Когда звезда воззовет к звезде / Глава 26

Девчат, вы где все заблудились?)
Или обленились... Лайки-то ставятся, а комментов котик наплакал :(
И это я не только про себя говорю, а про все последние посты!
Где было раньше - 10, теперь 2... а у кого меньше и того нету... :(
Это же ведь так грустно...
Этого я и боялась.
Деееевочки, вернитесь, мои хорошие!!

А я вам взамен новую главу дарю :)
Хотя, может, вы уже и устали от моей писанины, а все равно дарю!! :)
Я щедрая!))


26

Прощание с лордом Болдером состоялось на следующий день. В первом и теперь уже единственном дворце, куда мы вернулись вместе с… сиром Воганом. Его рана оказалась не столько жуткой, сколько выглядело со стороны. Единственный выживший правитель Освальда пришел в себя примерно в тоже время, как с неба полил благодатный дождь, избавивший всех от попыток потушить вручную пылающие руины. И вовремя. Еще немного и огонь мог перекинуться и на жилые домишки поблизости.
Как-то само собой получилось, что мы, объединившись нашей общей бедой и трагедией, сплотились между собой, не проронив при этом ни единого слова. Совсем недавно лютые враги, Освальдцы и Мондертерновцы… не сговариваясь, принялись оказывать друг другу первую медицинскую помощь. Не только своим, но и всем остальным, кто пострадал от пожара. А после, уже ближе к вечеру, под все тем же проливным дождем, который перевернулся над нами океаном, вернулись к остаткам еще с утра роскошного, а ныне уничтоженного и покрытого копотью дворца.
Сгоревшие тела было невозможно опознать, настолько занялось ими яростное пламя. Но сира Джамара все равно мы определили без проблем. Золотые пуговицы, покрытые копотью, высокие кожаные ботинки с пластинами, крупный обгоревший череп с высоким лбом… Бедняга так и остался в зале, где созывалось совещание. Видимо от взрыва его придавило упавшим на него огромным и тяжеленным книжным шкафом. В суматохе никто про него и не вспомнил, и молчаливый, нерасторопный толстяк сгорел живьем в полном одиночестве. Ужасная смерть. Никому не пожелаешь.
Единственное, что уцелело в пределах возможного - подземелье. Вход его завалило, а металлическую лестницу обуглило, но все же после упорных попыток расчистить завал, мы пробились небольшой группой вниз. Стражей, с которыми я уже был знаком ранее, огонь почти не коснулся. Они лежали вполне себе целые и невредимые недалеко от входа. Только мертвые. Руки в ожогах. Задохнулись. Пытались пробиться наверх, но не смогли. И не ясно еще, какая смерть мучительней. Их или сира Джамара.
Воган отправился на обход с нами. С перебинтованной головой, покачивающий и пошатывающий, но упорно идущий вперед. На его лице черным по белому был написан весь ужас и осознание происходящего. Таким сломленным я еще его не видел. Собственно, винить его было не в чем. Прямо сейчас у того на глазах рассыпается в прах вся его власть. Одного из двух правителей больше не было, как и его законного унаследованного трона, а это, не считая похищенной декларации, уже само по себе прогремело, как раскат гневной молнии. Если весть о краже государственного документа еще получалось держать в тайне, то такое уже не скроешь. А, значит, очень скоро коршуну предстоит держать ответ перед своим народом.
Нам понадобилось не больше четверти часа, чтобы понять, что именно спровоцировало взрывы. Господин Морган всю дорогу по обломкам внимательно принюхивался, после чего, забредя куда-то в сторону более-менее уцелевшего участка, победоносно вскинул руку. Все кинулись к нему. В том числе и я. И тут же под ногами что-то с треском хрустнуло.
Мысленно я уже догадался, что бы это могло быть, но все же опустил голову. Мой, покрытый копотью и обугленный в паре местах сапог, проломил чей-то череп и застрял в нем. Хорошо, что Хелена осталась с принцессой Селестой снаружи. Мне было не по себе, что я топчусь по человеческим останкам, а она бы и того упала бы в обморок. Достаточно с нее на сегодня впечатлений.
Призывный возглас господина Моргана был обращен к чему-то, чего я пока не увидел за спинами собравшихся. Да и как я понял, никто не увидел. Пират склонился и пальцами пролез в одну из трещин между опаленными досками, достал их и зачем-то понюхал. Его высокоподнятая бровь обратилась на коршуна.
- Знакомый запах? - спросил он, бесцеремонно поднося к его лицу свою, покрытую мозолями, ладонь.
Тот сначала недоуменно покосился на него, но потом послушно понюхал. Лицо Вогана переменилось. Я думал, ему бледнеть уже было просто некуда, но оказалось, что еще как есть.
- Не та ли это смесь, которой нас поливали наших людей во время осады? - продолжал тем временем, господин Морган.
Молчание стало ответом. Тут-то до меня и дошло. На площади первого дворца, на людей скидывали чаны с чем-то, а затем поджигали огненными стрелами. Тоже самое было проделано и с этим дворцом. И когда я протиснулся к господину Моргану, лишь удостоверился в своих догадках. Запах у этой штуки был специфический: чуть горьковатый, с примесями то ли трав, то ли чего-то очень похожего на них. Но точно не такой, как у взрывоопасных бутылок пирата.
- Прекрасно, - поджал губы король Филипп. - И что же выходит? Ваши же люди облили дворец вашими же взрывчатыми смесями и подпалили?
- Думаю, тут все куда хитрее, - покачал головой господин Морган. - Дворец не просто им залили, а очень кропотливо и незаметно промазали. По всем щелям, под коврами и гобеленами. Тонким слоем, чтобы запаха нельзя было учуять. По всему периметру, чтобы бабахнуло знатно. Одной зажженной стрелы было достаточно, чтобы запустить цепную реакцию и вот результат…
- Но вопрос остается открытым, - развел руками король Мондертерна. - Это могли сделать только те, кто хорошо знали дворец. И имели к нему допуск. У вас явно есть недоброжелатели среди свиты, сир Воган.
Воган молчал и, кажется, вообще не участвовал в разговоре. Едва ли осознавал, где именно сейчас находился, не говоря уже о большем. Надеюсь, это просто шоковое состояние или последствие черепно-мозговой травмы, а не помутнение рассудка. Не хватает ншам спятившего коршуна с манией убивать всех вокруг. Лерой, стоявший рядом со своим правителем, тоже молчал, но вот по его слегка опаленному лицу блуждали раздумья и какое-то осознание…
Тут осенило и меня.
- Так они и есть, - сказал я с той уверенностью, которой у меня отродясь не было. Я повернулся к Вогану. - Не так ли? Оппозиция, жаждущая свержения местной власти и смены строя. Она же и скоординировала кражу декларации.
- Зачем кому-то уничтожать дворец, если они уже похитили эту бумажку? - нахмурился господин Морган.
- Потому что местная крыса донесла, что мы устраиваем переговоры, - ответил я все с той же уверенностью. Догадки - догадками, но едва слова произносились вслух, непоколебимость собственной правоты становилась все прочнее. Как тогда, на совете, с нападением на Дорейн. - Чего им точно не хотелось, так это того, чтобы мы объединялись. Третья сторона рассчитывала на то, что мы, молча, поубиваем друг друга, и тогда только и останется поднять окровавленный трон и занять главенствующее место. А тут - раз и мирные переговоры, на те вам…
Воган посмотрел даже не на меня, а скорее сквозь меня, но по его лицу было понятно, что я прав.
- Третья сторона? - вскинул бровь король Филипп. - Что еще за третья сторона? Впервые об этом слышу.
- Думаю, это можно обсудить снаружи, - я покосился на полуобрушенный потолок, со стекающей через щели водой, готовый в любой момент свалиться нам на головы. - Отсюда лучше убраться.
Мое предложение было одобрено, и мы вылезли из руин обратно на улицу. Мне жутко хотелось хорошенько ополоснуться и переодеться во что-то сухое, потому что едкий запах гари и пепел облепил нас всех с головы до ног. А тут еще и нескончаемый дождь, прибивающий тяжелый воздух к земле, от чего дышать хотелось через тряпку.
На краткий рассказ об оппозиционной стороне ушло несколько минут. Больше времени потребовалось, чтобы Воган пришел-таки в себя и дал внятные объяснения, а заодно поделился собственными догадками и сведениями. В конце концов, это касалось непосредственно него. Мы лишь орудие, которым пытались поставить финальную точку у старой власти.
Метод долгих обсуждений, укрывшись от дождя в ближайшей постройке, привел к тому, что Вогану было дано разрешение вернуться с нами в первый дворец. Не в качестве союзника, конечно. И не в качестве пленника. Скорее, как заинтересованного лица, временного поднявшего белый флаг. Посредника. Парламентера. В общем, коршун поменялся со мной ролями. Король Филипп даже дал добро на то, чтобы его сопровождали его же люди, но в количестве не больше дюжины. Оставаться и дальше на пепелище было неразумно и бесполезно. Лучше передохнуть, отдышаться и решить, что же теперь делать дальше.
Эта ночь была долгой для всех, а утро и сопровождающий его следом день того хуже, так как погребальный костер уже был собран посередине площади. Небо, пасмурное и серое сейчас висело над головой под стать настроению. Хорошо, что дождь утих к рассвету. Достаточно сырости.
Площадь наполнялась людьми. В считанные минуты стало так тесно, что и яблоку было негде упасть. Попрощаться с великим человеком и проводить его в последний путь хотели жители всех Девяти Королевств. Лорда Болдера вынесли из замка на сооруженных за утро деревянных носилках. Четверо мужчин, среди которых был и господин Морган, пронесли их через расступившуюся толпу и опустили на возведенный из веток и хвороста постамент. Тело лорда не накрывали ничем, и когда носилки проносили мимо меня, я не мог не отметить, как умиротворенно лежал мертвый. Его отмыли, причесали, собрали волосы в седой хвост, перевязанный черной ленточкой, и переодели в чистую одежду, спрятав ужасную рану. В руки вложили любимый и верный меч.
Казалось, лорд просто спал. Все морщины куда-то ушли. Лоб, всегда нахмуренный, как бывает у постоянно думающих людей, разгладился. Он словно помолодел на несколько лет. Такой спокойный и безмятежный. Таким я его и запомню.
Хелена, стоявшая со мной рядом, не плакала. Все слезы у нее вылились утром. Ночь в дороге она еще сдерживала себя, но едва мы зашли во дворец и закрыли за собой дверь спальни, скопившаяся боль хлынула из нее тем же проливным ливнем, что сопровождал нас всю дорогу. Лицо опухшее, сейчас было каменным. Ни единой эмоции. Но я чувствовал вцепившуюся в меня ногтями руку, так что прекрасно представлял, что творится у той внутри.
Принцесса Селеста держалась хуже. Такая же бледная, как и дочь, а по щекам вдобавок то и дело стекали слезы, которые та уже и не смахивала. Принцесса не сомкнула глаз ни на минуту за последние сутки. Именно она помогала омывать и подготавливать тело лорда. Господин Морган как мог, отговаривал ее, но та была непреклонна. Принцесса настаивала, что это ее долг. Она обязана лорду своей жизнью, и единственное, что могла сейчас - быть с ним до последней минуты. Так и провела несколько бесконечных часов на кухне, рядом с холодным телом на большом столе. Слишком много для обычной женщины, пускай и невероятно сильной духом. Несколько дней назад она все это проходила с родным сыном, а тут снова.
Тело лорда Уолтэра Болдера покоилось на своем месте. Все готово, осталось только поджечь постамент с нескольких сторон, но никто не решался сделать и шагу. Казалось, вся площадь подверглась полному оцепенению. Первой ее нарушила принцесса Селеста. Она на ватных ногах шагнула к телу, замерла над ним, сглатывая воздух, и что-то едва слышно прошептала. Прощальные слова, наверное. Я не слышал. Затем склонилась и поцеловала лорда в лоб. Отошла в сторону шага на четыре, сдерживая руками очередную подступающую истерику. Господин Морган был тут как тут. Одной рукой держа зажженный факел, другой он обнял жену.
Следующим к телу подошел король Филипп. Он не задерживался у него надолго. Лишь положил ладони на холодные руки, обхватившие длинными бледными пальцами меч и быстро, вслед принцессе, поцеловал его в лоб. Потекла неуверенная вереница тех, кто желал лично проститься с лордом Уолтэром. Кто-то нес с собой цветы. Очень скоро тело лорда стало окутано по контуру яркими бутонами и зеленными листьями. Словно он лежал на поросшей дикими цветами поляне.
Я все никак не мог решиться сделать шаг вперед. Хелена тоже, но я почувствовал, как она словно подхлестнув себя мысленно, дернулась к нему, бессознательно теребя забинтованную руку за кончики узлов. Встала над телом, хватая ртом воздух, но ни слова так и не произнесла. Снова попыталась… ничего. Вместо этого она медленно поднесла два своих пальца к губам, поцеловала их и коснулась ими лба лорда. Я помню это движение. Так она прощалась когда-то с Роско. Традиция племени вауханов. Высшая степень уважения к усопшему. Может, это было не к месту, но зато искренне и от всего сердца.
Хелена словно окаменела. Дернулась было обратно в мою сторону, но снова замерла нна месте. Я видел, как тряслись ее руки. Я дернулся к ней и, подойдя сзади, ободряюще обнял за плечи. А она даже и не заметила этого, казалось, как и всего вокруг. Просто стояла, совершенно не соображая, что делает, и поправляла невидимые миру складки на камзоле лорда. На уровне сердца. Там, где под тканью скрывался след от ее стрелы.
Я ласково перехватил ее руку, прекращая бесполезные действия, и неспеша повел ее в сторону матери, отца и Джереми. Принцесса Селеста тут же потянулась к дочери, как за спасительным якорем и обе, крепко обняв друг друга, уже не сдерживались. Их плечи вздрагивали, раздавались едва слышные всхлипы, но самого плача слышно не было.
Я остановился рядом с Джереми, не мешая женщинам. В таком горе только они и способны утешить друг друга. Джереми тоже теперь стал совсем не похож на себя. Он хоть и на несколько лет младше меня, но сейчас казалось, что куда как старше. Смерть брата оставила на его волосах раннюю седину, а на лице вечный отпечаток невосполнимой потери. Обычно улыбающееся, сейчас оно было мрачнее и чернее воды во время самого страшного шторма, который мне довелось увидеть. От легкомысленного, всегда веселого и беззаботного парня не осталось и следа. Повзрослеть пришлось всем.
Цепочка людей постепенно редела, а потом закончилась и вовсе. Среди тех, кто сейчас находился здесь, практически были одни мужчины, так что в слезах утопали только Хелена и принцесса Селеста. Королева Фалия испуганно прижалась к королю Вилмару и не могла даже поднять глаз на лежащее тело. Кендра стояла неподалеку, тихая и неприметная. Она не плакала, но разделяла всеобщую скорбь. Не знаю, коснулось ли все это и ее, но надеюсь, что то, что раньше казалось ей завуалированными забавными романтическими приключениями, наконец, показало себя со всех сторон. Пускай перестанет лелеять ложные надежды и поумерит свой пыл.
Четыре факела взмыли в воздух. Кто-то что-то сказал, кажется, король Филипп, и почти мгновенно хворостом занялся огонь. Мы стояли и смотрели, как оно изящной змейкой перекидывалось с одной ветки на другую. Пламя охватывало все больше и больше территорий, и вот - тело лорда уже полностью поглотил огонь. Какое-то время его контуры еще можно было различить, а потом все померкло и превратилось в сплошную пылающую и обдающую жаром стену.
Огонь быстро занимался телом. Думаю, ветки обработали легким раствором пиратских бутылок. После дождя часть хвороста была слишком сырой, чтобы добиться такого результата. Принцесса Селеста с дочерью так и не отрывались друг от друга. Только теперь, склонив головы, смотрели на горящую стену ничего невидящим взглядом.
Несмотря на то, что огонь был знатным, мы долго стояли на площади. Вот обрушились последние уцелевшие части постамента, да и тела было уже не видно, а мы все стояли. В какой-то момент, облитый стекающими слезами, вспышкой блеснул меч лорда. Не знаю, сможет ли он оплавиться до конца. Если нет, вероятно, его заберут с собой домой в Мондертерн.
Прошло не меньше часа, наверное, когда постепенно все начали расходиться. Вогана в сопровождении его и наших стражей спровадили обратно в дворец. На площади оставались самые стойкие. На секунду я выпустил Хелену из вида, а когда обернулся, та уже исчезла. Только мелькнула темная макушка в стороне и тут же скрылась за деревянной избушкой. Наверное, ей сейчас нужно было время, но я не хотел оставлять ее без присмотра. Мало ли что. На ее долю выпало слишком много переживаний, и хоть местный полевой врач и сказал, что с ребенком все хорошо, я все равно не до конца верил в его положительные прогнозы.
Невозможно, чтобы что-то сейчас было хорошо. Не после последних дней. Кендра рассказала, что было, когда в лагерь принесли тело Калеба. Хелена там же на месте, едва увидев брата, упала в обморок. Ее приводили в чувство почти с полчаса. Тогда же и вскрылась правда о ее беременности. Дальше было не лучше. Едва придя в себя, Хелена едва не сошла с ума, когда ей сказали, что я так и не вернулся. Она билась в неосознанной истерике, кричала, орала, отпихивала всех от себя, пока ей, насильно скрутив, не вкололи морфий, погрузив в беспамятный сон. Морфий был не особо желателен, особенно в ее положении, но выбора все равно не было. Все испугались, что она не сможет успокоиться самостоятельно, а это грозило бы выкидышем. Пришлось рискнуть.
Пару дней ее обкалывали успокоительным, позволяя барахтаться где-то между вполне себе таким здравым умом и блаженной отрешенностью, а затем вернулась королева Фалия и только тогда, Хелена постепенно начала приходить в себя. Тогда же устроили погребение Калеба, потому что ждать было больше нельзя. Сначала все хотели сделать это, пока та была без сознания, но все понимали, что Хелена никогда бы не простила родителей, если бы ей не дали возможности попрощаться с братом.
Так что чего уж мне точно не хотелось, так это оставлять ее одну наедине со своим горем. Я нашел Хелену на утесе, в стороне от замка. Он резко обрывался и нырял в серую и мрачновато неуютную от погоды бездну. Она сидела спиной ко мне, поджав одну ногу под себя. Вторая, забинтованная свисла почти над самым краем. Я предварительно покашлял, чтобы не напугать ее и осторожно присел рядом.
- Ты как?
Самый глупый и бесполезный вопрос. Как она может быть сейчас? Вряд ли средненько и уж точно не нормально.
- Маме куда хуже, - ответила она. - Лорд Болдер заменил ей отца. Он был для нее… для всех нас родным.
Мы почти не разговаривали за последние часы. Все, что я успевал делать, это стирать с ее лица слезы. А потом она ненадолго провалилась в рванный беспокойный сон. А сейчас… даже не знаю, о чем можно говорить. Поднимать и без того болезненную тему было бы не лучшей идеей.
Я осторожно погладил ее забинтованную руку пальцем. Ее тоже перевязали, как и ногу. Хорошо, что кость на голени не была задета, только кожу пропороло. Какое-то время Хелена похромает, но ничего. Скоро заживет. Да и ожог на руке должен быстро сойти. Если повезет, и не оставит следа.
Хелена обернулась ко мне и в ответ провела кончиками пальцев целой руки по моей шее. Мне обмазали ее чем-то омерзительно противно пахнущим и налепили сверху марлевую заплатку. Мне досталось больше Хелены. Волдыри уже начали лопаться, а кожа потихоньку слезать. На руке дела обстояли лучше, но на шее теперь точно останется безобразный шрам, заходящий от шеи на скулу. Еще и волосы основательно подпалило. И мочку уха. Но это ерунда.
- Будешь меня любить и со страшным шрамом? - спросил я, чтобы хоть как-то разрядить накаленную обстановку.
Хелена недовольно прищурилась.
- Что за глупости? - ее пальцы скользнули от шеи к волосам и несильно, но с чувством потянули за прядь волос. - Я буду тебя любить любым.
- Это хорошо, - улыбнулся я, придвигая ее к себе поближе и обнимая. Ее волосы пахли костром. Я вообще-то любил этот запах, но после недавних событий хотел бы отныне чувствовать его как можно реже. - Где Стрела? Я не видел его сегодня.
- Я тоже, - Хелена вжалась спиной в меня. - Когда мы отправлялись к… вам, он был здесь. Представь, кажется, эта махина заблудилась в лесу. Мы ведь больше не искали ее, после того, как вы… - она замялась. Любая тема, так или иначе, сводилась совсем не в ту сторону, в которую следовало бы. - Он объявился лишь пару дней назад. Грязный, весь в земле, но такой довольный и счастливый… Едва не сбил меня с ног от радости. Лез облизывать. Только вот морда его вся была в крови, уж в чьей не знаю и не хочу даже знать.
Я тоже не хочу знать подробностей. Будем думать, что это несчастный кролик… хотя бы.
- Вернулся сам - это хорошо. Теперь точно знаем, что не потеряется, - подержал ее я.
- Да, - кивнула та невесело. - Только вот меня не оставляет мысль, что если бы вы не отправились его искать, то сейчас Калеб…
- Эй, - я оборвал ее на полуслове. - Никто не знает, что было бы. Мы это уже проходили, помнишь? Не вздумай винить себя или того же Стрелу. Он не виноват. Ты не виновата. Никто не виноват.
И даже я. Я это понимал. Я ничего не смог бы сделать. Не успел бы. Мне вспомнился наш последний разговор с Калебом: о нем и Кристине. Рассказать Хелене, что Нельсон был его сыном? Не думаю, что нужно… вряд ли это улучшило бы ее настроение. И это вовсе не тайна, как таковая, нет. Просто… лучше сейчас не надо.
Я обнял ее живот руками. Он пока еще был не очень заметным, но на ощупь уже…ну, как бы натянутым. Не таким, как раньше, это точно. Только бы с ребенком все было хорошо. Только бы все это не подорвало его здоровье, и здоровье его матери. Эта радость досталась нам слишком дорогой ценной и большими стараниями. Возможно, именно тот, кого Хелена сейчас носит под сердцем, сможет заглушить ее боль от постоянных потерь. Тот, кто еще и не родился и Джо…
Я почувствовал себя настоящей сволочью, когда внезапно осознал, что за последние недели ни разу и не вспоминал о ней. Тоже мне, хорош папаша… Стыдно до ужаса. Мда, я не Хелена. Она не забывала о ней ни на минуту. Так и продолжала стискивать по ночам ее пеленку. Только что плачет теперь в нее по другому поводу.
Мы долго так просидели. Даже толком больше не разговаривали. Просто наслаждались тишиной и подаренным нам временным спокойствием. Сегодня - завтра должен был состояться очередной совет. Я уже и даже не желал вникать какой и по какому вопросу. Устал. Правда, устал от всего.
Информация о третьей стороне стала для всех отправной точкой. Понятно, что та сторона не наша проблема. Мы к ней как бы не имеем никакого отношения. Как бы… но именно она поспособствовала тому, что происходит сейчас. В большей части из-за нее все эти смерти. Из-за нее мы здесь. Был бы жив король Паларий, не сожги бы он деревню вместе с сестрой господина Моргана, не убили бы принца Алана… и мы, скорее всего, сейчас были бы дома. Кто знает, как бы оно было…
О Дарене я рассказал королю Филиппу, королю Симеону и господину Моргану еще в дороге. На том же совете, что состоится, вероятно, короля Вилмара припрут к стенке с допросом. Знал ли он или не знал о том, что его сын причастен к краже жалкой бумажки, которая повлекла за собой такие масштабные последствия?
И снова-таки, мне уже было все равно на все это. Для новых потрясений я слишком опустошен сейчас. Пускай решают между собой великие умы наших королевств. Я готов лишь подчиняться отданным приказам. И Хелена, кажется, тоже. По крайней мере, когда на следующий день отец предложил ей принять участие в совете, она, молча, отрицательно покачала головой. Для нас обоих это уже слишком. Чаша переполнилась. Не хотелось уже ничего. Ни справедливости, ни мести, ни возмездия. Только одного - чтобы все это закончилось, и больше не было ненужных жертв.
И все же меня смогли удивить. Несильно, но достаточно. Вечером следующего дня через пару часов после совета за закрытыми дверями, нас с Хеленой нашел король Филипп и быстро, но лаконично сообщил, что мы собираем вещи и выдвигаемся обратно домой.
Цитирую: “Пора поговорить лично с принцем Дареном и поставить все точки над “и”.”. Отлично. Первое, что я увижу по возвращении на родные земли - это физиономию братца. “Довольнее” меня была только Хелена, которая, дай ей возможность, Дарена век бы не видала. Эх, просто прекрасно… Но по крайней мере, теперь держим курс на дом, это не может не радовать. А жизнь-то налаживается, а!