Свидание закончено

С Павлом Алена встречалась не первый год. И все это время повторялось почти одно и то же. Он с ней, и ему хорошо. Он любим. Он любит, но...
Ровно в 10 он превращался в другого человека. Он смотрел на часы, молча стучал по циферблату указательным пальцем, глуповато улыбался, говорил "прости" и начинал суетливо собираться.
Так было всегда. Почти всегда. Она все понимала. Она молча кивала головой и улыбалась. Помогала застегнуть пуговицы на пальто, целовала в щеку и вопрошающе говорила: "Позвонишь?" Хотя и так знала, что позвонит обязательно. Не завтра, но обязательно...
И он уходил, согретый теплом ее щеки и нежной улыбкой.
Она закрывала за ним дверь, и уже совсем не оставалось сил смотреть в окно. Она знала: сейчас он торопливо шагает к остановке. Не оглядываясь. Спешит домой. К другой. К жене, вместе с которой ляжет в одну постель и будет спать до утра. Не опасаясь проспать на работу, не вздрагивая во сне. Просто спать.
А она... Она опять останется одна в этой пронзительной пустоте, ограниченной четырьмя стенами. Она будет мыть грязные тарелки, включив в комнате телевизор. Она всегда его включает. Не смотрит, но включает. И ей становится не так одиноко. Аллегрова запела про любовь. Душевно запела. Вдруг слеза побежала теплой каплей к носу. Это Аллегрова виновата или она сама? Руки мокрые. Она попыталась плечом вытереть слезу. "Нельзя плакать. Все! Успокойся!"
Как же она устала! Как устала жить по часам. По его часам. То он есть, то его нет. Вот он рядом. Без рубашки. Пьет кофе на кухне. А вот уже ловит такси и стремительно несется на другой конец города. К другой. Он убегает в тот самый момент, когда ей больше всего хочется побыть с ним. Но все строго по часам. Не хватает милиционера: "Свидание закончено".
Он часто говорил ей: "Надо всегда чуть-чуть недолюбить, недоцеловать, не выдохнуться до конца за один раз. Тогда будет слаще второе свидание, и третья встреча, и двести первая". А ей было мало. Ей всегда было мало - по той простой причине, что она любила его. Вот и все. А когда любишь, разве можно жадничать? Тем более в чувствах.
Девчонки на работе называли ее дурой (близкие говорили это в лицо, остальные - за глаза). А Алена - на самом деле дура. Обычная, нормальная дура. Она хотела, чтобы он был рядом, чтобы вместе с ним даже молчать было приятно, чтобы не было этой гнетущей тишины. Она устала ждать. Она не хотела его ни с кем делить. Ну что в этом непонятного?
Нет, большинство ее все-таки не понимало. Девчонки, они всегда умеют советы другим давать, а вот сами в себе толком разобраться не могут...
А вообще, у Аленки в жизни были замечательные моменты. Однажды они с Павлом поехали к морю. Это было настоящее счастье. В эти дни он не смотрел на часы. Он просто забыл о существовании такой штуки с круглым циферблатом. Правда, несколько раз он звонил домой, но старался это сделать незаметно, например, когда она принимала душ. Алена слышала, но старалась виду не подавать.
Но любой праздник рано или поздно заканчивается. Закончились и те морские деньки. И Алена сделала для себя выбор. Она родила девочку. Машеньку. Его девочку. Их девочку. Для себя. Как смысл жизни. Самый главный. И пусть этот ребенок будет от него.
Та ночь была особенной, фантастической. Эта была их ночь. Это была ночь Машеньки.
Как часто потом она возвращалась в памяти к этим минутам. Как часто... Были и другие ночи, но эта...
Когда ее упругий животик стал выпячиваться вперед, Павлик стал ласковей и заботливей, возил ее к врачам, покупал новые халаты, мягкие тапочки. И внимательно следил за тем, чтобы у нее на столе всегда были свежие фрукты.
И все же из больницы она уехала к своим родителям, как мать-одиночка.
После рождения ребенка произошло что-то непонятное. Все почему-то стало не так. Видеться стали реже. Паша становился жестче, холодней, строже. В его фирме что-то не ладилось. Что-то надорвалось и в отношениях. Его дела и ее материнские проблемы отдаляли их.
В тот вечер все было иначе. Павел пришел сияющий. В руках - букет желтых роз (ее любимые цветы) и большая коробка шоколадных конфет. И уже с порога:
- Алена, привет! У меня для тебя сюрприз! - И он достал из бокового кармана пиджака толстый конверт. - Это твой билет в Лондон!
- Для двоих?
- Нет, моя дорогая, только для тебя.
- Ты - сумасшедший! Но я все равно безумно рада!

Первое, что бросилось в глаза, когда она вышла из здания аэропорта - огромное яркое солнце и чистое голубое небо над головой. Ни единого облачка. "Вот тебе и туманный Альбион, - промелькнуло в голове. Алена улыбнулась сама себе: - А я плащ взяла".
Автобус, гостиница, лифт. И вот она - в довольно симпатичном номере. Им отвели два часа свободного времени, чтобы отдохнуть и привести себя в порядок. Но она решила пройтись по незнакомым улочкам без экскурсовода. Все было любопытно и ново.
А в это время их переводчица, Наташа, увидев стоявшую в нерешительности молодую путешественницу, сказала Полу, своему старому знакомому:
- Ты мечтал жениться на русской. Вот та девушка - украинка, славянка. Подойди и поговори с ней. Я уверена: она тебе понравится. Я знакома с ней не очень давно, но могу утверждать, что она - интересный человек.
- Она говорит по-английски?
- Нет.
- А я не говорю по-русски. Как же мы будем разговаривать.
- Для начала подойди и скажи "Привет".
И она подтолкнула Пола.
Пол подошел к девушке, положил руку ей на плечо и тут же отдернул. Она резко обернулась.
- Привет! - сказал Пол.
Алена изумилась.
- Привет! - сказала она. - Только я что-то вас не помню.
Полу сразу понравилась ее мягкая улыбка. И, забыв, что она не понимает по-английски, сказал:
- Мне нравится, как вы улыбаетесь.
Алена ничего не поняла, но ответила:
- Первый урок ликбеза?
Оба рассмеялись.
Это был забавный диалог. В объяснения пошли руки, а затем понадобилась помощь Наташи. Главное было в другом: они улыбались друг другу.
Пол каждый день приезжал к Алене. Он показал ей музей Шерлока Холмса на Бейкер-стрит, 221-в, овечек с черными ушками на Стоунхендж, что считается самым старым местом в Англии, показал ночной Лондон.
За эти 14 дней она узнала много нового об Англии и англичанах. Пол познакомил ее со многими своими друзьями, а самое главное - за день до ее вылета сделал ей официальное предложение.
Впервые ей сделали предложение. По-настоящему. Она сначала даже растерялась. Но потом...
Как мало надо человеку для счастья.

И вот она уже опять в самолете. В воздухе. Между Полом и Павлом. Еще не жена и уже не... Какое это все-таки оскорбительное слово - "любовница". Даже если ты любишь. Даже если любят тебя.
Алена молчала. Тайком от Павла бегала по кабинетам, собирала документы на выезд. Ей сначала показалось, что он что-то почувствовал, но его самоуверенность... А может быть, это и не так. Может, это ее излишняя трусость. Но все-таки ей было обидно, что он ни о чем не догадывается.
Он узнал обо всем лишь за несколько часов до отлета. Алена сама позвонила из аэропорта и все ему рассказала. Паша примчался очень быстро. Летел вопреки светофорам, правилам и знакам.
Она не спускала глаз с главного входа. Она ждала и боялась. Волновалась? Да. Но боялась... Уже, казалось бы, на все мыслимые и немыслимые вопросы у нее были заготовлены ответы.
Она первая увидела его. Она понимала все. Знала, как ему сейчас плохо. Знала, что дела на фирме идут туго. Знала-ему будет тяжело без ее, пусть и незначительной, поддержки. Но... Ей ведь тоже хочется жить так, как живут многие, как живет он сам. Ей хочется, чтобы и у нее была семья, дом. Поймет ли он?
- Мне надо с тобой поговорить. Только не здесь. Пойдем отсюда, - резко повернувшись, он пошел к дверям.
Она оставила чемодан возле мамы.
- Я сейчас.
Они вошли в гостиницу, рядом, на площади.
Она села на стул. Он молча ходил по комнате. Потом начал говорить. Слова подбирал тяжело. Вымученно. Потом быстрее, еще быстрее. Громче. Она не может вот так уехать, оставив его одного. Ему они просто необходимы - она и Машенька. По дороге в аэропорт он все обдумал. В его семье давно нет ни согласия, ни любви, ни тепла. Там нечего сохранять. Он уйдет. Вот сегодня же. Отвезет ее обратно из аэропорта и пойдет собирать вещи. У них все будет хорошо. У них все впереди.
Алена молчала. Как мучительно долго она ждала от него этих слов. А еще больше - поступков. А вот теперь что делать? Вот он перед ней, такой родной, и, несмотря ни на что, такой любимый. Далеко-далеко, в Англии, ее ждет Пол, славный, но едва знакомый. А здесь - Пашка, ее любимый, отец ее дочери. Он страдает. Все-таки она ему очень нужна. Особенно сейчас. Как хочется обнять его, прижать к себе, потом забрать маму с чемоданами - и домой. И чтобы Павлик был рядом. Навсегда.
- Что ты молчишь? - Павел сорвался на крик. - Или я мало для тебя делал? Вспомни, как я на тебя тратился! Был не против рождения ребенка. Да другой бы на моем месте...
Алена медленно встала. Она не верила своим ушам. Да, это был ее Пашка, со всеми его недостатками и достоинствами. Щедрый, ласковый, любящий повторять, что желает ей счастья.
- Шлюха! Знай, я тебя никуда не пущу!
Он схватил стакан и со злостью бросил его на пол. Затем полетел графин. Осколки ударили по ногам. Она вскрикнула. Но он ее не слышал.
- Павлик! - сколько боли было в этом отчаянном полустоне.
Его лицо побелело. И вдруг он схватил стул и бросил в нее. Алена успела отскочить в сторону. Спиной ударилась об дверь, она открылась и Алена оказалась в коридоре. Обернулась. Увидела его перекошенное злостью лицо и побежала...
Вдогонку шагов не послышалось.

Теплый клетчатый плед лежал на коленях. Ее знобило. Алена сидела в кресле, закрыв глаза. Плакать не было сил. Она поняла, что сегодня навсегда простилась с иллюзиями. И с прошлым.
Самолет стремительно набирал высоту.