Меня уничтожит память. Часть 2. Глава 4.

Глава 4. А краски всё больше темнеют.

Всеобщая ненависть – явление слишком ощутимое. Чужие глаза способны разъедать дыры в коже, сколько бы эту фразу не считали красивым речевым оборотом. Царапины пекло невыносимо, словно кто-то обмакнул тело в разбавленную кислоту. Не насмерть, но нестерпимо жгуче. Злой шепот скребся по барабанным перепонкам. Рядом стоящая девушка пыталась уничтожить меня своей ядовитой улыбкой. Я погибали и без неё.

Осталось только подцепить меня на какой-нибудь штык (за короткие волосы особо не потащишь) и насильно отвести к выходу. Дерек огорчится: привел девушку в дорогое сердцу место, а она на первый же день нашла себе пару сотен врагов и отправилась восвояси. И какая ему достанется слава? Я уничтожу человека своими поступками. Невиновного голубоглазого человека. Доброго романтика.
Нет, нельзя позволять руководить кому-то. Не стоит держаться за пустоту – подниму голову и пойду на выход из лагеря с улыбкой. Сама. По своему желанию.

Громкий голос неожиданно помешал мне насладиться своим уходом.

- Эшли! – Человек кричал громко и восторженно тонким женским голоском.

Я обернулась на голос и прищурила глаза, желая опознать девушку, но она подлетела ко мне быстрее и с силой сжала в объятиях, ударив несильно по спине какой-то корзинкой.

После секундной потери дыхания я вновь сфокусировала зрения на дружелюбной персоне, плачущей передо мной и несколькими десятками людей. И еще через мгновение сама расплылась в улыбке, смешанной с накатившей тоской по прошлому.

Передо мной стоял прекрасный человек, отличный врач, добрый друг и помощник – Тали Перммани. С ней мы познакомились с самого первого дня существования N-17, и это медсестра всегда находила время для пары советов моей ничего незнающей персоне.

Милая девушка с пухлыми руками, смешными веснушками и ярко-рыжими волосами. И если мои веснушки блеклы, то ее – горят на солнце янтарным блеском. Чуть пухленькая, но живая и веселая. Неунывающая.

После всех этих неприятных встреч, Боги, как я рада увидеть настоящего друга.

- Милая, - затараторила Тали. – Я как узнала о тебе! Эшли! Я неслась с другого конца города, когда узнала о тебе! Мне как сказали, что у нас появилась аристократка, работающая лекарем, по имени Эшли, я аж белье забыла на речку отнести.

И она виновато взмахнула корзинкой, наполненной разноцветными тряпками.

Люди вытянули шеи, ожидая продолжения интересного зрелища. У Джейну же шея осталась на месте, но вытянулось лицо, а губы чуть съехали вниз от удивления.

- Тали, ты знаешь эту девушку? – слабым голосом заговорила Джейна.
- Конечно! – Моя соратница схватила меня за ладонь и крепко сжала ее. – Эта девушка – лучший врач во всем нашем лагере! Мне кажется, что она диагнозы умеет ставить по цвету лица, а лечить – одним добрым словом.

Отчасти ты права, милая моя Тали. Мой диагноз, составленный за секунду, в очередной раз подтвердился, а человек будет излечен лишь тогда, когда услышит мою толковую речь, заменяя ею лживость любимой брюнетки.

- Значит, она не обманывала. – Толпа замешкалась, а Тали потянула меня за собой.
- Пойдем, пройдемся. Я вещички постираю, заодно о жизни расскажешь! Обо всем!

Еще несколько минут назад я желала уйти в изгнание. И быть съеденной каким-нибудь диким зверем – хоть кому-то бы принесла пользу. А теперь у меня, судя по всему, появился толковый защитник в лице прекрасной подруги военных лет. Как я рада ее видеть!

Еще никто из старой памяти не доставлял мне столько чистого счастья.

***

Мы шли по маленькой тропке в сторону некрупной реки. Навстречу нам проходили женщины с корзинками, полными белья. Женские лица выражали уже приятную мне смесь ужаса, удивления и опаски. Никогда бы не подумала, что такое впечатление могу произвести я.

- Эшли, а что с твоим лицом? – поинтересовалась Тали.
- Нервы… Тали. – Голос в секунду охрип и сбился. – А ты знала о… Кайде?
- А ты – нет? – Девушка распахнула глаза и мгновенно закрыла рот руками. – Подожди! Эшли! Он не сказал тебе о своей жизни?!

Я чуть скривила лицо и ненарочно замедлила шаг. Призраки прошлого слишком сильно наседают на мои косточки, от чего те хрустят неприятным эхом, раздающимся в сердце. И даже друг неожиданно становится не в радость. Ведь и он пытается растормошить ошметки того, что я когда-то называла душою.

- Нет…
- Эшли! Родная! Если бы я знала, то я бы сама отыскала тебя… Я написала бы тебе. Милая, но я думала, что вы все обсудили и решили не возвращаться в минувшие дни! – В ярких глазах Тали появилась серая пленка из слез.
- Тали, не переживай. Мы всё обсудили сейчас. И ты права: ничего прошедшего для нас не осталось в святынях. А как ты здесь очутилась?
- С братьями пришла. – Смахнула она слезинку со щеки и вновь лучезарно заблестела улыбкой.

Я прекрасно помнила любовь Тали к своей семье. Родители её скончались от болезни, когда Тали не исполнилось и десяти лет. И два старших брата, положивших свою жизнь ради счастья сестры, полностью занимали сердце этой девушки, за них она готова была пойти в Ад. Когда один из братьев не писал ей больше недели – девушка чуть не слегла от страха за его жизнь. Я помнила это. И была рада, что ничего не изменилось.

- Дера контузило, помнишь? Руки с трудом двигались. – Начала она. – Он вернулся, а ему все работодатели прямо говорят: «Такой ты нигде не нужен». И эта несправедливость так нас унизила, что мы одними из первых примкнули к Ашари. Сейчас у меня даже муж есть. И работа, которая несет пользу людям. У нас врачей-то всего трое на несколько тысяч. Остальные и марлю рвать не умеют

Как же я была за нее счастлива. Муж, любимая работа, жизнь с дорогими братьями. Человек нашел свое место в мире, где большинство людей безысходно бьются лбами о каменные стены презрения.

- А как долго замужем? Кто муж?
- Да тут, если честно, и свадьбы-то особой нет. Приходишь с человеком к Совету, они задают пару вопросов. И если видят, что вы женитесь ради благих намерений, то отпускают с миром новую семейную пару. Никаких бумаг, церемоний. Ни к чему это для Ашари. Пять минут, а столько радости. И вечная жизнь с тем, кого чтишь и ценишь. Ты – сам себе указ.

Она поведала мне о своем супруге такими нежными словами, после которых я окончательно убедилась: Небесная канцелярия заведует семейными делами. И если людям не суждено быть вместе, то даже если любимый человек восстанет из мертвых – он всё равно будет стоять на другом берегу огненной реки. А если паре суждено встретиться, то они найдут друг друга и после адского пекла. И это… прекрасно.

- А ты, я слышала, пришла сюда с каким-то молодым человеком? – Мы уже сидели на берегу теплой журчащей реки. Тали полоскала нехитрые вещички, а я пыталась научиться этому с особой тщательностью.
- Да… Дерек…
- Красивый?
- Очень, - улыбнулась я и чуть не порвала рубашку от быстрого движения руками. – Голубоглазый, голос, знаешь, как шуршание листвы ночами. Приятно безумно слушать. Смешной такой парень. Верит в лучшее, мечтать не разучился.
- А ты не влюбилась случайно ли? – Тали помогла мне правильно разложить руки между штаниной брюк и выбрать идеальное движение для стирки.
- Если бы… - Я быстро сменила тему. - Тали, слушай… А о состоянии здоровья Кайда ты знала?
- Ты имеешь в виду утаивание истины? Да. Но Джейна попросила меня помолчать. Я решила, что беды эта ложь не принесет, да и она многих пациентов за это на себя взяла, вот и…
- Всем хочется отдохнуть от лишней работы? – перебила её я.
- Кто бы говорил.

В голосе подруги зазвучала какая-то жестокость, не присущая этой милой рыжей девушке. И в глазах блеск сменился на колючесть, и движения стали более резкими.

- О чем ты? – Я не сумела подобрать других слов.

Тали вытерла ладони о юбку и тихо заговорила:

- Эшли, прости меня. Я просто что-то сорвалась.
- Нет, говори.

Больше всего не люблю, когда человек дает малую толику информации, а остальную стремится скрыть за пустыми извинениями. Эта ложная «ошибка» заставляет желать правды еще больше и выпрашивать её с остервенением голодного зверя.

- Эш… Просто, знаешь, не тебе говорить мне о плохой работе. Нет, помогала ты отлично, но трудилась вдвое меньше каждой из нас.
- Что?! – Я вскочила на ноги.

Бессонные ночи, мушки в глазах, боли в спине и плечах, тянущие к земле кровеносные сосуды. Если я отдыхала больше остальных медсестер, то что же ощущали они?

- Милая… Мы на тебя не злились. У тебя и ритм жизни другой – в пять утра не вставала, чтобы подоить корову. И Кайд потом занял важное место в твоей жизни. Любовь – это святое. Тебе было не до работы. Мы помогали тебе… Я, например, один раз не спала 5 дней. Вообще. Потом мне голоса чудились, горло пересыхало и воздуха не хватало в легких, но справилась. Мы ведь знали, что и ты нам поможешь при необходимости, вот и не трогали человека зря. Да и, чего лукавить, ты лучше нас всех лечила людей. Была ангелом по сравнению с обычными нами.

Моя голова потеряла способность к осознанию фактов. Значит, все мои мысли о «перевыполнении» обязанностей – аристократический бред. И я всегда была предательницей, постоянно заставляла бедных девчонок работать за меня. В то время, когда сама сидела где-нибудь за лагерем, обнимаясь с Кайдом. Неужели они не мечтали о любви, тихих посиделках за чашечкой настоя? О успокаивающих сновидениях? Мечтали, но молчали.
Мы попрощались с Тали примерно через час. Я услышала множество извинений за слова, хотя молить о прощении, стоя на коленях, должна была лишь я. Но девушка, кажется, не заметила моего подавленного состояния, расцеловала и пообещала почаще заходить ко мне в гости и защищать от нападок Джейны. И поведать всем Ашари о чудном лекаре, чтобы меня перестали бояться.

Но чем я прекрасна, если своё здоровье и свои желания ставила выше чужих? И отказывалась замечать такие простые вещи в синяках под глазами у соратниц, в их шатающихся походках и натянутых улыбках?

Я останусь здесь. Теперь меня не выгонят. Но с каждым часом мне все больше хочется исчезнуть - я мечтаю уничтожить в себе этот стыд, это противное ощущение предательства и собственной заносчивости.

Река сверкала, красуясь перед неугомонным в своем желании обогреть мир солнцем. Мелкие рыбешки кружили практически около берега, а вода рисовала на песке неожиданно красивые узоры. Больше всего мне хотелось утопиться в этих прекрасных водах, но я боялась осквернить их своим телом.

Предательство. Эгоизм. Убийство. Любовь. И кажется, что последнее слово нужно вычеркнуть из этого ряда отрицательных терминов.

Но я точно знала, что во всем виновата именно она. И я.

Нет! Во всем виновата лишь я.

И Боги зря позволяют мне жить в этом мире.

Я – гиблый отросток.

И я просто обязана стать лучше! Изменить себя, доказать себе, что я могу жить иначе. И забыть о прошлом, и замолить грехи настоящего. И войти в будущее твердой походкой свободного от воспоминаний человека.