02.04.12 Всё закончится

И той, высокой, прибой вспоровшей, Уже спохватятся; хлынет сальса.
Декабрь спрячет свой скомороший Наряд под ватное одеяльце.
И все закончится, мой хороший.
А ты боялся.
(с) Вера Полозкова

Всё закончится.
Я ждала этот день, как заключённый ждал дня виселицы.

Парень, осматривающий вагон и что-то пишущий в своей тетради. Часто ловлю на себе его взгляд. Одногруппница, сидящая слева, слушает музыку и играет во что-то на своём говноайфоне. Девочка в замызганных эйрмаксах с тонкими, как спички, ногами. Щуплый дед напротив, прикрывший глаза. И я, с упавшим на дно желудка сердцем.

Он говорит "В тебе не осталось надежды". Но я знаю, что во мне её слишком много, иначе я бы уже растворилась и перестала бы существовать для своего дорого N.

Он говорит "Помочь можешь себе только ты сама". Но скорая помощь моего сознания где-то потерялась в пути и явно опаздывает. Или её вообще просто забыли вызвать. Эй, там, наверху! наберите zero three, пусть за мной приедет сногсшибательный сексуальный доктор. Но что-то не слышу звук приближающихся мигалок.

Он твердит "Всё будет хорошо. Всё наладится" и сердится "Так и дал бы тебе по башке. Не реви, не реви, сказал". А внутри всё защемляет, защемляет и не собирается отпускать. Я рисую в голове невообразимые картины. Представляешь, даже до свадьбы дошла. Хотя мой любимый N. пришёл ко мне одним субботним вечером и просто сказал "Не хочу. Ни жить с тобой, ни жениться на тебе. Категорически не хочу". А что мне ещё делать с этими чёртовыми полутора годами и с этими вот словами, если милый мой у меня под сердцем вшит.

Он говорит "Каждый день готов был говорить тебе СЛЕПАЯ ДУРОЧКА".

Он говорит "Я люблю тебя". А он лучший друг. И становится стыдно. Но как назло ничего с собой не поделать.

Он спрашивает "Ты любишь его?". Я в ответ смеюсь. КОНЕЧНО. И мурашки по коже.

В душном метро всегда душно. В стекле напротив отражается какая-то девочка, мне пока что незнакомая. Она только учится, учится тому, чему думала не придётся учиться. А просто никто не предупредил. Поезд с маршрутом вечность вдруг резко свернул в депо. Длинный эскалатор. И люди, люди. Чужие и незнакомые и такие неважные. Ветер лохматит волосы. Сердце чуть постукивает в желудке.

Они обсуждают своих благоверных.
"Я так боюсь, что ему надоесть быть со мной всё время".
"Он хочется постоянно быть со мной, это напрягает!".
"У нас сегодня два месяца".
Я лишь иногда слегка улыбаюсь, а внутри горько. И вообще противно. Будто тошнит.
- У меня хотя бы секс регулярный! - так игриво и с насмешкой.
- Не трави душу, - со смешком отвечаю я. А сама вспоминанию запах на коже от любимого тела. Такой сладкий и притягательный. Все слова, который он шептал горячо в ухо, каждый крик, каждый стон. Каждое чёртово прикосновение и слова в порыве страсти "ты только моя!". Какой вздор. Чувство тошноты подходит к горлу всё сильнее.
- Он красивый! - и тыкает мне фотографию, где они вдвоём, в зеркале шкафа-купе. Да, мой дорогой N. безумно красивый. У него тёмные волосы и светло-зелёно-карие глаза из-под чуть опущенных век. И сладкие-сладкие губы, которые умели целовать так, что после полугода отношений у меня сводило желудок, будто мы только что познакомились. Я влюблялась в него с сотого, тысячного, стотысячного поцелуя. И каждый раз, как в первый. И каждый раз до гроба. Мне по-другому это всё и не представлялось.

Он мне писал "Раньше ты была мне дорога, а сейчас мы словно сшиты" и "Мы не потеряемся". Но что же тогда делает у него в руке предательский вспарыватель? Я болезненно ощущала все две недели, как петелька за петелькой от меня отрывают кусок. И при этом смеются. С облегчением так смеются. Мы сломались. И чинить нас никто не будет.

На зелёной ветке метро непривычно пусто. Будто окружающие подстроились под частоту моих внутренностей, которые сейчас отбарабанивали лишь гулкую тишину. Только равномерное бом-бом где-то в желудке раздаётся эхом в теле, которое, как ни странно, полно сил. На выходе из перехода в лицо ударяет яркий свет апрельского запоздалого солнца.

Всё закончилось. А я до сих пор боюсь.

К.В.С.