* * *

Спустя пол года я встретил Ее в кафе.Совершенно случайно.Она сидела одна и выглядела вполне счастливо.Как и раньше, ее образ сочетал в себе ангельское очарование и дъявольское обаяние.Мирно дремали на хрупких плечах роскошные локоны, и я непроизвольно вспомнил их приятный сладковатый аромат.Я сомневался несколько секунд, а потом все же решился подсесть-не столько для приятной беседы, сколько для того, чтобы потешить свое самолюбие.Мое ослепительное "привет" не вызвало у Нее ожидаемого мной удивления.Она лишь слегка приподняла брови и подвинула уголки губ чуть выше, будто сделала одолжение ради приличия.Я заговорил с ней, начал о чем-то расспрашивать, и одновременно пытался понять, что она чувствует.Ее улыбка была искренней, легкой и доброй-наша встреча ее не волновала и даже ничуть не цепляла, будто она знала, что я буду здесь и сейчас и все, что я говорю, предусмотрено ее собственным сценарием.Совершенно очевидно-она не держала на меня никакой обиды, никакого зла.Поразительно:я оставил эту девушку прямо посреди многолюдного августа, отказался от нее в момент, когда мой голос мог опоясать ее, как спасательный круг в океане одиночества, а вместо того-утопил;а она улыбается мне самой равнодушной из всех своих улыбок, подобно скальпелю режущей мое самолюбие.Совсем не по себе мне стало, когда я заметил кольцо на ее безымянном пальце.Никогда я не видел руки, более подходящей для сияющего выражения любви в огранке жизненной необходимости быть рядом с ней до конца дней.Она продолжала улыбаться, как будто ничего не произошло, как будто во мне только что не рухнула целая вселенная, осыпав меня звездной пылью собственной самонадеянности.Тем временем, возле нашего столика возник высокий приятный парень.Я бы даже сказал, редкостный красавчик, но не Казанова, а этакий идеальный семьянин.Было в нем что-то мягкое, шелковое.Ни капли эгоизма или самолюбования-он был весь в Ней.Он поцеловал ее в макушку, предварительно накрыв ладонью ее томившееся в неволе вязанного свитера плечо.Она тут же надела лучшую из своих улыбок-ту самую, в которой нежность мягко закручивалась в изгибы у рта, позволяя солнечному свету спрятаться в детские ямочки, и предназначавшуюся именно одному человеку, как знак того, что она принадлежит лишь ему и ее вполне это устраивает-и защебетала такие увесистые слова, как "жених", "свадьба" и "шел бы ты отсюда".Последние она не произнесла, но я успел услышать их в паузе между первыми двумя.Парень протянул мне свою большую сухую ладонь и вместе с ней победную улыбку.Обо мне Она пропела еще легче, замявшись лишь на долю секунды после "это мой", и все же обозвав меня самым бранным из всех возможных "знакомый".Я пожал руку победителя и понял, что я тут третий лишний, да к тому же еще и идиот.Замешкавшись, я промямлил неправдоподобное "спешу" в комплекте с отвратительно лживым "было приятно" и вышел из кафе самой вальяжной своей походкой.Февральское солнце било прямо в лицо без промаха, отправляя меня в нокаут.Я сел в машину, но уехать не мог.Я вспомнил Ее в том августе-тонкую, взволнованную, с длинными пальцами, заверщающими круглые изящные ладони, которых я касался до невозможности небрежно и холодно.На дне чайных глаз лежал трепетный сахар ее зарождающейся влюбленности.Размешать я размешал, а вот выпить так и не смог-слишком приторно.Отхлебнул глоток и оставил остывать.А теперь я пью горький кофе бесконечной вереницы женских лиц и был бы рад хотя бы одной трети от той сладости.Я был уверен, что не нуждаюсь ни в ней, ни в ее сахарной нежности.Даже увидев ее сегодня, сначала во всех красках представил, как она приоткроет рот, когда я подсяду к ней, как поднимет свои длинные острые ресницы и скажет, что ждала этой встречи каждую минуту с тех пор, когда я ушел.Но я выглядел самым жалким на свете из всех подлецов.Она одна из всех, кого я помню или уже забыл, была со мной так искренна.Она одна смотрела на меня так, будто целая вселенная умещалась во мне и ничто, кроме этого, не могло значить для нее больше.Она одна подавала мне к чаю своих глаз шоколад непослушных волос, что волнами струились под моими ладонями.А теперь я один.В меню моей жизни до тошноты однообразные позиции.Кажется, в этом ресторане я пробовал все, но не было ничего вкуснее ее губ.Теперь у меня горчит во рту, когда думаю о ней, вспоминая запахи, лицо, тиски объятий, что казались мне нелепыми и навязчивыми.Мой мобильный запел мне привычную песню.В трубке разливался кофейный голос.Фигурировали слова "милый" и "чашечку другую капучино" в наборе с цифрами времени.Мне предоставили 20 минут на то, чтобы добраться до кофейни, где меня ждала очередная горечь.Я извинительно вздохнул в трубку.Сегодня я предпочитаю чай.