Он целует её не нежно...

Разошлась что-то я сегодня. Всему виной Пикник (не шоколад, а прекрасная группа) и их завораживающие мотивы.


Он целует её не нежно. Губы не соприкасаются, словно бархат закатно алых роз. Касание кожи не напоминает о леденцовой радости сахарных будней. Он целует её жестоко, будто доказывая каждым новым покусыванием нижней губы: Ты. Только. Моя.

Он смотрит на неё не восторженно. Нет в этом взгляде ничего из описанного в книгах о невероятных эмоциях, соединенных с преданностью и постоянной собачьей тоской в глазах. Он прожигает её демонами своих карих очей, усмехаясь засасывающей бездной взгляда: Ты. В. Моей. Власти.

Он обнимает её не бережно. Не так, чтобы движения рук по коже практически не ощущалась, и только тепло его рук напоминало о близости. Он держит её в своих объятиях властно, защищая спиной от любых напастей, что невозможно сделать, когда объект защиты выпадает из твоей хватки. Он сдерживает её талию, притягивая её к себе, с практически змеиным шепотом: Я. Тебя. Не. Отпущу.

Он говорит о любви беззвучно. Никаких напускных сюсюканий или бесполезных признаний. В каждом слове звучит серьезность намерений, словно острым ножом по коже. Звонко, чисто, резко, правдиво. И по-настоящему. Как звучание натянутой идеально верной струны: Я. Всегда. С. Тобой.

Он любит её не обыденно. Он не спешит доказать ей своих чувств, но почему-то она видит их повсюду. В каждом жестоком поцелуе, от которого распухают губы. В каждом жарком от адского пламени взгляде. В каждом властном прикосновении к коже. В каждом слове без слов. Он любит её.

Пускай и жестоко. И не по-книжному. Но он, черт возьми, любит. Её.