Лишняя[34]

И вот наше семейство начало готовиться к столь важному событию. Мама с папой поджали животы потуже и начали собирать деньги на свадьбу. Кит съехал с квартиры, снимаемой им за непосильную теперь цену, перевелся на работу в город к нам с бабушкой, и они с Викой вселились в квартиру, которая осталась от младшего бабушкиного сына – моего дяди, который погиб в автокатастрофе десять лет назад. Вот и пригодились мои накопленные сбережения, так как свадьбу Виктория, несмотря на свою безденежность, планировала пышную – друзей у ней, видите ли, много. Но для брата мне было ничего не жалко. Слегка нервировала захапистость этой рыжей, но так обычно и бывает – сестренки всегда немного ревнуют братьев к их будущим женам.

А в город тем временем пришла весна. Свадьбу назначили на 26 марта, в нашем с братом родном городе. Все-таки родни было больше с нашей стороны, да и Никиткиным друзьям из столицы было проще добираться. Вика была уже на пятом месяце беременности, и хотя живот был почти не виден, заправлять всем приходилось моей маме.

На выходные 8 марта я приехала ей помочь. Ну, и естественно, увидеться с Ванюшкой, да и с друзьями мы запланировали небольшие посиделки.

Как обычно, приехала я вечером, шестого марта. Помогала маме по дому, подписывала приглашения на свадьбу, вместе с Викой составляла коллаж из их с Китом фотографий. В десять пришел Ванька, обнял меня, и прямо с порога сунул мне в ладошки маленький комочек:
-С праздником, дорогая.

Я разжала ладошки и ахнула : там трепетал маленький хомячок. Крошечный, милый, он испуганно поводил носиком и смешно теребил лапками свои усики.

-Спасибо, - я потянулась, чтобы поцеловать любимого.

Хомяка на семейном совете было решено назвать Василием Порфирьевичем, и он торжественно был водружен в старый аквариум.

Все три дня выходных мы провели в хлопотах. Восьмого числа мы собрались с друзьями у меня дома. Веселые Ксюшка и Тим наперебой рассказывали мне смешные истории, я беспрестанно смеялась, а хмурый почему-то Ванька сидел с отсутствующим видом.

В два часа ночи, проводив гостей, я устало положила голову ему на плечо:

-Ну, вот мы и вдвоем… - и потерлась щекой о его подбородок.
-Ага.

Я посмотрела в его голубые глаза и испугалась. Снова этот взгляд.

-Вань… - дрожащим голосом позвала я, наперед зная уже, что будет дальше. – Что случилось?
-Да ничего, - Иван хотел обнять меня, но я уклонилась:
-Лучше скажи.
-Понимаешь… помнишь ну…Элеонору?
Я кивнула.
-Так вот… Я две недели назад встретил её в торговом центре, и… В общем, понял, что я по ней скучаю, и меня к ней тянет. – Иван робко заглянул в мои глаза.

Я перестала дышать. За что?! За что опять?!

-Ты обещал, что больше не будешь с ней общаться… - словно бы оправдываясь, прошептала я.
-Насть, знаю, помню, я и не пытался, это произошло случайно… Я встретил её, она там работает, мы разговорились, а потом… а потом мне захотелось увидеть её снова и снова, и я ходил туда чуть ли не каждый день… Настя, прости пожалуйста, я дурак, да, я пожалею, возможно об этом, но сейчас… Сейчас она мне нужна. Я любил тебя, правда, искренне, но…
-Хватит.

Я встала, сняла с ушей серьги, сорвала цепочку с шеи, сжала все это в кулак и протянула ему:

-Забирай.
-Это же…подарок.
-Забери, мне будет легче, если о тебе не будет ничего напоминать.
-Хорошо, если тебе так правда лучше…
Я села, обхватила его руками, и не выдержала, заплакала:
-Вань, ну зачем так, а?! Ну не уходи, ПОЖАЛУЙСТА, прошу тебя, не уходи… Я не выдержу так больше…
Иван обнял меня за плечи и погладил по голове. Прижался губами к моему лбу, и прошептал:
-Ты сильная, Насть. Ты удивительно сильная. Ты выдержишь, только… Только береги себя, ладно?
Я кивнула, и, стиснув зубы, прохрипела:
-Уходи…

Иван прижался последний раз к моим губам, взял куртку, и ушел, тихо притворив за собой дверь…

Я заколотила руками в стену. Мне хотелось кричать, хотелось взорваться, хотелось умереть. Я сжимала кулаки так, что на ладонях оставались красные полумесяцы-следы от ногтей.

Мое сумасшествие прервал звонок телефона.

-Настюх, мы дошли, - веселый голос Ксюшки меня добил, я не выдержала и громко всхлипнула в ответ.
-Насть…Ты плачешь?-насторожилась подруга.
-Да…Н-нет … Я н-не знаю…
-Насть, что случилось? – трубку выхватил Тимка.
-Ваня…он…он ушел, - я не могла остановить эти чертовы слезы.
-Настюш, милая моя, маленькая моя девочка, жди, мы идем! Мы сейчас придем! - проорал в трубку Тим, и спасительный голос оборвался мерными гудками.

Я тупо смотрела на трубку минут пять. Потом начала одеваться. Когда вышла в прихожую за курткой, проснулась мама:

-Настен…Ты куда?
-Да…пройдусь. Спи.-стараясь не всхлипнуть, ответила я.
-Утром в 7 на автобус, встанешь?
-Конечно. Я скоро.

Холодный воздух резанул по мокрым щекам. Да уж, 8 марта, а все еще минус 25 по ночам.
По пустынной улице навстречу мне бежали два человека. Два самых дорогих мне человека, бежали так, словно за ними гнались собаки. В мороз, ночью, с довольно-таки далекого расстояния, они вернулись лишь потому, что услышали в трубке мой плач.

Часа три они ругали Ваньку. Потом меня, то верила ему. Потом опять его. Потом обнимали, и убеждали, что все еще будет отлично. Я хотела им верить. Хотела.

Потому что знала, что в этот раз Иван уже не вернется.