О любви (часть 1)

- Дэвушка, мэня зовут Магамэд. А вас? – и какой-то чернявый парень, догнавший меня у метро, смотрит мне в глаза вопросительно, - А пачэму такая грустная? Случилось што-та? – я молча открываю тяжёлую дверь. – Ну, хоть скажи на прощанье, кхак завут? – и – за мной: ну, дэ-э-эушка?
Этот – как его? – Магамед мне безразличен. Я слышу и вижу его как будто сквозь стекло. Но он напоминает о том, что я ещё живая: всё-таки вижу, слышу, чувствую раздражение. Чувство раздражения, кстати сказать, одолевает меня тоже будто через стекло, такое затуманенное и далёкое, однако – связь с окружающим миром. – Ну, как?
- Что как? – Завут как, красавыца? – Ну, Настя, - вздыхаю я, стоя в очереди за билетами. – Вэть нэ Настя?.. – Я не выдерживаю: ну, не Настя, что ж вы пристали-то?.. А вся по-прежнему в себе.
Паренёк – не промах: билет не купил, пробежал за мной. И я услышала громкий свист: дежурная заметила непутёвого дон Жуана! А я – как проснулась, и слышу уже всё до мелочей чётко. – Вот козёл, - кричит дежурная и хватает Магамеда за ворот куртки. А тем временем я, окончательно выбравшись из оцепенения, начинаю плакать, прямо на эскалаторе. И ощущение безысходности и – ещё хуже – пустоты…
Трясусь в полном вагоне, выхожу на нужной станции – как на автомате, а слёзы закончились, и наступила уже полная пустота. Внутри. Как будто душа осталась где-то там, не поверив в суровую правду.
Факты – самая упрямая вещь в мире. С ними не поспоришь. А я пыталась. И каков же результат? Сами уже всё поняли. Нет меня – вот с такой страшной потерей – потерей себя – я и еду домой. А что дома? Пустая квартира, виски есть, ещё что-то наверняка. Не вылечусь, конечно, но на время собью температуру…
***
Это, дорогой читатель, не начало моей истории. Эти строчки – нечто большее. Я хочу, чтобы вы сразу поняли, и не осталось у вас никаких сомнений: эта книга – о любви. Возможно, история покажется вам несколько фанатичной, эмоции героев – преувеличенными, сюжет – избитым. А знаете ли вы, спрошу я в таком случае, что такое любовь? Ради любви можно и горы свернуть, и с абсолютно неоспоримыми фактами поспорить. Более того, я уверена: находились такие смельчаки - самоотверженно влюблённые - которые спорили даже с аксиомами…
***
Свадьба моей двоюродной сестры Аньки с размахом была отпразднована тёплым апрельским деньком. Размах, кстати сказать, был нешуточный: успешный столичный бизнесмен устроил действительно шикарную свадьбу. У Аньки сказочно красивое платье: белоснежный шёлк и кружево, но словами, сами понимаете, не описать. На её кукольной головке – шляпка с вуалью. Оригинальность – это престижно. Вокруг невесты – интерьер под стать: перво-наперво золотая сусальная церковь – это сейчас модно – музыка, роскошные кольца и даже белые голуби, совсем ручные. После торжественной части – шикарный банкет, всё продумано до мелочей, даже фужеры для шампанского необычные – ножка каждого украшена маленьким ангелочком.
Анька начинала новую, самостоятельную, взрослую – в свои семнадцать лет – жизнь замужней женщины. В чужом городе, далеко от родителей, из родных – только я. Предложение от Игоря Аня приняла сразу, не думая ни минуты, решив, что именно на Рублёво-Успенском шоссе должна начаться новая глава её жизни, и именно там – её место.
Выйти замуж за миллионера стало Анькиной идеей фикс лет с четырнадцати. Она приезжала в Москву, каким-то чудесным образом пробиралась на закрытые мероприятия… Хотя какие уж тут чудеса: стоило только Анюте надуть детские, и без того пухлые, губки, невинно заморгать густыми ресницами – ангел белокурый, как такую не пустить?.. Я, как фотограф, скажу: Анька – идеальная модель. Не только красавица, но ещё и глазки горят, блестят, может, пройдёт, конечно, с возрастом… Но вот сейчас, в эту самую минуту взгляд у неё такой: не влюблённый, но счастливый, по-детски счастливый, как когда мама куклу подарит или, скажем, фломастеры…
Самые внимательные и романтичные натуры говорили, что у нас с Аней глаза одинаковые. Не размер или цвет: к слову, у Аньки – васильково-синие, а у меня – один – голубой, другой – зелёный. Нет, именно характер взгляда, искры, по отношению ко мне даже было употреблено понятие «инфантильность»: я взрослею, года растут, двадцать два уже стукнуло, а глаза – детские. Алис, когда, наконец, повзрослеешь? А в моём взгляде-то не неопытность читается, а энтузиазм детский.
Да, Алиса – это я. Я одна из шести с хвостиком миллиардов жителей земного шара. Отведите, наконец, взгляд от моих чудных (ударение – на усмотрение) глаз, и увидите хрупкую, полтора метра с кепкой, девушку. Затем рассмотрите детально: песочного цвета волосы до плеч, светлые, еле заметные веснушки, расплывшиеся в улыбке губы, на шее – фотоаппарат. А с этого места поподробнее? Пожалуйста.
Я – фотограф. В мой объектив попало уже столько объектов неживой и живой природы, в том числе людей, что, казалось бы, вариантов должно оставаться всё меньше и меньше. Однако с каждым щелчком, с очередным моим нажатием на маленькую чёрную кнопку, моё воображение рождает сотни новых идей. Я не хвастаю, отнюдь. Просто иной мозг ежедневно предлагает своему обладателю множество коммерческих вариантов, а мой, начисто лишённый прагматики – отыгрывается на неприбыльном деле. Я не жалуюсь. Я люблю своё неприбыльное дело всей своей немеркантильной душой.
Я фотографирую Аньку с Игорем. Хорошие получатся снимки, ведь никакой Photoshop эмоции не изобразит, а здесь их предостаточно. Другой вопрос – каких эмоций? Интересные фотографии будут. Ведь те самые эмоции здесь – не просто влюблённость (влюблённость – не редкость), а совсем не свадебное ощущение победы. Если бы хотя бы на одном моём снимке каким-то чудом оказалась настоящая любовь, было бы тоже весьма оригинально. Но за всё время моего нерушимого союза с объективом мне посчастливилось снять и надежду, и безысходность, и детскую непосредственность, и скованность, и холодность, и открытость, но только не любовь. А как хочется запечатлеть на бумаге доказательство существования этого главного чувства…

Продолжение следует...