Душа всё твёрже – не она
Душа всё твёрже – не она,
С тобой беседует устало,
А просит, чтоб вела строка,
И начинала всё сначала.
Как тщетно то, чего мы ждём,
Но страшен мне канун потери.
Так входит к Моцарту тайком –
Раб чёрной зависти – Сальери.
Не можешь знать того, что я –
Отныне знаю, но покуда,
Из тишины растут слова,
И наполняют дно сосуда -
Я говорю на языке:
Заката, сада и залива;
Когда рождается во мне,
Мятежность горького надрыва.
Где ты, где я – не различить!
Так гибнут сад и дождь друг в друге;
Их совпаденье разлучить –
Природа силится в испуге.
Так обнялись. Душа ли сад? -
В дожде склоняется под гнётом?
Но дождь затих – и листопад,
Превозмогает боль полётом.
Душа всё опытней – она,
Уже надеждами не дышит,
Не застывает у окна,
Призыва гордого не слышит.
Она спокойна. О любви,
Теперь не хочется ей грезить;
В достатке – слова и зимы,
Той чаше вновь не перевесить.
Света Лавник.
С тобой беседует устало,
А просит, чтоб вела строка,
И начинала всё сначала.
Как тщетно то, чего мы ждём,
Но страшен мне канун потери.
Так входит к Моцарту тайком –
Раб чёрной зависти – Сальери.
Не можешь знать того, что я –
Отныне знаю, но покуда,
Из тишины растут слова,
И наполняют дно сосуда -
Я говорю на языке:
Заката, сада и залива;
Когда рождается во мне,
Мятежность горького надрыва.
Где ты, где я – не различить!
Так гибнут сад и дождь друг в друге;
Их совпаденье разлучить –
Природа силится в испуге.
Так обнялись. Душа ли сад? -
В дожде склоняется под гнётом?
Но дождь затих – и листопад,
Превозмогает боль полётом.
Душа всё опытней – она,
Уже надеждами не дышит,
Не застывает у окна,
Призыва гордого не слышит.
Она спокойна. О любви,
Теперь не хочется ей грезить;
В достатке – слова и зимы,
Той чаше вновь не перевесить.
Света Лавник.