Золушек... работа любит (6)

Откровения

Ковальский доставил девушку к воротам дома, и Ника, попрощавшись и забрав вещи, отправилась к себе домой. А он к себе.
Полночи и утро следующего дня Ярослав Валерьевич размышлял над словами Ники. В голове не укладывалось, что Рождественский может быть таким патологически строгим с собственной дочерью.Была вероятность, что капризная девчонка просто сгущает краски, но чтобы придумать настолько ужасную историю требовалась не только бурная фантазия, но и извращенное чувство юмора.
Спокойствие, с которым Рождественская рассказывала ужасные вещи, удивляло не меньше. Для такого равнодушия должна быть веская причина.
- И что вы об этом думаете? – мужчина советовался с голосами. И те ему отвечали.
Все утро прошло в беседах, пока Ковальский не поймал себя на мысли, что никогда до этого момента с голосами не разговаривал. Стеснялся, наверное. Даже когда оставался наедине с самим собой, всегда старался игнорировать. А сейчас что-то расслабился. Сказывается пагубное влияние Рождественской.
После обеда позвонил знакомый следователь, которому Ковальский несколькими днями ранее отправлял смс с номером машины и попросил приехать. Неужели в полиции начали работать по выходным? Быстро собравшись, Ярослав отправился на встречу и был немало удивлен, когда Виктор Платонов вышел к проходной, пояснив, что просто не успел закончить дела в будни, и поэтому решил поработать сверхурочно.
Пожав плечами, Ковальский направился следом за Виктором и вот они уже сидят у него в кабинете. На стене под потолком бесшумно работает кондиционер, деревянные окна занавешены прозрачным тюлем. Перед Ярославом стоит чашка дымящегося кофе, а Виктор что-то изучает в компьютере и курит.
- Зачем тебе это? – затушив сигарету о дно пепельницы, Виктор посмотрел на Ковальского.
- Ты о чем?- кофе был крепкий и напоминал деготь, но обижать друга не хотелось, поэтому Ярослав отхлебнул горячего напитка.
- Копаться в своем прошлом. Снова и снова. Ты случаем не мазохист? – Виктор раскурил новую сигарету и подошел к окну.
Кабинет следователя находился на третьем этаже. Перед зданием рос высокий тополь, и его ветви заслоняли вид из окна, не позволяя пробиться сквозь буйную зелень даже солнечным лучам.Оттого в кабинете всегда царил полумрак, и приходилось даже в самый солнечный день включать свет.
- А каким боком к номеру машины, который тебе отправил, привязано мое прошлое? – Ковальский закинул ногу на ногу и откинулся на спинку неудобного деревянного стула.
- Не к номеру машины, а к ее владельцу. – Виктор вернулся за стол и, повернув монитор таким образом, чтобы Ковальскому стало лучше видно, пояснил: - Гаврилов Илья Антонович. Шестидесяти пяти лет от роду.
Ярослав посмотрел на фото седого мужчины, убедившись, что это действительно тот самый человек.
- Долгое время жил за границей, но недавно вернулся на историческую родину. В городе у него свой ресторанный бизнес, - продолжил следователь.
- И? – оставалось непонятным, куда клонит Виктор.
- Двоюродный брат того самого...
Дальше можно было не продолжать. Сразу поняв, чью фамилию не стал озвучивать Платонов, Ярослав нахмурился и потянулся к пачке сигарет, лежащей на столе.
- Он как-то связан?.. – затянувшись сигаретой, Ковальский выпустил изо рта струйку дыма.
- Не знаю, - покачал головой следователь, - и настоятельно советую больше не копаться в прошлом.
А Ковальский и не собирался копаться. Уже давно признал невозможность что-либо изменить. Все дело в тенях. И Нике, увидевшей в Илье Антоновиче что-то подозрительное.
- Кстати, - Ярослав вспомнил о Нике и ее страшной истории, - еще хотел спросить. Дочь моего начальника. Рождественская Вероника Сергеевна. Будь любезен, посмотри по базе, замешана ли она в каком-нибудь криминальном деле? Может в качестве свидетеля проходила.
При упоминании имени девушки следователь нахмурился и, затушив сигарету, потянулся к электрическому чайнику. Даже не поинтересовавшись, будет ли Ковальский кофе, он взял кружки и насыпал им обоим по ложке растворимого «дегтя».
- Откуда ты ее знаешь? – нахмурившись, поинтересовался Виктор.
- Рождественский старший недавно устроил ее в компанию секретарем, - ответил Ковальский, удивленный, что следователь ее знает. – Неужели вы знакомы? - не сдержался он.
- Официально нет, – подмигнул другу Виктор. –Кстати, могу сказать, в качестве свидетеля Вероника Сергеевна проходила в двенадцатом году по одному очень щекотливому делу.
Платонов говорил быстро, даже не напрягая память. По всему выходило, с историей Рождественской друг знаком ближе, чем Ковальскому показалось вначале.
- Что за дело? – поинтересовался Ярослав.
- Смерть преподавателя одного вуза. Темная история. Само дело давно в архиве, а в базе я ничего не нахожу.
Оторвавшись от монитора, Платонов налил им по чашке горячего кофе и, взяв себе одну сигарету из пачки, другую протянул Ковальскому.
- Решил за дочкой шефа приударить? –покачал головой Виктор.
- С чего ты взял? – удивился Ковальский.
- По тебе вижу. Нездоровый интерес в глазах проснулся. – Платонов продолжал терзать компьютер на поиск нужной информации. – Не лезь ты в эту семейку. Осиное гнездо не вороши.
Ковальский поинтересовался мнением друга относительно старшего Рождественского. Виктор несколько минут молчал, обдумывал, видимо, как бы помягче выразиться, а потом заявил:
- Порядочный сам знаешь кто. Конечно, - он усмехнулся, - не вселенское зло, но нервишки потрепать умеет.
- Настолько хорошо его знаешь? - допив вторую кружку крепкого кофе, Ковальский почувствовал легкое головокружение.
- Достаточно, чтобы сложилось определенное мнение. – Платонов закашлялся и заходил взад вперед по кабинету. – В ходе следствия отрабатывалась версия, что тот преподаватель пострадал с подачи Сергея Львовича. Но доказательств не было, а показания дочери в расчет не приняли.- Платонов ненадолго замолчал, а потом продолжил: - После этой истории она на несколько лет исчезла из поля зрения. Даже не знал, что Вероника объявилась вновь.
Ника в это самое время прогуливалась с подружками по торговому центру. День был жаркий, но в здании работали кондиционеры. Вика, администратор из "Дельты" и Кира оживленно щебетали впереди, и только Нике было не до веселья. После вчерашнего разговора забытые страхи вернулись, и на сегодняшнюю вылазку Рождественская согласилась только для того, чтобы хоть немного развеяться.
Ковальский ей не поверил. И почему решила, что он обязательно поймет? Неужели ошиблась?
Ярослав Валерьевич давно работает в компании и, конечно, у директора сложилось определенное мнение о Сергее Львовиче. С ним Рождественский ведет себя вежливо и предупредительно. Пока Ковальский действует как начальнику выгодно. Но стоит директору оступиться...
Подруги видели, что Ника не в духе, но делали вид, что ничего не замечают. Странное поведение Рождественской они списывали на переживания по поводу сорвавшейся поездки за границу.
Несколько раз Ника доставала телефон и убирала обратно в сумочку, борясь с желанием набрать Ковальскому. У нее не было видимых причин звонить директору, и Рождественская с трудом сдерживалась. Они встретятся в понедельник в офисе, но до этого надо дожить. Целых два дня.
Он не знала, что на другом конце города Ковальский, стоя на улице напротив здания полиции, держал в руке телефон, борясь с желанием позвонить дочери босса. Разговор с Платоновым больше запутал, чем принес пользы. Очевидно лишь одно, Ника вчера не солгала. Хотя какой ей смысл лгать?
Вздохнув, Ковальский убрал телефон в карман. Они встретятся в офисе в понедельник. Черт! Ну почему он не может просто ей позвонить? А если позвонит. Что скажет? "Здравствуйте. Как дела?" Глупее разговора не придумаешь.
- Никуша, прекращай хандрить! - когда в кафетерии подруга заказала себе только сок, Кира не выдержала. - Хватит уже так убиваться из-за какой-то поездки. Подумаешь, несколько месяцев не поваляешься под лучами палящего солнца!
- Избыточная инсоляция очень вредна молодой коже! - внесла свою лепту Вика.
Ника слушала подруг, но мысли были далеко. Рядом с красивым директором, к которому со вчерашнего дня тянуло с немыслимой силой. Вчера, когда он остановился возле ворот, каждый шаг к дому давался с большим трудом. Сама не понимая, что с ней происходит, Ника мечтала только об одном. Чтобы прошлая ночь, когда они проснулись вместе в одной кровати, вновь повторилась. Почему-то ей казалось, что такого больше не случится.
Упрямо отвергая любовь, как возможную причину хандры, Рождественская погрязла по уши в страданиях.
- Может, в кино сходим? - предложила Вика, и подружки потащили упирающуюся Рождественскую к кинозалу.
Два часа. Может, хоть так время до новой встречи пройдет быстрее! Фильм был скучный и романтичный. Сопливая мелодрама с множеством поцелуев, бурным развитием отношений и намеком на "жили они долго и счастливо" в конце. Разве в ее состоянии можно ходить на подобные фильмы?
- Поеду я лучше домой, - решила Ника, которой после фильма стало еще тоскливее.
- Ты случаем не заболела? - Кира заботливо потрогала ее лоб и пожала плечами. - Вроде температуры нет.
Но Ника не была больна. Просто очень хотела увидеть директора. Оставив подружек в отделе косметики, Ника обессилено потащилась к лифту, но вместо того, чтобы просто спуститься на первый этаж, села на скамейку напротив, не представляя, что делать дальше.
Возле торгового центра на парковке стоит "Порше" с водителем. Если она сейчас спустится, придется ехать домой. Еще одного похода в кино она не выдержит. В ресторан идти - аппетита нет. В клуб тоже не хочется.
Достав смартфон, девушка задумчиво покрутила его в пальцах. Нашла в записной книжке номер директора. Одно движение отделяло ее от возможности услышать его голос. Одно движение.
Да что с ней такое? Ковальскому тридцать пять, ей двадцать два. Разница в возрасте существенна, но не катастрофична. Если сейчас позвонит, ее чувства станут слишком очевидными. Неужели после всех ужасов, что она наговорила, директор сможет принять ее чувства? А если примет, не будет ли это только из-за желания угодить боссу.
Мысленно смирившись с отказом, Ника осторожно провела пальцем по экрану, отрезав путь к отступлению.
Ковальский ответил на удивление быстро.
- Слушаю! - в трубке раздался его громкий голос.
- Это я, - еле слышно выдавила Ника, чувствуя бешеную пульсацию в висках.
И дальше тягостная тишина в телефоне.
- Вы где?
До Ники не сразу дошел смысл сказанных им слов, а когда дошел, девушка моргнула и посмотрела по сторонам. Она в торговом центре на четвертом этаже. Сидит одинокая и потерянная у лифта. А вокруг бурлит счастливая жизнь. Только она застряла на маленьком островке скамеек, словно на необитаемом острове.
- В торговом центре. В котором тогда..., - она не договорила, потому, как Ковальский перебил.
- Где конкретно?
- На четвертом этаже у лифта.
Кинув "скоро буду" он отключился.
Ника принялась ждать. Мучительные минуты сменяли одна другую. Люди входили и выходили из лифта. Ника провожала их долгими взглядами и снова ждала, а Ковальский все не появлялся.
А потом случилось чудо. Двери лифта распахнулись, и появился он. Высокий, красивый.Одетый в синие джинсы и футболку. Не офисный стиль, но тоже хорошо. Ника смотрела на директора во все глаза, а он медленно приближался. Подойдя ближе, Ярослав Валерьевич остановился и посмотрел на девушку.
- Что вы тут делаете?
- Сижу, - просто ответила Ника.
- Вижу, - Ковальский кивнул, - странное место выбрали. Отвезти вас домой?
- Меня машина внизу ждет, - вздохнула Ника, чувствуя себя птичкой в золотой клетке.
- Ясно.
- Мы совпали, еще не зная ничего о зле и добре. И навечно совпало с нами это время в календаре. - Тень-поэт важно продекламировала стихи Рождественского, и Ника улыбнулась. Если так пойдет, она скоро станет знатной любительницей поэзии.
- Вы, должно быть, знаете много стихов, - девушка посмотрела на Ковальского.
- Достаточно, - он слегка улыбнулся в ответ.
И о чем теперь говорить? Спросить, он приехал к ней или из желания угодить отцу? А если выберет второй вариант?
- Пойдемте! - прервав мучительные размышления, директор протянул девушке руку и Ника встала. Тени исчезли, а они медленно подошли к лифту. Пока спускались, пальцы директора сжали ее ладонь сильнее, чем обычно. Ника повернула руку и их пальцы странным образом переплелись. Неужели директор чувствует то же самое?
А потом он повел ее к машине. Даже не поинтересовавшись, где на стоянке припаркован Порше, Ярослав Валерьевич вел ее к своей. Усадив внутрь, повернулся. Ника подняла глаза, чувствуя, как замирает ее сердце.
Несколько секунд Ковальский просто изучал девушку. Отметил про себя красивые глаза, бархатистую кожу и шикарные волосы. Рождественская выглядела идеально, и поступки ее были идеальны. В отличие от большинства богатых дамочек, она не капризничала, не требовала невозможного, не старалась унизить. К тому же она чудесным образом избавляла его от надоевших голосов. За последние несколько дней Ярослав был очарован дочерью босса целиком и полностью.
А потом словно плотину прорвало. Его чувства, тщательно сдерживаемые, вырвались наружу, заставив совершить невозможное. Потянувшись к Нике, директор, коснувшись ее лица, наклонился и впился губами в ее губы.
Именно что впился. Поцелуй был горячий и долгожданный. В нем было мало нежности, лишь жажда обладания и с трудом сдерживаемое желание.
Ника провела ладонью по его волосам, окончательно спутав мысли. Ярослав Валерьевич старался сдерживаться, как мог и отстранился, пока были силы. Его дыхание было тяжелым и глубоким. Мужчина смотрел на Нику, не зная, как она отреагирует, если сейчас он отвезет ее домой.
Говорят, по взглядам можно прочитать что угодно. Ковальский мог бы поклясться, что по глазам Ники он прочитал, что та поедет с ним куда угодно, но для верности уточнил. Тихим с хрипотцой голосом.
- Поедешь со мной.
Инстинктивно перешел на «ты», потому что нельзя иначе. Когда чувства на грани, все представляется совсем по-другому.
- Хоть на край света, - выдохнула Ника, и Ярославу впору было улыбнуться.
Этих слов он ждал. Если не от любимой женщины, то хотя бы от человека, которому хотел открыть свое сердце. Не говоря больше ни слова, он завел двигатель, а через полчаса они уже заходили в темную прихожую.
Едва захлопнув дверь, он уже не мог сдерживаться. Даже не собирался. Своим «хоть на край света» Ника включила для него зеленый свет. Прильнув к девушке, мужчина обнял ее хрупкое тело и поцеловал. Пытаясь сдерживаться. Насколько это было возможно.
Они целовались в темноте, потеряв всякий стыд. Ника плыла в тягучем обволакивающем тумане, ощущая горячие губы Ковальского на своих губах. Его руки рассеянно блуждали по ее телу. Сама не поняла, но когда распахнула глаза, оказалось, что они уже в спальне.
Рука Ярослава небрежно сдернула покрывало, и они рухнули на кровать.
Это была не любовь, но обоюдная симпатия, страсть и желание. Последние несколько дней напряжение нарастало, и теперь сдержать влечение было просто невозможно. Помогая друг другу избавиться от одежды, они чувствовали, как сердца начинают биться в унисон.
Пальчики Ники скользили по его голым плечам, заставляя вздрагивать.Впервые Ярославу не нужно было абстрагироваться, пытаясь заглушить настойчивые голоса в голове. Мысли и желания принадлежали только ему. Это казалось невероятным, но с Никой он становился нормальным человеком.Самым обычным, без всяких заморочек.
Их страсть была быстрой как вспышка. Оба были настолько взволнованы и возбуждены, что через несколько минут все было кончено. Повернувшись на спину, Ковальский потянул Нику за собой, и она оказалась сверху. Ее волосы разметались по его груди. Девушка вздохнула и, подложив руку под голову, посмотрела на мужчину. Подтянувшись, он коснулся холодными губами ее щеки.
Ковальский откинулся на подушки, словно погрузившись в безбрежный океан спокойствия, а когда вновь открыл глаза, оказалось, что уже наступило утро. В не зашторенные окна светило яркое солнце. Ника лежала, рядом положив руку на его грудь, и безмятежно спала.Почувствовав, что Ковальский зашевелился, девушка счастливо улыбнулась, и приоткрыла глаза.
- Доброе утро, - прошептал директор, охрипшим после сна голосом, - как спала?
- Как на облаке, - Ника потянулась и, снова улыбнувшись директору, села в кровати.
Возникло неловкое молчание. После вчерашнего они не знали как себя вести. Вспышка страсти для обоих оказалась незапланированной неожиданностью и теперь оба чувствовали смущение.
Первым прервал паузу Ковальский. Он встал и потянул девушку за собой. В душ. После водных процедур, растянувшихся дольше, чем положено, они пили чай на балконе. Все рамы были распахнуты, позволяя свежему утреннему ветерку свободно проникать внутрь. Ковальский сидел в кресле, одетый в домашний костюм, а Ника примостилась у него на коленях. В той же самой футболке-платье.
- Она тебе идет больше, - отметил директор, которого уже начали терзать муки совести.
- Я знаю, - Ника улыбнулась и, поставив кружку на столик, снова скользнула ему на колени.
- Ника, - Ковальский смущенно улыбнулся, - я ужасно себя чувствую. Вчера ты мне позвонила. Я знаю, что должен был себя контролировать.
- Ничего страшного, - поспешила заверить его девушка, - я тоже этого хотела. Вернее не совсем этого. Хотела просто увидеть тебя, но как выяснилось и этого тоже.
Положив голову ему на грудь, она повторила указательным пальцем цветной принт на его футболке. Ковальский задумчиво провел ладонью по ее волосам, понимая, что в объятия Ники его толкнула вовсе не любовь. Поймет ли она, если Ковальский попытается объяснить?
- Ника, - директор вздохнул, предчувствуя тяжелый разговор, - ты должна знать. – Он замялся, собираясь с мыслями. – Я не хочу, чтобы между нами возникло недопонимание, а тем более обида.
Рождественская с удивлением посмотрела на директора. Недавно такой уверенный в себе мужчина вдруг разволновался.
- О чем ты? – голубые глаза девушки смотрели с нежностью, и у директора сжалось сердце. – Скажи мне все, что собирался.
- Я хочу быть с тобой, - Ковальский нежно провел ладонью по ее спине, - только мотивы у меня другие. Понимаешь? Любовь для меня как недостижимая вершина. У меня ее никогда не было. Но не потому, что такой черствый человек, а по ряду очевидных причин.
- Из-за теней? - уточнила девушка и Ковальский кивнул.
- Да. Слыша странные голоса в голове, всегда старался сторониться людей, думая, что могу причинить им вред. С женщинами еще хуже. Отношения не налаживались, потому что голоса всегда не вовремя встревали, говорили невпопад, отвлекали. Я несколько раз пытался начать отношения. Первый раз еще в детском доме. И он закончился полным провалом. Потом когда только начал работать. Последний раз пытался встречаться с женщиной около года назад. Снова ничего не получилось. Я уже ни на что не рассчитывал, а потом появилась ты и моя уверенность в одиночестве до конца дней пошатнулась. Я эгоист, Ника. - Ковальский печально улыбнулся. - Твое прикосновение странным образом излечивало, и я от жадности захотел большего. Захотел, что бы ты была рядом, но не потому, что влюблен, а в поисках выгоды. Хотел хоть раз ощутить себя нормальным. Теперь ты понимаешь, какой я человек?
Он вернулся обратно в комнату и, почувствовав слабость в ногах, сел на кровать.
- Значит, ты меня не любишь? - Ника стояла, скрестив руки на груди в проеме балконной двери. Злится, наверное. Еще бы. Девушки всегда злятся, особенно, если признаться им в нелюбви.
- Извини. - Ярослав старался не смотреть на Рождественскую. - За те несколько дней, что мы знакомы, это просто невозможно. Так что теперь у тебя есть законное право пожаловаться на меня учредителю.
- Ты считаешь, я настолько эгоистична, что услышав обо всех тяготах, выпавших на твою долю, побегу жаловаться папочке? - С вызовом заявила Ника. - Мужчина, с которым провела волшебную ночь, не признался с ходу в любви. Ах, он негодяй! Дурак ты, Ковальский!
Ника села на кровать рядом с ним и взяла за руку.
- Просто реалист, - мужчина задумчиво смотрел на их сплетенные пальцы, - странно, что могу находиться только рядом с такой как ты. Гламурная красотка не мой типаж.
- Ну, уж, - важничала Рождественская, - принцесс не выбирают. Как говорится, радуйся, что такая досталась. А то могла такая красотка подвернуться, что мама не горюй.
- Значит, мне еще и повезло? - рассмеялся Ярослав.
- А то! - не без гордости заявила девушка.
- Скажи, - директор поднес ладонь Ники к своим губам и поцеловал, - почему ты не злишься? Я открытым текстом заявил, что не люблю тебя и, честно признаться, ждал истерики. Но ты так спокойна? Почему?
Обхватив его лицо руками, девушка прошептала.
- Потому что это хорошо. Что ты не любишь. Если буду любить одна, мы сможем остановиться в любой момент. Поэтому очень тебя прошу, не влюбляйся в меня.
- Сумасшедшая! - прошептал ей в ответ Ковальский. - Как ты можешь такое говорить? Это какой-то волшебный ритуал? Да? Твоя гадалка научила? Говоришь мужчине "не влюбляйся в меня" и он обязательно у твоих ног.
Дело было не в гадалке, о чем Ника тут же заявила директору. Она потянулась губами для поцелуя и... в прихожей из сумочки негромко запиликал телефон. Странно. Должен был давно разрядиться.
- Вот и сказочки конец! - рассмеялся Ковальский, а Ника, сбегав в прихожую за клатчем, достала телефон.
- Это Кира, - пояснила она директору, - моя ровесница, соседка и подруга по совместительству.
Ярослав кивнул и собирался выйти из комнаты, чтобы дать девушке спокойно поговорить. Но Ника включила громкую связь и ответила на вызов.
- Никуша, привет! Ты где? - раздался в трубке протяжный голосок соседки. - Твои с утра в легкой тревоге.
- Привет! - Ника ответила на манер подруги, и Ярослав удивленно покосился на Рождественскую. - Подруга, ты обязана меня прикрыть.
- Уже прикрываю. Ты, конечно, развлекаешься со своим директором по полной. Хоть бы познакомила с красавчиком! Сама говорила, что он обалденный.
После этих слов Ковальский расплылся в улыбке, а Ника густо покраснела.
- Я сказала твоим, что у нас на вечер запланирована сауна, - продолжила Кира, - будет Вика с Валериком, ты захватишь директора, а я как всегда буду куковать в одиночестве. Может, попросишь своего босса прихватить с собой красивого и неженатого?
Красивого и неженатого? Ярослав прикинул. Если только...
Под такое описание из его знакомых подходил только один человек. Платонов. Угрюмый и скрытный следователь, который, скорее всего, не согласится. Но попытаться стоило. К тому же подруга Ники так жалобно твердила об одиночестве, что у Ковальского дрогнуло сердце.
Платонов ответил не сразу. Потребовался добрый десяток вызовов, чтобы Виктор ответил, а узнав, что был разбужен из-за "дурацкого" похода в сауну, Платонов запричитал. Единственный выходной у него видите ли.
- Постой! - до Платонова вдруг дошло, что друг никогда не приглашал его в сауну. - Приглашение сомнительного свойства. От тебя? Уж не женщина ли тому причиной? Признавайся, к какой мадам в койку забрался?
- Да ну тебя! - отмахнулся Ковальский, сраженный наповал прямолинейностью друга. - Скажешь тоже. Мы с Вероникой пойдем и еще парочка ее подружек. Одна будет без пары вот тебя и решил позвать.
- С Вероникой? - воодушевился Виктор, сразу сообразив о какой Веронике идет речь. – Тогда я с вами.
Слишком поспешно согласился, заставив Ковальского насторожиться.
– А все-таки очень интересно, что Рождественская сделала такого, что ты, заядлый трудоголик и домосед, решил посвятить себя мирским радостям жизни? - продолжал прикалываться Платонов, но Ярослав уже отключил мобильник.
Едва директор положил телефон, как Ника потянула его за руку.
- Иди сюда, - прошептала она, приближая губы для поцелуя.
- Ты меня сейчас пытаешься соблазнить? – улыбнулся Ярослав, отбросив все свои принципы и предрассудки. – Это хорошо, - промурлыкал он, не узнавая собственный голос. – Очень хорошо.
Он увлек Нику на кровать.
Через несколько часов после очередного душа они лежали в кровати и разговаривали. Никогда еще Ковальскому не приходилось так долго бездельничать, а тем более разговаривать. Обычно его выходные проходили по единому сценарию в рабочем режиме и походили один на другой.
- Выжил в аварии только я. Остальные, как потом сказали, погибли на месте.
Ярослав говорил медленно. Он лежал на спине, подложив руку под голову, и смотрел в потолок.
- Сколько тебе было? – осторожно спросила Ника, стараясь не спугнуть разоткровенничавшегося директора.
- Несколько месяцев, - не моргнув глазом, ответил он. События произошли слишком давно и уже не причиняли прежней боли.
- И тебя отправили в детский дом? – уточнила Рождественская.
- Да. Потом, когда я немного подрос, несколько раз пытались устроить в приемные семьи. Но всякий раз меня возвращали. Приемные родители не могли смириться, что я разговариваю неизвестно с кем. Они считали меня психом. – Ковальский грустно усмехнулся. – Впрочем, я и сам себя считал таковым.
- Сколько раз тебя возвращали?
В любой другой ситуации он бы промолчал. Но после всего, что произошло между ними, Ярослав не мог не ответить.
- Много. Не хочу даже думать об этом.
- А почему мой отец принял тебя? - удивилась Ника.
- Что? - Ковальский сел в кровати, с удивлением уставившись на девушку. - Ты о чем?
- Тебе всего тридцать пять, а ты уже генеральный директор. Почему? - Ярослав моргнул. - С отцом такой номер не проходит. Люди годами работают на него, в надежде получить хоть малейшее повышение. А ты. На мой взгляд, слишком молод для занимаемой должности.
Ника села и, положив ладони ему на плечи, заглянула в глаза.
- Что тебя связывает с моим отцом? Почему ты управляешь компанией. Такой молодой и такой красивый? Сергей Львович тебе что-то должен?
В ее вопросах было рациональное зерно, что поразило Ковальского. А действительно. Почему он генеральный директор огромной компании? В его годы многие только начинают тернистый путь по карьерной лестнице. А он уже на ее вершине.
- Не знаю, - растерянно пробормотал он, совершенно сбитый с толку, - правда, не знаю.
Он глубоко задумался. А действительно. Ярославу даже в голову никогда не приходило. Почему его взяли на эту должность? Неужели еще одна неразрешимая загадка?