(c)

Кажинный раз на этом самом месте
я вспоминаю о своей невесте...


Вхожу в шалман, заказываю двести.
Река бежит у ног моих, зараза.
Я говорю ей мысленно: бежи.
В глазу - слеза. Но вижу краем глаза
Литейный мост и силуэт баржи.

Моя невеста полюбила друга.
Я как узнал, то чуть их не убил.
Но Кодекс строг. И в чем моя заслуга,
что выдержал характер?
Правда, пил.
Я пил как рыба. Если б с комбината
не выгнали, то сгнил бы на корню.
Когда я вижу будку автомата,
то я вхожу и иногда звоню.

Подходит друг, и мы базлаем с другом.
Он говорит мне: "Как ты, Иванов?"
А как я? Я молчу.

И он с испугом
Зайди, кричит, взглянуть на пацанов.
Их мог бы сделать я ей.
Но на деле их сделал он.
И точка, и тире.
И я кричу в ответ: "На той неделе!"
Но "той недели" нет в календаре.

Рука, где я держу теперь полбанки,
сжимала ей сквозь платье буфера
И прочее в углу на оттоманке.
Такое впечатленье,
Что вчера
Мослы, переполняющие брюки,
валялись на кровати, все в шерсти.
И горло хочет громко крикнуть: **ки!
Но почему-то говорит: Прости.

За что? Кого? Когда я слышу чаек,
то резкий крик меня бросает в дрожь.
Такой же звук, когда она кончает,
хотя потом еще мычит:
"Не трожь".

Я знал ее такой, а раньше - целой.
Но жизнь летит,
Забыв про тормоза.
И я возьму еще бутылку белой...
Она на цвет как у нее глаза.