Атлантида / Глава 3

Глава 3. Арена
 
  Арена представляла собой отделанный черным, белым и красным камнем закругленный прямоугольник, вокруг которого ступенчатой лестницей располагались места для зрителей. Крыши не было, а в дождь или в сильную жару арену накрывали тентом. В центре сооружения, где проходили бои, огромная территория стелилась красным песком, невероятно популярным в Атлантиде, а саму арену от зрителей отделяла стена, расписанная боевыми сценами и охотой. Так как здесь в отличие от ипподрома происходили не только людские побоища, но и сражения с быками и хищными зверями, поверх стены была вбита защитная железная решетка.
  Места для зрителей распределялись между тремя ярусами: нижний, средний и верхний. Каждый ярус отделялся от соседнего низким парапетом и узким коридором. Нижний: просторный и оснащенный мраморными креслами предназначался исключительно для господ, членов совета и почетных гостей. Там же находилось место устроителя игр.
  За возможность оказаться на среднем ярусе, оснащенного каменными скамьями, требовалось заплатить. Верхний же, вообще не имеющий сидячих мест, был бесплатным. На этом последнем ряду всегда набивалась огромная толпа, которой ко всему прочему все равно не хватало места, так что любопытным атлантам приходилось ютиться и на лестницах. И это, несмотря на то, что массивная конструкция спокойно вмещала в себя едва ли не до тридцати тысяч зрителей. Хотя впрочем, население Атлантиды во много раз превышало по количеству эти цифры.
  К счастью строители заблаговременно предусмотрели почти все и во избежание толкотни и давки провели через арену многочисленные коридоры и наружные лестницы, по одной из которых с отчетливо проступающим на лице превосходством прошествовал господин Одж в сопровождении двух дочерей. Прославленный зодчий Атлантиды гордился и не упускал возможности лишний раз похвалиться достигнутым в обществе положением и подаренными в награду почестями.
   Мужчина пятидесяти лет сумел сохранил за собой былую привлекательность. Седина совсем немного тронула густую бороду, виски и темные волосы, рассыпанные по плечам. Пурпурный хитон, закрепленный на плечах золотыми фибулами и подпоясанный кожаным поясом гармонично сочетался с гиматием (плащ из прямоугольного куска ткани, прим. авт), конец которого был перекинут у него через руку.
   Его спутницы смотрелись не менее изящно. Высокая девушка лет восемнадцати с тяжелыми прямыми темными волосами, плохо поддающимися укладке, зелеными мятными глазами, жемчужными дорожками бус на шее и в белоснежной тунике до пола, отделанной серебряными нитями, гордо присела в кресло по правую руку от отца. Это и была Медина.
  Меланта, занявшая место по другую сторону, из вредности не стала переодеваться в привезенный предусмотрительной Кассандрой наряд, оставаясь в светло-зеленой тунике - знаковом отличии среди жрецов. Соответствующий цвет подчеркивал положение и уровень духовного развития служителей храма.
  Так, только недавно ступившие на дорогу жречества носили подобные ее светло-зеленые одеяния, а после должной приобретенной степени просвещения заменялись на голубые. Верховные жрецы же облачались в желтые одеяния, символизирующие рассвет и силу восходящего солнца.
  Девушка справедливо отметила про себя, что раз такова воля отца, то пускай не только он сам, но и другие видят занятое ею положение. К тому же приятный зеленый оттенок очень шел к таким же зеленым, как и у сестры глазам.
  Архонты так же присутствовали сегодня. Не в полном составе, но в достаточном количестве, чтобы стала очевидна важность организованного представления. Но еще больше была удивлена Меланта, когда окруженный многочисленной свитой в стороне мелькнул золотистый гиматий. Надо же. Даже царь Вотан почтил их своим присутствием, что делалось крайне редко из-за постоянной занятости правителя.
  Может Деймос был прав, когда сказал, что сегодняшние бои не просто попытка повеселить людей? Однако девушка все равно не одобряла происходящего. И смотря пока на пустую арену, невольно сжимала кулаки, понимая, что очень скоро там начнется кровавое побоище.
   Подобные мероприятия никогда не проводились спонтанно. Они тщательно планировались, и о них заранее оповещалось развешанными по городу афишами, публично оглашающими список неустрашимых воинов, добровольно идущих на смерть ради славы. А что касается церемонии открытия игр… она могла впечатлить даже самых искушенных зрителей. Перед началом увеселительных мероприятий повсеместно показывались музыкальные, театральные и костюмированные постановки в стихах, которые атланты крайне любили. Как и сегодня, конечно же.
   После одного из таких, рассказывающего в самых ярких оттенках о длительной и столь блистательной войне с Афинами, Меланта не смогла удержать смешка, чем вызвала у отца недовольный прищур. О финальном поражении, разумеется, никто не упомянул. Эту немаловажную деталь почему-то все желали не принимать в расчет, хотя по существу армия Атлантиды с крахом потерпела поражение и неважно, что до этого многие годы она успешно оттесняла и завоевывала территории врагов. Чтобы не говорили и как бы ни выставляли себя сами атланты - в этот раз победа осталась не за ними.
  Когда красочное представление закончилось, под оглушительный раскат тамбуринов и грохотание труб из дальнего конца зала на арену гордо шествующий верхом на колеснице появился сам устроитель игр, окруженный толпой знакомых, друзей и компаньонов. Сделав круг под неистовые аплодисменты и хвалебные крики толпы, уже предвкушающей запах крови, он так же грациозно удалился, а ему на смену последовало шествие выпущенных пленных, теперь уже сопровождающееся неодобрительным улюлюканьем беснующейся толпы. Открытый гнев и ненависть публики были настолько осязаемы, что казалось, вокруг ярусов сгущался воздух. Странное отношение к тем, кого они не то, что не знали, но и видели в первый и скорее всего последний раз.
  Плененные воины встали в шеренгу растянутым полумесяцем. Их было не меньше двух десятков. Статные крепкого телосложения мужчины, они с нескрываемым равнодушием окидывали взором зрителей. На лицах читались твердость и полное отсутствие страха.
  Вот же странно - их считали отъявленными, грубыми, неотесанными варварами с дальних берегов, но только как раз атланты сейчас и вели себя как последние дикари. Кричали, вопили, бросались мерзкими оскорблениями и пожеланиями самой мучительной смерти, которую только можно было бы себе представить. Греки же, хоть и прекрасно их понимали благодаря вошедшему в обиход торговому наречию, в ответ стояли с несокрушимым спокойствием, да стояли так, словно навечно вросли крепкими мускулистыми ногами в землю. Меланта, пытаясь подавить сдавливающий уши гул толпы, против воли испытала к обреченным не только жалость, но и немалое восхищение. Не каждый смог бы выстоять под таким натиском.
  Греков хоть и подготовили к бойне, но защищенными должным образом их можно было назвать с трудом. Голени, укрытые подножами (металлические пластины, прим. авт.) и руки, обвязанные накладками из кожи - вот и все их доспехи. Тела, облаченные в потертые от долгого ношения хитоны, оставались без всякой защиты, как и босые ступни.
  Благодаря представленной ранее театральной постановке было понято, что это привычный образ для Афинских воинов, избегающих громоздких и тяжелых доспехов, а не попытка как можно быстрее разделаться с ненавистными противниками. Напротив, любой зритель жаждал увидеть красивый, сильный и в меру продолжительный бой, так что такой ход казался даже неразумным. Но устроитель игр решил ничего не менять и сохранить, так сказать, дух праведного соперничества.
   А затем на арену вышли атланты, доспехи которых явно выигрывали на фоне соперников. На рослых атлантских воинах были надеты высокие шлемы, увенчанные перьями, тела покрывали защитные пластины, в руках порхали длинные копья, а к предплечью у каждого прикреплен украшенный цветными каменьями кинжал. На квадратных щитах красовался трезубец и обвивающая ее змея - эмблема Атлантиды. Вот теперь публика неистовствовала от счастья, приветствуя любимцев. Атланты в ответ победоносно стучали копьями по щитам, еще сильнее раззадоривая зрителей.
  К ногам обреченных на смерть греков с пренебрежением бросили деревянные щиты и короткие серповидные мечи. Только когда шум и рев толпы немного поутих, а две армии бойцов выстроились друг против друга, вцепившиеся в оружие и готовые в любую секунду наброситься друг на друга, со своего почетного места поднялся царь Вотан. Произнеся короткую, но пламенную вступительную речь, в которой от лица всех когда-либо правящих царей он восславлял величественный род атлантов, благодарил могучих богов за подаренные его народу блага и просил принять в знак уважения и вечного почитания поднесенные сегодня в их честь жертвы, дал сигнал рукой, разрешая начать представление.
   Меланта, в отличие от собравшейся толпы, не могла смотреть на все это. Она невольно зажмуривалась каждый раз, когда то или очередное копье замахивалось, чтобы подарить кому-то свой возможный первый и последний удар. Или же когда мечи ловко маневрировали между длинными копьями и подсекали древо, лишая метательное оружие своего преимущества. Правда, металось оно нечасто. Слишком невыигрышная позиция и практически полная безоружность. В любом случае атлантам приходилось сближаться почти вплотную и отбиваться своими кинжалами, а по возможности и отвоевывать у греков мечи.
  Крики и звон скрещивающейся стали тонули в поднявшейся от топота пыли. Зрители ликовали каждый раз, когда на землю падало обезображенное и окровавленное тело поверженного пленника или же гневно подскакивали на своих местах, когда жертвой становился свой. Не прошло и четверти часа, а вместо сорока осталось лишь с десяток живых: трое греков и семеро атлантов. И тогда после сигнального знака с противоположных сторон арены поднялись тяжелые кованые решетки, откуда высыпалось еще с две дюжины невольников и атлантов, кинувшихся друг на друга.
  Меланта хоть и отводила глаза, но против воли начинала все с большим интересом следить за происходящим, так как ее внимание привлекли знакомые черные кудри, мелькнувшие в господствующем на поле хаосе. Кто-то из греков сбил с мужчины шлем, и стало ясно, что среди уцелевших атлантов первого состава сражался Деймос.
   Да, он был хорош в своем деле - стоило признать без ложной скромности. Его удары отличались размеренностью и при этом пугающей смертоносностью. Никаких лишних движений. Каждый последующий шаг имел конечную цель. Мужчина никого не подпускал к себе слишком близко, и точно танцуя с копьем по арене, то и дело заставлял противников пятиться назад, в то время как сам наступал внезапно и без промедления. И нужно отдать должное, он благоразумно не расставался со своим оружием ни на секунду, словно слившись с ним воедино. Так, будто копье было продолжением его собственной руки.
  Между тем были и среди греков славные воины. Один особенно привлекал внимание публики: широкоплечий мужчина атлетического телосложения сражался как разъяренный медведь. Да и похож был на него даже внешнего. Если Деймос будто рисовал по воздуху узоры своими изящными атаками, то этот коротко стриженный темноволосый мужчина с густой щетиной сносил собой все, до чего добирался. Атланты, оказавшиеся у него на пути, просто разлетались в разные стороны, не успевая даже понять, с какой именно стороны прилетел удар.
   Этот “беспощадный медведь” выдержал первую атаку и с не меньшей легкостью уцелел во второй. Лишь когда на арену выпустили третью волну воинов, стало заметно, что он начал уставать и сдавать лидирующие позиции. Да и кровоточащая рана на бедре, нанесенная кем-то из теперь уже мертвых атлантов давала о себе знать и замедляла его движения. Но даже при этом храбрый грек продолжал сражаться не жалея сил и дождавшись очередного завершающего сигнала вошел в число выживших.
  Четвертый и последний этап игр ознаменовывался заключительным сражением уцелевших. Бесстрашные и вышедшие сегодня победителями атланты, в немногочисленном числе которых сиял и помятый, изрядно уставший, но живой Деймос, под гром аплодисментов и оваций удалились с арены, предоставив поле боя оставшейся горстке греков.
  Для отважных атлантов это сражение было окончено и вечером, вероятно, во время назначенного торжества каждому победителю будет предоставлена особая награда за доблесть. Именно она и играла решающую роль во время отбора участников, а не жертвенность во имя богов. Такие лавры как слава и почет, которыми награждали победителей подобных мероприятий, во все времена заставляли мужчин без сомнений и с улыбкой на устах играть со смертью в прятки, не думая о возможных последствиях.
  Как по Меланте, этот последний этап отличался особым варварством. Если до того побоище имело хоть какое-то подобие состязательных игр и своеобразной мести за поражение, то теперь толпа будет наблюдать как земляки убивают своих, пока не останется лишь пара, а то и один беспрекословный лидер, судьба которого так или иначе будет решаться правителем Атлантиды.
  Смерть своих ради мнимого шанса на жизнь. Предательство и выставленная на всеобщее обозрение низость, вот каким образом устроители игр хотели выставить перед зрителями несгибаемых греков. Меланта с ужасом глядела на покрывшуюся мертвыми телами арену. Десятки и десятки погибших за такое короткое время. Уже погибших и продолжающих убивать ради людской потехи. Девушка отвела глаза в пол больше не в силах смотреть на этот ужас.
  Только вот и сами греки понимали, каких именно зрелищ от них требовали. И гордый народ не желал играть по чужим правилам. Одиннадцать спасшихся мужчин не сговариваясь, побросали свое оружие и щиты на пропитавшуюся кровью землю и обернулись в сторону трибуны, где все это время величественно восседал правитель Вотан в окружении семьи и слуг, кружащихся вокруг царских особ и преподносящих им блюда с финиками и орехами.
  Когда над головой донесся всеобщий вздох удивления, Меланта непонимающе дернулась. А тем временем тот самый яростно сражающийся медведь, который привлек сегодня особое внимание, чуть прихрамывая на раненую ногу, сделал несколько шагов вперед, и с отвращением сплюнув себе под ноги, воззрился на царя.
- Вы можете пытать, продавать и убивать нас, но вы никогда не заставите афинян пойти против своих, - яростно прорычал он, всплеснув руками в стороны, словно подставляя грудь под смертельный удар. - Мы в отличие от вас не способны на подобную подлость. Так что лучше просто покончите с нами. Сейчас.
  Другие уцелевшие воины молчали, но по их виду и взгляду не сложно было догадаться, что мыслили они одинаково. Правитель Атлантиды же заметно растерялся. Нечасто на его веку порабощенными пленными менялись условия. Обычно люди послушно убивали друг друга. Одной надежды на сохранение жизни вполне хватало, чтобы задавить в измученных и сломленных невольниках угрызения совести и всяческий стыд. Однако этот народ оказался куда несгибаемей, чем они представляли…
  Царь, немного подумав и переглянувшись с кем-то, встал с места. Меланта затаив дыхание смотрела, как стоящие на специально обустроенных постаментах лучники вскинули оружие, готовые пустить стрелы в мятежников. Отъявленных бунтовщиков всегда усмиряли подобным образом. Однако правитель не торопился почему-то отдавать приказ.
  Вместо этого он начал говорить, и слова его… были достойны возложенных на него когда-то потомками Атласа регалиями. Царь Вотан не скрывал своего восхищения перед доблестью и честью выживших. Он открыто и прилюдно выразил почтение их непреклонному и стойкому народу. И согласился разрешить возникший компромисс народным голосованием. Только от зрителей теперь зависело сохранится ли их жизнь или же все до единого падут героической смертью за заявленную дерзость.
  Воцарилось пугающее молчание, а Меланта вцепилась ногтями в подлокотники, готовая вскочить в любую секунду, но при этом одновременно медлила, опасаясь оказаться единственной, кто будет готов выступить на защиту отважных мужчин заслуживающих жизни,  лично по ее мнению, как никто другой.
  Медленно, очень медленно в поле ее зрения поднялось несколько рук, среди которых к всеобщему удивлению был и один из членов архонтов, и тогда уже девушка не выдержала и, вскочив с места, вздернула руку в воздух. Ее отец внимательно и задумчиво посмотрел на дочь, а затем спокойно и в отличие от нее, не поднимаясь с места, поднял свою. Медея вторила главе семьи.
   Раз за разом в воздух возносились руки. Сначала неуверенно и робко, но затем все более решительно. Толпа смелела, а вот Меланта, окончательно растерявшись, неуклюже опустилась обратно на место, не опуская при этом вскинутую к небу ладонь. Она была, кажется, единственной, кто настолько рьяно подскочил с места и это обескураживало. Но еще больше обескуражил брошенный в ее сторону взгляд того самого широкоплечего грека. Даже он среди всей собравшейся здесь сегодня толпы каким-то чудом заметил этот, наверное, совершенно неуместный и нелепо выглядящий со стороны жест.
  Постепенно возвращался привычный шум. Стали доноситься перешептывающиеся между собой голоса, а поднятых рук становилось все больше. В какой-то момент все окончательно потонуло в грохоте и людских криках, когда стало понятно, что на сегодня больше не будет смертей. Лучники опустили луки, а царь Вотан согласно кивнул, смиренно повинуясь решению своего народа и отвесив воинам на арене прощальный легкий поклон, вернулся на место.
   Меланта, наконец, опустила руку, но должного ликования за собой не испытала. Да, те люди, что совсем недавно бесновались и так рьяно желали крови, сохранили им жизни повинуясь секундному порыву, восторгу от столь дерзкой выходки или быть может даже просто из жалости, но сохранили ли они ту самую жизнь на самом деле?
  С того момента как плененными трофеями эти люди ступили на берега Атлантиды закованные в кандалы, их жизни больше им не принадлежали. Как не принадлежали и сейчас. Что с ними теперь будет? Их продадут на рынке богатым господам? Отправят на самые черные и нелегкие работы, которыми давно брезгуют заниматься чистоплотные атланты? Или принесут в жертву богам? Никто этого не знает.
  И, наверное, лучше никому не знать, что будет с ним дальше. Настоящее - вот что важно. Важен этот день. А сегодня эти несколько оставшихся в живых греков не только сохранили жизни, но и отстояли честь своего народа. Что если подумать уже немало.