"Экзамен" - II

Когда же на перекрестке она указала на узенький переулочек и наши пути разошлись, во мне смешалось всё... Робость переросла во мне мыслимые пределы, я еле переставлял ноги. Не пойму, как не упал тогда в обморок?.. Ведь осмелился идти дальше!..
И опять тот же счет домов: десятый – направо, одиннадцатый – налево...
...Двенадцать!!
Перехватило дыхание, готов был пройти не останавливаясь, лишь бы никто не заметил, лишь бы... Помню, хотел уже было постучаться, как позади... лязгнул засов. Я обернулся на звук...
...Она. Она вышла из ворот с ведром, опустила с тем же лязгом засов...
Да! Это была она... Я смотрел неотрывно, бездыханно. Просто смотрел, запоминая эти мгновения, ведь любые мгновения неповторимы...
Закрыв ворота, она направилась к дому, держа в руке ведро. Сначала я будто не узнал её по одежде, но лицо и походка не могут обмануть... Меня она, конечно, не могла не заметить, и, когда она подошла ближе, будто не обращая внимания, я произнес это божественное слово, негромко, выражая все свое нелепое восхищение:

- Зддрав-ствуй-те...

Да, да! – Встреча эта произошла тринадцатого числа!.. А что случилось пятнадцатого, рассказать!? О-хо-хо! А пятнадцатого случилось вот что...

..И вот два дня спустя я пришел снова в тот же переулок. Рядом с забором её дома лежала сложенная штабелями осина.
Её дома не оказалось. Пилить, колоть остались бабка да дядька.

- Убежала она куда-то, - ответил её дядя на вопрос о том, где она, и добавил с укором, - ты б помог лучше...

Я, конечно же, согласился! Тут мать накинулась на него со словами, что он чужих работать заставляет, но я сказал, что ничего, что помогу.
Тогда во мне как перевернулось все!.. Ох, помню, с каким рвением неуемным упорством перетаскивал охапки дров, отчасти колол. довелось и напрячь мускулы, держа за рога визжащую «Дружбу», которая в моих ненатруженных руках редкий раз попадала зубом по древесине!...
А на перекур, когда умолкала цепная пила и звонкий топор, мы сидели под крышей ветхого покосившегося домишки, того самого, что стоял напротив...

- Это не дом... Это – пещера! – вздыхала бабка. Стоящая в прогнившей веранде вода. просевший пол, разбитая печь и покосившиеся стены полувекового жилища подтверждали её слова. и черная надпись на ободраных обоях «не ешь их, они отравленные», выведенная чьим-то неровным почерком, наводила тихую панику... за этими декорациями мои новые знакомые немного выпили, я же поблагодарил за тепленький чай на травах и консервы с черствым хлебом.
Разговорились, и мне в который раз довелось выслушать слезные откровения о нелегких судьбах простых людей.
Солнце клонилось к закату...

Так, за семь часов мы сообща распилили-раскололи куба два-три, и она вернулась...

- Это был последний день!..
Вот и все, что я услышал от нее, немногословной и резкой. Запомнился ее силуэт в свете лампочки, и поленья вповалку – между нами. И я все увеличивал эту груду, кидая последние охапки...
Ну, что я мог ответить?.. «А дальше пойдут ночи!»? – как пошутил отец...
Попрощавшись с ее родственниками и получив наставление дядькт Николая, я просто ушел, не сказав более ни слова и не обернувись. Не из гордости, нет. – Просто в тот вечер мы выбрали свои дороги; дороги, которые мы выбираем...

...Полночный троллейбус спешно развозил по домам в этот поздний час рабочих металлургического завода, подолгу не ожидая пассажиров. Я не думал ни о чем...

2004 г.