Глобальное чувство юмора и самоуничтожения

Глобальное чувство юмора и самоуничтожения.
_______________________________________
Нервно попрыгает на углях: «Что, прощение?
Нет, я подожду – у меня тут поезд».
И тут у судей заиграет совесть.
Казалось бы, сгорая на костре,
Отпустит шутку – и взорвутся все.

Толпа застыла и стыдится своей скорби.
Она вздохнет, за сигаретой будет орбит.
Епископ дернется и съежится на кресле,
Сдержавши спазмы в печени и чреслах.
Казалось бы, верни часок назад,
Он смело бросится за ней – пускай и в ад.

И у нее тут тысячи поклонников,
Но каждый приберег томат в кармане.
Тут каждый был спасенным уголовником,
Но раз спасли, то возомнил себя полковником –
И держит пику, чтоб больнее ранить.

Поэт сбежал, а рыцарь вышел шлюхой.
Она докурит, жвачку дожует –
И взгляд метнет, открытой оплеухой,
И угли шуткой, как водой, зальет.
И что сама себя убила – не поймет.

Ее скелет спустя века другой обнимет –
Хромой, горбатый, но с чистейшею душой.
А у нее б спросить героя имя,
А у нее б узнать, что в легких стынет,
И кто герой романа. Хорошо,
А если бы тот рыцарь вдруг вернулся,
И гарцевал здесь на кобыле белой…
Все было бы лирично до предела?
А так не подвиг – умирать так смело…

Епископ достает платок, как нож.
Толпа взревела стопроцентным альтом.
Она не героиня, только все ж

Так до нее не умирали Эсмеральды.
К.А.М. Gata