит в норму дыхание и всё спокойнее, ровнее бьётся сердце. – Всего лишь он…»
Очарование момента исчезло, растворилось, словно его никогда и не было. Душевное волнение улеглось, и привычное холодное спокойствие, свойственное мне, постепенно заполнило все уголки моей души.
Таинственный принц оказался самым обыкновенным человеком. Его пылкие признания вмиг показались мне наивны и смешны, а намерения покорить моё сердце при помощи цветов и билета в театр были равноценны попыткам дотянуться до луны…
Загадочность была испита до дна, и теперь в самой глубине моего сердца остался лишь горький осадок разочарования…
Некстати вспомнился «бородатый» анекдот про Золушку: «Опоздала к 12 домой. Сижу в тыкве. Пью с крысами. Золушка». Вот так заканчиваются все сказки…
- Здравствуй, Роберто, - я улыбнулась ему обычной своей «протокольной» улыбкой и подумала: знай я, что увижу перед собою именно его, осталась бы дома.
На что он надеялся? Мы всё выяснили в последнюю нашу встречу. Мне казалось, я ясно дала ему понять, что не хочу продолжения отношений. Никаких. Мне не нужна его дружба, привязанность, страсть… Или что там у него ко мне? Неважно. Я надеялась на взаимность и понимание. А он… Он, оказывается, вбил в свою упрямую голову, что между нами может что-то получится…
Что он о себе вообразил? Что он – самый неотразимый, обаятельный, привлекательный и какой-то там ещё? Кто дал ему право целый месяц морочить мне голову этими цветами и открытками? Кто позволил приглашать меня в театр и самоуверенно ждать, будучи уверенным в том, что я не сумею удержаться от любопытства и непременно приду?
Жаль… Жаль, что я не сумела объяснить всё и сразу.
- Я счастлив, что ты приняла моё приглашение, - выговорил он глубоким, с нотками властности и нежности одновременно, голосом и протянул мне букет цветов.
Алые розы. Траурные цветы. Не хватает только чёрной окантовки по краям шуршащей прозрачной упаковки и надписи: «Светлая память»…
- Прости, я не люблю цветы, - немного холоднее, чем это требовалось по каким-то нормам приличия, кем-то и когда-то установленным, проронила я.
- Я помню, - Роберто утвердительно кивнул. – Это для артистов, - фраза была произнесена спокойно и совершенно не соответствовала тому яркому, сумасшедшему огню, полыхавшему в его глазах, казавшимися мне чёрными.
Алые лепестки, покрытые тонкой вуалью снежинок, призывно протягивали ко мне лепестки, словно хотели, чтобы я непременно прикоснулась к ним, стряхнула с бархатных головок и тёмно-зелёных листьев снежную пыль и наполнила лёгкие нежным, кружащим голову ароматом…
Я не поддалась на провокацию.
«Не люблю цветы! Не люблю, не люблю, не люблю…» - я несколько раз повторила про себя эту фразу, прежде чем со спокойным, «каменным» лицом, принять благоухающий букет.
- Благодарю… - сдержанно сказала я, одарив Роберто ещё одной улыбкой. – Я полагаю, нам стоит пройти внутрь?
- Думаю, да… - согласился он и одним шагом преодолел разделяющее нас расстояние.
В его шоколадных глазах, и так сияющих нестерпимым блеском, вдруг зажглись огоньки ещё более яркие, и я невольно зажмурилась от этого хорошо знакомого мне чисто мужского взгляда. На память пришло содержание его коротких посланий, и мне как будто открылся их тайный смысл. Замаскированные лаконичными вежливыми фразами, они насквозь были пропитаны неудержимой страстью, отражение которой плескалось сейчас в его глазах…
Не произнося больше ни слова, Роберто взял меня за локоть и, с неожиданной силой и бережностью одновременно, приблизил к себе. Его рука плавно скользнула на мою талию, притягивая ещё ближе, хотя казалось, что ближе уже физически невозможно. Мне чудилось, что даже через тёплый мех шубки я ощущаю исходящий от неё жар…
- Sono felice che tu sia venuto. Follemente... Non puoi capire una parola di cosa stoparlando, ma mantenere le parole a correre da una lingua che non è possibile...Larissa… [Я счастлив, что ты пришла. Безумно... Ты не поймёшь ни слова из того, что я сейчас говорю, но сдержать слова, рвущиеся с языка, я не в силах... Лариса...] – жарко зашептал он, касаясь подушечками пальцев моей вспыхнувшей, подобно огню, щеки.
Его прикосновения были нежными и чувственными. Я метнула на него испуганный взгляд и, встретившись с глазами цвета тёмного шоколада, поняла, что тону в них…
Мне уже не выплыть, не спастись…
Я уже не смогу стряхнуть с себя страшное, затягивающее оцепенение…
Что происходит? Что, чёрт возьми, это человек со мной делает?
- La mia gioia, il mio raggio di luce in un mondo oscuro e senza speranza! Se tu sapessi come mi sono sentito per tutto questo tempo... Se voletecapire... Ho dormito con il tuo nome e mi sono svegliato con lui. La tua immaginemi ossessiona in sogno e realtà... Oh mio Dio! [Радость моя, мой лучик света в тёмном, беспросветном мире! Если бы ты знала, что я чувствовал всё это время... Если бы понимала... Я засыпал с твоим именем и просыпался с ним. Твой образ преследует меня во сне и наяву... О Боже!]
Наверное, это какой-то заговор. Приворот. Магия… Я не знаю, как это называется…
Шёпот проникал в уши, и мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы это мгновение никогда не кончалось. Пусть длится вечность… Белый снег, колеблющийся, желтоватый свет фонарей, прорывающийся сквозь вечерний сумрак и его глаза… Не шоколадные, нет. Чёрные, как… Как… Я не могла подобрать сравнение, хотя оно вертелось где-то в моём подсознании – неясное, расплывчатое. Знала только одно – глаза завораживали, манили к себе… Можно было зажмуриться, отвести взгляд, но я была не в состоянии этого сделать.
Его горячее дыхание обжигало кожу, а по телу волнами расходилось приятное тепло. Воздуха в лёгких не хватало, и я с ужасом сознавала, что ещё немного, и вынуждена буду глотать его открытым ртом, подобно человеку, долгое время пробывшему под водой…
- Non pensavo fosse possibile. Non pensavo così. Si scopre che è... Larissa... La mia vita... Il mio amore... Non può vivere senza di te! Come si vuole fermarequesto istante. Vorrei trasformare in pietra in questa posizione, non lasciarti andare via... La mia... Il mio per sempre... E 'bene che tu proprio non capisco.Peccato che non si capisce... [Я не думал, что такое возможно. Не думал, что так бывает. Оказалось, бывает... Лариса... Моя жизнь... Моя любовь... Не могу без тебя! Как же хочется остановить это мгновение. Хочется окаменеть в этой позе, чтобы никогда больше не отпускать тебя от себя... Моя... Навеки моя... Как хорошо, что ты всего этого не понимаешь. Как плохо, что не понимаешь…] – последнее слово он прошептал со сдавленным стоном. Его глаза заволокла туманная пелена, и он стремительно опустил их, словно боялся моего взгляда… Чёрные ресницы едва заметно подрагивали, и эта дрожь решила всё.
Бесконечная слабость разлилась по моему телу. Прежде чем я успела задуматься над последствиями своего поступка, я подалась вперёд и стремительно коснулась его губ своими…
Рука на моей талии напряглась и окаменела. Вторая начала своё путешествие по спине, к плечам и шее, пока не коснулась затылка…
Жаркая волна поднялась откуда-то из самых недр моего существа. Я давно забыла это ощущение – когда земля уходит из-под ног, голова кружится, а всё вокруг перестаёт существовать. Когда сладкая истома охватывает не только тело, но и душу…
Для меня не было больше ничего – ни неба, ни земли, ни этой улицы, ни прохожих, должно быть, с изумлением глядящих на нас. Ничего, кроме этого человека, в объятьях которого хотелось раствориться. Я таяла в них, таких сильных, таких надёжных. Так хорошо и спокойно… Господи, когда же мне ещё было в моей жизни так безмятежно-спокойно? Я не могла вспомнить. Прошлое забылось, вылетело из головы… Было только настоящее, и этим настоящим был он, Роберто.
«Пропала…» - с отчаянием стучало в висках.
Это был стремительный и жадный поцелуй, от которого меня попеременно бросало то в жар, то в холод. Пальцы совсем ослабли, и я безвольно разжала их. Букет с тихим шелестом упал вниз, под ноги.
- La mia vita... Il mio amore... [Жизнь моя... Моя любовь...] – прошептал он, отклонив меня назад и касаясь губами шеи. Его слова не долетали до моего сознания. Я их не понимала… Я вообще ничего не понимала, кроме, пожалуй, одного – мир перевернулся. Я сошла с ума…
Откуда-то из непроницаемого тумана раздался резкий, протяжный звук, раскатившийся десятками эхо по моему затуманенному сознанию. Я вздрогнула и, оторвавшись от его губ, удивлённо заморгала глазами, пытаясь определить его источник. Какой-то нетерпеливый автомобилист, видимо, горя желанием попасть на стоянку, истерически сигналил, оглашая пронзительными гудками прилегающую к театру территорию.
Наверное, какая-нибудь женщина за рулём… Тоже в театр опаздывает…
Острый и холодный, как сталь дамасского клинка, луч здравого смысла прорвал, наконец, туман, окутывавший мой мозг, и в сердце вспыхнуло чувство, пограничное с ненавистью.
Так, значит? Вот к чему всё шло… Его анонимные послания, это появление здесь, возле театра, с букетом цветов, показалось мне грубым, циничным и хорошо рассчитанным ходом, направленным на достижение единственной цели – затащить меня в постель… Букет… Где он, кстати? Ох, так бы и отхлестала им этого человечишку по наглой роже!
Как он смел? Какое право имел ко мне прикасаться? Ко мне, самой Ларисе Александровне Никитиной? Прижимать меня к себе, целовать… Целовать так, что, кажется, сердце вот-вот вырвется из груди…
Гнев праведный, бушевавший во мне, придал мне сил, и, резко оттолкнув Роберто, я разорвала кольцо его рук.
- Larissa, cosa è successo? [Лариса, что произошло?] – хрипло выдавил он из себя, прерывисто и часто дыша.
- Ну и ничтожество же ты! – с чувством воскликнула я.
Страшное, нечеловеческое напряжение наконец-то прорвалось наружу и обернулось этим гневным восклицанием.
Ещё миг, и я снова оказалась в его объятьях. Возмущённая его наглостью, я ударила обоими кулаками по широкой груди, вырываясь и кроя мужчину на чём свет стоит всеми известными мне ругательствами.
Он только улыбался в ответ светлой «улыбкой, мужской и вместе детской», как сказала бы Наташа Ростова в романе-эпопее «Война и мир». Легкость и невесомость охватывали меня, гранича со страхом и гневом… Я не помнила, чтобы к кому-либо и когда-либо испытывала чувства, столь противоречивые.
- Успокойся, - проговорил он с нежностью. – Успокойся, маленькая моя…
Я удивлённо вскинула на него глаза и замерла… Так меня не называл никто и никогда, кроме покойного мужа… Роберто повторяет его слова…
Господи, да что же такое происходит? Я схожу с ума. Мне везде мерещится Игорь…
- Успокойся… - ласково повторил Роберто.
Его пальцы успокаивающе гладили мои волосы, а в голосе звенела непередаваемая нежность. Он склонил голову и коснулся губами моего виска…
Стремительный горячий поток хлынул в сердце, заполняя каждый уголок его чем-то тёплым, удивительно воздушным и невесомым. Чувство это, побуждающее душу вырваться из тела и воспарить, было одновременно пугающим и волнующим.
Я прикусила губу и, слабо застонав, подняла на него беспомощный взгляд.
- Нам пора, - испуганно пробормотала я, делая шаг назад. – Спектакль вот-вот начнётся…
- Чёрт с ним, со спектаклем! – пылко воскликнул он. – Лариса…
- Я сто лет не была в опере, - продолжала я, поражаясь тому, каким слабым был мой голос от внезапного страха, что произошедшее только что со мною окажется сном. Что стоящий передо мною мужчина, с тревогой следящий за сменой эмоций на моём лице, вдруг исчезнет, растворится в вечернем сумраке, и я останусь одна здесь, перед зданием театра. Мужчина, о котором я столько времени не думала, не вспоминала, но который в одночасье заставил меня почувствовать себя женщиной – нужной, желанной.
Дура. Сумасшедшая идиотка. Четвёртый раз в жизни его вижу, а уже вешаюсь ему на шею как обыкновенная… Ох, даже продолжать не хочется!
От стыда за свой детский, неразумный поступок я покраснела и промямлила первое, что пришло мне в голову:
- «Евгений Онегин» - одно из самых моих любимых произведений русской литературы. Мне не хотелось бы упускать такую возможность, - я натянуто улыбнулась, мысленно изыскивая тысячи способов побега от него.
Сбегу! Непременно сбегу. Доберусь до машины, плюхнусь на заднее сидение… Нет, лучше сразу за руль – Дима водит как пешком ходит… Окажусь дома, выставлю возле квартиры охрану и велю никого ко мне не пускать. Мой дом – моя крепость. Засяду там, пока он не улетит…
Никто не должен видеть моей слабости. Никто не должен понимать, как, на самом деле, я слаба и беспомощна… Никто и никогда!
Этот мужчина поневоле будил во мне те же чувства, что когда-то были рождены любовью к Игорю. Чувства, которые спали летаргическим сном и рано или поздно должны сойти на нет… Теперь уже было поздно. Я чувствовала их пробуждение, и от этого мне становилось страшно…
Зачем он прилетел? Для чего?
- Пойдём, - Роберто успокаивающе улыбнулся, словно прочёл в моих глазах отражение моих чувств.
Его сильные пальцы, бережно поддерживающие мой локоть, дарили удивительное ощущение покоя и тепла. Это чувство было мне поразительно знакомо, но я всё никак не могла понять, откуда. Мне вдруг стало хорошо и спокойно…
Наверное, это наивно и смешно, но никто и никогда не брал меня под руку, не считая тех коротких мгновений, когда мы с Игорем стояли в зале Киевского ЗАГСа… Боже, как дано это было…
Декабрь 2009 года
Одесса, Одесский национальный академический театр оперы и балета
Интерьер театра поражал роскошью и великолепием. У меня не хватит слов, чтобы описать его внутреннее убранство. Это было не празднично и нарядно, или строго и помпезно, не вычурно… Это было просто непередаваемо. Как бы сказала Эллочка Щукина из «Двенадцати стульев», она же – Эллочка-людоедка: «Хо-хо!» Нет, лучше так: «Кр-р-расота!»
Царская роскошь и детали в стиле барокко, столь органичные, что, впервые очутившись в театре, нелегко было отвести от них взгляд, переносили в чудесный, сказочный мир… Нет, даже не мир. Они уносили в прошлое – безвозвратно ушедшие времена, когда к сводам театра возносились голоса великих Карузо, Шаляпина, Крушельницкой, Неждановой, Собинова, Ансельми, Руффо, Гришко; когда к сцене прикасались ступни Анны Павловой, Айседоры Дункан, Екатерины Гельцер… Чудесный мир…
Щедро позолоченная лепнина, великолепная скульптура, множество зеркал - все это призвано было вырвать человека из обыденности, окунуть его во вселенную, где всецело властвуют музыка и театр…
Oдесский национальный академический театр оперы и балета – это звучит гордо, и любой нормальный человек счёл бы за счастье, вырвавшись из рутины дел, оказаться здесь, прикоснуться к удивительному, таинственному и прекрасному миру, который завораживает и не отпускает ни на секунду…
Любой, но не я…
Достаточно сказать, что оперы я не любила. Хотя бы потому, что не понимала… Послушать «под настроение» классическую музыку я могла, и иногда делала это с превеликим удовольствием. Но в течение нескольких часов добровольно истязать себя – да простят меня поклонники этого жанра – с позволения сказать, «козлодранием»… Нет, я не настолько мазохист, чтобы смиренно сидеть в ложе и, засыпая от скуки, слушать заунывные вопли, от которых нестерпимо чешется в ушах!
Конечно, я не была законченным «сибирским валенком», который ничего не понимал в искусстве и не ценил прекрасное. Впрочем, к заядлым театралам я себя тоже отнести не могла, хотя бы потому, что на «культурные походы» у меня было совсем немного времени. Я всё мечтала о том, что когда Линочка подрастёт, мы вместе с ней будем посещать известнейшие театральные залы, наслаждаться непередаваемой игрой актёров и делиться друг с другом впечатлениями…
Мои мысли были сейчас далеки от театра. Они порхали, как бабочки, и всё не могли остановиться, замереть в какой-то одной точке…
Поправляя причёску, я бросила на себя мимолётный взгляд в огромное зеркало. Оно отразило молодую красивую женщину, лицо которой дышало спокойствием и уверенностью. Гордая посадка головы, расправленные плечи, опасный блеск, горящий в зелёных глазах – всё это говорило о том, что я знаю себе цену, и цена эта достаточно высока…
Я вглядывалась в своё отражение в зеркале и всё не могла решить, что во мне не так. Чего-то недоставало, но, сколько я не ощупывала себя испытывающим взглядом, не могла понять, чего именно… Стёрлась какая-то важная деталь. И дело было не в макияже, не в причёске. Я не похудела и не поправилась. Серёжек в ушах было по-прежнему две, а часы с изящным золотым браслетом всё так же обвивали моё запястье… Что же тогда?
Я была та и одновременно не та, что рассматривала себя утром в зеркальном отражении спальни. Что же изменилось? Глаза… Да, они…
Поражённая собственной догадкой, я неожиданно для себя поняла, что настороженный блеск в глазах бесследно исчез, уступив место мягкости и почти покорности собственной судьбе. Вот оно! В них больше не отражалось желание жить «наперекор и вопреки»…
- Ты готова? – голос Роберто, прозвучавший возле самого моего уха, заставил меня вздрогнуть.
Я встретилась в зеркале с отражением его взгляда и с суеверным ужасом подумала о том, что мы хорошо смотримся вместе. Пожалуй, даже чересчур хорошо… Совсем как… Нет, так нельзя… Нельзя вечно ворошить старые воспоминания. Слишком больно…
По венам пробежался холодок, и я искренне пожалела о своём решении скрыть обнажённые руки и плечи под тонким, как паутина, фигаро. Нужно было взять какую-нибудь шаль с длинными кистями, обернуться ею, чтобы стало возможным скрыться от всех, и прежде всего – от мужчины, который стоял сейчас за моей спиной.
Почему я до сих пор здесь?
Почему не удрала прочь, когда он сдавал в гардероб мою шубу? Ведь не в скупости дело – этого добра у меня воз и маленькая тележка. В чём-то другом… Я не могу от него уйти…
Хотя, собственно, почему не могу? Что такого в нём есть, чего нет в других мужчинах?
Я ещё раз скользнула взглядом по его фигуре, по лицу и остановилась на глазах… Догадка пришла в голову мгновенно… Вот почему! Как же я сразу этого не поняла? Не заметила? Роберто – это «отредактированная» копия Игоря. Они до безумия похожи. О внешности упоминать глупо. А вот поведение... Да что говорить – они даже одеваются одинаково. Игорь бы тоже не стал заморачиваться с галстуком и просто расстегнул бы верхние пуговицы рубашки…
О Боже… Я до сих пор помню его привычки…
«Бумеранг всегда возвращается…» - вспомнились мне слова покойного мужа, которые теперь обрели для меня совершенно иное звучание.
Вот о чём он говорил! Он предчувствовал свою смерть. Я уверена, что это так… Тогда, уходя от меня, он уже знал, что не вернётся. Не вернётся сам, но непременно появится человек, с которым я пойду по жизни дальше. Человек, который, как когда-то Игорь, станет моим ангелом-хранителем. «Персональный ангел», как в романе Устиновой…
«Ангелы бывают разные, - звучал в ушах голос человека, которого я когда-то любила больше жизни. - Ты даже не представляешь себе, насколько… Ангелов… Их можно создавать. А ещё… Ещё их можно убивать…»
Неужели, Роберто – и есть тот самый человек, который станет моим вторым… Нет, получается, третьим ангелом… Неужели… Неужели это и есть тот «бумеранг», о котором столько времени талдычил Игорь?
Как такое возможно?
Роберто положил руки мне на плечи и, наклонившись к моему уху, едва слышно произнёс:
- Нам пора. Второй звонок… - его губы осторожно коснулись моей шеи, и я почувствовала, как с отчаянием птицы, попавшей в силок, забилось в груди сердце.
Вот так же когда-то…
Нет! Довольно! Не могу больше. Не могу и не хочу.
«Прекрати! – надрывалось что-то внутри меня. – Прекрати меня мучить, Игорь! Я не хочу больше о тебе думать, не хочу вспоминать! Я забыла тебя, слышишь? Если ты можешь меня слышать, запомни раз и навсегда: я тебя разлюбила. Разлюбила… Я не могу больше жить воспоминаниями».
Образ Игоря, бледный и истёршийся, постепенно отступал в глубину моей памяти… Как же мне хотелось верить, что это – навсегда…
- Я готова, - согласно кивнула я, сосредоточенно разглядывая наши отражения в зеркале. Красивая, эффектная пара – молодая зеленоглазая женщина и мужчина с мягкой полуулыбкой. Всё повторяется. Круг замкнулся. – Мы можем идти…
Декабрь 2009 года
Одесса, Одесский национальный академический театр оперы и балета
Я вошла в «царскую ложу» в центре бельэтажа прямо напротив сцены и спокойно устроилась в первом ряду, безо всякого интереса разглядывая внутреннее убранство. Архитектура зрительного зала, рассчитанного на 1664 места, выдержана была в стиле позднего французского «рококо». Его щедро украшали различные лепные орнаменты с тонкой позолотой. Плафон потолка составляли четыре картины художника Лефлера в виде медальонов. На них изображены сцены из произведений Шекспира: «Гамлет», «Сон в летнюю ночь», «Зимняя сказка» и «Как вам это понравится». В центре потолка переливалась большая хрустальная люстра. В зале много разнообразных лепных украшений (с особым изяществом выполнена лепка в ярусах, боковых вестибюлях и вдоль лестниц, ведущих к ложам), светильников, канделябров и орнаментов бронзовых инкрустаций мебели…
Облокотившись о бархатную рампу, не успевшую ещё вытереться после недавней реставрации театра, я лениво оглядывала зал, никого не отыскивая и не желая быть узнанной. Взирая чуть свысока на освещённые ряды лож, я заметила несколько знакомых лиц и поприветствовала их кивком головы. Во время антракта можно забыть о буфете: «культурное мероприятие» непременно превратится в «переговорный пункт». Рука непроизвольно скомкала афишу. Плотная бумага протестующе зашелестела…
К вычурной роскоши добавлялись сверкающие драгоценности, украшавшие женщин, в большинстве своём одетых в «маленькие чёрные платья» - почти такие же, как у меня… Именно здесь, в театре, в полной мере понимаешь смысл выражения «не всё то золото, что блестит». Зал пестрил «разношерстной» публикой. Была здесь горстка таких же «небожителей», как я. Люди скучающие и обеспеченные. Интеллигенты – бывшие и нынешние. Домохозяйки с мужьями, одетые «с бору по сосенке». Студенты в потёртых джинсах и растянутых джемперах, не понимающие, зачем здесь оказались. Пенсионеры – контрамарочники… Форма мальчишек-лицеистов, воспитанников лицея с усиленной физической подготовкой, заметно выделялась, словно напоминая о безвозвратно ушедших «имперских» временах, когда носить военную форму было престижно… Одним словом, без дальнейших перечислений, люд разномастный и в большинстве своём скучный.
Поднялся занавес, и постепенно нарастая, в зале наступила благоговейная тишина, свойственная строгим старым залам, нарушаемая разве что дыханием более, чем полутора тысяч человек, да едва уловимым шелестом афиш…
Я не следила за ходом оперы, и музыка, звучавшая на сцене, ничего, кроме досады у меня не вызывала. Невозможно «Евгения Онегина» пропеть. Его нужно прожить, а именно этого-то и не сумели сделать служители Мельпомены.
Вглядываясь в действо, я видела лишь располневших от сытой жизни мужиков и баб с перекошенными лицами, которые топали по сцене, верещали и выли, говорили что-то с таким ненатуральным пафосом, что мне невольно становилось смешно. Почему-то я подумала, что Пушкин перевернулся бы в гробу, увидев, в какой маскарад превратили его «Евгения Онегина». Стыдно было больше всего за исполнительницу Татьяны, даму «не первой свежести», которой не понять было, что чувствовала и чем жила эта девочка. Куда важнее ей было взять верную ноту…
Что ж, каждому своё… Так, кажется, было написано на воротах концлагеря Бухенвальд?
Jedem das seines [Каждому - своё]...
После окончания первого акта зал взорвался грохотом аплодисментов. Я осуждающе покачала головой и несколько раз хлопнула в ладоши. На большее меня не хватило. Игра актёров, мягко говоря, «не впечатлила»…
Фальшивые аплодисменты. Фальшивые чувства. Фальшивые улыбки… Впрочем, чего ещё можно ожидать от посещения театра, как не лживости? А ведь когда-то я сама мечтала о лаврах театральной примы…
- Лариса… - мягко и одновременно требовательно позвал Роберто, накрыв обе моих ладони своей.
Я повернулась к нему, и тотчас почувствовала, как, оборвавшись, летит в чёрную пропасть моё сердце. Всеми силами я пыталась понять, что со мной и почему это происходит, но найти ответа не могла. Его глаза не давали мне сконцентрироваться, завораживая и гипнотизируя, и я лишь устало подумала о том, что когда-то подобное со мною уже происходило. Происходило в той, другой жизни, о которой я не желала вспоминать…
Странный магнетизм его глаз, заставляющий меня впадать в забытье… Что это? Дьявольское наваждение? Бесовщина? Морок? Как назвать то, что происходило сейчас между мною и этим, по сути, незнакомым мне человеком?
Мне казалось, что я плыву на облаке, одурманенная магией его взгляда. Чувство, разбуженное им, поднималось всё выше и выше, и у меня не было ни сил, ни желания ему противостоять.
Роберто осторожно отвёл назад выбившуюся, как всегда, из моей причёски прядь волос, которая настойчиво и непокорно лезла в глаза, и я на миг утратила способность дышать. Наши взгляды скрестились, и я, в полузабытьи, качнулась к нему…
- Пойдём отсюда? – негромко предложил он, наклонившись к моему лицу, и легонько поцеловал меня в губы.
- Куда? - механически спросила я, не понимая смысла заданного мною же самой вопроса.
- У меня есть более интересный сценарий развития этого вечера, - его губы коснулись моей щеки, спустились вниз по оголённой шее и замерли на прикрытом кружевом плече. – Ты согласна?
- Да…
Он окинул меня таким взглядом, словно считал нимфой, богиней, идеалом и Бог знает кем ещё… Я скованно улыбнулась и вдруг в смятении подумала, что все преграды между нами разрушены, границы стёрты. То, чего я так боялась последние несколько лет, произошло. В моей жизни появился мужчина. Не Назар, с которым нас связывали свободные отношения, иначе говоря, банальный секс. Нет… Мужчина, сумевший пробить толщу брони, скрывающую моё сердце…
Он ещё только смотрел на меня, а я уже знала, чем закончится для нас обоих этот вечер…
Декабрь 2009 года
Одесса, ресторан «Voyage»
Ресторан «Voyage» при отеле «Континенталь» встретил нас удивительной красоты интерьером. Мне ни раз приходилось бывать здесь, и я точно знала, что в этом ресторане – не только отменный сервис, но и лучший банкетный зал в городе… Здесь была особая атмосфера. Не чванливая роскошь московского «Метрополя» или холодная вежливость питерской «Астории». Не раздутое до невероятных размеров радушие ресторанов Кавказа или преувеличенная, полудикая простота подобных заведений в Азии. Даже не возведённая в ранг первостепенных достоинств культура европейских пятизвёздочных ресторанов. Нет… Здесь было что-то своё: роскошь, но умеренная, сервис, но не навязчивый, музыка, но приглушённая…
Я догадывалась, почему Роберто остановил свой выбор именно на «Voyage». Наверное, из-за того, что в ресторанном меню были блюда итальянской кухни: каскады из средиземноморских устриц, осьминогов и каракатиц на гриле, сибас и дорадо, запеченные в морской соли, пармская ветчина, итальянские колбасы. А также - настоящий итальянский тирамису, панакотта, экзотические фрукты… Одним словом, настоящие кулинарные шедевры.
Мы расположились в живописно оформленной VIP-зоне. Роберто и здесь поразил моё воображение, заказав не пасту под каким-нибудь традиционным соусом, а несколько блюд украинской кухни…
- Тебе здесь нравится? – спросил он, медленно поворачивая в длинных смуглых пальцах бокал игристого вина и задумчиво уставившись на пробегавшую по его тонкому ободку искорку, рождённую отблеском свечи.
- Да, - согласилась я, с трудом превозмогая желание начать комкать салфетку или уголок скатерти, чтобы хоть как-то унять своё внутреннее волнение. Занять руки мне было нечем, и я с силой сцепила их «замком», с видом чопорной лондонской леди сложив на коленях. – Почему именно «Voyage»?
- Я знаю в этом городе два ресторана: «Александровский» и «Voyage». В первый ты категорически отказалась идти в прошлый раз, а второй… Всё просто – я остановился в «Континентале» и здесь обедал. Местная кухня показалась мне недурной, и я решил, что тебе она тоже должна понравиться…
Угадал. Ткнул пальцем в небо…
Кухня здесь действительно отменная…
- Зачем ты прилетел? – спросила я, чувствуя, как краска смущения разливается по моим щекам.
Как будто не знала… Всё более, чем ясно было из его записок, которые до сих пор лежали в верхнем ящике моего письменного стола в офисе.
Мне вновь подумалось, что я веду себя как школьница. Наивная, глупая школьница, которая никак не может определиться, чего же на самом деле она хочет. Вот и я не знала. С одной стороны, Роберто был посторонним мне человеком, а с другой… С другой, мне не хотелось его отпускать. Невероятно глупо, не правда ли?
- Я скучал по тебе, - твёрдо выговорил он. – Знаешь… До последнего ждал, что ты придёшь в аэропорт. Как в дурацких фильмах, когда она появляется в последнюю минуту, чтобы…
- Я не появилась, - поспешно перебила я, боясь услышать продолжение его слов. – Но я ничего тебе и не обещала.
Вот так будет правильно. Так нужно. Так должно быть…
Не могу и не хочу его обманывать. Я не имею права дарить ему надежду, не разобравшись до конца в самой себе, не заглянув в тайники своей души… Тайники… Что там, в этих тайниках? Одна пыль и паутина!
О Боже, вразуми меня, дуру несчастную… Что мне делать?
- Не обещала, - повторил он и поднёс бокал к губам, продолжая глядеть на меня полным благоговейного обожания взглядом. – Мне казалось, что я уеду, и всё забудется. Ты останешься моим деловым партнёром, красивой иностранкой, которая произвела на меня впечатление… Я думал, что сумею справиться с собой, но, - он пожал плечами и, покачав головой, поставил полупустой бокал на столик. – Не вышло. Я был дико зол на себя, потому что никак не мог и не могу выбросить тебя из головы… Пытался забыться в работе, но не вышло. Деловые встречи, переговоры, звонки, а у меня в мыслях – только ты одна, и больше ничего. Всё потеряло смысл. Я даже вспомнить не могу, как я всё это время жил. Как в трясине…
- Роберто, не надо! – я умоляюще выставила вперёд руку. – Прошу…
Я не могла этого слышать. Непременно нужно было его остановить, с его губ не сорвались главные слова, которых произносить не должен.
Он совершенно меня не знает. Ни меня, ни обо мне… Что я для него? Симпатичная, уверенная в себе баба с нелёгкой судьбой, вынужденная тащить на своей сутулой тощей спине целый воз дел? Да уж, такую точно никогда не забудешь. Дура редкостная! А ведь могла уйти с поста директора и жить как все нормальные люди: косметолог, тренажёрный зал, круизы, путешествия… Развлечения, одним словом… И с Линочкой чаще могла бы бывать…
Хорошо это или плохо, но я такая, какая есть, и стать другой мне, наверное, уже не под силу.
А вдруг он разочаруется, когда узнает меня, настоящую? Вдруг со временем раскается в своих словах? Вдруг, узнав меня ближе, поймёт, что я вовсе не «подарок судьбы», и без сожаления со мною расстанется? Или, например, я в нём разочаруюсь. Бывает же такое? Я вечно в чём-то или ком-то разочаровываюсь. Почему же Роберто должен стать исключением из правил?
Кретинка. Непрошибаемая дура!
Мне уже двадцать шесть, а я продолжаю вести себя как девочка-подросток, которая никак не может решиться, стоит ли принять ухаживания мальчика, который в какой-то мере ей симпатичен, или лучше наградить его гордым взглядом и глубокомысленно изречь, что он ей не пара… Говорят, любви все возрасты покорны. В моём случае, не любви, а дебилизму…
- Это я тебя прошу… - с нажимом произнёс Роберто. – Лариса, я в жизни не встречал такой женщины. Бывают всякие, а такие, как ты… Лариса…
Не встречал. Разумеется. И не дай Бог, если похожий экземпляр попадётся ему на пути! Редкостная неудачница, которая с завидным упорством сама себе портит жизнь… Да, он прав – женщины бывают всякие, но я такая одна… Хоть в Кунсткамеру сдавай.
- Что? – я решилась поднять на него глаза и вздрогнула от той неприкрытой боли, которую прочла в его взгляде.
На какую-то долю секунды мне стало страшно, и я, прикусив губу, напряжённо ожидала следующей его реплики.
- Что мне делать? – обречённо бросил он, стиснув в сильных пальцах бокал.
«А мне? – так и хотелось бросить ему в лицо. – Мне что делать? Мне как быть? Полюбить тебя? А если ты… Если с тобой произойдёт то же самое, что с Игорем? Как мне тогда жить после этого?»
- Тебе? Делать? Я не понимаю, Роберто. О чём ты? – глупо спросила я.
- О нас…
- О нас? Но нет никаких «нас».
Мне очень хотелось в это верить, но почему-то не получалось. Что-то важное произошло сегодня, и это «что-то» слило наши судьбы воедино. Этому не было ни объяснения, ни названия.
- Возможно. Пока нет… - он опустил руку в карман пиджака и вынул из него бархатную коробочку.
- Это что? – я перевела удивлённый взгляд с синего бархата футляра на его лицо, горевшее какой-то сумасшедшей решимостью.
Мир сходит с ума… Нет, это мне пора в сумасшедший дом!
- Небольшой сувенир из Вероны, - Роберто натянуто улыбнулся. – Не подумай ничего дурного… Как говорят у вас, надежда умирает последней. Позволь мне хотя бы надеяться на то, что когда-нибудь мы будем вместе…
Проглотив комок, вставший у горла, я потянулась к коробочке и дрожащими пальцами открыла её. Миниатюрное колечко из белого золота, осыпанное переливающимися в ярком свете свечей капельками бриллиантов, притягивало взгляд. Королевский подарок…
Сердце в груди перестало биться…
Значит, всё гораздо серьёзнее, чем я думала. Получается, он всё уже решил… За меня… За нас…
Он не оставил мне выбора. И хотя в его словах звучала недосказанность, я прекрасно понимала, что этот человек не остановится, не увидев меня у алтаря в белом платье под руку с собой, любимым…
Совсем как Игорь. Мне вспомнилось, как он сделал мне предложение – просто поставил в известность, что мы расписываемся через три дня, не спросив меня ни о чём, уверенный в моём согласии… Вот и Роберто идёт по его стопам…
Что ж за мужики пошли!
А, может, он прав?
Может, пора положить конец своему одиночеству?
Может быть, хватит играть роль безутешной вдовы?
Я до чёртиков устала от этого гнетущего одиночества, давящего на меня тяжёлым грузом. В конце концов, со смертью мужа моя жизнь не закончилась. Мне тоже хочется иметь семью. Мне нужен муж, а Лине… Лине нужен отец, которого у неё никогда не было. Игоря она никогда не знала, и он для неё – лишь человек с фото, которое стоит в кабинете её матери. Она совсем его не любит и не интересуется им, что вполне закономерно: нельзя любить фотографию, как нельзя любить воспоминания. В чём-то моя дочь куда мудрее меня…
Нет, что за чушь? На роль мужа - Роберто… Бред. Я совсем его не знаю.
Но нужно ли узнавать, если и без того ясно, что он как две капли воды похож на Игоря…
Или не похож? Может быть, их внешнее сходство так сильно ударило мне в голову, что я, ослеплённая им, готова любого наделить чертами, присущими моему покойному мужу?
Разобраться было тяжело. Да и невозможно было это сделать под прицелом черных, как ночное небо, глаз, которые смотрели на меня с напряжённым ожиданием…
Ну что же…
- Спасибо, - я вынула из коробки колечко. Следом за ним тянулась тонкая, тоже из белого золота, цепочка.
- Есть такая традиция, - Роберто пристально наблюдал за тем, как я расстёгиваю карабин. – Когда выходишь замуж, то кольцо, подаренное тебе в день помолвки, надеваешь на цепочку, а обручальное носишь на пальце… Лариса, ты станешь мо...
- Я слышала о другой традиции, - с горькой усмешкой перебила я. – Когда умирает супруг, то его кольцо вдова вешает себе на шею… Помнишь, я говорила тебе, что я вдова? Это не так, Роберто… Не совсем так… Я смогу стать таковой лишь через полгода.
Роберто коротко усмехнулся и, залпом осушив содержимое своего бокала, бросил на меня спокойный, полный смирения взгляд.
- Расскажи мне о нём, - попросил он. – Какой он был?
- Он? – переспросила я, пытаясь охарактеризовать своего покойного мужа каким-нибудь ёмким выражением. – Он был ангелом… Падшим ангелом, спустившимся на землю, чтобы защищать меня. Ты знаешь, я недавно слышала песню. Она называется «Возвращение ангела». Так вот, Игорь был из тех ангелов, что не возвращаются…
Декабрь 2009 года
Одесса, отель «Континенталь»
Вечер догорал падающей звездой, постепенно перерождаясь в ночь.
Он утопал в бесшумно раскачивающихся за окном снежинках, которые плавно опадали на асфальт, становясь единым целым с бескрайним снежным покровом, одевшим город.
Он был наполнен звуками наших голосов, звучащих в такт друг другу, словно дуэт влюблённых, которого так и не могли добиться актёры, задействованные в опере «Евгений Онегин». Мы давным-давно ушли от тяжёлой для меня темы, переключившись на что-то мелкое, незначительное. И в этом мелком я находила успокоение…
Он расцветал в дивных звуках арии итальянского тенора Алессандро Сафины «Luna». Роберто по моей просьбе перевёл её на родной мне язык. Один из куплетов запал мне в душу, запечалившись навеки в моей памяти:
Ангелы из глины, которые не могут летать,
С душами из бумаги, которые горят,
С сердцами, которые как опавшие листья,
Наши мечты – что воздушные замки.
Мы дети земли, мы твои дети. И мы знаем,
Что любовь скрывает боль
Огнём, пылающим в душе....
Из окна номера категории «люкс», в котором остановился Роберто, видна была мощёная булыжником Дерибасовская улица, лениво спускавшаяся в сторону моря.
Я стояла у окна и, глядя на падающий снег, рассказывала Роберто, обнимавшему меня за талию своими огромными горячими ладонями, историю Хосе де Рибаса, русского адмирала с испанскими корнями, который некогда служил в итальянской армии и впоследствии перешёл на русскую службу. Он был в Одессе начальником порта и руководил его постройкой. Участвовал в строительстве Одессы в конце XVIII века. В его честь и была названа самая известная улица города. Первоначально она на итальянский манер называлась La strata Ribas, а потом великий и могучий одесский язык, давно ставший легендой, переименовал её в Дерибасовскую…
- Я сейчас умру, - тихо простонал Роберто, разворачивая меня лицом к себе и с пронзительной, нечеловеческой тоской заглядывая в мои глаза. - Larissa... Poco la mia bambina. Non abbiate paura di me. Non ti fare il dolore.Vorrei solo essere vicino a voi. Vorrei solo l'amore... Non sto chiedendo di reciprocità. Basta che mi danno la possibilità di essere vicino a te. Diventa la tua ombra. Respirare all'unisono con lei. Passate almeno bordo del tuo destino... My Favorite... Non ti sto chiedendo di amarmi tanto quanto lo amava. E 'impossibile. Ma forse il tempo mi metterò almeno una piccola parte di quelgrande amore. Sarò felice e che... La mia vita... [Лариса... Маленькая моя девочка. Не бойся меня. Я не причиню тебе боли. Позволь мне только быть рядом с тобой. Позволь просто любить тебя... Я не прошу взаимности. Просто дай мне шанс быть подле тебя. Стать твоей тенью. Дышать в унисон с тобой. Пройтись хотя бы по краю твоей судьбы... Любимая моя... Я не прошу, чтобы ты любила меня так, как любила его. Это невозможно. Но быть может, со временем мне достанется хотя бы частичка той великой любви. Я буду счастлив и этим... Жизнь моя...]
Всё произошло само собой. Наверное, где-то в книге наших с Роберто судеб было записано, что именно в этот день мы должны были слиться воедино, стать дыханием друг друга, ощутить этот бешеный ритм бьющихся в унисон сердец…
Его руки сомкнулись вокруг моего тела, а лёгкие воздушные поцелуи, нежно трогающие мои губы, становились всё настойчивее.
- Не надо… - беспомощно пролепетала я, понимая, что мой шёпот уже ничего не изменит. Губы мои говорили «нет», а пальцы, вдруг начав жить собственной жизнью, медленно, одну за другой, расстёгивали пуговицы на его сорочке.
- Не бойся… - его нежный голос заставлял меня, дрожа мелкой дрожью, подчиниться его воле.
Я и не боялась. Наоборот, тянулась к нему, прижималась все ближе, и целовала его так, как, должно быть, он хотел, чтобы я его целовала. Голова шла кругом… Желание нарастало с неимоверной, сокрушающей силой, остановить которую я не пыталась.
Чёрное фигаро неслышно соскользнуло с обнажённых плеч, плавившихся от жара его поцелуев, дразнящее блуждающих по моему телу. Раз и навсегда разрушая все стоявшие между нами преграды, я коснулась кончиками ногтей его обнажённой спины. Он дёрнулся всем телом и, издав судорожный вдох, нет, скорее, всхлип, подхватил меня на руки и бережно опустил на кровать.
- Io ti amo. Come ti amo... [Люблю тебя. Как же я тебя люблю...] – хрипло, через силу, произнёс он, склоняясь надо мною, освобождая меня от чёрного футляра платья и одновременно прокладывая дорожку поцелуев, ведущую вниз.
Я, в каком-то безудержном экстазе, коснулась его чёрных как смоль волос и, пропуская их через пальцы, выгнулась навстречу ему…
И вдруг… Странный леденящий холод погасил жаркую волну, поднимающуюся из самых недр моего существа. Я вздрогнула и, резко распахнув глаза, бросила испуганный взгляд в сторону двери.
Кровь застыла в жилах, а кожа мгновенно покрылась мурашками…
Облокотившись плечом о дверной косяк и засунув руки в карманы пальто, на меня смотрел Игорь. Совсем как живой… Даже выглядел он так, словно только что побывал на улице: на белом шарфе и чёрном пальто, широко распахнутом, виднелись капельки воды от растаявших снежинок. Влажные волосы искрились в переменчивом сиянии ночной лампы, которую ни я, ни Роберто не удосужились выключить…
Его всегда спокойное лицо искажено было гримасой невыразимой боли. Поймав мой взгляд, он ответил мне едкой, презрительной усмешкой. В чёрных глазах полыхнул гнев. Нет, скорее, отвращение. И боль… Страшная, нечеловеческая. Только раз в жизни я видела его таким - в тот день, когда Илья рассказал ему о моей якобы измене…
Я поспешно закрыла глаза, силясь отогнать это страшное видение. Когда всё же осмелилась их распахнуть, призрак исчез, поселив в моём сердце страх…
Раскинувшись на широкой "королевской" кровати, я позволяла Роберто творить со мною всё, что он хочет, не отвечая ему ни единым движением. Оглохла... Онемела...
У меня снова галлюцинации… Мне снова привиделся Игорь…
Недобрый знак. Быть беде…
Нет, хуже. Смерти… Он - предвестник смерти! Чьей на этот раз?
Я схожу с ума… Он небо! За что?
Небо не слышало моих стенаний, чёрным куском бархата упершись в окно.
Никто не слышал...
Никто...
Санкт-Петербург
Была 03 ноября 2015
Разделы:Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем! »
Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку.
Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите «пропало». Писательский зуд неизлечим.
/А. П. Чехов в воспоминаниях современников/
я даже не знаю, что и сказать...
просто жду продолжения
Маша - катастрофа 11 октября 2011
Спасибо, что читаешь!
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011
Ну не мог так опрометчиво поступать Игорь, отправляя массу цветов и вот так отправить билеты. Он просто сам приехал. Но поздно. Похоже в моей голове все вырисовывается и связывается с прологом. Не буду озвучивать свои мысли, дабы не портить самой себе интригу)))
Очень-очень жду следующую главу)))
С уважением,
Аксиния 11 октября 2011
Ты невероятно пишешь. Я убеждаюсь в этом с каждой новой главой. хотелось бы и мне так же))))
Твои строчки сотней мурашек бегут по моей спине.
Это нечто!
Это что-то!
Необыкновенно, трепетно, нежно и тревожно одновременно.
Несомненно, в двери был Игорь. Не галлюцинация и не призрак.
Жаль Лиски...Очень....
Кажется, рассказ подходит к концу?
с теплом
Little monkey 11 октября 2011
Читаю твою историю уже давно, полюбила тебя и конечно твоих героев, вот только регистрироваться не хотелось, но после прочтения этой главы все-таки решилась)))
Я еще не читала ни одной истории в которой автор мог так долго сохранять интригу!!! Ты просто умничка!!! Я уже не могу дождаться следующих глав, очень-очень хочется побыстрее прочитать развязку, хотя будет очень грустно расставаться с любимыми героями))) Жду продолжения, твой верный читатель
-Оленька- 11 октября 2011
Ну да, отправлять цветы из Закарпатья - это было бы весело)) Особенно, если представить, как будет происходить оплата заказа...
Игорь действительно опоздал. Жаль его, но... он же не мог надеяться на то, что Лариска станет ждать его все эти годы. Всё-таки, она, как-никак, считает его погибшим...
Лучше не озвучивай, потому что перед самым Эпилогом героев ждут неожиданные повороты в судьбах...))
Спасибо тебе за отзыв!
За пару дней попытаюсь дописать следующую главу.
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011
Это просто у меня фантазия бурная. Я решила наплевать на оригинал рассказа и полностью переделать ход событий. Всё равно от изначальной задумки остались одни "хвостики"))
Игорь. Не галлюцинация. Не призрак...
Всё-таки, жаль, что его лейтенантские годы остались позади. Ему бы сейчас вилочку. Пускай даже алюминиевую. Но садист-автор решил иначе...
Лариску действительно жаль. Она запуталась и устала от своего одиночества. Наверное, именно это подтолкнёт её к тому, что произойдёт дальше.
Осталось немного. Глав 10. Всё-таки, пора и честь знать. Если уж мои герои мне надоели больше пареной репы, то я представляю себе, с каким облегчением вздохнут читатели, когда прочтут заветное слово: "Конец".
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011
Спасибо тебе за интерес к моей истории и непутёвым героям. Я постараюсь окончить эту историю как можно скорее и надеюсь, что её окончание тебя не разочарует.
Рада знакомству))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011
Я, словно Лариска, начала "сходить с ума". Мне реально показалось, что Игорь перевоплотился в Роберто. Честно.
да уж, вилочки Игорю не хватало. Ну, или хоть ложки чайной на худой конец....И да, я неимоверно рада, что автор переписал ход событий)))) воть)))
ты только прости, что я часто пропадаю. Болела немного.
но я исправно читаю и наслаждаюсь твоим творением.
с теплом
Little monkey 11 октября 2011
Я, словно Лариска, начала "сходить с ума". Мне реально показалось, что Игорь перевоплотился в Роберто. Честно.
да уж, вилочки Игорю не хватало. Ну, или хоть ложки чайной на худой конец....И да, я неимоверно рада, что автор переписал ход событий)))) воть)))
ты только прости, что я часто пропадаю. Болела немного.
но я исправно читаю и наслаждаюсь твоим творением.
с теплом
Little monkey 11 октября 2011
Мне безумно жаль единственного и неповторимого мужчину Игоря.
Настолько он мне понятен и близок. Я почти физически ощутила ту боль, когда он увидел "свою" жену в объятиях другого. У меня аж сердце сжалось. Вот что значит сочувствовать герою всем сердцем.
Мало того я очень к нему привязалась и очень его полюбила.
А то, как ты его еще и описала.
"на белом шарфе и чёрном пальто, широко распахнутом, виднелись капельки воды от растаявших снежинок. Влажные волосы искрились в переменчивом сиянии ночной лампы"
не понимаю и не представляю, КАК его можно не любить.
в общем требую вернуть неземную и великую любовь.
прочь всех Роберто, и прочих мужчин, которые не нужны Лариске.
Аленушка, пожалуйста не расстраивай меня убийственным концом пожалуйста.
Жду поскорее продолжения.
Йа Креветко. 11 октября 2011
появление Игоря столь неожиданно...
Лариса потеряла голову бедная девочка...
Как бы роберто Игорь не прибил так случайно...
Хочу всем всем счастья.... Но почему то категорически нехочеется видеть Ларису и Роберто вместе, каким бы он отредактированным не был, приятно что в мужчине есть недостатки, когда они идеальны это как то противоестественно и противно... Сладкие мальчики какие то получаются.
solnyshko_88 11 октября 2011
Правда, сил больше нет читать эту историю,а ведь еще целых 10 глав...
А я не могу...сижу вот реву как дура...опять...ни писать не могу...ни думать...
Да что ж за напасть то такая?! Никогда так не переживала,читая книгу или смотря кино,а тут...
Я не понимаю,почему так больно от этих последних двух глав. Может, потому что самой сейчас паршиво?
"- Успокойся, - проговорил он с нежностью. – Успокойся, маленькая моя…" - вот эти слова,что заставили меня реветь.
И знаешь,читая эти строки я почему-то остро почувствовала боль Игоря. Именно его и ничью больше.
А конец главы лишь все подтвердил. Ты даже не представляешь, как мне за него больно. Я сама не понимаю, почему,ведь он же простой персонаж. Просто Игорь стал каким-то родным и близким, что ли, словно ожил на страницах твоих глав.
Лариску я не осуждаю, я ее понимаю даже, но ведь Роберто - "это «отредактированная» копия Игоря" - она сама это сказала. И в нем ее привлекает именно Игорь,потому что Роберто всего лишь разбудил ее чувства к мужу.Жаль,что она не понимает.Жаль,что не чувствует,что Он рядом. Жаль...
Ведь по сути Игорь то не виноват, что она его похоронила. Он ведь не виноват,что потеряно столько времени. Не виноват. Тогда почему жизнь так смеется над ним?
Ой, блин, Ален,ты тут не обращай внимание на мой слезливый бред, просто знай-обе главы замечательны!
Твой верный единомышленник и преданный читатель=)
Лавитта 11 октября 2011
мне ужасно интересно, что будет дальше... помучится придется.
тоже безумно жаль Игоря...до слез.(особенно когда Лариса услышала резкий звук машины). Он ведь так любит Ларку, а ей и так очень больно... но она ничего не знает...
Да, Роберто и правда напоминает Игоря, но Игорь больше подходит Лариске)))
я заинтригована и на эмоциях)))
Ален! Ты - такая молодец!!! Спасибо за главу!!! Мне очень-очень нравится!!!
А теперь я почти спокойно могу пойти спать)))
Еще раз спасибо!!!
Люблю твоих героев и верю, что все будет хорошо)))
жду
Olen`ka))) 11 октября 2011
Ты будешь смеяться, если узнаешь, чем эта история должна была когда-то стать:)) Я обязательно расскажу об этом в Послесловии к истории, с которой очень хочу "разделаться" как можно скорее. Поэтому и пишу главы по 8-9 страниц, чтобы хоть как-то ускорить события!
Одна моя знакомая, прочитав эту главу, даже запуталась, и была до последних строк уверена в том, что Роберто - это Игорь, сделавший пластическую операцию. Они действительно похожи. Очень похожи. И Игорь во многом проигрывает Роберто. Так что, если перед Лариской встанет выбор, сделать его будет непросто...
Чайной ложки? Стесняюсь спросить... А что бы он ей делал? С вилкой всё ясно, а вот чайная ложка...))
Я очень рада, что ты появилась)) Желаю тебе скорейшего выздоровления и жду от тебя очередного всплеска творческой мысли)))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011
Мне самой до невозможности жаль Игоря, но такой вот я садист - издеваюсь над бедным мужиком как могу. "А счастье было так возможно". В следующей главе я обязательно уделю герою много-много внимания, но, боюсь, жалости к нему от этого не убавится... Скорее, даже наоборот...
Я попытаюсь "поколдовать" с любовью. Мне просто хочется придать этой сказке хоть чуть-чуть реалистичности - если не в событиях, то хотя бы в чувствах, ощущениях и поведении героев.
В любом случае, любовь какая-нибудь получится. Обязательно!)))
Конец, боюсь, действительно будет "убийственный", но счастливый для всех героев, которые к тому времени останутся в живых! Обещаю!!!
Спасибо тебе огромное за интерес к этому безумному рассказу! Через пару дней "явлю" сайту новую главу.
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011
Неожиданная глава, правда?
Игорь действительно появился неожиданно, но, увы, с опозданием (причём, опоздал он не по своей воле, а благодаря очередному "доброжелателю").
Лариске сейчас нелегко. Она устала от одиночества, от того образа жизни, который вынуждена вести в течение этих лет. Её поведение вполне понятно - ей тоже хочется почувствовать себя женщиной в полной мере этого слова.
Роберто ещё поживёт. До свадьбы - точно. А там - посмотрим по обстоятельствам))
Конец этой "сказки" будет справедливым: каждый герой получит по рулону своего счастья.
Спасибо, что читаешь!
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011
Так, прекращаем реветь, или я превращу оставшиеся главы в одну фразу: "А потом все герои померли от ядерного взрыва. Конец". Как тебе такой вариант? ))
На самом деле, у меня последние главы "клепались" тоже не в самом радужном настроении: мало того, что работы, сколько не бейся, меньше не становится, так ещё и первый же курсовик, который я писала мужу, "запороли" (я в конце сноски точку не поставила, и за это - четвёрка; обидно, блин).
Игоря и мне жаль, но что поделаешь: такая у него судьба, что жизнь всегда поворачивается к нему "тем местом". Кто знает, быть может, это своего рода расплата за его прошлую жизнь. Или не его, а его прототипа, на который Игорь временами становится пугающе похож.
Лариску понять несложно. Такой любви, которая была (а, быть может, есть до сих пор) больше не будет, и она пытается найти замену. Суррогат. "Ну и что, что я его не люблю? Зато он меня любит. Заботиться обо мне станет, всё для меня делать. Тем более, что он похож на того, с кем я уже никогда не буду рядом..." - вот такие мысли, вероятно, в скором времени придут ей на ум. Глупые мысли, но, увы, чисто женские. Она очень устала быть одна. Устала любить воспоминания. Вот поэтому и появляется в её жизни Роберто. Но надолго ли?
Присутствие Игоря Лариска, как раз, чувствует. Просто понять природу этих чувств не может. Для собственного успокоения она вбила себе в голову мысль о том, что её муж умер, а раз так, то любое его появление расценивается ею как ответная реакция организма на усталость или галлюцинация...
Они оба не виноваты в том, что с ними произошло. И мучаются одинаково... Точнее, я их мучаю )) И оба заслужили своё право быть счастливыми!
Я не обещаю, что следующая глава будет верхом позитива, но через пару дней в ней найдётся объяснение некоторым событиям, которые произошли в предыдущих главах!
Спасибо тебе за то, что даже в том состоянии, в котором ты сейчас находишься, ты не называешь обо мне и моих идиотах-героях))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011
Дальше? А дальше всё будет не совсем весело для Игоря и очень даже оптимистично для Лариски. Следующая глава обещает быть противоречивой...
Мне тоже жаль этих двух оболтусов. Всё у них не слава Богу. Но в конце каждый из них получит по своему неказистому рулончику счастья))
Роберто - интересный персонаж. И похож на Игоря не только внешне или характером, но и отношением к Лариске... Он ещё сыграет свою роль в этой истории. Хорошую или плохую - говорить не буду, но важную - точно!
Спасибо, что читаешь!
Продолжение - через пару дней. Вот закончу на работе "опасные производственные объекты", и выкрою на неё пару часиков))
_А-Л-Ё-Н-К-А_ 11 октября 2011