Меня уничтожит память. Часть 4. Глава 2.

Глава 2. Запахи прежней жизни.

Одиночество невозможно не любить. В нужных дозах оно служит прекрасным катализатором любых тревожных или страстных человеческих проявлений. Одиночество – это отсутствие чьего-то заботливого – и от этого тяжелого - взгляда из-за плеча. Это тишина и возможность обдумать поступки. Это настоящее счастье – умение молчать без потерь.

Ехать осталось совсем немного. На меня вновь напал голод, но наученная практически горьким опытом, я остерегалась неказистых трактиров, которые иногда мелькали перед взором.

Что до ребят, отправленных мною к Ашари – пускай лучше там. Оправдываю ли я их хоть каким-либо образом? Нет. И выбитые зубы не помогут мне забыть о грязных руках и нечистых помыслах. Но если людей и можно перевоспитать, то меняются они именно там. У Ашари.

Я улыбнулась, представляя беседу разбойников с Советом. «Мы грабили и убивали людей, а пригласила сюда нас Эшли». Улыбка почему-то сползла с лица быстро.

Я узнавала дорогу и домишки, встречающиеся по пути. В детстве мы частенько ездили сюда к Верну Трелео – знатному и очень богатому мужчине. Верн славился безумной любовью к женщинам и прекрасным торжествам.

Этот уже давно дряхлый мужчина сменил на своем веку не менее двадцати жен. И не скрывал своих пылких чувств ко многим рабыням. Новые жены почему-то не боялись опыта предшественниц, с которыми Трелео рвал отношения через очень недолгое время – мужчине просто приедалась женская красота, - и, надеясь на богатство по скорой смерти Верна – а смерть ему обещали еще лет десять назад, - вновь спешили к нему под венец.

А потом, прикрывая лицо от стыда, возвращались восвояси, рискуя больше никогда не быть нужной мужчине – использованных дев мало кто примет.

Наследника у Верна так и не появилось – официального точно, возможно, были детишки от рабынь, но о них не знает никто. С последней женой он разорвал союз года четыре назад и с тех пор хранил какое-то молчаливое одиночество. Перестал посещать балы и празднества, редко приглашал гостей к себе.

Как и каждый ловелас, он был приятным собеседником – несколько эгоистичным, но внемлющим – и галантным кавалером.

И я очень надеялась, что новости о моем поступке не дошли до его ушей, а моя внешность поможет мне с так называемым спасением. Если, конечно, есть кого спасать.

Пока же я дышала тишиной и пустующими дорогами, наслаждаясь временным одиночеством. Немного нелогичная, но вполне живая история моего посещения и заинтересованностью пленниками возникла у меня еще в первые часы путешествия – сейчас я шлифовала некоторые диалоги.

Совсем скоро дома стали учащаться – я вступила во владения Трелео.

***

Охрана впустила меня в имение практически сразу. Видимо, Верн так и не потерял способности любви к самым разным молодым барышням, и на женщин внимания не обращали никакого.

Я оставила лошадку на рыжего, постоянно улыбающегося паренька-конюха. Тот пообещал накормить и почистить «мою красавицу до планки хозяйки» и отвел ее в сторону конюшен. То ли я похожа на лошадь, то ли это был простенький комплимент от мальчишки, но я понадеялась, в следующий раз увидев лошадку, не найти в ней общих черт с собой.

Меня откровенно поразило это безразличие к гостю. Нет, относились ко мне вполне дружелюбно, но как-то не заинтересовано. В доме моих родителей такого наплевательского отношения замечено не было – по крайней мере, меня бы сразу проводили к хозяевам. Здесь же, оставив гостью полностью на себя, охрана, зевая, разошлась по углам, а редкие крестьяне приветствовали меня с какой-то скукой. Потом неожиданно в голове прояснилось: мой вид. Сейчас я меньше всего похожа на женщину голубых кровей. Короткие волосы продажной девки, свисающая – еще и пыльная – одежда, уставший вид. Странно, что вообще пустили, а не выкинули за шиворот.

Я долго стучала в дверь красивого дома, в котором частенько бывала еще совсем малышкой и подростком. Сейчас всё выглядело иначе. Пропал тот сказочный шарм, и здание больше не казалось мне самым красивым на всем свете. И люди не улыбались манящими улыбками, называя малышку «солнышком». Потускнело солнце.

Дверь распахнулась так быстро и почему-то в направлении моего лица, что я еле успела отскочить от створки.

- Извиняюсь, - неэмоционально проворчал усатый слуга. – Вы к Верну Трелео?
- А есть еще куда? – Не ожидала, что начну огрызаться, но это отношение уже раздражает.
- Нет. Ваше имя, род, причина приезда. – Он брезгливо отошел на пару шагов назад.
- Эшли Колливейн, заехала, чтобы проведать Верна и по нескольким деловым вопросам.
- Каким же? – Он испытывающее поглядел на меня.
- Я не собираюсь посвящать слугу в свои дела. Оповестите Верна о моем прибытии.
- Еще и наглость имеет требовать, - еле слышно проговорил он. – Мой хозяин не перестает искать помои.

Мужчина хлопнул дверью, оставив меня стоять в одиночестве, раскрыв рот от шока. Какое невежество и отсутствие любых правил приличий. Противно, мерзко и грязно. Я разбушевалась не на шутку, поэтому когда слуга все-таки соизволил провести меня к хозяину дома, начала разговор просто:

- Дорогой Верн. Я очень рада встретиться с вами, но прежде хочу выразить свое негодование. Почему ваш слуга обращался со мной как с грязью? Он не поприветствовал меня подобающим образом, не пригласил в дом и вообще обращался отвратительно. Он назвал меня помоями.
- Эй ты! – Верн поманил слугу пальцем. – За свое обращение с Эшли будешь вместо чистого дома отходы в сточных канавах разгребать всю свою жизнь, слышишь? Начинаешь сейчас же. А вечером я еще и наказания придумаю тебе. Или всё-таки просто сейчас же казнить его?
- Пусть живет. – Я махнула рукой.
- Слушаюсь, - прошипел слуга и ушел.

Я ощутила себя в родной среде и поняла, что она мне все-таки чем-то нравится. Если ты хамишь человеку – приготовься к наказанию. Никто не знает, кем может оказаться короткостриженная девушка в пыльной одежде. Может, продажной девкой, может, - аристократкой.

- Эшли, родная! – Верн без особого поднялся с кресла и подошел ко мне, сжимая в объятиях. – Я так давно не видел тебя, девочка. Какая ты красивая стала! Совсем забыла про старика!

Он поцеловал мою ладонь, и я чуть склонила голову в приветственном знаке.

Верн изменился не сильно. Разве что седина полностью выкрасила волосы в белоснежный цвет, в морщины тонкими нитями раскроили всё лицо и тело. Но взгляд такой же горячий, что и раньше, походка легкая. Его 70 лет казались смешной шуткой для такого юного мужчины.

- Я к вам по делу, Верн.
- Эшли, ты уже выросла. Называй меня по-дружески. Какая красавица! Боги! Эй, кто-нибудь, ставьте нам обед на стол! – он задорно крикнул в пустоту и, обняв меня за талию, повел в столовую.

Аромату еды я была несказанно рада.