слишком.

Прежде чем научиться отпускать, научись удерживать. Жизнь нельзя брать за горло- она послушна только легкому касанию. Не переусердствуй: где-то нужно дать ей волю, а где-то пойти на поводу. Считай, что сидишь в лодке. Заводи себе мотор да сплавляйся по течению. Но как только услышишь прямо по курсу крепнущий рев водопада, выбрось за борт старый хлам, повяжи лучший галстук, надень выходную шляпу, закури сигару- и полный вперед, пока не навернешься. Вот где настоящий триумф. А спорить с водопадом - это пустое. (с)

- Чего тебе, мальчик? - спросила продавщица кондитерского отдела у пятилетнего карапуза, уверенно шагнувшего к прилавку.
Он протянул ладонь, на которой лежал замусоленный троллейбусный талончик, и сказал:
- Счастья. На весь билетик.(с)

Говорят, счастье скучно, но это потому, что скучные люди нередко бывают очень счастливы, а люди интересные и умные умудряются отравлять существование себе и всем остальным.
© "Острова в океане"

Когда люди столько мужества приносят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает. Мир ломает каждого, и многие потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки.
(прощай оружие)

Я слышал столько клеветы в Ваш адрес, что у меня нет сомнений: Вы – прекрасный человек!

частенько подлинные трагедии в жизни принимают такую неэстетическую форму, что оскорбляют нас своим грубым неистовством, крайней нелогичностью и бессмысленностью, полным
отсутствием изящества. Они нам претят, как все вульгарное. Мы чуем в них одну лишь грубую животную силу и восстаем против нее. Но случается, что мы в жизни наталкиваемся на драму, в которой есть элементы художественной красоты. Если красота эта -- подлинная, то драматизм события нас захватывает. И мы неожиданно замечаем, что мы уже более не действующие лица, а только зрители этой трагедии. Или, вернее, то и другое вместе. Мы наблюдаем самих себя, и самая необычайность такого зрелища нас увлекает.

Наши соотечественники никогда не узнают себя в портретах.
-- Они -- люди благоразумные.
-- Скорее хитрые. Подводя баланс, они глупость покрывают богатством, а порок -- лицемерием.
-- Всетаки в прошлом мы вершили великие дела.
-- Нам их навязали, Глэдис.
-- Но мы с честью несли их бремя.
-- Не дальше как до Фондовой биржи. Герцогиня покачала головой.
-- Я верю в величие нации.
-- Оно -- только пережиток предприимчивости и напористости.
-- В нем -- залог развития.
-- Упадок мне милее.
-- А как же искусство? -- спросила Глэдис.
-- Оно -- болезнь.
-- А любовь?
-- Иллюзия.
-- А религия?
-- Распространенный суррогат веры.
-- Вы скептик.
-- Ничуть! Ведь скептицизм -- начало веры.
-- Да кто же вы?
-- Определить -- значит, ограничить.
-- Ну, дайте мне хоть нить!..
-- Нити обрываются. И вы рискуете заблудиться в лабиринте.
-- Вы меня окончательно загнали в угол. Давайте говорить о другом.

интересно, какую цифру больше всего любит часовая стрелка?
наверняка она там останавливается подольше и любуется на нее. быстро-быстро, чтобы никто не заметил.
а от какой-нибудь цифры стрелку точно воротит. наверное, от шестерки, ведь она всегда к ней задом повернута.
однажды, часовая стрелка соберется с силами, наденет лучший костюм, купит цветов и сделает предложение любимой цифре. и навсегда рядом с ней останется.
наверное, так ломаются часы.....

Они мертвые… Вообще все фотографии.
Когда рисуешь что-нибудь, оно живет.
А когда фотографируешь, умирает.
© Джон Фаулз - Коллекционер