Не мое, но красиво

О ЛЮБВИ...

Что такое любовь? Есть ли у нее определение, точное понятие? Мы так привыкли к этому слову, что бросаем его направо и налево, не понимая, что оно может дарить надежды или ранить. Мать любит своего ребенка, ребенок любит мороженое, учитель своих учеников, а ученики классного руководителя, девочки любят своих кукол, а художники любят свои картины. Мы любим животных, свои дома и друзей. Все это мы называем любовью, не давая себе отчета о том, что мы смешиваем в одном слове такие разные чувства. Почему мы это делаем? Может, мы боимся называть вещи своими именами? Или мы просто привыкли лгать себе, и не обращаем внимания на такие вещи? А может мы просто стали слишком эгоистичны?
В любом случае существует настоящая любовь, о которой мы все говорим, но не можем сказать, объяснить. Она может быть счастливой, несчастной, безответной. Безответная любовь, наверное, тяжелее и страшнее всего. Из-за нее умирают люди. Эта любовь может надеждой давать силы любить дальше, а может превращать жизнь в серое пятно, в жалкое существование.
Она жила пустым одиночеством, бессмысленной верой, глупым страхом. В ее сердце умирал цветок, цветок ее безответной любви. С каждым днем ее любовь гибла. В ее сердце оставалось все меньше тепла, все поглощала пустота. Черное, беспощадное, хладнокровное, тихое Ничто пробиралось во все уголки ее души и уничтожало теплый свет. Безответная любовь превращалась в страх , в жестокое пламя безверия, сжигающие счастье, как фотографии, в ее глазах. А потом безжалостный, знойный ветер отчаяния разносил горький, гнетущий пепел по ее душе.
Ее глаза, когда-то блестящие, озорные и глубокие, теперь были безжизненными, пустыми, в них поселилась тоска, боль, страх. Ни кому ненужная любовь уничтожала ее изнутри. Она больше не верила в глянцевые, цветные сказки, забыла о бархатных мечтах, хрупких хрустальных надеждах.
Ее цветок стал бесцветным, бледным, свет ее любви – тусклым, серым. Ее любовь принадлежала только ему, но не была нужна ни ему, ни кому другому, и погибла в отчаянном огне безверия.





НА МОСТУ

Она ехала в машине. Все было так просто и так сложно одновременно. Из ее сердца, как будто со старого чердака, все вынули и забыли вложить обратно. В ее сердце не было ничего: ни любви, ни ненависти, ни боли, ни страха, только усталость.
Огни витрин сверкали яркими, надменными красками. Она подъехала к мосту, вышла из машины, не забрав ключи и даже не закрыв дверь. Пусть все будет как есть. Она подошла к краю моста и перешагнула через ограду, посмотрела вниз, на глубокую, темную, как бы густую воду.
Течение быстро проносило вод под мостом и уносило в ночь. Подул сильный ветер. Пошел дождь. Но не тот, который она так любила: весенний, с легкими проблесками солнца, а осенний, мрачный, задумчивый. Грубые, тяжелые, большие капли падали на голые плечи и лицо. Вдруг из ее глаз покатились слезы. Это не были слезы эмоций. Это были слезы безысходности и усталости. Это был молчаливый крик души. Отчаявшаяся немолодая женщина стояла на краю и балансировала по лезвию ножа между жизнью и смертью. Время, как песок в часах, сыпалось сквозь ее пальцы.
Он не думала ни о чем: ни о детях, ни о том, кто в ней нуждался. Она сняла с пальца кольцо и бросила в воду. Это был началом такого короткого конца.
Последняя песчинка упала... и она решилась. Прыгнула. Ту недолгую минуту, пока она летела, она была счастлива, снова была счастлива. Впервые за долгие годы. Ее волосы развевались, а неспокойная гладь воды уже была готова навсегда обнять ее. Она достигла воды и та поглотила ее.
Тихий всплеск как бы сказал «Прощай» и все стихло.
На воде восстановились отражения равнодушно-пестрых витрин. Ее сердце навсегда остановилось.
В этот момент на другом конце земли у человека, любящего ее больше жизни, сердце быстро-быстро забилось, ёкнуло и замерло. Нить ее и его и жизни, и нить, соединяющая их судьбы, порвались навсегда.




РАДУГА

Она сидела на камне и смотрела на море. Оно было спокойным, очень. Даже слишком. Оно было практически неподвижно. И ей порой казалось, что время остановилось, замерло, и все вместе с ним, но в этот момент над ней ее головой пролетала чайка. Птица как будто будила ее от забвения. Мир, казалось, успокаивался в ожидании чего-то. Это было похоже на затишье перед бурей.
А у нее в душе уже клокотала буря. Сотни тысяч эмоций слились воедино и теперь пытались уничтожить оставшиеся светлые чувства, стереть теплые воспоминания и вырваться наружу. Она плакала. Плакала от бессилия, обиды, непонимания. Она любила и ненавидела. Она не могла понять, почему все было так. Почему ее предали. Она никогда никого не предавала, преданно и чисто любила, искренне доверяла, хранила под замком, в недрах души, все секреты и строила воздушные замки, залитые солнцем. А взамен получила удар ножом в спину.
Она не знала, сколько так просидела в раздумье, но в душе уже осталась только обида. За то время пока она сидела и смотрела на море, на его величественную, полную тайн и загадок воду, успел пойти сильный, но теплый дождь, а потом прекратиться.
Ей почему-то захотелось посмотреть на небо, на грандиозный, надменный простор чаек и взлететь туда, в небо, вместе с птицами посланниками ветра.
Вдруг она увидела огромную радугу, яркую и пеструю. Радуга начиналась недалеко от нее и уходила далеко, за самый горизонт. Ей внезапно безумно захотелось дотронуться до радуги, пройтись по ней. Она встала и пошла. Пошла прямо по воде, слегка касаясь воды ступнями, а потом просто пошла по радуге. Вскоре она скрылась в облаках, а где-то там, за горизонтом она обрела белые, с серебристым отливом крылья, и снова нашла свое счастье.




ОСЕННЯЯ БОЛЬ

Он шел к ней. Он так долго и безответно ее любил, что теперь не мог сдержать радости. Он светился от счастья, его душа пела, а разум затмевала любовь. Он смотрел на нежно-бежевые, с бархатистыми лепестками и сладковатым запахом, розы и думал о ней.
Она была невесомой, воздушной, она была для него хрупкой, непрочной иллюзией. Он боялся ее потерять, боялся, что она растает, как облако, раствориться в воздухе, потеряется в толпе, утечет сквозь его мысли, как весенняя талая вода, просочиться сквозь его пальцы, как вольный, зыбкий песок.
Ковер из золотых осенних листьев шуршал, шептал, пел, кружился под ногами. Солнце слегка пригревало и, просвечивая через кроны деревьев, создавало воздушный, золотой, хрупкий купол.
Аллея кончалась, и он вот-вот должен был увидеть ее. Ту свою единственную и неповторимую. Ту, которая была для него чудом, сказочным ангелом.
И вот он ее увидел. Но…она была не одна, она была с другим парнем.
Его руки ослабли, розы бесшумно упали на землю, он почувствовал, как рассыпались его мечты, чувства, надежды. Они, как бисер, падали на асфальт и катились прочь, теряясь в опавшей листве. Его воздушный замок растаял, как дым от сигареты. Он опустился на скамейку. В этот момент река печали, гонимая ветром боли, уносила осколки любви из его сердца. Течение этой реки было быстрым и, он не мог, да и не хотел останавливать эту реку. А с другой стороны его сердце уже точил маленький, но сильный, быстрый, холодный равнодушный ручеек отчаяния. Для него любовь была ночным небом с яркими звездами-мечтами, а сейчас эти звезды упали, и небо любви превратилось в черную боль.
Перед его глазами ветер играл листьями, и он понял, что она, как ветер, играла его чувствами.




ТЕЛЕФОН

Она вышла на балкон. Было около четырех часов дня, но света было мало. Небо было низким, серым, тяжелым, давящим. Воздух-густым, вязким, неподвижным. Было очень жарко, ни малейшего дуновения ветерка. Высокая береза перед балконом была как будто ненастоящей, искусственной. Замершая листва казалась хрупкой, как иллюзия, ствол и ветви-крохкими, как мираж. У нее в душе щемило, давило, тянуло за болезненные струнки. Кто-то или что-то играло ее печалью, как на скрипке. В душе скребли кошки, а она не понимала почему. Что-то было не так. Интуиция подсказывала ей, что нужно сорваться с места и бежать, бежать куда-то, в неизвестность, бежать пока не достигнет цели, которая зовет, манит, тянет к себе.
Но она была рациональным человеком и привыкла делать все, руководствуясь разумом, а не чувствами, сердцем и душой.
Она набрала знакомый до боли телефонный номер и услышала длинные гудки. На другом конце провода была пустота, там не было никого.
Вдруг в ее душе произошел взрыв эмоций: страх, надежда, ужас, желание, вера, безысходность – все смешалось. И только потом, уже положив трубку, она поняла, к чему болела ее душа: в те минуты она теряла его навсегда.




ДЕВУШКА ДОЖДЯ

Она была девушкой дождя. Она умела с ним говорить, доверяла ему и самоотверженно верила в его кристально-чистую философию невинных слез. Она жила дождем. Она жила в своем, нарисованном акварелью, мире. В ее мире не было обиды, унижения, ненависти и предательства. Там любовь не рассыпалась пустым звуком, не разбивалась со звоном, как стеклянный бокал, разливая пьянящие, как шампанское, надежды на зеленый, густой ковер травы. Там она каждый день рисовала акварелью мечты на, пожелтевшем от времени, холсте. А потом шел дождь и нежно смывал с грубой льняной поверхности рисунки ее маленького внутреннего мира, а потом превращал их в радужную реальность.
В ее мире не было никого, кроме света, ярких красок радости, дождя и ветра. Ветер гонял в поле радугу, а она, отполированная чистым, свежим дождем, окрашивала ее мир цветами счастья. Ее мир был только для нее. И никто из жестокого, несправедливого, серого, скучного, временами подлого мира людей не мог пробить стену света, защищающую ее такой маленький, но такой большой мир. Здесь в ее мире горные реки не видели преград и текли так вольно, как им этого хотелось, пестрые бабочки летали над нежными, сладко пахнущими цветами, а птицы пели так красиво, как нигде. Голубое небо не знало гроз, а золотое солнце пропускало лучи сквозь белые, ватные облака. Здесь она могла достать до неба рукой и взять самую далекую, самую яркую звездочку. Здесь белый лик луны серебрил ночной воздух, пропитывая его свежестью. Она никогда не выходила из своего маленького мира и была там счастлива.




ОКЕАН НА ДВОИХ

Они гуляли по пляж у, держась за руки. Песок был еще теплым. Солнце золотым кругом опускалось в океан. Закат окрашивал небо в желтые, красные, розовые, оранжевые оттенки. Лучи света проходили сквозь воду, и казалось, что она искрилась с самой глубины, порождая свет. Океан шептал им свои секреты, теплая вода тихо подкатывала к берегу, смывая их следы, и касалась их ног. Ветер шевелил мягкий воздух.
Они шли молча, излучая любовь. Они крепко держались за руки, как будто боясь, что сейчас один из них исчезнет. Им не нужно было ничего говорить, они понимали друг друга без слов. Они вели разговор молча.
- Я тебя люблю.
-Я тебя тоже.
-Обними меня.
Он нежно обнял ее за плечи и прикоснулся к ее щеке своей. Она ласково улыбнулась.
-Догони меня.
Она ловко выпуталась из его объятий и резво побежала по кромке воды. Он побежал за ней следом. Брызги теплой воды летели ему в лицо. Она весело смеялась. Ее мокрые длинные волосы слегка трепал ветер, в них играли лучи света. В какой-то момент она сбавила скорость, позволив ему себя догнать. Он поймал ее и, так же весело смеясь, повалил на мокрый песок.
Потом они ходили по пляжу и своими следами рисовали сердечки и писали имена друг друга, купались в теплом ночном океане, сидели, обнимая друг друга, и смотрели на луну.
А через 4 дня ее отдых закончился. Она уезжала домой. А он оставался здесь.
Он не пришел провожать ее на поезд, и она боялась, что уже его не увидит. Поезд отходил через 5 минут и провожающих просили покинуть вагоны, а его все не было. Она боялась плакать, потому что заплакать означало сдаться, перестать надеяться, что он придет, а он обещал прийти и, она верила ему.
Поезд тронулся. Она заплакала. Она сдалась. Он не пришел. Проводница уже закрывала дверь и, в этот миг на ступеньку заскочил он.
-Я же обещал, что приду.
Он поцеловал ее, так нежно, как мог. Проводница была в недоумении. Поезд уже на полном ходу мчался с вокзала.
-А как ты теперь домой добираться будешь?- спросила она, молча.
-Мне домой не надо. И он протянул проводнице свой билет.




ОДНАЖДЫ ЗИМОЙ

Она смотрела в окно. Там, на улице была зима. Холодная, надменная, замораживающая сердца людей, и превращающая души в осколки льда. Метель носила снег в своих холодных руках, и ледяным дуновением ветра разносила его по сонному городу. Зима ставила на ледяных стенах зимнего отчаяния свои автографы, мороз с холодной нежностью старательно выводил изящные узоры на стеклах. Люди спешили домой. Зима пришла внезапно и сейчас, улучив момент, старалась заморозить чувства и охладить сердце каждого, кто не мог ей сопротивляться. Это была похоже на сказку. Казалось, вот-вот из-за угла выедет снежная королева. Но это была реальность, холодная, суровая. Это была настоящая жизнь, привыкшая вести игру по своим правилам. Жизнь не делала поблажек и исключений и никого не жалела.
Она сидела возле батареи. Теплый свитер согревал ее снаружи, а мысли о нем грели ее изнутри. Любовь горела в ее сердечке маленьким огоньком, не давая зиме ворваться туда холодной вьюгой. Она думала. Думала о любви.
Ее размышления прервал котенок. Маленький, пушистый, ласковый комочек запрыгнул ей на руки и благодарно заурчал. Волна нежности окатила ее. Она посмотрела на маленького мохнатого шарика и вспомнила его глаза.
Глубокие, как море, синие, как небо, они всегда были слегка печальными, и всегда нежно улыбались. Она взяла телефон и написала sms: « Я тебя люблю». Он должен был ответить. Он всегда отвечал. Она посмотрела на часы. Была уже глубокая ночь. Она положила телефон под подушку и легла, в ожидании ответа.
А утром, уходя на работу, нашла под дверью букет белых роз. В букете была записка: «Я тебя тоже».




КОГДА ОСТАЕШЬСЯ ОДНА...


Дождь. Небо плачет. Ветер жалобно посвистывает.
«Куда-то идти? Нет. Слишком устала. Во что-то верить? Нет. Слишком часто разочаровывалась, обманывалась. Просто сидеть и смотреть. Смотреть в пустоту. Думать ни о чем. Говорить с тишиной, она всегда выслушает. Может тихо плакать? Или громко кричать? Как помочь себе, когда весь мир против? Как понять себя? Где найти в себе силы жить дальше? Больно, плохо, обидно страшно... Сама виновата. Была хуже, чем стоило быть. Она заслуживает большего, чем я есть, лучшего, чем я есть!!! Она имеет право на настоящую подругу. Она должна быть счастлива. Ей без меня будет лучше»- ей было так плохо, она не знала что делать, что и кому говорить.
Она впервые чувствовала себя одинокой, по-настоящему одинокой, одной в целом мире. Она знала, что понять ее могут не многие, кто остался один. У нее в голове не укладывалось: ее не было 2 недели, а ее лучшую подругу успели подговорить ее бросить. Она не могла поверить, что ее 2 лучшие подруги теперь вместе, а она одна. А ведь еще недавно ее спрашивали, не боится ли она остаться одна и, она с уверенностью отвечала: « Нет». Она была такой самоуверенной, такой самонадеянной дурой. Ее подруге нужна была свобода, независимость. А она ее слишком сильно привязывала к себе. Она хотела, что бы ее ближайшая половинка принадлежала лишь только ей. В этом была ее ошибка: она была эгоистичной собственницей.
Земля уходила из-под ног, ее маленький мирок разваливался по камешкам, воспоминания теряли краски и одновременно становились ярче и дороже, они сгорали в огне обиды. Ей хотелось плакаться в жилетку каждому встречному. Она устала делать вид, что все в порядке, устала игнорировать самого близкого человека, устала плакать каждые 20 минут, пока никто не видит. Ей хотелось выговориться, выяснить и понять, почему все так.




КЛЮЧИ, АЛЬБОМ И ВЕТЕР

Было так холодно, так одиноко, так хотелось тепла, так не хватало ласки. Ей так хотелось быть с ним. А он был так близко, но так далеко. Он больше не был ее. Ей казалось, она готова отправить ему свое сердце, что бы он был рядом. Слезы невольно катились по щекам. Их солено-горький вкус был вкусом печали. Эти слезы были крошечными зеркалами ее души. В них можно было увидеть серую грусть, яркие воспоминания и страшный момент расставания. Ее карие глаза были полны этих слез. Она взяла альбом с фотографиями. Открыло его бережно, и окунулась в мир их воспоминаний, ее воспоминаний.
За окном ветер пел свою песню. Дождь тоже плакал, но боялся ей рассказать о своей грусти. Она взяла ключи от его квартиры и вышла на улицу. Она уже промокла насквозь, но не обращала внимания. Она шла к нему. Ей было все равно, что он скажет, примет или прогонит. Ей было необходимо увидеть его в последний раз, заглянуть в его бездонные глаза.
Он пил горячий кофе и смотрел за окно. Вдруг ветер распахнул окно и ворвался в кухню и в его душу. Ему стало холодно и страшно. А еще он вспомнил, как она любила гулять под дождем. Он молча встал и, оставив окно открытым, вышел из квартиры. Он быстро шагал по холодным лужам. Ему было плевать, примет она или прогонит.
Она позвонила в его дверь. Никто не открыл. Она быстро и легко открыла замок и вошла в дом. Все было как обычно. Поменялось лишь одно: такой родной дом теперь был таким чужим. Она зашла на кухню. Поток холодного воздуха накрыл ее волной. Это было ледяное царство одиночества. Она небрежно бросила взгляд на стол. Там на столе лежал альбом с их фотографиями, открытый альбом. Она тихо опустилась на стул и сделала глоток еще не остывшего кофе. Она ощутила на губах горьковатый вкус кофе и вкус его губ. Она встала, беззвучно положила его ключи на стол. И записку со всего двумя словами: «Люблю. Прощай». А когда вернулась домой, нашла на столе возле альбома ключи от своей квартиры.




УХОДЯ

Он холодно держал ее за плечи. Ее хрупкое тело беззвучно вздрагивало, слезы тихо катились по щекам. Ей почти удалось взять себя в руки и успокоиться. Но слезы сдержать, пока не удавалось. Ее руки безвольно лежали на коленях.
Он был холоден, спокоен и даже несколько равнодушен. Его лицо сохраняло каменное спокойствие и не отражало даже тени эмоций. Он молча смотрел на ее хрупкие плечи, последний раз вдыхал запах ее дешевых духов и ощущал на ладонях ее мягкий, дешевенький, свитерок. Он боялся заглянуть в ее глаза. Он, богатый, статный, мужчина боялся заглянуть в глаза кроткой, простой, мягкой серой мышке. В ее глубокие, теплые, ласковые глаза.
Она дрожала. Дрожала, как лист на ветру, как туго натянутая струна скрипки. Она боялась сказать что-либо. Тишина из неловкой превращалась в гнетущую. И он решился. Он холодно провел по ее мягким волосам.
-Я должен идти, - его голос прозвучал, сдавленно, глуховато, но гордо. Эти слова пробудили в ней новую волну слез. Ее плечи снова задрожали. Он сделал еще одну попытку заговорить:
-Я не хочу…
-Иди.
-Просто...
-Иди
-Ты не...
-ИДИ!- она сорвалась на крик. Она дала выход эмоциям и больше не сдерживалась, это было бессмысленным.
-Я…
-ИДИ!
-Ты...
-ИДИ ЖЕ!
Каждый звук давался ей все сложнее. Каждый его шаг делал все безвозвратным, но так было лучше, так было надо. Это знал он. Это знала она. И больше ничего. Ничего вокруг. Только стул посреди пустой комнаты, на котором сидела она. Только они посреди тишины, гнетущей тишины. Только стена между ними. Теперь эта стена была навсегда. Они это знали. Знал он. Знала она.





Осень тихо шла по лесу. От золотого платья, хрупкого, тонкого, на каждом шагу отпадали листья. Осень молча плакала, слегка орошая промерзшую землю холодными слезами. У нее не было лица, на котором она могла бы отобразить свою печаль и грусть. Не было сердца, где она могла хранить свои чувства, как засушенный гербарий. Был только гордый характер, который не позволял ей сказать кому-либо о своей грусти. И она несла свою гордость впереди, оставляя мысли в холодных следах на земле. И пугала своим хладнокровным, гордым, высокомерным равнодушием людей.
Они прятались от ее слез под серыми зонтами. Проклинали ее холод, не зная от чего этот дождь, этот холод. Серый воздух был пропитан болезненным молчанием, черной тишиной. Но она, гордая и золотая не позволяла себе открыть свои мысли.

* * * * *

Она быстро ехала по улицам жизни. Ее красный кабриолет судьбы яркой чертой выделялся из общего серого потока обыденных судеб. Она целеустремленно неслась, нарушая правила. Она спешило только в одно место и только с одной целью: разрушить счастье двоих, разбить их счастье, расколоть и уничтожить их надежды, исковеркать их жизни, так как исковеркали ее. Она рассекала время и пространство ради мести, холодной и беспощадной. Ненависть точила ее изнутри. На ее машине были написаны только два слова: Без страха.