Математические признания.

Почему-то кажется, будто любовь описывается лишь в прозаических и очень напыщенных литературных образах. Согласитесь, никто бы не подумал вспомнить химию и назвать свою любимую «прекрасной, словно хлор» или сказать: «Когда я смотрю на твои валентности, у меня глаза на лоб лезут». Не сходится почему-то тема любви и химических реакций, увы.

А у меня сегодня с моим молодым человеком произошел разговор на тему: комплименты в математике. Небольшой разговор, но запоминающийся.

Небольшое пояснение: молодой человек у меня типичный математик: навороченный калькулятор в рюкзаке, постоянные расчеты в мыслях, какие-то «интегралы», «геометрические прогрессии» и другие странные слова, которые уже давно потерялись в темноте моего сознания. В общем, человек разбирается в числах, чем откровенно гордится.

Я – гуманитарий до мозга костей, что, впрочем, и неудивительно. Я с детства люблю картины, книги, витиеватые предложения и имею богатую фантазию, часто идущую против меня самой (пример: сегодня молодой человек сказал мне, что вода в море потихоньку испаряется, поэтому размеры с первоначальных огромных понизились до средних, и я выдала: «Засушливый, наверное, год был», явственно представив, как за год вода всосалась куда-то в небо). Ясное дело, что для меня математика ограничивается счетом до пяти. На пальцах. С запинками и слезами.

Тот факт, что я гуманитарий, понятен хотя бы потому, что я на 189 слов (спасибо Ворду) развела предисловие.

И вот. Едем мы сегодня в троллейбусе. Жара, уставшие люди сломлены невыносимой городской погодой, сидят понурые, словно перезревшие баклажаны ярко-красного цвета. Мы стоим совсем еще свеженькие, обсуждаем какие-то глупости. Обсуждаем громко, поэтому прислушиваются к нам с интересом (еще бы, кинотеатр бесплатный). И тут у нас заходит речь: почему нельзя объясниться в любви математикой. Я смеюсь и отнекиваюсь, мой молодой человек упорно доказывает.

- Смотри, - улыбается он, - можно сказать очень красиво: «Милая, ты прекрасна, словно предел». Некрасиво, что ли?
- Красиво. И непонятно, - соглашаюсь я, обдумывая свои действия после такого комплимента.

Но мой молодой человек – существо ехидное, поэтому на примере он не остановился. И громко, с чувствами и эмоциями выдает, прижимая руку к моему плечу:

- Милая, ты прекрасна, словно… неопределенный предел.

Романтик фигов. Автобус нервно кусает локти, ожидая развязки и, видимо, сладкого поцелуя, но мое женское сердце бунтует.

- Ты хочешь сказать, что я толстая? – ехидно восклицаю я, уперев руки в бока. – Неопределенно толстая?!
- Ну, - еще сильнее смеется он, - я же не сказал, что ты предел от «минус бесконечности до плюс бесконечности».

Настолько толстой меня еще не называли. Или настолько худой?! Запутаешься с этими математиками, блин. У нас, гуманитариев, все логичнее: конфетка – сладкая и липкая, пчелка – жужжишь над ухом. Никакой терминологии.

А молодого человека уже несет в любимые степи.

- Вот только были бы у тебя «функции эф от икс» побольше, - поглядывая на место расположения моего сердца, - была бы вообще шикарной.

- Римское право – крупнейшая правовая система… - начинаю я уходить в то, что хотя бы немного понимаю.
- А если бы они у тебя еще и возрастали постоянно, - печально.
- … существовавшая от… - нагло перебиваю.
- Или хотя бы можно было высчитать статистический процент их роста.

Люди посматривают на нас со странной смесью уважения и желания хлопать в ладоши, я откровенно готова покусать его за уши.

- А еще ученый Буль…
- Буль-буль, - грустно и очень понимающе киваю я, - Ква-ква, кря-кря. На любом понятном тебе языке, любимый.
- Да не-е-ет. Он создал Булеву логику. Ну, там где считается по нулям и единицам.

Народ покачивает головой, одобряя знания моего математика. Я продолжаю убивать Булеву логику Таниной.

- Нет! Ты хочешь сказать, что у меня одна грудь «единица», а другой вообще нет?!

Молодой человек, кажется, неожиданно возжелал выпрыгнуть в окно, дабы не попасть под мои тяжелые руки. Я наступаю на него своей небольшой, но очень костлявой фигуркой, выразительно посматривая на молоточек для экстренного выламывания стекла.

- Ладно-ладно… Фиговые все-таки комплименты из математики получаются, - тяжело произносит он, опустив плечи.
- Фиговые, - соглашаюсь я.
- И вообще! – не сдается упрямый молодой человек. – Это просто ты неромантичная!

Впрочем, как всегда. Зато порадовали тех, кто ехал в троллейбусе, скрасив тяжелые минутки духоты в транспорте своими математическими признаниями в любви.

Надеюсь, они были рады.

А математика я простила. Ведь он потом целый день таскал тяжелый рюкзак, набитый моими вещами, и вопрошал: не устали ли мои ножки.

Люблю тебя, математик.

Искренне твоя, Я.