Над пропастью. Глава вторая

Понимаю, тем, кто читал, хочется меня убить. Убивать не надо, а то не допишу)))

я немного изменила стиль повествования. Итак, милости прошу


Глава вторая
Алешка спал, свернувшись в клубок под боком Егора. Когда отец вернулся с дежурства, малыш встретил его в прихожей и повис на шее. Про то, что его мать вчера нашли мертвой в парке, он еще не знал. Дед привез его вчера вечером, забрав от Анны на три законных дня, определенных судом после развода. По глупой иронии судьбы кровные узы совершенно не влияли на любовь Егора к сыну, даже зная, что к сын не его, он любил его, скучал по нему, когда долго не видел и не слышал тонкого голоска. Лишь из-за него развод с Анной случился не на следующий же день после того, как Егор узнал правду, а через шесть лет, и из-за него Савельев решился на этот шаг. Последний год семейной жизни его жена совсем не занималась сыном, тратя время лишь на себя. Сколько раз Егору на работу звонили знакомые ребята из других отделений и осторожно сообщали, что Анну снова вытащили из очередного бара вусмерть пьяную. Или из-под очередного мужика. Перед глазами до сих пор стояла картинка, как после одного из таких звонков он собрал ее вещи и отвез к ее родителям. Сын остался с ним. Так и прожили почти год, не разводясь, но и не живя под одной крышей. За этот год Анна немного пришла в себя, бросила пить, таскаться по барам и ночным клубам, именно поэтому при разводе сына все же вернули ей. Сначала судья была на стороне Егора, но Анна предъявила ту самую экспертизу, сделанную, когда Алешке был год. И судья, разведя руки в стороны, приняла решение в пользу Анны. Потом, уже в кулуарах, судья просила у Егора прощения за то решение. Но он ее понимал – она не могла поступить иначе. Ведь он никто – чужой человек, воспитывавший мальчика шесть лет, но не имевший к нему никакого отношения. Кроме того, его профессия не входила в список самых спокойных. Единственное, чего удалось добиться – три дня в месяц Егор мог забрать сына к себе.
Осторожно погладив растрепанную белобрысую шевелюрку сына, мужчина поднялся с дивана, стараясь его не разбудить. Ни о какой школе сегодня речи не могло быть. Просто он не мог физически куда-то отпустить сына от себя. Пройдя на кухню, Егор достал из шкафа банку с растворимым кофе. Но не успел он налить в чайник воды из-под крана, как послышалось шлепание босых ножек, и сын, сонно хлопая глазами, показался на кухне.
- ТЫ почему не спишь? – спросил Егор, не оборачиваясь.
- Я открыл глаза, а тебя нет. И мне стало страшно, - со слезами в голосе прошептал он.
- Я тебя никогда не брошу, ты же знаешь, - мужчина присел на корточки перед семилетним малышом.
- Тогда не возвращай меня маме в понедельник, - попросил ребенок, обнимая отца за шею и утыкаясь в нее холодным носом.
- Почему? – глухо спросил Егор, не решаясь сказать сыну, что возвращать его будет некому.
- Она не любит, когда я приезжаю к тебе. И потом неделю не разрешает мне тебе звонить. А я скучаю.
Да, была за его бывшей женой подобная особенность – она всегда отдавала Алешку со скандалом, а, когда Егор его привозил, тут же отнимала у него мобильник и запрещала ему звонить отцу.
- Обещай, папа.
- Хорошо, сынок, - сглотнул он. – Мы с тобой обо всем поговорим в воскресенье. Ладно?
- Ладно, - шепнул малыш.
Через час Егору позвонил отец и приказал приехать в Управление.
- Ты же знаешь, что у меня Алешка, - зашептал мужчина в трубку, чтобы сын не услышал.
- Я знаю, Егор, - устало ответил отец. – Дел срочное.
- Я сейчас позвоню Маше, чтобы присмотрела за Алешкой, - ответил Егор, потирая лицо ладонью.
- Хорошо. Я тебя жду.
- Пап, я поеду с тобой, - тихо сказал сын, когда отец сообщил, что ему придется немного посидеть с тетей Машей.
- Алеша, ты ведь знаешь, что я могу проторчать на работе до позднего вечера.
- Знаю, - мотнул головой он. - Я хочу с тобой.
*****
Денис появился в моем кабинете после трех часов дня. Володя сидел напротив моего стола и рассказал, как он два дня назад пошутил над своими армейскими друзьями:
- Представляешь, Таська, пишу смс: «Потерял телефон. Перезвони мне на него, может, найду. Заранее спс». И перезвонили почти все. И я сделал вывод - друзья у меня идиоты. А знаешь, что меня добило?
- Что? – утирая слезы, спросила я.
- Я это все Грекову из УБОПа рассказал. А он меня спрашивает: «Володь, а телефон-то нашел?».
И я, икая от смеха, упала грудью на стол.
- Тася? – раздался крайне удивленный голос Дениса. Я подняла глаза, и вытерла слезы, все еще судорожно всхлипывая.
- Привет, - искренне улыбнулась я, а у Ветрова челюсть медленно поползла вниз. – Что?
- Ты сейчас вот улыбнулась, да?
- Придурок, - хохотнул Володя. – Наша Тася наконец-то вспомнила, что она жива. Так что, лови момент.
Афанасьев поднялся со стула и, хлопнув Дениса по плечу, направился к выходу. Денис проводил его удивленным взглядом, а потом плюхнулся на стул и сложил руки на стол.
- Такая ты мне нравишься больше.
- Ну все, - поморщилась я. – Я осознала, что всем вам больше нравится веселая или орущая Наталья Максимова, чем похожая на живой труп. Ага.
Денис весело рассмеялся, а потом вдруг серьезно спросил:
- Ты, правда, решила взять дело Савельевой?
- Я? Что ты. За меня решили, - усмехнулась я, протягивая Дэну постановление о передачи дела. – Пять минут назад принесли из канцелярии. Видишь, сижу, радуюсь. Ее родители должны приехать через час.
- Я тоже невероятно счастлив, - откинулся на спинку стула Денис. – Это дело под контролем. Савельев-старший уже позвонил и сказал, что в нашу группу еще кого-то со стороны включат.
- Интересно, кого? Игоря, скорее всего, - предположила я, имея в виду старшего сына полковника.
- Хотелось бы верить, что не младшенького, - буркнул Денис. И тут я была с ним согласна – видеть Егора каждый день мне совершенно не улыбалось.
****
Егор слушал отца, и не понимал, радоваться ему и орать на него. Полковник только что положил перед сыном распоряжение о включении капитана Савельева Георгия Алексеевича в оперативно-следственную группу по расследованию дела Анны Сергеевны Савельевой. Стоило парню пробежаться глазами по списку группы, как сердце заколотилось с сумасшедшей скоростью.
- Тася? – он вновь впился взглядом в имя на бумаге. - Пап, ты заставил зонального поручить это дело Тасе?
- Да, сегодня она получила дело и все материалы, - отец поморщился и откинулся на спинку стула. Ага, сейчас будет разыгрывать мигрень. Но сейчас Егор не был настроен играть в заботливого сына.
- Ты же понимаешь, что она откажется.
- Не откажется, - уверенно заявил полковник
И тут Егор понял все: отец все продумал, продумал до мельчайших подробностей. У Таси нет шансов отказаться от этого дела.
- Пап, зачем? – устало спросил его сын. – Зачем ты это делаешь?
- А мне надоело смотреть на то, как моя любимая крестница превращает себя в живой труп, - отец стукнул кулаком по столу. – Ей надо прийти в себя. Я больше, чем уверен, что она сейчас разозлена, потому что ее заставили взять дело в свое производство.
Разозлена, как же. Егор хмыкнул. Зная Тасю, он мог с уверенностью предположить, что она в ярости. А что с ней будет, когда она увидит его в списке оперативного сопровождения? Если бы дело поручили операм из Главного Управления, было бы значительно проще, потому что там были знакомые ребята, которые воспринимали Егора лишь, как хорошего опера. В отличие от Ветрова и его команды, где каждый знал их с Тасей историю. А Денис вообще считал своим долгом оберегать Наталью. Он взял ее под свое крыло едва ли не с первого дня появления девушки в прокуратуре. А Егора воспринимал адекватно лишь тогда, когда дело не касалось Таси. То есть, в работе у них трений не было, но стоило Савельеву хотя бы посягнуть на личное пространство Таси, как Ветров тут же принимал стойку. Нет, Егор не подозревал между Денисом и Тасей романтических отношений, хотя бы потому, что Ветров был женат. Скорее, они были как брат и сестра.
- Тася уже знает о составе группы? – решился задать вопрос отцу Егор.
- Нет. Я сообщил Ветрову, что к ним будет подключен еще один оперативник. Имени не называл, - полковник выглядел довольным.
- Ты же понимаешь, что по закону я не имею права принимать участия в деле, - Егор потянулся за сигаретой. Он прекрасно осознавал, что отец своего решения не изменит, но все же решил напомнить тому, что все его действия могут быть признаны незаконными.
- Мне не до сантиментов, сын. Родители твоей жены мне телефон оборвали.
- Бывшей жены, - автоматически поправил отца Егор, прикуривая.
- Что с Алешкой делать будешь? – внезапно сменил тему полковник.
- То есть? – непонимающе уставился на него сын. – Я его отец, и он останется со мной.
- Твоя теща, бывшая теща, сообщила мне, что собирается оформить опеку над ним.
- Я не отдам им его, - тут же ощетинился Егор. Одна только мысль, что у него заберут Алешку, вызвала в нем волну протеста. – Они не смогли воспитать, как следует свою дочь. Неужели они думают, что получат моего сына?
- Ты не его отец, - мягко напомнил полковник.
- Хрен с два! Я его воспитал! Он носит мою фамилию! Мне плевать, что он не мой по крови. Если они хотят его забрать, пусть рискнут! – Егор рывком поднялся со стула. – Надеюсь, ты донесешь до них мою позицию, раз уж вы так мило общаетесь.
- Егор, постой!
- У меня ребенок голодный сидит в кабинете, - металлическим голосом отчеканил Егор. – Извините, товарищ полковник, но сегодня – мой выходной, поэтому я сейчас еду домой со своим сыном и отключаю телефоны до завтра, - с этими словами он вылетел из кабинета отца, едва не сбив кого-то на пороге. В его груди клокотала злость на отца, на родителей жены, на себя. Добравшись до своего кабинета, он влетел внутрь и сгреб в охапку сына, подбежавшего к нему.
- Пап, ты чего? – удивленно спросил ребенок, замерев в объятиях отца.
- Ничего, - прошептал Егор. – Поедем домой, по дороге заскочим в магазин, накупим всякой вредной дряни и будем смотреть мультики.
- Па-ап? – Алешка отодвинулся от него и подозрительно заглянул в глаза. – Что случилось?
- Все в порядке, малыш. Все в порядке.
***
Курить хотелось. Очень. А сигареты, как назло закончились. Даже заначка, заботливо припрятанная от меня подругой Люськой, была прикончена еще два часа назад. С тоской взглянув в окно, за которым лил дождь, я вздохнула и подумала о том, что стоит навестить соседа. У Петра Сергеевича Прилуцкого, моего соседа на протяжении практически всей жизни, были отличные сигареты. Сколько я себя помню, он курил «Голуаз». Не то, чтобы мне нравился их вкус. Слишком тонким и необычным он был для меня, но, когда курить хотелось так, что и самокрутка подошла бы, выбирать не приходилось. Зная, что в подъезде прохладно, я накинула на плечи кофту, сунула ноги в тапочки и, подхватив с тумбочки ключи, вышла из квартиры. На мое счастье Петр Сергеевич тоже вышел на площадку.
- Тасенька, добрый вечер. Давненько я вас не видел. Хорошо выглядите, - улыбнулся он, затягиваясь сигаретой. Вдохнув такой желанный табачный дым, я повела носом.
- «Голуаз»… Петр Сергеевич, я всегда говорила вам, что вы самый утонченный ценитель никотина в нашем доме.
Он недоверчиво смерил меня взглядом и усмехнулся.
- Вы никогда не были сильны в лести, деточка. В такую погоду я и сам бы не рискнул выйти в магазин.
Господи, спасибо тебе за понятливого соседа. Я торопливо выхватила из предложенной пачки сразу три сигареты и прикурила. Как же здорово.
- Спасибо, - от души поблагодарила я. Сосед качнул головой «мол, ничего». Я жила в этом доме практически с рождения, и профессор Прилуцкий жил здесь все это время. Я помню, как в детстве иногда заглядывала к нему. Еще бы, профессор юриспруденции, судья с многолетним стажем, он был моим кумиром. Именно с его подачи я вдруг решила стать юристом. Сейчас, глядя на поседевшего раньше времени Прилуцкого, я вспоминала, каким он был еще пятнадцать лет назад: высокий, подтянутый, черноволосый с вечно смеющимися карими глазами. Со временем его высокий лоб прорезали глубокие морщины, а темная шевелюра стала серебристой. А ведь Петру Сергеевичу было чуть за пятьдесят. Виной всему был его сын – единственная радость в жизни. Максим был на пять лет старше меня. Веселый жизнерадостный паренек, вечно подшучивающий за младшеклассницей-соседкой. В свое время, когда в районе стало неспокойно, ему поручили провожать меня в школу и забирать оттуда. Помню, как брыкались мы оба. Мне тогда было лет одиннадцать и ходить в школу в сопровождении кого-либо, пусть это и был старшеклассник, я не хотела. Максу же не доставляло радости возиться с шестиклассницей. Однако, когда мальчишки из соседней школы отняли у меня рюкзак, именно Макс накостылял им. Случилось это потому, что я, не дождавшись его, ушла домой одна. На мое счастье, последний урок у выпускников отменили, и Макс вышел из школы раньше. Всю дорогу до дома он хмуро выговаривал мне все, что думал о «малышне». Но перед родителями ни сказал ни слова. После школы он поступил в военное училище, окончив которое уехал в «горячую точку». И пропал. Без вести. И уже больше трех лет о нем ничего не было слышно. Жена профессора умерла около года назад, примерно в то же время, что погибли и мой муж с сыном, поэтому мы с профессором понимали друг друга.
- Что нового в мире преступности? – голос профессора вырвал меня из воспоминаний.
- Все так же, - равнодушно пожала я плечами.
- Слышал про дело невестки полковника Савельевой. Кому поручили?
- Мне, - я стряхнула пепел в банку из-под кофе, служившую нам пепельницей.
Прилуцкий помолчал, а потом поинтересовался:
- И почему вам?
- Спросите об этом у полковника.
Я поежилась, вспомнив сегодняшний допрос родителей Анны. Они никогда не любили меня и не скрывали этого. Почему – одному Богу известно. Но так повелось еще со школы. Меня их отношение мало трогало, но днем, в кабинете, я кожей чувствовала ту ненависть, что волнами исходила от господ Уросовых. Мать Анны, Елена Игоревна, была холеной женщиной, никогда не знавшей, что такое труд. Уросовы всегда держали домработницу. А Сергей Андреевич, занимавший пост в администрации города, всегда на всех смотрел с плохо скрываемым презрением. Было бы странно, если бы у этих родителей выросла другая дочь, не Анна, шедшая к своей цели по головам. Я была крайне удивлена, что меня еще во время допроса не обвинили во всех смертных грехам, в том числе и в смерти их дочери. Кроме того, меня поразила то хладнокровие, с которым они оба держались. Ни слез, ни каких-либо еще эмоций. Ничего путного от них я не узнала, кроме того, что Анна уже давно не поддерживала с ними связи, и все потому, что они не могли простить ей развода с Егором. На мой вопрос об их внуке, мадам Уросова пожала плечами и заявила, что пока Алексей у своего отца. Но это лишь временно. Они непременно вернут его себе. И мне в тот момент даже стало жаль Егора. Как бы я не относилась к нему, сына он любил. Это точно.
- Думаю, что дело затянется, - тряхнула я головой.
- Ну что ж, Тасенька, желаю вам удачи в этом деле.
- Спасибо.
*****
Утро понедельника пришло столь же неожиданно, как и всегда. Егор едва не проспал и теперь торопливо собирал сына в школу. Алешка собирался крайне неохотно, потому что после уроков его обычно забирала Анна. Осознав это, Егор вдруг замер, так и не надев шапку сыну на голову. Надо срочно что-то сказать ему.
- Малыш, сегодня после уроков тебя заберет не мама, - он присел на корточки и заглянул сыну в глаза.
- Да? – обрадовался тот. – А кто? Ты?
- Скорее всего, тетя Маша. Ты поживешь пока у меня. Мамы… нет в городе. И не будет некоторое время, - лгать сыну было невероятно сложно, но Егор пытался.
- А бабушка и дедушка? Они не заберут меня? – в голоске мальчика отчетливо слышалась дрожь.
«Ну уж нет».
- Не заберут, малыш, - с уверенностью заявил Егор, сцепив зубы. Тестю и теще придется попотеть, прежде, чем они заберут у него сына. Алешку он им не отдаст. Ни за что, ни при каких обстоятельствах. – Давай поторапливайся, иначе мы опоздаем.
Удивительно, но в школу они не опоздали. Егор успел даже проводить сына в класс и улыбнуться его молоденькой учительнице, мгновенно вогнав ту в краску.
И на работу он практически вовремя приехал. Его напарник Сашка Крылов неспешно потягивал кофе и что-то печатал одним указательным пальцем правой руки на компьютере.
- Привет, Егорыч, - поприветствовал он друга.
- Здорово. Чайник горячий? Я не успел дома поесть, - Егор плюхнулся за свой стул и задвигал ящиками стола.
- Проспал? – сочувственно спросил напарник.
- Ага. Вчера с Алешкой допоздна просидели, в приставку играли. Пока спохватился, уже два часа натикало. Думал, ребенка в школу не разбужу.
- Как он? – Сашка уже знал, это Егор видел по его глазам.
- Я ему не говорил ничего.
- Понятно, - качнул головой друг. – Твой отец заходил. Просил, как появишься – отзвониться Ветрову. Что у тебя за дела с убойным отделом на «земле»? Или это по делу твоей жены?
- А что, полковник не сказал? – усмехнулся Егор, отыскав в нижнем ящике пакет с чаем. – Поесть бы чего.
- Жена бутербродов наделала, - Сашка кивнул на небольшой холодильник, стоящий в углу кабинета.
- Чтобы я делал без тебя и твоей жены? – усмехнулся Егор, поднимаясь со стула и направляясь за бутербродами.
- Питался бы всякой дрянью, - предположил Сашка. – Сам бы давно женился уже.
- Если найдешь мне жену, хоть завтра, - с готовностью отозвался Савельев, с энтузиазмом роясь в холодильнике.
- А чем тебе Наденька из канцелярии не угодила? – Крылов отхлебнул из кружки.
- Возрастом? – в тон ответил Егор. – Ей даже двадцати нет.
- Что не мешает ей смотреть на тебя голодными глазами.
- Крылов, это не смешно, - достав бутерброды, Егор взял чайник и налил воды в кружку.
- Тогда Максимова?
Егору показалось, что он ослышался.
- Что? – он повернулся к другу с ошарашенным лицом. – Максимова?
- Ну да, - пожал плечами Сашка. – Баба она видная, одинокая.
- Она не баба, - процедил Егор, которого пренебрежительные слова о Тасе скребанули по сердцу.
- Ну, сам смотри. Кстати, Ветрову не забудь позвонить, - напомнил друг.
Да, точно. Ветров. Вот уж кто будет рад его слышать.
Тяжело вздохнув, Егор набрал номер убойного отдела.
***
- Что за херня? – орала я, наступая на Дениса, вжавшегося в кресло в моем кабинете. – Что значит: «Савельев в нашей группе». Какого ляда, Дэн?
- Тась, ты же знаешь, что я не могу ничего сделать, - пробормотал Денис. – Он приедет через полчаса.
- За что мне это все? – я с силой долбанула кулаком по столу. – Мало того, что мне разгребать убийство этой гадины, так еще и муженька ее под бок определили! Так ведь я и отказаться не могу. Может, мне в отпуск свалить, как думаешь?
- Только, если в декретный, - тут же обломал мои надежды друг. – В обычный отпуск тебя твое дорогое начальство не выпустит.
¬- Я знала, что ты меня любишь, - пробурчала я, плюхаясь на диван. – Твои архаровцы когда приедут?
- Через часик. Они отрабатывают подружек Савельевой. Я понимаю, что для тебя это удовольствие – ниже среднего.
Вздохнув, я прикрыла глаза.
- Для меня всё это дело – удовольствие ниже среднего. Когда Савельев приедет сюда?
Денис коротко взглянул на наручные часы.
- Обещал к пяти. А сейчас половина.
Так, у меня еще полчаса на то, чтобы сделать ноги. Что там у нас сегодня на повестке дня?
- Знаешь, Дэн, я, пожалуй, съезжу в морг. Там Валера вскрытие на семнадцать сорок назначил. Пока доеду, пока по прошлым делам кое-что заберу. Ты тут без меня…
Дэн понимающе кивнул, я, довольная собой, сдернула с вешалки плащ и уже было двинулась по направлению к двери, но тут она сама открылась, и на пороге возник взъерошенный Егор, за руку он держал мальчишку лет семи.
- Извините, - выдохнул он. – Проблемы кое-какие возникли. Алеш, поздоровайся, это мои коллеги, а это мой сын, Алексей.
Мальчик шмыгнул распухшим как от слез носом и пробурчал:
- Здрасти.
****
Он знал, знал, что бывшая теща так просто не отступится, и поэтому весь день провел как на иголках. Звонок Ветрову принес ожидаемые с той стороны эмоции. Дэн, не особо стесняясь в выражениях, высказал все, что думает о наличии в его оперативной группе представителя фамилии Савельевых. Егор понимал, что Ветрову это не понравится, да и сам он был не рад подобной перспективе – теперь все в опергруппе будут смотреть на него, как на врага народа, а все потому, что каждый из парней, работавших с Ветровым, считал своим долгом уберечь их обожаемую Наталью от посягательств с его, Савельева, стороны. Любой взгляд, брошенный на нее, даже невзначай, будет восприниматься, как личное оскорбление. Черт, что же делать?
А еще из головы не выходило и то, что сделают родители Анны, чтобы забрать у него сына. Занятия у Лешки заканчивались в два, и в пять минут третьего Егор набрал номер его классной руководительницы. Та ответила сразу, ее голос был крайне взволнован:
- Георгий Алексеевич, я как раз собиралась вам звонить.
- Что случилось? – тут же напрягся Егор.
- Тут бабушка Алеши. Та, которая…
Дальше она могла не продолжать. На счастье, учительница была на его стороне.
- Где Алеша?
- Он со мной в кабинете, я его не отпустила.
- Спасибо, Ирина Викторовна, - благодарно выдохнул Егор и повернулся к Сашке, прислушавшемуся к разговору: - Сань, мне нужно уйти.
- Прикрою, - махнул рукой друг.
До школы он добрался за рекордные сроки, удивляясь, как его ни разу не тормознули гаишники. В фоей он сразу же наткнулся на Елену Игоревну. Та, прислонившись спиной к стене, чинно взирала на галдящих школьников.
- Что ты тут забыл? - мгновенно ощетинилась она, едва только Егор попал в поле ее зрения.
- Приехал за своим сыном, - ровным голосом ответил парень.
- Алексей – не твой сын, - прошипела теща, приближаясь к нему. – Он мой внук. И будет жить с нами. Там, где его дом.
- Вот тут вы ошибаетесь, Елена Игоревна. Алешка – мой сын, чтобы вы там не думали. Я его вырастил и уж точно не отдам его в руки людей, которые вырастили из своей дочери монстра, решившего, что в ее силах управлять человеческими судьбами. Думаете, я не в курсе, кто надоумил ее прийти именно ко мне со своей беременностью, - он сгорал от ярости, но держал себя в руках, потому что вокруг были дети. – Так что, если вы только подумаете его забрать, я сделаю все, чтобы этого не допустить.
С этими словами он отправился в класс, чтобы забрать сына. Алешка прижался к нему и сдавленно всхлипнул.
- Что такое, малыш? – Егор присел на корточки и заглянул в глаза сыну.
- Бабушка сказала, что заберет меня у тебя, потому что… - ребенок не договорил, из его глаз полились крупные слезы. Егор поднял голову и взглянул на учительницу.
- Ваша теща сказала Алеше, что его мама умерла, и теперь он будет жить с ними.
«Вот же старая сука!»
- Тихо, тихо, малыш, - Егор погладил сына по голове. – Никто тебя у меня не заберет.
- А мама, она…
- Да, - как ни тяжело было это говорить, Егор не мог больше врать Алеше.
И малыш расплакался громче.
Успокоить его удалось только минут через пятнадцать, когда, наплакавшись вдоволь и промочив слезами рубашку отца, Алеша перестал всхлипывать.
Отвозить сына домой Егор не рискнул, поэтому отвез сына на работу. А после, вспомнив, что обещал приехать в прокуратуру к пяти часам, сгреб Алешку, начавшего опять плакать, и помчался. Вдруг он почувствовал, что, если приедет вовремя, Тася успеет уехать. А после всего, что произошло, ему было жизненно необходимо ее увидеть.