Меня уничтожит память. Часть 3. Глава 4.
Глава 4. Все мои звезды погасли.
Я часто вспоминаю детство. Покажите мне того человека, кто не видит годы своего юношества в малиново-рыжих цветах. Солнца, детского смеха, маминых песен. Ярких веснушек, которые кажутся дорогой в мир счастья. Я помню, как мамины руки ласково заплетают мне мои длинные волосы в косы, как вплетают в них цветы, и я хожу такая летняя, яркая, светлая, что до сих пор порою накатывают слезы.
По ночам я выглядывала в окошко, я помню. На небе светили звезды, переливаясь миллионами драгоценных камней. Иногда они гасли, иногда – мерцали с непередаваемо острой силой, но они были всегда рядом. И теплый воздух гладил по моим щекам, и ветер шептал мне колыбельную, и я засыпала у окна, до боли в глазах вглядываясь в звезды.
Я вновь полюбила небо. Теперь, через столько лет взросления и горя, боли и обмана, поступков, ложной мудрости и доверия. Я выхожу ночью на задний дворик, сажусь на горячую землю и обнимаю колени руками.
-***-
- Милая, скорее засыпай. – Теплый голос мамы щекочет мне ухо. Я улыбаюсь и жмурюсь.
- Мама, а как ты думаешь, звезды – это что?
- Мне кажется, это наши поступки, Эшли. И каждая звездочка – добрый поступок и ласковое слово.
- Но я ведь еще не совершала таких поступков? – Я заглядываю в любимые зеленые глаза.
- Но небо знает лучше. И оно показывает тебе всё то добро, что будет совершенно тобою, любимая.
- А мне кажется иначе…
- Как же? – Мама расправляет мое одеяльце и гасит свечу.
- Каждая звезда – это умерший человек. И они смотрят на меня…
- Рано тебе думать о смерти. Спи, малышка.
***
Целую неделю я живу ночами и улицей. Утро начинается с просьб о помощи, день проходит за работой, кусочек вечера с Дереком. И только ночь моя полностью, до капли. На выжженное сердце дует ветерок, чьи-то слова тускнут в тумане и лунном свете.
Неделю я живу, стараясь не думать о Кайде. Удивительно, но именно теперь о нем говорят. Идя по улице, я слышу разговоры девушек, Дерек пытался что-то рассказать о кареглазом мужчине перед сном, кто-то упоминает его имя, и оно влетает в распахнутую дверь ранним утром. Но я не позволяю себе впитывать эти фразы. И обрываю их на половине.
Всё абсолютно правильно: он меня не видит и не попадется на мои глаза, а я каждое слово, связанное с его именем, растираю по наждаку.
Я так люблю детство. Когда пышное платьице делало меня принцессой, а чистый смех спасал от любых тревог.
Я пыталась смеяться ночами – не получается. Смех настолько глух и мрачен, что Дерек приходил ко мне с пледом и насильно укутывал, умоляя так больше не кашлять.
Мне его жалко, Дерека. Он меня любит и верит во взаимность. Он работает на полях, а вечером приносит мне самый красивый, золотистый колосок, найденный им за день. Он дарит мне душистые синеватые букеты хрупких бутонов.
Он принимает мои поступки как истинно верные. И молчит даже тогда, когда знает, что я ошибаюсь. Но мешает мне оступиться без слов.
Позавчера он застал меня около маленького зеркала и с ножницами в руках.
- Милая, что это?
- Я хочу отрезать волосы.
Они очень выросли. Почти до плеч – их можно вновь заплетать в косичку. Как в детстве.
- А ты этого хочешь? Тебе идут длинные волосы.
- Хочу. – Я жестоко отсекаю одну прядь, и она рассыпается, не долетая до пола.
Дерек наблюдает за моей болезненной ловкостью с печальным молчанием. И только когда я придирчиво осматриваю свою новую стрижку, он позволяет себе легкую улыбку.
- Ну как? – Я и сама не замечаю, как трясутся мои руки. Не мне нужны эти перемены. Моя душа жаждет чистоты и непорочности. Легкости, которая никогда не посетит скованное сердце.
- Сзади неровно. – И он просто ровняет прическу, не оспаривая мое желание.
Странно, но волосы не помогают обрубленным крыльям. И как тянуло меня к огненному пеклу Ада, так и тянет.
А я ведь люблю детство. Светлое, звездное, мое. Не наше, не их, не чье-то, а моё.
Моим единственным талисманом в детство является маленький ребенок, иногда заходящий ко мне домой. Он светлым огоньком зажигает мое остывшее сердце своей улыбкой. Мы общаемся с Санни о людях, и она, кажется, понимает меня лучше меня самой.
- А почему вы такая печальная?
- Задумалась просто.
- Вас кто-то обидел? – Она обнимает меня своими тоненькими ручонками за талию и прижимается, словно стараясь согреть.
- Немного.
- А мне мамочка всегда говорит, что нужно прощать людей.
- Я так и сделаю.
- А папа считает, что нож в бедро – лучшее прощение, - продолжает малышка, всё так же сильно щекоча меня своим дыханием.
Я начинаю кашлять, а потом безудержно смеяться. Обещаю принести малышке пирожков и ухожу обратно в дом. На кухне сидит Дерек и копается в какой-то детали.
Всегда поражалась разносторонностью этого мужчины. Он вроде работает простым крестьянином, но перетащил в мой дом несколько массивных станков для заточки и разбора оружия.
- Ты вновь с Санни? – Улыбается мой муж.
- Да, она такая милая.
Дерек ехидно поглядывает на мой живот, словно зная, к чему я клоню свои симпатии к чужому ребенку. Но я вовремя отворачиваюсь.
- Хорошо, что ты не обижаешь несчастную девочку.
- Она такая замечательная. Как я ее обижу?
- И это похвально. До тебя все не воспринимали Санни. У всех своя жизнь, дела, заботы.
- У нее такая семья, что иногда даже не понимаю, зачем нужна я. – Я складываю пирожки в тарелочку.
- Какая семья, Эш? – Неожиданно перебивает меня мужчина. – Ее мать умерла года два назад, а у отца кроме неё еще и сын растет старший. Вот и бегает малышка…
- Но… Она же говорила мне о своей маме. Столько ее фраз пересказывала, советов вспоминала.
- Санни не совсем здорова. Ей мерещится, что её мать жива. Поэтому никто и не общается с этим ребенком. Она не понимает правды и настаивает на своем.
Не может быть, чтобы этой чудной мамочки у девочки уже не стало. Это настоящий обман, несправедливость, колющая до слез. Потерять маму в детстве и верить в ее существование – разве это болезнь? Я от злости чуть не роняю тарелку на пол. Одно маленькое существо потеряло детство и компенсирует его мечтами. Как можно его не замечать и считать ненормальной?
- Санни – нормальный ребенок, – шепчу я. – Она достойна счастья.
Я забираю эти чертовы пирожки и бреду обратно на улице к малышке, которую я считала счастливым человечком, но оказалось, что на ее долю горе выпало с самого детства. Но если другие стремятся что-то доказать Санни, то я просто поддержу.
Именно в тот день у нас с Санни и родилась обновленная теория звезд.
-***-
- Санни, о чем ты думаешь? – Я укутываю ребенка в одеяльце.
- Вы будете смеяться.
- Не буду, родная.
- О звездах…
- Я тоже часто думаю о звездах. – Рука гладит пушистые волосы. – Мне кажется, что они – это умершие люди.
Ребенок подскакивает на месте и довольно хлопает в ладошки.
- Мне тоже! А дорогие нам люди, которые уже погибли – они самые яркие.
Я восхищена фантазией этой малышки. Никогда не считала так, не рассматривала небо со стороны своих и чужих. Но ведь это так красиво.
- А для тебя, Санни, есть яркая звездочка?
- Да. – Ребенок тихонько всхлипывает. – Одна. Но мама говорит, что я не права, раз плачу над умершими.
- Твоя мама права. – Я стираю слезинку со щечки.
- А для вас есть такие звезды?
Я долго смотрю на небо. Но все «мои» звезды тусклые и туманные. Все мои родные живы. Все мои звезды погасли.
И я клянусь, что лучше было бы рассматривать созвездия, выискивая самую ослепительную точку, чем слепо щуриться, не видя звезд вовсе.
Все живы. Все звезды погасли, все чувства затоплены, выжжены.
И только осталось детство, хрупким хрусталиком смеха лежащее рядом со мной на теплой траве. Когда ночной ветер убаюкивает где-то недалеко кареглазого мужчину своими нежными песнями. А чьи-то тонкие руки не отпускают его даже во сне.
Прошла всего лишь неделя. Но я уже гасну.
Я часто вспоминаю детство. Покажите мне того человека, кто не видит годы своего юношества в малиново-рыжих цветах. Солнца, детского смеха, маминых песен. Ярких веснушек, которые кажутся дорогой в мир счастья. Я помню, как мамины руки ласково заплетают мне мои длинные волосы в косы, как вплетают в них цветы, и я хожу такая летняя, яркая, светлая, что до сих пор порою накатывают слезы.
По ночам я выглядывала в окошко, я помню. На небе светили звезды, переливаясь миллионами драгоценных камней. Иногда они гасли, иногда – мерцали с непередаваемо острой силой, но они были всегда рядом. И теплый воздух гладил по моим щекам, и ветер шептал мне колыбельную, и я засыпала у окна, до боли в глазах вглядываясь в звезды.
Я вновь полюбила небо. Теперь, через столько лет взросления и горя, боли и обмана, поступков, ложной мудрости и доверия. Я выхожу ночью на задний дворик, сажусь на горячую землю и обнимаю колени руками.
-***-
- Милая, скорее засыпай. – Теплый голос мамы щекочет мне ухо. Я улыбаюсь и жмурюсь.
- Мама, а как ты думаешь, звезды – это что?
- Мне кажется, это наши поступки, Эшли. И каждая звездочка – добрый поступок и ласковое слово.
- Но я ведь еще не совершала таких поступков? – Я заглядываю в любимые зеленые глаза.
- Но небо знает лучше. И оно показывает тебе всё то добро, что будет совершенно тобою, любимая.
- А мне кажется иначе…
- Как же? – Мама расправляет мое одеяльце и гасит свечу.
- Каждая звезда – это умерший человек. И они смотрят на меня…
- Рано тебе думать о смерти. Спи, малышка.
***
Целую неделю я живу ночами и улицей. Утро начинается с просьб о помощи, день проходит за работой, кусочек вечера с Дереком. И только ночь моя полностью, до капли. На выжженное сердце дует ветерок, чьи-то слова тускнут в тумане и лунном свете.
Неделю я живу, стараясь не думать о Кайде. Удивительно, но именно теперь о нем говорят. Идя по улице, я слышу разговоры девушек, Дерек пытался что-то рассказать о кареглазом мужчине перед сном, кто-то упоминает его имя, и оно влетает в распахнутую дверь ранним утром. Но я не позволяю себе впитывать эти фразы. И обрываю их на половине.
Всё абсолютно правильно: он меня не видит и не попадется на мои глаза, а я каждое слово, связанное с его именем, растираю по наждаку.
Я так люблю детство. Когда пышное платьице делало меня принцессой, а чистый смех спасал от любых тревог.
Я пыталась смеяться ночами – не получается. Смех настолько глух и мрачен, что Дерек приходил ко мне с пледом и насильно укутывал, умоляя так больше не кашлять.
Мне его жалко, Дерека. Он меня любит и верит во взаимность. Он работает на полях, а вечером приносит мне самый красивый, золотистый колосок, найденный им за день. Он дарит мне душистые синеватые букеты хрупких бутонов.
Он принимает мои поступки как истинно верные. И молчит даже тогда, когда знает, что я ошибаюсь. Но мешает мне оступиться без слов.
Позавчера он застал меня около маленького зеркала и с ножницами в руках.
- Милая, что это?
- Я хочу отрезать волосы.
Они очень выросли. Почти до плеч – их можно вновь заплетать в косичку. Как в детстве.
- А ты этого хочешь? Тебе идут длинные волосы.
- Хочу. – Я жестоко отсекаю одну прядь, и она рассыпается, не долетая до пола.
Дерек наблюдает за моей болезненной ловкостью с печальным молчанием. И только когда я придирчиво осматриваю свою новую стрижку, он позволяет себе легкую улыбку.
- Ну как? – Я и сама не замечаю, как трясутся мои руки. Не мне нужны эти перемены. Моя душа жаждет чистоты и непорочности. Легкости, которая никогда не посетит скованное сердце.
- Сзади неровно. – И он просто ровняет прическу, не оспаривая мое желание.
Странно, но волосы не помогают обрубленным крыльям. И как тянуло меня к огненному пеклу Ада, так и тянет.
А я ведь люблю детство. Светлое, звездное, мое. Не наше, не их, не чье-то, а моё.
Моим единственным талисманом в детство является маленький ребенок, иногда заходящий ко мне домой. Он светлым огоньком зажигает мое остывшее сердце своей улыбкой. Мы общаемся с Санни о людях, и она, кажется, понимает меня лучше меня самой.
- А почему вы такая печальная?
- Задумалась просто.
- Вас кто-то обидел? – Она обнимает меня своими тоненькими ручонками за талию и прижимается, словно стараясь согреть.
- Немного.
- А мне мамочка всегда говорит, что нужно прощать людей.
- Я так и сделаю.
- А папа считает, что нож в бедро – лучшее прощение, - продолжает малышка, всё так же сильно щекоча меня своим дыханием.
Я начинаю кашлять, а потом безудержно смеяться. Обещаю принести малышке пирожков и ухожу обратно в дом. На кухне сидит Дерек и копается в какой-то детали.
Всегда поражалась разносторонностью этого мужчины. Он вроде работает простым крестьянином, но перетащил в мой дом несколько массивных станков для заточки и разбора оружия.
- Ты вновь с Санни? – Улыбается мой муж.
- Да, она такая милая.
Дерек ехидно поглядывает на мой живот, словно зная, к чему я клоню свои симпатии к чужому ребенку. Но я вовремя отворачиваюсь.
- Хорошо, что ты не обижаешь несчастную девочку.
- Она такая замечательная. Как я ее обижу?
- И это похвально. До тебя все не воспринимали Санни. У всех своя жизнь, дела, заботы.
- У нее такая семья, что иногда даже не понимаю, зачем нужна я. – Я складываю пирожки в тарелочку.
- Какая семья, Эш? – Неожиданно перебивает меня мужчина. – Ее мать умерла года два назад, а у отца кроме неё еще и сын растет старший. Вот и бегает малышка…
- Но… Она же говорила мне о своей маме. Столько ее фраз пересказывала, советов вспоминала.
- Санни не совсем здорова. Ей мерещится, что её мать жива. Поэтому никто и не общается с этим ребенком. Она не понимает правды и настаивает на своем.
Не может быть, чтобы этой чудной мамочки у девочки уже не стало. Это настоящий обман, несправедливость, колющая до слез. Потерять маму в детстве и верить в ее существование – разве это болезнь? Я от злости чуть не роняю тарелку на пол. Одно маленькое существо потеряло детство и компенсирует его мечтами. Как можно его не замечать и считать ненормальной?
- Санни – нормальный ребенок, – шепчу я. – Она достойна счастья.
Я забираю эти чертовы пирожки и бреду обратно на улице к малышке, которую я считала счастливым человечком, но оказалось, что на ее долю горе выпало с самого детства. Но если другие стремятся что-то доказать Санни, то я просто поддержу.
Именно в тот день у нас с Санни и родилась обновленная теория звезд.
-***-
- Санни, о чем ты думаешь? – Я укутываю ребенка в одеяльце.
- Вы будете смеяться.
- Не буду, родная.
- О звездах…
- Я тоже часто думаю о звездах. – Рука гладит пушистые волосы. – Мне кажется, что они – это умершие люди.
Ребенок подскакивает на месте и довольно хлопает в ладошки.
- Мне тоже! А дорогие нам люди, которые уже погибли – они самые яркие.
Я восхищена фантазией этой малышки. Никогда не считала так, не рассматривала небо со стороны своих и чужих. Но ведь это так красиво.
- А для тебя, Санни, есть яркая звездочка?
- Да. – Ребенок тихонько всхлипывает. – Одна. Но мама говорит, что я не права, раз плачу над умершими.
- Твоя мама права. – Я стираю слезинку со щечки.
- А для вас есть такие звезды?
Я долго смотрю на небо. Но все «мои» звезды тусклые и туманные. Все мои родные живы. Все мои звезды погасли.
И я клянусь, что лучше было бы рассматривать созвездия, выискивая самую ослепительную точку, чем слепо щуриться, не видя звезд вовсе.
Все живы. Все звезды погасли, все чувства затоплены, выжжены.
И только осталось детство, хрупким хрусталиком смеха лежащее рядом со мной на теплой траве. Когда ночной ветер убаюкивает где-то недалеко кареглазого мужчину своими нежными песнями. А чьи-то тонкие руки не отпускают его даже во сне.
Прошла всего лишь неделя. Но я уже гасну.
Санкт-Петербург
Была 15 сентября 2018
Разделы:Всё довольно просто:
- Зовут Татьяной *чаще бываю Татой*;
- Вредничаю и ною даже больше, чем сплю;
- Имею специфическое чувство юмора, обычно понятное лишь мне;
- Пишу "нудные шедевры" (с);
- Рассказы не имеют смысла и затягиваются надолго;
- Своих читателей бесконечно люблю;
- Истории цикла "ДиТа" - это Ди+Та. Все просто.
- Всю жизнь ищу ИДЕАЛЬНУЮ аватарку. Безуспешно.
- Пытаюсь спасти мир. Безуспешно.
- Хочу казаться серьезной. Безуспешно.
- Официальная дарность по мнению читателей ;)
вКонтакте: 1367117
Добавляться лучше с сообщением, потому как в современном СПАМном мире хорошего человека не отличить от предлагающего всякую пошлость :)
Страничка с творчеством: https://vk.com/zingerte
и она совсем не "ни о чем"
в ней все прекрасно. и волосы обрезанные, и Дерек, который, кажется любит ее, больше жизни, и Санни, и звезды....
жаль, что Эшли только гаснет...жаль...
глава наполнена грустью и невидимой печалью....
но все пройдет, надеюсь!!!
с ув.
Little monkey 20 сентября 2010
И ребенка пожалеть можно, и Дерека. И даже Эшли жалко.
Девушка еще не знает, что для нее уже почти наступил период спокойствия, она всё еще борется и к чему-то стремится.
МиН 20 сентября 2010
но в тоже время так жалко всех. Кого-то из-за неразделенной любви, кого-то из-за воспоминаний, которые не дают покоя....
и пусть уже этот покой поселится в каждой душе и в каждом сердечке.
с ув.
Little monkey 20 сентября 2010
Будем ждать того, что так и случится. Покой и только прекрасные чувства)
МиН 20 сентября 2010
нет слов, большая умничка!!!
жду)
Вечно Ваша ЯхА 20 сентября 2010
Спасибо, милая)
МиН 20 сентября 2010
Дарра_Рэй 20 сентября 2010
Увы(
МиН 20 сентября 2010
Какое-то надуманное спокойствие посетило Эш. Как затишье перед бурей. Вот-вот ждешь шквального ветра. Уж не знаю, что и предположить.
С уважением
Пропавшая 21 сентября 2010
Дерек, наверное, просто хочет быть рядом. И любыми способами добивается того, чтобы его не выгнали...
Спокойствие скоро закончится. Правда, не гарантирую, что будет буря :)
Спасибо большущееее)))
МиН 21 сентября 2010
Санни просто чудо! Они с Эшли так дополняют друг друга!
Танюш, как всегда, ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!
VtorayA 21 сентября 2010
Спасибо большущее, Ирочка :)
МиН 21 сентября 2010