...Fatal Love...

II. Точка предела


Прошел месяц. Два. Его тело горело огнём. Она была нужна ему. Её глаза преследовали его, он просыпался по ночам и долго не мог уснуть. Какой-то адский сплав чувств поселился в его груди. Он презирал её, хотел, ненавидел за свою зависимость, мечтал защитить. Он сходил с ума без неё.

– Тебе просто нужно найти бабу, Олег. Нормальную.
Он рассмеялся.
– Спасибо, друг. С этим я как-то разберусь. До скорого.

Он вновь остался наедине со своими мыслями. Неожиданно сердце волнительно забилось в груди, горячая волна заставила руки задрожать. Он растерянно обернулся. Никого.

Она стояла за стеклянной дверью и смотрела на него не отрывая глаз. Её пальцы небрежно баловались со светлой прядью волос. Наконец-то он наткнулся взглядом на её манящие глаза, и словно заворожённый пошёл к ней. Он не видел ничего вокруг, кроме её лица. Он не слышал ничего, кроме её дыхания. Вокруг был вакуум, пустота, и только она заслоняла собою солнце. Тело предательски заныло. Она была нужна ему как никогда.

Он смёл со стола кипы бумаг и бросил на неё требовательный взгляд, затем метнулся к ней, но она выставила вперёд руку и вновь насмешливо улыбнулась, дразня его ещё больше.

– Я же сказала, что тебе лучше держаться от меня подальше.

Его скулы напряглись до предела, глаза сузились, а тело превратилось в натянутую струну, готовую в любой момент лопнуть. Он не был здравомыслящим человеком в данный момент. Он был мужчиной, зверем, полостью повиновавшимся природным инстинктам.

– Неужели? – то ли прорычал, то ли прошипел, то ли прошептал он.
– Да, – она склонила голову набок, внимательно рассматривая его, и закусила губу, – думаю, не стоит.

Её рука потянулась к блузке, и она расстегнула несколько верхних пуговиц. Он жадно наблюдал за её манипуляциями. Эта игра в кошки-мышки и раздражала, и заводила одновременно.

– Думаю, – она спустила блузку с плеч, призывно посмотрев на него, – тебе лучше уйти.
– Чёрта с два! – он грубо выругался, перемахнул через стол и прижал её к стене, затем швырнул на гладкую деревянную поверхность.
– Я ненавижу тебя, – тихо произнёс он ей на ухо, затем жадно впился губами в тонкую шею.
– Я знаю, – она пронзила его взглядом своих горящих глаз.
– Я презираю себя, – задыхаясь, прошептал он, срывая с неё остатки одежды.
– Ничего нового, – её губы тронула холодная улыбка.

Он на секунду представил, как другие мужчины касаются её распалённого тела, и его захлестнула такая ревность, что он был готов задушить её на месте. Но ненависть настолько переплелась со страстью, что он вскоре перестал воспринимать эти два чувства отдельно. Он не помнил, не чувствовал ничего, кроме острого наслаждения и извивающегося разгоряченного тела женщины, которая имела над ним безраздельную власть.

Два резких толчка и он со всей силы сжал её запястья, она громко вскрикнула и распахнула глаза. Он смотрел прямо на неё затуманенным взглядом, он любовался ею. Она всё ещё была придавлена мощью его тела, её руки были беспомощно заведены за голову, и он, только он в данный момент контролировал её, имея над ней полную власть.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, пытаясь унять тяжелое дыхание. Она облизала языком пересохшие губы и прямо посмотрела на него.
– Ещё.

Его глаза вспыхнули. Внутри стало отчего-то радостно до такой степени, что можно было пускаться в пляс. Она хотела его. Она просила его. И пускай это скорее было требование, нежели просьба, суть не менялась. Он был желанным.

– Ты хочешь…
– Я хочу ещё, – твёрдо произнесла она, слегка пошевелив бёдрами. Он шумно выдохнул. Ну разве он мог ей отказать?

Так и началось это безумное сумасшествие, увлекательно приключение и самая невыносимая пытка в его жизни. Порой он задумывался, а чувствует ли она что-то к нему? Умеет ли эта женщина чувствовать вообще? Он никогда не видел, как она плачет, но её смех всегда казался искренним и таким настоящим. Он не имел представления о её мыслях, жизни, планах. Они встречались, как две громадные льдины в пустующем океане, сгорали вместе, а затем также быстро расходились. Он хотел большего, как и всякий мужчина, подстёгиваемый чувством собственничества. Хотел обладать ею, хотел контролировать. Но она не поддавалась никакому внушению.

В какой-то момент он осознал, что, наверное, уже не сможет без неё. С ужасом признал эту страшную зависимость в себе. Зависимость от человека.

Вам когда-нибудь приходилось зависеть от человека? Любить до такой степени, что самое незначительно слово может стать смертельным приговором, небрежный жест – казнью. В свои далеко не юношеские годы, он испытал на себе всю прелесть и боль роковой любви. И понял, что никогда не любил до этого, нет.

– Посмотри на себя, Олег! Ты похож на смерть! Что с тобой твориться?!
– Со мной всё в порядке.
– Тебе нужно бросить её!
– Не смей указывать мне, что делать!
– Да что с тобой такое?! – встряхивает за плечи
– Отвали! – бьёт наотмашь.
– Идиот! На этот раз я тебя прощу, ты слеп! Мне надоело лечить тебя! Дашь знать, когда придёшь в себя! – вытирает кровь, сплёвывает на пол.
– Ну и проваливай! Мне не нужны друзья! – кричит изо всех сил в пустоту, срывая голос. Никто не отвечает, никого нет. Лихорадочно метается по комнате с обезумевшим взглядом. Ревность пожирает изнутри, страсть сжигает, не оставляя живого места. Страшная одержимость заставляет выть от ужаса и смеяться от радости.

Резко успокаивается и умолкает. Сидит неподвижно на кухне, глядя в одну точку. Крупные черты лица ожесточились, взгляд стал печальным и осмысленным. У него всегда были осмысленные глаза. Именно это и привлекало к нему женщин. Привлекало её. Пытается понять, что происходит с его жизнью. Почему он так несчастен и счастлив, почему такой слабый, подавленный и окрылённый. Что же это за дрянь такая, что творится с его жизнью?

Шумно со свистом втягивает через стиснутые зубы воздух, до боли загибает пальцы, чтобы хоть немножко прийти в себя. Как такое могло произойти с ним?

Звонок в дверь. Вскакивает. Забывает обо всём. Мчится через коридор, спотыкаясь о разбросанную обувь. Она стоит на пороге. Такая светлая и уютная, словно спасение. Как всегда немного насмешлива и развязна, но это не делает её хуже. Ни в коем случае. Он даже боится подумать о ней плохо. Это кажется для него каким-то грехом, святотатством, непостижимым кощунством…думать о женщине, которую любишь, плохо. Он был готов молиться на неё, он был готов задушить её собственноручно за то, что превратила его в ничтожество.

Они долго смотрят друг другу в глаза, словно борясь. И на этот раз – о чудо – она отступает первой. Она отводит взгляд. Усмирённый слабым признаком её покорности он ликует, он успокаивается, и вновь каждая частичка его души наполнена безграничной нежностью к ней, а кровь в венах кипит и бурлит от накатывающего желания.

– Я могу войти? – с интересом рассматривает его.

Вздрагивает, словно от удара. Он готов слушать этот голос вечно. Он хочет никогда больше не слышать от неё ни слова, чтобы не страдать.

– Конечно, – послушно отступает, помогая снять даме пальто. Она бесшумно проскальзывает мимо него, обдавая невероятным запахом. Он задерживает дыхание. Только для того, чтобы её запах не щекотал ноздри. Только для того, чтобы удержаться и не наброситься на неё с поцелуями тотчас же.

– Пригласишь выпить чаю? – её мягкость поражает его. Боже, если бы она всегда была такой. Кроткой и послушной. Она сидела бы на его кухне каждое утро и потягивала бы невкусный чай.
Затем неловко улыбалась и говорила бы, что любит, а потом…

Звук отодвигающейся табуретки привёл его в чувство. Он разлил кипяток по чашкам и с жадностью взглянул на неё.

Она не стала тянуть.

– Я уезжаю, Олег. Навсегда.

Он почувствовал, как чашки полетели на пол. Ему было плевать на ошпаренные ступни. В этот момент он видел только её глаза. И никакого света в конце туннеля...

___
Сори, что долго. Но я почему-то не могла зайти на сайт. У меня тут ноут ловит какой-то вирус постоянно(
Спасибо всем, кто прочитал. Мне важно мнение каждой из вас!=)