Игры с тенью. 2 глава

Итак, глава намбэ ту. Меня тут поправили, что страна называется "Беларусь". Казь, извиняюсь)))

К читателям - мы пишем эту историю вдвоем, у каждого из нас свой персонаж, которого мы раскрываем, с которым переживаем, над которым садюжничаем. Мы тут посовещались и решили поинтересоваться - как вы считаете - кто из нас какого персонажа пишет? У нас очень похожие стили, и, думаю, те, кто читает меня достаточно давно, смогу определить без особых проблем, кого я, тут, так сказать, оживляю. Надеюсь увидеть достаточно обоснованные комментарии по этому поводу, и не забывайте похвалить или покритиковать авторов. Они любят все - и похвалу, и критику. *от второго даже не плачут и не валяются в истерике.* И еще. Я вывешу обложку, которую сваяла Казя. К этому произведению. Она будет в первой главе.


Глава 2.

Апрель 1942
Англия. Графство Йоркшир

За что Дженсен не любил Англию, так это за дожди. Постоянные, редко прекращающиеся и холодные. В очередной вечер пятницу Дженсен спешил в бар, чтобы послушать Данниль. Их отношения были довольно странными – они не стали любовниками, скорее, друзьями. По крайней мере, девушка не давала ему шансов приблизиться. Все эти полтора месяца она держала его на расстоянии, не позволяя переступить черту, которую провела сама. В то же время Дженсен прекрасно видел, что он ей глубоко не безразличен. Что-что, а женские взгляды он умел читать.
- Дженс, у тебя от геля скоро волосы будут похожи непонятно на что, - нарисовался у него за спиной Том в тот самый момент, когда Дженсен причесывал уложенные гелем волосы. Не виноват он, что без укладки они торчали в одном им ведомом порядке.
- Завидуй молча, Томми, - Эклз сверкнул белоснежной улыбкой и нахлобучил фуражку. Уэллинг что-то пробурчал, закатив глаза. Их третий звеньевой Марк уже ждал в машине. Его прислали в полк пару недель назад, ничего конкретного про него, кроме того, что он тоже американец, и тоже из Техаса, Дженсен сказать не мог.
- Я думал, вы там уснули, - недовольно буркнул Марк, заводя мотор.
- Не надейся, Уолтер, - хмыкнул Том, забираясь на заднее сидение. – Дженс, Дани будет петь?
- Да, - не оборачиваясь, ответил Эклз. В груди неприятно скребануло от панибратского «Дани», но с Уэллингом девушка быстро нашла общий язык, и любимым развлечением этих двоих стало посмеиваться над ним.
- Дани? – Марк приподнял брови. Он впервые ехал с ними в бар, где они обычно проводили выходные.
- Тайная любовь нашего Джея, - оповестил его Том. – Вернее, не совсем тайная, но все же любовь.
С хохотом Уэллинг отклонился от подзатыльника.
До бара они добрались на удивление быстро. Пока Марк искал место, где поставить машину, Том и Дженсен вошли внутрь. Стоять на улице и ждать Марка под промозглым дождем – удовольствие ниже среднего. Дани уже пела. Все так же отстраненно она смотрела в зал, не замечая никого, но, когда ее взгляд выхватил из толпы посетителей двух высоких военных, пробирающихся к своему неизменному столику, в груди потеплело. Она послала Дженсену приветливую улыбку и получила в ответ такой ласковый и нежный взгляд, что едва не сбилась с ритма. Но тут же взяла себя в руки и допела.
Дженсен уселся на свое место, не сводя с нее глаз.
- Том, цветочница тут?
Уэллинг жестом подозвал девчушку лет шестнадцати, торговавшую тут цветами. Не глядя, Дженсен выхватил из корзины букет и протянул девушке деньги. Отмахнулся от сдачи и снова поднялся. В два шага преодолел расстояние до сцены и протянул цветы Дани.
Она улыбнулась и наклонилась, чтобы забрать их.
- Прекрасно выглядишь, - Дженсен вдохнул ее запах.
- Спасибо, - она подставила щеку для мимолетного поцелуя. Совсем невинного, но такого необходимого ей. – Мне осталось две песни.
Когда Дженсен вернулся за столик, Том уже заказал пива, и Марк присоединился к их компании.
- Красивая, - оценил он Дани, прихлебывая пиво.
Дженсен слабо улыбнулся и взял свой бокал.

Беды не предвещало ничего. Все было как обычно. Пока в бар не ввалились пять пьяных британских моряков. Они с шумом и гвалтом уселись за столик рядом со сценой, не обращая внимание на завозмущавшуюся пожилую пару, сидевшую за ним. Дани как раз заканчивала последнюю песню. Едва музыка закончилась, и девушка, поблагодарив всех за внимание, собралась уйти за кулисы, один из моряков громко выкрикнул:
- Эй, ты куда, детка? Мы же только пришли, спой для воинов!
- Простите, - тут же отозвалась Дани, - мое выступление на сегодня окончено.
- Ты что, шлюха, не хочешь петь? – моряк довольно резво для пьяного соскочил со своего стула и опрокинул его.
- Успокойтесь, пожалуйста, - постаралась утихомирить его сидящая рядом дама, но моряк лишь откинул ее руку и угрожающе стал надвигаться на Дани, стоящую на краю сцены и испуганно смотрящую на него во все глаза. Дженсен не понял, как сорвался с места и оказался между моряком и Дани.
- Остынь, приятель, - глядя прямо в глаза противнику, четко произнес Дженсен.
- Ты кто такой? – пьяно моргнул моряк.
- Неважно. Дани, ты в порядке? – не оборачиваясь, спросил Эклз.
- Да, - тихо ответила девушка.
- Иди в гримерку.
- Ты что, трахаешь эту сучку? – расхохотался моряк.
Кулак сам полетел в рожу наглеца.
Вскрикнула Дани, подскочили приятели дебошира, и Том с Марком в мгновение ока оказались по обе стороны Дженсена. В голове мелькнула мысль, что не бросили.
- Давно я не разминался, - растягивая гласные, хмыкнул Марк.
- Эклз, если меня отметелят, напомни, чтобы я в следующий раз думал, когда бросаюсь тебе на выручку, - прошипел Том.
Моряки сжимали их в кольцо, тот, кого ударил Дженсен, уже пришел в себя и тоже присоединился к приятелям.
- Ты пожалеешь, янки, - прищурился он, надвигаясь на Эклза.
Дженсен не ответил, а снова ударил. И понеслось. Моряки с ревом набросились на летчиков. Краем глаза Дженсен отметил, что Марк, не напрягаясь, расправился с одним и уже сломал об него стул. Женщины визжали, а остальные мужчины, честь и хвала им, старались не допустить спонтанной драки. Им давали разобраться самим. Хоть силы были не равны. И не в пользу моряков. Летчики, в отличие от них, не успели надраться. Легко и непринужденно Том приложил головой своего противника об стол. Причем сделал он это с явным наслаждением. Дженсену же достался упрямый соперник. Моряк, даже будучи нетрезв, стойко держался на ногах и принимал удары Дженсена, отвечая не менее болезненными и точными. В какой-то момент, схлопотав очередной раз в челюсть, Дженсен сплюнул кровь на пол и от души вмазал моряку по почкам. Тот сдавленно охнул, но через пару мгновений пришел в себя и вытащил нож. Тонкое лезвие хищно сверкнуло в освещении бара. Дженсен уже лихорадочно соображал, как ему выбить оружие, как из толпы в гущу событий шагнул высокий плотный мужчина и ударил моряка по руке.
- Поосторожней с ножичком, парень, - пробасил неожиданный спаситель. – Все, пошалили и разошлись.
Моряк не посмел возразить и, грозно сверкнув глазами, отошел. Его приятели с трудом поднимались с пола, куда их мастерски уложили летчики.
- Майор, - вытянулся в струну Дженсен, узнав в мужчине майора Болдуина. Том и Марк, увидев родную летную форму, тоже встали по стойке «смирно».
- Вольно, Эклз, - добродушно усмехнулся тот и оглядел лицо Дженсена. – Вам бы умыться.
- Зачем ты полез? – Дани обрабатывала его ссадины и вздыхала.
- Он тебя оскорб… - Эклз прошипел, когда в рану попал спирт.
- Сиди, - шикнула Дани. – Сам нарвался, теперь терпи. Поверь, милый, это не в первый раз.
- Я не смог стерпеть, - он послушно повернул лицо к свету, когда Дани попросила его об этом.
- Почему мужчинам так необходимо подраться? Даже во время войны, - девушка покачала головой.
- Тестостерон, - усмехнулся Дженсен. - И древний инстинкт собственника. Когда покушаются на то, что принадлежит тебе, сразу вскипает кровь.
- А я принадлежу тебе? – прищурилась Дани, тут же прекратив обрабатывать ссадину у губы.
- Нет, Дани, прости, я не так выразился, - стушевался Дженсен. – Просто… Ты мне не безразлична, и я… Ты меня отталкиваешь, хотя я вижу, что тоже не безразличен тебе. Так в чем дело?
- Я… Ты многого обо мне не знаешь, Дженсен. Не знаешь, кто я такая, не знаешь, кем я была до Англии, - глухо ответила Дани, закрыв лицо ладонями.
- А мне плевать, слышишь? – Дженсен осторожно отвел ее ладони от лица. – Ты нужна мне такой, какая ты есть.
- Я немка, Дженсен, понимаешь? Немка! Меня зовут не Данниль Харрис, а Эльта Грауль! Данниль была моей подругой, когда мы жили в Париже, до войны. После первой бомбежки она погибла, а я взяла ее имя и сбежала сюда. Нам нельзя быть вместе.
Дженсен пораженно молчал несколько минут, а потом поднял на Дани потемневший взгляд.
- Давай я сам буду решать, можно нам быть вместе или нет, - и, пока Дани открывала рот, чтобы возразить ему, он запечатал его поцелуем. Оторвавшись, прошептал: - Никогда не думай, что ты чем-то хуже других только потому, что ты немка. Сейчас ты Дани Харрис, девушка, в которую влюблен американский летчик Дженсен Эклз.

Апрель 1942 года.
Монтерей, Калифорния.

Джаред упорно отказывался от еды. Медсёстры отчаялись накормить лётчика, и парень таял на глазах. Соседи по палате посмеивались над ним и отпускали ехидные шуточки по поводу неразделённой любви. Но что они понимали? Моряки и пехотинцы, они никогда не видели неба так, как видел его Джаред. Они не смотрели сверху вниз – на землю, не чувствовали восторга от того, что можно летать наравне с птицами.
С самого детства его привлекало небо. На ранчо Падалеки был старый самолёт, при помощи которого опыляли противопаразитными веществами огромные кукурузные поля. Однажды отец взял его с собой. Джею было лет шесть, и самолёт казался ему огромным, неповоротливым куском железа. Как он вообще способен летать? Отец тогда улыбнулся и посадил его на сидение. А потом они взлетели.

Ноябрь 1930 года.
Даллас, Техас.

- Дженсен, ты задумывался над тем, куда пойдёшь после школы?
Они сидели в гостиной дома Падалеки и лениво играли в шахматы. Джаред уже пару раз проигрывал, но упорно продолжал играть. Дженсен не поддавался, и Джею это нравилось. Старший товарищ никогда не делал скидок на его возраст и общался на равных. Вот и сейчас, играя в шахматы, он не делал лёгких и ожидаемых ходов, а выбирал непредсказуемые, но стратегически верные пути выигрыша. Джаред заметил, что, благодаря таким постоянным тренировкам, он стал играть гораздо лучше и даже пару раз сводил долгие и сложные партии с отцом вничью, вызывая гордую улыбку Джеральда.
- Не знаю, - отозвался Эклз.
- Но тебе ведь совсем немного осталось. Ты даже не задумывался?
- Я хотел стать врачом, - Дженсен нахмурился, глядя, как Джей совершает рокировку в середине партии, что не совсем типично.
- Хотел? И сейчас хочешь?
- Не знаю. Я много чего хочу, Джей. Сам ещё не разобрался в себе.
- А вот я хочу летать.
- Летать? – Дженсен удивлённо приподнял бровь и хмыкнул, когда конь Джареда съел его королевскую пешку. – В смысле, лётчиком?
- Угу. С шести лет мечтаю. У нас на ранчо есть самолёт.
- Ты на нём летал?
- Да! Это круто! В воздухе так легко и свободно! Дженс, ты обязательно должен попробовать!
- Ну, знаешь, я крыльев не имею, и взлететь не могу, - Дженсен хитро прищурился и передвинул ладью. – Шах.
- Тогда приезжай к нам на ранчо, - невозмутимо предложил Джаред, снимая ладью своим ферзём. – Я научу тебя летать.
- А ты умеешь? – удивлённо спросил Эклз, убирая короля за другую ладью.
- А то! – самодовольно ухмыльнулся Падалеки, перемещая коня. – Шах и мат.
- Ну что же, - вздохнул Дженсен, удивлённо подняв брови. – Шахматам я тебя научил, пора и мне чему-нибудь поучиться у тебя.

Апрель 1942 года.
Монтерей, Калифорния.

Женевьев Кортез легко и грациозно вплыла в палату. На ней было строгое чёрное платье, выгодно подчёркивающее стройную фигурку. Вопреки моде, шляпок девушка не носила. Она уложила свои волосы в простую, но элегантную причёску. В таком наряде Джаред видел её впервые. Остальные бойцы присвистнули, заметив её. Женевьев даже не поморщилась от больничного запаха, чем вызвала уважение со стороны медсестры, проводившей её. Грозно нахмурив брови, она практически промаршировала к койке Падалеки, находившейся возле окна.
- Джей, это что ещё за капризы? – возмущённо спросила она. – Ты почему отказываешься от еды? На одних капельницах долго не протянешь.
Джаред только неопределённо качнул головой.
- Похоже, он страдает без любви, - хихикнул один из пациентов, и вся палата заржала.
- А ну заткнитесь! – повысила голос Кортез. Не ожидавшие такого командного тона от хрупкой девушки солдаты мигом умолкли. – Идиоты. Джаред лётчик, но он больше не сможет летать. Он повредил спину, когда спасал от атак японцев плавучий госпиталь, к которому я была приписана. Он герой, а вы тут ржёте! Вы хоть знаете, сколько лётчиков защищало Перл-Харбор? Я всех могу назвать по именам! Против сотен японцев меньше полсотни наших. Он выжил и заслуживает хоть капельку уважения. Поэтому просто заткнитесь.
В палате воцарилась тишина. Солдаты ошарашено смотрели на молчаливого Джея, как они его окрестили, и пытались понять, что он чувствует. Женевьев, довольная эффектом своей речи, повернулась к Падалеки.
- А теперь, Джаред, ты поешь. И только посмей возразить, мигом получишь ложкой по лбу. Ясно?
- Так точно, мэм, - тихо отозвался Джей, улыбнувшись уголками губ.

Август 1942 года.
Монтерей, Калифорния.

- Жен, я хочу съездить домой.
Джаред и Женевьев прогуливались по набережной. Спина Джея практически не беспокоила. Переломанные рёбра заживали гораздо дольше, чем ушиб спины. Но именно он не позволил капитану Хэнриксону принять его обратно. Из-за перегрузок при полёте травма может усугубиться, и Джей рисковал стать инвалидом.
- Когда? – грустно спросила девушка.
- Через месяц, наверное. Я должен увидеться с родителями и поговорить с Сэнди.
При упоминании девушки Джареда, Кортез тихонько вздохнула.
- Да и с братом встретиться хочу. Я ведь его только в письме поздравил со свадьбой, - Джаред, казалось, не замечал грусти спутницы. – Может, у меня уже и племянники есть? Было бы здорово.
- Ты получал от них письма? – спросила Жен, чтобы поддержать разговор.
- Нет, - моментально погрустнел Джей. – Поэтому и хочу увидеться. Мой отец… Он очень меня поддержал, когда я решил стать лётчиком. Я писал, что больше не смогу летать. Он, наверняка, очень мной разочарован. Отец – человек старой закалки. Он всегда считал, что профессию выбирать надо один раз и на всю жизнь. А мне ведь теперь придётся как-то крутиться, искать подработку. Спина болит от сильных нагрузок, долго в одном положении я находиться не могу. Всё это резко снижает мои шансы быстро найти работу. Конечно, пособие мне будут выплачивать, но ты же знаешь, что это мизер. Я мечтаю о большом доме и дружной семье. Для этого нужны средства.
- А семья Сэнди? Они не помогут? – Женевьев постаралась выговорить имя девушки нейтральным тоном, хотя ревность её так и распирала.
Всё это время, пока она выхаживала Джея, Жен постепенно привязывалась к нему. И только когда он заговорил об отъезде, она поняла, насколько сильно не хочет его терять. Но Кортез запретила себе даже думать о том, что Джаред может ответить ей взаимностью. Он ни разу не давал повода подумать, что между ними может быть нечто большее, чем просто дружба. И это просто убивало Женевьев.
- Родители Сэнди? – недоумённо переспросил Джей. – Причём здесь они?
- Ну как же? – замялась Кортез. – Они ведь должны помогать своей дочери…
Под удивлённым взглядом Падалеки девушка стушевалась и замолчала. Джей несколько секунд словно что-то обдумывал, а потом улыбнулся. Сделав два широких шага, он обогнал спутницу и развернулся к ней лицом. Девушка едва успела притормозить, чтобы не врезаться в широкую грудь парня. Джаред ласково коснулся её подбородка, заставив посмотреть в глаза, провёл пальцем по мягким губам, а затем нежно поцеловал. Кортез не могла поверить в происходящее и нерешительно ответила на поцелуй. Минуту спустя Джей отпустил её подбородок, но шагнул ближе, заключив в крепкие объятия.
- Никакой Сэнди, её родителей и их денег, ясно? Она прислала мне письмо ещё в Перл-Харбор. Сэнди написала, что не может меня ждать, что встретила кого-то, кто стал для неё настоящей опорой, а не мифическим женихом, который может и не вернуться. Я давно отпустил её, Жен. Я просто должен ей это сказать. Не хочу, чтобы она думала, что я на неё сержусь. Мы встречались достаточно долго, чтобы сблизиться, но это не была любовь. Теперь я понимаю, что это была только привязанность.
Женевьев расслабилась в тёплых объятиях и прижалась к парню всем телом. Они стояли так некоторое время, и девушке не хотелось, чтобы это мгновение когда-нибудь закончилось.
- Жен? – негромко позвал Джаред, гладя её по волосам.
- А? – так же тихо отозвалась та.
- Ты поедешь со мной?
На мгновение у Кортез перехватило дыхание, но она быстро собрала мысли в кучку. Ей не надо было думать. Для себя девушка уже давно всё решила.
- Да, - прошептала она.
Джаред немного отстранился и посмотрел на неё, улыбаясь так, словно получил согласие на руку и сердце. В душе Жен была готова сказать и то самое «да», и Джаред как-то это почувствовал. Он солнечно улыбнулся. Такой улыбки – с ямочками на щеках и искрами в глазах – она не видела у него ни разу. На сердце сразу потеплело, когда Джаред снова её поцеловал.

Август 1942 года
Небо над Европой

Ровный гул бомбардировщиков Boeing B-17 Flying Fortress успокаивал расшатанные всей этой суматохой нервы. Сегодня бомбили железнодорожную станцию на северо-западе Франции. Названии городка ни о чем не говорило Дженсену, сейчас сжимавшему рычаг управления своей «птички». Их эскадрилья сопровождала тяжелые бомбардировщики. Все знали, что немцы тоже не дремлют, но сам факт, что Англия приняла помощь Америки, говорил о многом. Первые соотечественники стали пребывать в полк, в котором служил Эклз, примерно три месяца назад. Буквально вслед за Болдуином. Восьмая воздушная армия США делилась всем, чем могла. После Перл-Харбора для американцев стало делом чести принимать вызов фашистов в небе. Часть летчиков воевала на Тихоокеанском направлении, а некоторые, как Дженсен, при первой же возможности, перевелись в Европу, поближе к логову Гитлера. Сколько раз они до хрипоты спорили, кто первым сбросит бомбу на Рейхстаг. Том, слушая их болтовню, однажды странно улыбнулся и тихо сказал, что первым, скорее всего, будет кто-то русский. Конечно, ответом ему были негодующие взгляды спорщиков. Ведь Советский союз был в тяжелом положении. К ним часто доходили сводки с Восточного фронта. Русские несли потери, оставляли город за городом, особенно трудным выдался сорок первый. Но битва за Москву показала, что сдаваться они не намерены.
- До цели семь миль! – голос Болдуина в наушниках раздался так неожиданно, что Эклз едва не подпрыгнул на месте.
- «Хантер» принял, - отозвался он.
- «Сасквач» понял, - послышался ответ Тома. По сердцу словно ножом полоснули. «Сасквач» - позывной Джареда, и слышать, как кто-то другой называет себя так, было сродни подвигу. Крепче сжав рычаг одной рукой, другой Дженсен коснулся ткани комбинезона на груди, где тело жгли жетоны Джареда.
- «Ковбой» услышал, - как сквозь вату дошел до него ответ Марка. Вся его тройка была в боевой готовности. Теперь бы ему самому не расклеиться. Он ведущий, ему необходимо сохранять хладнокровие. Джаред не простил бы ему, если бы он расклеился вот так, при одной только звуке его позывного.
- Будьте на чеку, парни, - попросил их Болдуин.
Качнув крыльями, он ушел влево, давая простор для своей лучшей тройки.
- Дженс, у нас, похоже, гости.
- Вижу, Томми. Готовность номер один, - отозвался Дженсен, ощущая, как тело напряглось, готовясь к схватке. – Майор, вижу трех «мессеров» слева.
- Не лезь на рожон, Хантер, - предупредил Болдуин.
- Парни, слышали?
- Поняли, ведущий.
- Принял.
Не лезть на рожон. Как же. «Мессеры» решили, что три самолета – легкая добыча.
- Черт! Парни, меня атакуют!
- Марк, уходи влево! Слышишь? – Дженсен ушел вправо, потому что его тоже начали атаковать. – Хантер вызывает «Первого». Майор, нас атакуют!
- Вижу, держитесь, ребята! Эклз, постарайся никого не потерять!
- Принял, майор. Том, ты как?
- А вот хрен им всем! Йехоуу!!! Марк, прикрой!
Дженсен видел, как Том ушел от «мессера», заходя тому в хвост. Марк гонял своего немца по кругу. Дженсену же достался настоящий профи. Тоже ведущий. Эклз кожей чувствовал азарт, исходивший от фашиста. Ну что ж, приятель, посмотрим, кто кого. Несколько раз немец оказывался у него на прицеле, пару раз даже удалось выстрелить, но виражи противник закладывал умело. Наверняка, не первый бой. И, хотя, за плечами у Эклза был и Перл-Харбор, стоявший перед глазами до сих пор, и порядка десяти боевых вылетов уже в Англии, той легкости ведения боя, какая наблюдалась у немца, не было. В пылу боя он не сразу заметил, как один из «мессеров» задымился и, гудя, стал падать вниз. Понял он это, когда донельзя счастливый голос Тома едва не оглушил его:
- Вот так, сволочь! Марки, ты как?
- Том, было бы неплохо, если бы ты мне помог!
- Принял. Джей?
- Справлюсь, - прохрипел Эклз, уходя на вираж. Сердце колотилось, как сумасшедшее. На мгновение он потерял «мессер». Твою мать, где он? Трассеры, пролетевшие в считанных сантиметрах от прозрачного колпака самолета, мгновенно указали, что немец зашел в хвост.
«Вот, сука», - Дженсен сцепил зубы и слова заложил вираж.
- Петляешь, как девчонка! – Том даже в такой ситуации не терял присутствие духа.
- Иди в задницу, Уэллинг!
- Парни, не хочу вас расстраивать, но, кажется, нашим дамочкам летит подкрепление, - оповестил их голос Марка.
Так, это уже не есть хорошо. Пора разделаться с надоедливым немцем. Иначе, втроем против пятерки они не продержатся.
- Томми, гоняем нашего малыша? – предложил Марк.
- Смотри, не увлекайся, - предупредил Дженсен, выискивая взглядом своего немца. Противник обнаружился впереди. Шальная мысль мелькнула в голове у Эклза. Он направил свой самолет прямиком на немца. Тот, видимо, решил принять вызов. Таран. Лоб в лоб. У кого нервы крепче, тот и выживет. Или погибнут оба. А, может, повезет. Немец уверенно шел вперед. Дженсен не слышал и не видел ничего, кроме несущегося на него фашиста. И голос Тома, обзывающий его последними словами, казался чем-то нереальным. Реальным было только одно – он и немец. Кто-то из них не выдержит напряжения и свернет. Или нет. Не выдержал немец, скользнув вверх, он подставил брюхо своего самолета под прицел Дженсену. С наслаждением вдавив пальцы в гашетку, Дженс выпустил в него длинную очередь.
«Придурок! Погибнуть мог!» Голос прозвучал так близко, что Дженсен даже оглянулся. Но ведь он в самолете, один в кабине. И тот, кому принадлежал голос, не мог говорить. Джея нет. Пора смириться.
- Эклз, сволочь, приземлимся, я тебя на куски порву! – а это уже реальная угроза. От Тома. Порвешь. И Дженсен улыбнулся. Искренне и радостно. И тут ощутил себя психом – лыбиться во весь рот в пучине боя – клиникой попахивает.
Тряхнув головой, он поспешил на выручку друзьям, которые отбивались от примчавшихся на помощь фашистам.
******

На фото - Женевьев и Данниль. Фото современное, не было времени облагораживать его, согласно времени. Жен - брюнетка слева, а Дани, методом исключения - шатенка справа