Прогулка

Помнишь, мы были самыми добрыми,
Самыми сильными,
Самыми смелыми.
………………………………………
Город бросается в небо окнами –
Мокрыми,
Скользкими,
Белыми-белыми.

Долго гуляли, свод неба мялся. Долго молчали, стараясь вспомнить, в чем из нас каждый давно потерялся, что называл в свое время любовью.
Словно лепились из прошлого днями. Словно, все, что в нас до этого было, взяли – и скомкали, перемешали, в кучу одну загребли – и забыли.
Тучи менялись – то Гитлер, то утка. Желтым аллея в фонтане вязла. И я смеялась, как проститутка –
Громко, наигранно, очень грязно. И фонари - стопроцентные, встречные, встречные-серые –
в самое небо. Хочешь, мы будем с тобою вечными?
Утка нырнула в луну за хлебом, дождь накрывает, смешавшись с пылью, смотрит в глаза, отступает и дразнит. Хочешь, мы будем с тобою живыми? Вечное детство, чарующий праздник.
Сесть – и молчать. И ласкают краями крупные капли куски березы. Мы говорим, как устали быть нами, столько, мол, боли – не хватит на слёзы.
/громко беспечность играла в пожатии пальцев, аллее, фонарном распятии, мы остаемся такими предвзятыми в сладкой тоске своего восприятия/
Дождь на ладони гнездился встречною. Я разбивалась в него глазами. Хочешь – поспорим и будем вечными? Просто назло им и между нами?
Ты посмотрел и пожал плечами. Вспых зажигалки сверкнул жар-птицей: « Будь осторожна в своих желаньях. Вдруг не сумеем. И нам не простится».
Словно впервые смотреть. Фонари погасли. Плетью ударили плечи росинки.
В Липких. Коричневых. Очень грязных -
Мир завершался в моих ботинках.
Слабо рассвет поиграл струною. Город проснулся, сопя несмело.
Помню, кружились над головою
звезды уставшие –
белые-белые.
Правая сжалась в кулак
как-то странно.
Вот это лишнее.
Нет.
Ну зачем?
Странное зарево.
Нужное зарево.
Вспых зажигалки –
и нет нас.
Совсем.

Мир отражал в каждом шаге беспечное. Лужица в пальцах к ногам скатилась.

Помнишь, хотели быть самыми вечными.
Жаль, не смогли.
К сожаленью, простилось.