280 КАРАТ [4]

Не дождусь я полуночи, чтобы выложить главу. Выдохлась сегодня. Тем более, что она получилась маленькой))Олечка, для тебя 💋❤

4. 1651г. Агра
За его преступление ему грозила смерть. Да, пока вели расследование, искали преступника. А он прятался, как последняя крыса. Каждый день он ждал расплаты и ее же боялся. Подкупил корабельного, который вывез его в Агру, тем самым, возведя себя в статус главного подозреваемого. Несколько дней в Агре Миргимола дожидался аудиенции у его правителя Шах Джахана. Великий падишах, правитель мира, принял его не сразу, понимая, что в его город прибыл предатель. Но когда предатель предоставил падишаху плату за свою жизнь, тут уже было не до раздумий. Великолепие шах великих моголов нарек своим именем, ведь он считал, что камень по красоте своей и величию может сравниться только с ним.
Во все времена слово «могол» вызывало у людей трепет и животный страх. Путь Шах Джахана был устлан трупами членов семьи, детей, родственников и целых народов. У великого падишаха никогда не было ничего святого.
Плату от Миргимолы он получил, но ведь никто не сказал, что жизнь этому предателю нужно сохранять. Алмаз Великий Могол был убран далеко в сокровищницу, а его предыдущий владелец умирал мучительной смертью, как и все до него.

Побережье Средиземного моря (из воспоминаний Кэтрин)

Во-первых, я обогатила свой кошелек почти на две тысячи долларов. Но, было и «во-вторых», к своей каюте я добиралась в одних кружевных трусиках, прикрыв грудь волосами. И если меня сейчас кто-то из знакомых увидит, я умру от стыда. Конечно, идущий сзади Катсдорф к ним не относился. Он сам был в трусах и одном носке. Игра не задалась ни у меня, ни у него. Но раздевать это тельце было безумно приятно, пусть и не своими ручонками.
-Какой великолепный вид – послышался его насмешливый голос.
-И не говорите. Небо великолепное. Скоро рассвет – проигнорировала я его замечание, которое явно было адресовано не пейзажу. Я старалась не оборачиваться на него, быстро шагая по направлению к каютам для персонала, когда ему бедняге идти почти через весь лайнер. По крайней мере, у него больше вероятности встретить загулявшего пассажира. Приближаясь к лестнице, ведущей на мою палубу, я услышала шаги. Чёрт! Сердце бешено забилось. Если меня увидят голую, точно не видать мне Германии в ближайшее время. Похоже, встреча с полуночным бродягой Катсдорфа тоже не прельщала. Мертвая хватка, сковавшая предплечье, потащила меня в какое-то помещение, которое оказалось не заперто. Что сказать? Искусно сработано, господин Катсдорф. Только почему-то я сразу не заметила, что он близко и как-то странно смотрит на меня. Даже нет, не странно. Жадно. О, нет! Не сейчас, не здесь. Нельзя. А по-моему «льзя». Ведь кончики пальцев уже ощущают его горячую кожу, которая на проверку оказывается безумно приятной и теплой, несмотря на предрассветную прохладу, царящую в возлухе. И где-то в голове щелкает рубильничек, который включает желание дотронуться до него губами. Дыхание сбивается, мысли теряются и я боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть этот волнительный момент, который тягостным комом разливается в животе. А помниться, там порхали бабочки. Теперь ощущение, что им просто тесно. И это просто от того, что он рядом. Боже, я схожу с ума. Дай мне сил, чтобы спастись от этого голубоглазого дьявола, который уже наклоняется и целует меня со всей осторожностью, что можно только вложить в поцелуй. И это так… так…так…я слышу свой приглушённый стон, который Алекс принимает за согласие на продолжение. Тут же исчезает эта осторожность и теперь я чувствую всю его властность, всю его мощь, когда он впивается в мои губы, терзая их. Я оказываюсь полностью зажата между его полуобнаженным телом и стеной. Спасения нет. Да я этого и не хочу, отвечая с такой же неудержимостью на его ласки. Мне даже не противно быть с ним здесь среди вёдер и швабр, которыми моют палубу. Адреналин разливается по венам, вырабатываемый страхом быть пойманным и желанием, чтобы Катсдорф не смел прекращать свои мучительные ласки. Не прекращал целовать грудь, не прекращал исследовать мое тело своими ручишами, не прекращал желать меня.
-Это не правильно – слышу я его голос. Он доносится откуда-то извне. «Нет, не отвергай меня» - умоляет мой внутренний советник, когда я не могу произнести ни слова.
-Перехотел? – наконец, нахожу в себе силы вымолвить хоть одну фразу, пытаясь скрыть досаду.
-Нет, просто не здесь, но сейчас.
Вот и снова свет надежды зарделся на горизонте. И мы как преступники пробираемся к его каюте, обходя камеры, чтобы не быть увиденными. Должна заметить, это тоже щекочет нервишки. Да, времени на это уходит много. И несмотря на то, что через три часа мне пора уже вставать, я не оставляю эту затею, оказываясь у огромной кровати, которая сейчас станет свидетелем моего порочного внутреннего «Я».
И снова его волнующие губы, его властные руки, его требовательные поцелуи и ласки…да, он не первый. Но это был первый оргазм, который я испытала за всю свою недолгую жизнь. И за этот момент, я готова была вверять ему себя снова и снова, пока утро не разлучит нас.
Уходила в одолженной у него рубашке, пока молодой недограф Катсдорф забылся сном праведника. А мне же предстояла девятичасовая смена. Но это было единственное содеянное о чём я не жалела.
А по прибытию в порт Марселя он исчез. Сошел на берег, ни сказав ни слова. Почему-то стало обидно. Конечно, мы ничего друг другу не обещали, но мой молодой несформировавшийся ум требовал романтики и какого-нибудь финала, желательно, счастливого, конечно. Кому хочется умываться слезами и расшатывать психику из-за мужика.
И все же что-то внутри болезненно ныло. Хотелось поскорее свалить с этой посудины, чтобы занять себя любимым делом. Вот так и вышел из меня толковый работник, который все оставшиеся три недели не вякал. Оказывается, для этого нужны были страдательные эмоции, которые в душеньке моей пустили корни.
Вся семья активно готовилась к большому торжеству в честь дедушки и бабушки. Я, между прочим, тоже. Мои проделки были прощены и грехи отпущены. Как вариант, решили отмечать на лайнере, но мама пресекла эту идею, за что я была ей крайне благодарна. Я видеть не могла море, меня от него уже тошнило. И если у меня это было вызвано длительным принудительным пребыванием здесь, то мама панически не переносила большие водоемы.
Поэтому всех гостей созвали в родительский пансионат, что находился в предгорьях Альп в пределах Франции, где они давно пустили корни. Это живописное место всегда пользовалось спросом у туристов, при этом, для того, чтобы разместить гостей, маме пришлось на целую неделю снимать бронь и не принимать постояльцев, что бизнесу урон, конечно, не нанесло, но по карману било.
А раз нерадивая дочь была прощена, то она освобождалась от рабского труда на лайнере и приговаривалась к новому заключению стенах пансионата. Конечно, без меня бы праздник не организовали. И это говорю я с иронией, так как все это время тупо скиталась из угла в угол. Но когда увидела список гостей сразу перехотелось протестовать. Имя Александра Катсдорфа было одним из первых в нём, и этой встречи я ожидала с каким-то внутренним трепетом.
После праздника я должна была ехать в Дюссельдорф, где планировала заняться учёбой, но случай решил всё за меня.
В день праздника в гостиницу съезжались гости, кто-то заселялся раньше, но основная масса приходилась на этот день. В этой шумной толпе наши старики выделялись своими безумно счастливыми лицами. Хотела бы я так: трое детей, девять внуков, двое правнуков. Мы с моим братом Артуром были младшими, поэтому, конечно нам выказывалось особое внимание, так как все остальные были закреплены в этой жизни, имели серьезные занятия. Даже мой братец, отметивший недавно четырнадцатилетие, был серьезнее меня, посвятив себя учебе и всерьез занялся поиском достойного высшего учебного заведения. А ведь ещё три года ждать.
Ладно, о них. Вернемся к Катсдорфу, который попал в поле моего зрения почти мгновенно. Выглядел в сером костюме и белой сорочке он просто великолепно. А ещё заметила, что он был со спутницей, и оказалось, что селились они в одном номере.
Удостоил он меня лишь лёгким кивком и кривой улыбкой. А вот меня внутри поедала ревность.
Вспыльчивая и раздосадованная этим фактом, я поздравила в который раз родных, и смылась на улицу в надежде, что он меня найдёт, если та ночь хоть что-то для него значила. Ребячество, честное слово. Это что получается? Я влюбилась что ли?
Не нашел. Кажется, даже не пытался. Поэтому, послонявшись по окрестностям, я смылась в свое бунгало отдыхать. Главное, находиться подальше от них всех. По-моему, даже задремала, распластавшись на своей огромной кровати. Все ещё не могла привыкнуть, что она у меня большая, своя и что соседей вокруг нет. Мне снился прекрасный сон, что он стоит за окном и любуется мной. Только почему-то в этом сне Катсдорф выступал в роли одержимого мною маньяка. Мне была нужна эта его одержимость. Как любая девчонка я просто мечтала о принце, создав его в лице Александра.
Проснулась от грохота салютов. Ну, здорово! Словно обстрел начался за окном. Стянула это дурацкое платье, в котором запуталась. А ведь выбирала специально для него: красное, облегающее фигуру, с тонкими бретельками. Наверное, думала, что смогу обратить на себя таким образом внимание. Не вышло. Все мои планы по его повторному соблазнению летели в «тар тарары». Глупая девочка, которой пора взрослеть. Любви нет, а это значит, что пора завязывать и с романтическими мыслями.
Ночью здесь было прохладно, поэтому натянула на себя ветровку потолще, джинсы и решила прогуляться. Конечно, мне, как любой девочке запрещалось гулять ночью через лес, но почему-то тянуло именно в его сторону. Конечно, в ближайших окрестностях больших хищников не водилось. Но опять же словосочетание «ночной лес» само по себе уже пугало.
-Добрый вечер, Катерина -пообщаться с ним я сегодня уже не рассчитывала. Но он появился откуда-то из темноты, едва я покинула свой домик. А может, сон просто был вовсе не сном? Блин, даже жутковато стало.
-И вам не хворать, Александр. Как вам вечер? – нашла я совершенно дежурную фразу, пытаясь казаться как можно более любезной.
-Замечательно! Кажется, Вы меня избегаете.
-Я? Нет. Просто устала, решила сбежать.
-Правда? - он прищурился, сверля меня своими льдинками. В свете ночи они казались ещё притягательнее, ещё таинственнее. И снова сердце зайцем скачет, и снова ноги начинают подкашиваться. Тем более он тянет руку к моему лицу, поправляет прядь, которая выбилась из волос, затянутых в тугой хвост на затылке. Тело пронзает электрический разряд.
- Конечно! Я не умею обманывать.
-Я тебе не интересен?
- Нет – выдыхаю слишком шумно для такого однозначного ответа.
- А ты и правда не умеешь обманывать, малышка – улыбается, как тот нахальный котяра, объевшийся на хозяйской кухне жирненькой сметанки. Конечно, как это делают коты, я не знала, но думаю, что именно так. Он сразу сокращает между нами нас расстояние и снова меня целует, отсекая все пути отступления. И снова легко, словно пытается сделать небольшой глоток. По моим венам разливается раскалённая лава вместо крови, которую он подогревает ещё больше.
- Саша, нельзя так - шепчу пока последние крупицы разума меня не покинули.
-Разве нельзя наслаждаться своей будущей женой? – задаёт он совершенно неожиданный вопрос, возвращающий меня ненадолго в реальность.
-Ты о чем?
-Вообще-то я предложение тебе делаю – он снова оголяет свои белоснежные зубы в прелестном оскале.
-Как смешно – верить в такое я просто не имела права. Он точно нормальный? Или это я не проснулась? А если он шутит, то это очень плохая шутка.
-Если не веришь я прямо сейчас попрошу твоей руки у родителей. Идём – потащил он меня за руку. Конечно, время позднее, но если он хотел этим самым взять меня на «слабо», то не на ту нарвался. Гости уже почти все разъехались, родители мои, естественно, ещё не спали, провожая засидевшихся. К ним-то мы и направились. Блин, а он даже не дрогнул перед лицом опасности.
-Так, все, хватит. Я тебе верю – запротестовала я, едва мы оказались перед дверью ведущей в сад из гостиницы.
-Давай уже завершим это дело – этот его настрой меня пугал.
Мама, завидев нас, держащихся за руки, немного напряглась. А вот дедушка расплылся в широкой улыбке.
-Хорошо, что мы застали вас вместе – начал Катсдорф – Я хочу представиться для начала, хотя мужская половина семьи Кэт меня знает. Александр Катсдорф. И пару минут назад я Катерине сделал предложение – вот так торжественно.
-Какая прелесть – ахнула бабуля.
-Я немного в шоке – подхватила мама, поймав попой стул.
-А я против…- заявил папа. Под пристальным взглядом дедушки растерялся, но потом добавил – Ей всего девятнадцать, она молода.
-Если что, я замуж вышла в восемнадцать – пожала плечами бабуля.
-Ну, если вы решили …- мама немного побледнела кажется. А я думала, что она меня с радостью сплавить кому-нибудь.
Курсы пришлось отложить, так как я в плотную занялась свадьбой. Она должна была быть самой великолепной, такой, которой ни у кого не было. Тем более, я планировала побывать там всего раз.
Пышное белоснежное платье, довольная улыбка, счастливые глаза, любимый человек рядом…могла ли маленькая девятнадцатилетняя романтичная девочка мечтать о большем? Нет. Тогда она думала, что все ее надежды на безоблачное семейное счастье сбудутся. Глупая-глупая девочка.