Ты мое всё. В до дыр читаемой поэме.
Ты мое все в стоянии на крыше.
Ты мое все, когда сорвутся клеммы,
Когда я закричу взахлеб, когда ты не услышишь,
Ты будешь всем моим.
Без прочерков и граней.
Без серого, без кирпичей, без ран.
Ты будешь всем моим, когда на поли брани,
Болконским, слепо взвою к небесам.

Ты будешь всем моим, когда в сирени иволга
Нелепо, громко, весело затянет.
Ты будешь всем. Когда надгробья станут инеем,
Когда тебя, ее, меня не станет,
Ты будешь продолжаться. Вечной россыпью,
Самым бесчисленным из мировых созвездий.
И странник вдруг очередной, ударив посохом,
Напомнит о несбывшейся невесте

Другим несбывшимся. И сразу станет тесно
Мирам, созвездиям и строчкам. Будет странно,
Что мы с тобой, не замечая лести,
Тупую суть глотаем из экрана.
И все забудется. Все наперед забудется.
Волшебник промахнется, счастье сбудется,
И, если что-то я когда-то не смогла,
Ты мое все. Звонят взахлеб колокола.

Мы каемся. Бог есть. Значит, не судится.
Мой грех. И мое все. Хвала, хвала…
К.А.М. Gata

Тогда был Mr. Credo. Подкаблучный,
Взрывался минами подтаявший снежок.
И из окна каждой в районе «жучки»,
Неумолимо близкий, дико звучный,
Он разнестись по всей округе честно мог.
И нам казалось, путь наш не проложен,
ЕГЭ казался слишком сложным, мысли сложными.
И очертелой радостью подкожной
Врывался вкус весны, проняв до дрожи.

Потом был Фактор-2. И по квартирам
Смущенный взгляд: он в кресле, ты у двери.
Тогда он четко очертил тебя пунктиром –
Тогда впервые. И ты, мышью в сыра дыры,
Пролезла в этот взгляд. Чтобы поверить.
Казалось, этого ждала все свои годы.
Вот принц, - и взрослый, вычурной породы,
И с ним все пережить – потоп и роды –
Легко, как взять простейшие аккорды.

Потом был Krec. Когда уже осознавалось,
Что принц в сравнении не слишком был и взрослым.
А все же «Нежность».. нежность оставалась,
И с нею все ненужное терялось
И уходило в горизонт, за звезды..
Когда он спал с другими, признавалась.
И неосознанно, себя виня, прощалась,
С тем временем, которое осталось
В мистере кредо.. осознав усталость.

Потом был рок, альтернатива, даже больше –
Когда, уже по-взрослому, забыв,
Ты знаешь, что вернее плана, водки горше,
Когда назло ты типа Личность. Да, но столь же
Назло не сможешь. До буя доплыв,
Вдруг осознаешь, что плыла не в ту ведь сторону.
Вроде, победа, но вот вряд ли будет поровну.
Сдав сессию, отметив, чью-то голову
Приняв в подарок, лишь коленями прикрыв.

Потом был Сплин. Буквой поменьше - просто срыв.
Когда по принцам признаешься Несмеяной.
Взрослеешь. Понимаешь: тот заплыв
Тот самый, до буя, глаза прикрыв,
Пусть был не нужным, но бесцельным не был. Странно -
Теперь в другом ты мечешься спонтанно:
Дела/Ты/ косвенно - мужчины/цель/Ты... Рано.
И, черт возьми, какой пассаж – все те же раны.
Как жаль, не в возрастном – металл и ванны.

А после, предсказать – не стоит карты.
Наверно, будет и семья, и дом.
Наверно, поубавится азарта,
Наверно, будешь вспоминать свои же старты –
И то, как все запуталось клубком.
Будешь спокойной, будешь гордой, будешь строгою.
Какой там план, какой подъезд, какой дорогою
Сорваться в ночь – и в никуда, да ну, ей богу.
Сама себе иголка – гимны стогу.

И только после, иногда под шелест кроны,
А может, ливня, может, снега под балконом,
Может, прибоя, да хоть, блин, лавины где-то…
Порою вспомнишь Фактор, Сплин, Krecа и Credo.

И что-то не досказано. Об этом...
К.А.М. Gata

P.S. Вариации не имеют значения).

«Февраль. Достать чернил и плакать!
писать о феврале навзрыд» (с)
С поклоном низким Пастернаку
И легкой горечью обид…
Февраль. Достать чернил и верить,
Чертить пером.. по волшебству,
Но не в сезон, надежды стерлядь
Хвостами дерзко бьет по льду..

Февраль. Достать чернил и сжаться.
В глаза не глядя, смерив пол,
Венчая гордо самозванцем
Того, кто ждано так пришел…
Февраль. И мысли гонят пошлость.
И ощущается в бреду,
Что если нынче его брошу,
То после вряд ли уж найду…

Февраль. Холодным светлым шлейфом
За святками тянулся в сны.
И без цветов погибли эльфы,
Не долетевши до весны..
Февраль. Достать чернил и сдаться.
Писать о феврале навзрыд.

Чтоб доползти, коснуться пальцев,
Сжаться в комочек… и скулить…
К.А.М. Gata

***
Он хотел остаться. В этом воздухе
Так повисла цепь его желания,
Что я спотыкалась, била посохом
В нервно-общие глухие окончания.

Как слепая, шарила руками,
Натыкаясь на венец его безбрачия.
И сбивалась суть молчания комками
В миске чувств, доверчиво-незнАчимых.

И блином запекшееся солнце
Нервно в небо тыкалось, играя.
И казалось, если вдруг он обернется,
Я дворцы сменяю на сараи.

Обернулся. И, улыбкой согревая,
Намекнул: «Ну извини, не удержала».
В этой преисподней запах рая
Застывал на кончике кинжала…

А потом от станции до станции
Ветру гнать пустые обещания…

Если б он остался, в своем странствии
Я споткнулась бы о цепь его желания…
К.А.М. Gata

Умереть, не одуматься. Шутка – начать с новой точки.
Замереть, осознав, что боишься своих же шагов.
Каждый выдох засел в каждой непеределанной строчке.
Ты летала по ниточке, ногу не вынув с оков…

1. Она пишет, у них два года.
Я все так же читаю статусы.
И смеюсь. Даже искренне, вроде.
Я почти излечилась. Бог, радуйся.
Она пишет: У них два года.
В феврале. Захлебнуться спонтанно.
Черт возьми, мужики - уроды.

Он до мая был гостем – и жданым.

2. Все было так. Так просто, что поверить
Казалось самым преестественным кольцом.
Мой путь к нему занозами бы мерить,
Но я всегда держалась молодцом.
Дин-дон.. «Малыш! Малыш… Ведь я же лучше».
А вот теперь – смеяться или плакать…
Да, я прозрела. Что она получит?
По логике, мы квиты. Одинаково.

3. Снег укроет ошибки и пошлости,
Снег научит и даже согреет.
Я – себе (или ей?): «Больше гордости».
Я держусь так, как это умею.

4. И все же я запомню этот день.
Обычный день 8-го февраля.
Когда мне сомневаться было лень,
Кто выиграл тогда: она иль я.
ИЛЬЯ… Я это имя буду помнить,
Даже когда сорвет другое имя
В порыве страсти выплеснутый холод
На простыни, не ставшие родными.
Когда устану, сдамся, полугрешною
К коленям я другого по утру
Прильну – и назову его надеждою -
И искренне пойму, что нет, не вру.

5. Спасибо, что ты был, не доучив,
Спасибо, что хотя бы попытался.
И я живу. И ты, по ходу, жив.
А значит, кто-то свыше постарался –
И дал урок. В лице тебя, ее и боли.
И времени – до чувства «не исправить»,
Смиряю пульс. Я благодарна вам невольно.

ОНА уверена – февраль. Могу поздравить.
К.А.М. Gata

В этом городе мало меня и тебя тоже мало.
Наступая на пятки, по крышам крадется февраль.
Если хочешь, забудем про смерть - и начнем жизнь с начала.
За последним тетрадным листом застывает печаль.

Я забуду тебя, чтоб потом стартовать с новой точки -
Быстротечный полет и извечный обратный отсчет.
До прорыва в сознаньи, до последней, но значимой строчки,
Когда вспыхнет твой образ - и вновь все попытки сотрет.

Хочешь, словно в Death Note - кто же переживет/проиграет,
Кто допишет последним, а кто не захочет писать.
И оставшийся будет считать, что создал модель рая,
Субъективный шедевр. О нет, миру раем не стать.

Воскресай в моей памяти, вновь проверяя на прочность,
Чтобы вздрагивал мозг, чтобы сдерживать дрожь моих рук.
Это славная битва. Без стереотипов и пошлости.
Это славный финал. Без иллюзий и вычурных мук.

Но пока ты играешь. И я буду ждать своей роли.
В этой гонке по крышам - с пустым февралем, горькой злобой.
Жаль, что на пьедестале никак не поместятся двое.

Ведь я знаю, что приз за победу оценим мы оба.
К.А.М. Gata

Его знак копирайта решительно вбит в твое прошлое.
Ностальгический шок, до мигрени. А что, привыкай.
Лучше сжалься и выдохни – сдайся ему по-хорошему.
Он рисует твой рай, согревая продрогший февраль.
А когда вдруг забудешь барахтаться, биться, расслабишься,
Захлебнешься, утонешь .. поймешь, он опять только сны,
Не беги, не моли. Ну куда же опять ты пятишься?
Корпорация Love. Все права, детка, защищены.

До работы, домой. Там семья, надо думать о завтра.
Или может, опять в универе завал, мозг кипит.
Или может, подъезды, друзья: лирики-алконавты.
Или клубы, самбука, фан-клуб, но душа на мели?
Ведь когда все разложишь по полочкам, выдохнешь в панике:
Слишком гладко поставилось, словно там быть и должно.
В интерьер не вписалось, зато добавляет романтики.
Корпорация Last. Делать нечего. Все решено.

Добивайся признания, лоб весь разбей о призвание.
И куда не иди, помни, - есть и обратный билет.
Запиши, втатуируй, нарежь на запястьях название:
Корпорация lad. Корпорация Выхода.net.
И когда спустя годы к тебе вдруг придет твоя доченька
И расскажет истории, мол, как все плохо и жжет,
Ты достанешь с тех полок забытые, кажется, очерки.

"Корпорация Life:
Не боись, детка. Это пройдет".
К.А.М. Gata

Я представляла ее Шерон Стоун,
Такой, без макияжа, в 95-м,
В "Быстром и мертвом". Кто ты, детка?
Спорим,
В тебе электрообаятельность всех скатов?

Я представляла ее Риз Уизерспун, но лучше.
Такой же взгляд и формы, только дерзкой:
Чулки, парик и револьвер. Да что я, - круче.
Мария-Магдалина - и на фрески.

Я представляла ее Анжелиной ДжОли -
Секс-символ всех времен и всех наград,
Усыновляющей всех в Африке, Монголии,
В Южной Америке... И одаренною природой
И небом, и судьбою, в общем, вроде,
Всем тем, что часто тычет наугад.

Куртом Кобейном ее тоже представляла,
Немного Путиным, немного Моисеем,
Немного Цоем, всеми вместе ветеранами,
Лекарствами от простатита и лысения.

Я представляла ее президентом мира.
Такая вот Она - и снизу Мир,
Немного жалкий... И его взахлеб накрыло
Безумной властью ее дивных сил.

Я представляла, представляла, представляла...
Я позабыла дрожь карнизов, роскошь крыш.
Пока подруга как-то не сказала,
Так охренительно спокойно: "Что?
Да мышь".

И я осела. И, задумавшись, тоскую.
"Да мышь". Что изменилось? Да понты.

Возрадуйтесь, фанаты "Рататуя".

Вот так сдаются кошки и мечты.
К.А.М. Gata

Одиночеству этому имя - зима и город.
Застывает на пальцах, твоими же бьет каблуками -
Забивает в асфальт стопроцентный и вычурный холод,
Словно ты обнажен, а тебя закидали снежками.

Совершенно, прозрачно. Казалось бы, только дотронься, -
Разлетится на части, сама помолчишь в изумлении -
Что же было тогда? И за что извиняешься, солнце,
Звучно бьешься о пол, не щадя кулаков и коленей?

Одиночеству этому имя - дорога и ветер.
Зимней сказки полотна прекрасны, но больно мозолят.
Надоело искать и бродить с фонарями по свету -
Мол, такая одна - кто найдет и потом узаконит.

Не нашли, не нашлись. Одиночеству имя - ступени.
Гордо, в полном безмолвии, чтоб не сгибалась спина.
Отряхнуть, отряхнуться. Замазать зеленкой колени.
А на деле - ключи. Поворот. И опять тишина.

Одиночеству имя - диван. Примитивное имя.
И бокал или чашка в руке, как-то стало плевать.
Греть обивку его, чтобы даже желанья застыли.
А потом - пять шагов - и ему уже имя - кровать.

Странный вкус пустоты, звон которой срывался на хохот.
Она цепкий репейник, куда от нее не иди.

Не беги, не ползи. Одиночеству имя - город.
Белый город, в котором его никогда не найти.
К.А.М. Gata

- Ты возьмешь к нам моего Лонгрена? - сказала она.
- Да. - И так крепко поцеловал он ее вслед за своим железным "да", что она засмеялась. (с) Александр Грин, "Алые паруса"


Мокрые доски впитали кисть, даже не морщась.
Серые волны качнулись, сурово-привычно.
Дрогнул причал, диким зверем в прыжке своем корчась,
Словно хотел задержать их. Беседой о личном.

Старый Логнгрен так же курит на ветхом барьере.
Он так привык провожать и встречать корабли.
Трубка дымила в руке. Чуть дрожа. Еле-еле.
Ноги в воде, мысль в пучине, карман на мели.

Дом развалился, хотя он давно развалился.
Может, зарыт где-то клад, но его не нашли.
Что изменилось тогда? Он ли сам изменился?
Нет, он все тот же. А дни тихо шли. Просто шли.

Старый Лонгрен иногда кабаки посещает.
Чувствует взгляды косые, но скулы не дрогнут.
Он не тесает игрушки, он больше не знает,
Что хотят дети. Он может красиво, но модно

Он не сумеет. Он вновь покорял океаны.
После вернулся и после нашел дом пустым.
Так уже было когда-то. Он помнит. Но рваным
Элевым пледом покрыл, разогнав, словно дым.

Как-то, пожалуй, он так же домой возвращался.
Так же мешок был картошки и две пинты пива.
Только вот кто-то за краем стола улыбался.
Странно наивно. Так странно смешно и наивно.

Он не винит никого. Не винит даже Бога.
Только привычной прогулкою стало с утра
Выйти сначала на пыльную в город дорогу,
Долго стоять… А потом вот в к причалу. Сюда.

Он отвинил, завинИлся, завИнился. Сдался.
Если зайдет кто во двор, прогоняет с мушкетом.
Вдруг этот кто-то – поэт и писатель. На пальцах
Мерит он годы – и пальцев хватает на это.

Пусть насмехаются люди и тычут перстами:
«О, посмотрите! Опять сумасшедший Лонгрен!
Знаете, что с ним случилось?..» - и он затыкает
Уши. Не знает. И знать бы совсем не хотел.

Мокрые доски впитали. Причал промахнется.
Волны сглотнули и в вечность ушли без возврата.
Старый Лонгрен так же верит – корабль вернется.

Ведь она помнит. Она его вспомнит. Когда-то.
К.А.М. Gata

Ты восклицаешь: "Что это за лажа?",
Закутавшись в полотна простыней.
Я отвечаю: "Нет, малыш, я та же.
Я та же. Просто волосы длинней".

"Ты научилась пить! курить!! ругаться!!!"
О Боже, правда? Не заметила совсем.
Мы с жизнью как-то станцевали пару танцев,
Договорившись: остальное - без проблем.
Была я юной - не заметила подвоха.
И жизнь воспользовалась этим, как свинья, -
За то, что впредь меня имела - и неплохо,
Платила почему-то только я.
Тут принц ворвался в эту небылицу.
Кричал: "Иди со мной - и будет рай!
Как! идиотка, ты не веришь Принцу?!"
Я с чемоданом вышла: "Что ж. Дерзай".
Он плел мне чушь о разных дальних странах,
Где золото таскают в решете,
Но с лошади свалился так спонтанно...
Ну совершенно не умел сидеть в седле.
Кобылка понесла, не обернулась
(похоже, он давно ее бесил).
И я с ней, против воли, окунулась
В табун таких же лошадиных сил.
Она резвилась и скакала, хоть убейся.
И я (что ж тут поделать, раз на ней).
И мимоходом (только ты не смейся)
Заглядываться стала на коней...

Ну вот, смеешься, ничего не понимая.
Хотя ты прав. Смири мои понты.
Что ты сказал? Да я откуда знаю,
С чего мне знать, где в этой сказке - ты...
......................................
И губы ближе. Тихое: "Не важно.
Пей и кури, раз хочется. Смелей".
Да не хочу я. Ведь, малыш, я та же.

Я та же. Просто волосы длинней.
К.А.М. Gata

Разбуди меня завтра утром,
Дай пройтись по твоей росе.
Разбуди меня страстно, но мудро,
Чтоб никто не судил, знали все.
_____________Разбуди меня яркою вспышкой,
_____________Истеричной пульсацией вен,
_____________Тем нелепым, наивным мальчишкой,
_____________Что когда-то меня так хотел...
Разбуди меня новою сказкою,
Где не будет ни львов, ни годзил.
Кнут я спрятала, хочешь подсказку:
Спечь-то пряник тебе хватит сил?..
______________Разбуди меня самонадеянно,
______________Прикрывая усмешку рукой.
______________И я, словно матросы за Лениным,
______________На Аврору пойду за тобой.
Разбуди меня теплым и нежным,
Через слабость дай взрыв новых сил,
Через ноль обещаний - надежду.

Разбуди, как никто не будил.
К.А.М. Gata

Она ему: "Пошел ты, милый, на х*"
И через строчку: "Я тебя люблю".
А я вот Hennessy протерла плаху
И скоро петлю симпатичную совью.

Он говорит, какое она солнышко,
Оригинальна свыше всяких мер.
А я на площади наставила ряд колышков
И так изящно чищу револьвер...

Он с ней провел незабываемые сутки -
Нельзя/бываемые, что его и манит.
Я под откос поставила маршрутку.
Водитель - псих, авось, сорвется - и задавит.

Она ему: "Ты бл*, но я считаю
Секунды до прижатия к плечу".
Испанский сапожочек начищая,
Я улыбаюсь и молчу... молчу.

Он добивался и, добившись, успокоился,
Ни ту, ни эту до конца и не любя.
Я наблюдаю, как мой город казни строится,

Еще не зная, ей.. ему.. иль для себя.
К.А.М. Gata

Сделай это - и, возможно, я отвечу.
Словно фура в lamborghini - да на встречной.
Ни за что в стихах и снах увековеченный,
Не лечи меня, весь этот бред не лечит...
Лучше помолчим, пока ты рядом,
Дай мне этот лед родного взгляда.
Ты не мой, и мне тебя не надо.
Только ты вернешься вновь с закатом.

Чтоб проснуться - и втянуть поглубже воздух.
Неужели пить боржоми уже поздно?
Как герой мультяшный - лоб и звезды.
Что ж ты паришься - здесь всё так просто!
Я хочу... еще одну затяжку,
Пару граммов этой боли - и мне страшно.
Я в плечо твое, но ты смахнешь: "Не важно",
Взгляд скользнет от ворота до пряжки,

Равнодушно ниже опускаясь.
Дай мне этот приз - я так стараюсь!
Лбом в колени. Истерично улыбаюсь.
Каюсь.
Прихожу в себя. Смотрю беспечно.
В горьком воздухе снежинки режут плечи.
Безразмерно, бесполезно, бесконечно...

Я иначе не могу. Я вновь отвечу.
К.А.М. Gata

И тишина в этой комнате. Даже ключи не звенят.
Вот сколько можно подряд этих осеней и февралей?
Вот сколько нужно ботинок у входа - под ряд,
Кроссовок, туфель... Раздень их поглубже. Смелей.

И сердце плавилось, видно, давно было лишним.
Духи за ухом. Когда слишком близко. Вприпрыжку -
Через сугроб - и валяться. По-детски и книжно.
Ты помнишь день, когда поле до тла было выжжено?

Я разменяла нас горстью других, неумело
Чертивших имя мое на колючем, взорвавших пределы.
Я говорю тебе, слишком туманно, но смело:
Для них я сучка. А для тебя... Отболело.

Ушло в окопы. Стреляет порою, так жалко.
Оно не стоит признанья. Ему теперь место на свалке.
Мы заигрались с тобой в эти слишком недетские салки.

Живи, мой мальчик. Спасибо тебе за закалку.
К.А.М. Gata

Всё уже не то. Всё уже не так.
Нажимаешь "стоп". Знаю, было б легче,
Если б мы вразброс, если б ты мой враг.
А то две по сто. Время встречи - вечер.

Всё уже не то. Может, на мели
Обзавевшись легкими, ожила бы рыбка.
А то две по сто. Время встречи - три.
И твое: "Ничья". И моя улыбка.

В ванной после жить. Пореветь взахлеб.
Переждать тоску. И февраль попозже.
Кто-то бы решил, если б только мог,
Кто-то бы сумел - истеричней, жестче...

Кто-то был не я. Я вот не смогла.
От сквозных впритык мир не изменился.
Жги мечту и пей. И до дна/до тла.

Чтоб из ничего феникс не родился.
К.А.М. Gata

НЕДОСТИХОВАЛА, НЕ/ДОВЕРИЛА...

Недостиховала, недоверила.
Январем заносит коридоры.
Не сбылись прогнозы и потери.
Значит, я не тем разлуку мерила –
Надо было нимбами да перьями.
Я же – злыми шутками и спорами.

Облетали перья на порогах
незнакомых и несбывшихся людей.
Я летела не к тебе – летела к Богу.
И казалась слишком долгою дорога.
Мне бы подождать тебя немного..
Может, сам бы и вернулся поскорей.

Не/доверила и, может, недоплакала.
Ближе, чем реальность, только сны.
Мы во всем, похоже, были одинаковы.
Это не разлука - это вакуум.
Это значит, что расстанемся двояко мы:

«Как обратно?» - «Лишь бы перья отросли».
К.А.М. Gata

Останови меня, усильем рук и воли.
Когда уйду сквозь лабиринт огня.
Среди миров, которых я не стою,
Среди людей, не стоящих меня.

Когда проснется ум и скажет: "Хватит",
И сердце не посмеет возразить.
Когда я вдруг пойму, что за чертой
твоей кровати
Тоже есть воздух, что там тоже можно жить...

И я проснусь самой примерной дочерью
И самою желанной из невест.
И люди будут становиться в очередь,
Чтоб бросить взгляд на мой дубовый крест.

Но это будет не сегодня и не завтра:
Сегодня-завтра ограничено тоской.
Из Темной Башни Кинга в Замок Кафки
Не так легко идти одной тропой.

Взрывают вены проблески отчаянья,
Моей ненужности пустые зеркала
Осколками пронзили обещания,
Которые я так и не дала.

Останови меня, когда пойду босою
Сквозь лабиринт прозренья и огня.
За то, что я, увы, тебя не стою.

За то, что ты дороже мне, чем я.
К.А.М. Gata

Это вечный расклад. Выживает сильнейший - мучается.
Нажимает на стоп, обреченный играть по правилам.
Понимает в душе, что уже ничего не получится.
Он не знает с кем стариться, если игра так состарила.

Это шаг наугад - из мечты во вселенское нечто.
Запах прошлого в памяти, пахнет случайным подушка.
Он прижился, он выжал. И выжил. Он вечный.
Он крадется по стенам, когда тебе шепчут на ушко.

Это дерзкий расклад. Ты стреляешь. И даже не краской.
Это вечная боль. Поражения нынче не в моде.
Ты умрешь за него, если он одарил бы подсказкой.
Ты раскинешься небом, если б он был одет по погоде.

Ты забудешь его. Через годы, мозоли, проклятья.
Ты убьешься ап стену, раз взглядом он так попросил.
Он твое искупление. Извивайся теперь на распятии.

Если Бог это начал, значит, знает - тебе хватит сил.
К.А.М. Gata

Все закончится. Когда-нибудь закончится.
То ли бред, а то ли пустота.
Это лучший срок для одиночества.
Лучшее – понять, чего же хочется…
И расставить все былое по местам.

Это мысли на диване под бой старых,
Многое изведавших часов.
Под их бой я познавала, кто же самый,
Кто в узлы мне завязал бы все суставы,
Если был бы хоть когда-нибудь готов.

Это познавание обоев, взглядом, до царапин.
Да, а все же.
Да, а все же, интересно, а он знает,
Он осознавал ли, что теряет,
Пробегаясь нежностью по коже…

Что загадывал бы он под бой курантов,
Если на секунду стал бы мной?...
Это избегание царапин,
Это «я учусь, не надо вмятин»,
Он бы понял, что остался все же мой?...

Это бред. И ни фига не пишется.
Не ревется, не молчится, не гадается.
Но ведь дышится. Признай, малышка, дышится,
И на чем-то эта суть дыханья зиждется.

И на чем… Да даже Бог не знает.

Пять раз начинала писать и пять раз удаляла) В конце концов, решила просто сказать: я вас люблю. И все сбудется). Наивно, да. Но хочется верить. Так хочется что-то особенное написать людям, ставшим для меня очень близкими, но все сводится к одному:
"я вас люблю. И все сбудется").))
Так что, всем вам:

Мои девочки, шампанского – да залпом.
Чтобы даже елка удивилась.
Мои девочки, желаю, чтоб внезапно
Позабылось и сбылОсь, не сбилось - сбЫлось.
К черту правильность. И к черту гороскопы,
И не важно, что нам новый год сулит,
Раз уж сайт есть о любви, то чтобы оба
Осознали, где приятно, где болит.

Мои мальчики, живите и влюбляйтесь.
Большее найти и удержать.
И когтями тигра уцепляйтесь
В мир, который до конца не осознать.

Мои милые. К которым так привыкла.
Счастья. Так банально, но естественно.
Если петь, то чтобы звуки сникли.
Если улыбаться, чтобы весело.
Если верить, - чтоб сбывалось точно.
Если ждать, то чтобы не напрасно,
Чтобы ранним утром, поздней ночью
Постучалось в дверь то самое, но счастье.
Засмущалось и застыло на пороге:
«Вот же ты. А я к тебе так шло,
По пути к тебе сбивало ноги»…
Улыбнуться чтоб в ответ:
«Все хорошо».

И обнять его. Простить, что не сумело,
Что когда-то раньше не успело,
Что когда-то кто-то менее достойный
Разрядил в него свою обойму.

Если задыхаться, то от радости,
Если морщиться, - то лишь от лишней сладости.
Если уж лететь, то только вверх.
Если уж эмоции – то смех.
Если быть собой – то до конца.
Если падать – не терять лица,
Если подниматься – то же самое.
Оставаться Человеком. Это главное.

Если мерить по себе – то по достоинству,
А учиться бить – то с черным поясом,
И любить – по-детски и по-книжному,
А уж если врать… хотя эт лишнее.
Верить. Ждать. Ползти и не сдаваться.
Если будет сложно – улыбаться.
Если слишком сложно – то поплакать.
Утереться . Дальше. По этапам.
Если голубя с письмом – то чтоб вернулся.
Если кулаком - то только в двери,
И пускай они внезапно распахнутся.

Загадайте. Сбудется. Я верю.
К.А.М. Gata

Мне не больно. Уже не больно.
На душе - пустота и усталость.
Позвонишь мне - я буду довольна.
Если нет, тоже как-нибудь справлюсь.

Прореветься бы да проораться,
Выбить сотню очков у сознания,
Зачерпнуть безразличие пальцами
И втирать в себя до приживания.

У тебя не бывает промашек,
Робин Гуд бы от зависти лопнул.
Раскусила тебя, как фисташку -
До сих пор вынимаю осколки.

Мне б напиться - и, словно случайно,
В лобовое твое - арматурой.
Только я ж теперь, блин, не такая.
Я же всех уверяю - не дура.

Зачерпнула тебя - захлебнулась.
Избегала ошибок - попалась.
Засыпать на плече - всё вернулось?
Вот уж нет. Это просто усталость.

Пара дней - ничего не изменится.
Ты - за новое, я - за тебя.
Лишь поземка все стелится, стелится,
Доедая круги декабря.

По программе - шампанское с хвоей.
Каждый знает в душе, где ошибся.

Мой финальный - за то, чтоб запомнил.
И, наивно, чтоб все-таки
сбылся.
К.А.М. Gata

Здравствуй, Небо. Давай поиграем по правилам.
Белый цвет нынче в моде? Что ж земля так увешана?
Здравствуй, небо. Я горечь ненужным оставила.
Я твоя. Ты мое. Небо, ты ли повешено?

У меня есть одно на сегодня желание.
Оно тонкая нитка, оно наваждение.
Небо, знаешь, я столько таких уж оставила,
Умоляя тебя и себя о прощении,
Что на сотни грехов не найдется иконки.
А хотя, посчитаем, что мы с тобой квиты.
Знаешь, небо, ты печка. Огонь без заслонки.
Это сюр? Ошибаешься. Это избито.

Здравствуй, небо. Мы слишком с тобою знакомые.
Я тебя не виню – ты намного сильнее.
Так куда ж мне? - о нет, было бы незаконно.
Принимай же, как лесть, то, что я на коленях.

Здравствуй, небо. Решай за меня – я согласна.
Знаю я, знаешь ты, - мы друг в друга не верим.
Знаешь, небо… Да знаешь. А скоро ведь праздник.
И спасибо тебе за открытые двери -

- Затолкай в них подарков и Деда Мороза,
Чтобы мне доказать, как Иисус Магдалине.
Знаешь, небо… Прости. Принимай мои розы
На могилу тебе. Чтоб забыть твое имя,
Никогда, никогда всуе даже не сказанное.
Знаешь, небо… Я просто дерзка. Я ведь ниже.
В сотнях мною до слез пробуравленных скважинах,
Хоть буравила вниз… становилось ты ближе.

Здравствуй, небо. Играй. Лишь бы тонко и складно.
В моей песне куплеты приелись прощанием.

То, что выше… Ты, Небо, не слышало, ладно?
.........................................
Я могу попросить?... Есть одно лишь желание.
К.А.М. Gata

Наша привычка - ставить в конце истеричные смайлы,
Даже когда ты пишешь: Хочу повеситься.
Ты залежался в архивах невидимым временным файлом,
Занял всю память. И чистить не хочется. Весело.

Наша привычка - цинично шутить над несбывшимся.
Сказка уже протекает на грани стеба -
Взмыла вдруг рыбка ввысь, до фига пригодившись,
Бьется в руках твоих нынче с пробитым небом.

Наша привычка - креститься, когда чувства кажутся,
И говорить: "Тьфу-тьфу-тьфу. Заживет до марта".
Пальцы в морские узлы заплетутся-свяжутся, -
И разорвутся. Ты был бы хреновым скаутом.

Наша привычка - не помнить, не верить, не плакать,
Слишком подкожная, разорвала нас поровну.
Будешь опять уезжать, - посмотри на знаки -
Здесь теперь только вперед - и в одну лишь сторону.

Наша ненужность друг другу становится правилом.
Только порою, когда мне так долго не спится,
Я понимаю, что все бы привычки оставила,

Чтоб в твоей жизни еще хоть разок повториться.
К.А.М. Gata

1. Обычного вечера гладкость зияла дырой в створках рамы.
Она возвратилась сегодня счастливая, даже чуть пьяная.
Нервно отмерив прихожую танцевальными па до угла.
Ты пригляделась: прохожий? Сотрудник? Брат?
Или что-то большее? -
- С теми бы вот так не смогла.
Громко шутила, словно неделю было невмочь,
Ссылалась на слабость, представляла тебя, как дочь,
Может, даже тобой гордилась отчасти.
Ей больше нечем. Такая мелочь, а счастье.

2. Он смеялся, смотрел в экран,
Пошипел на тебя в шутку. Горе,
Ты – из вежливости - под диван,
Это надо ж, какой нахал,
То сначала на месяц пропал,
Потом десять минут, как попал,
А уж метит свою территорию.

3. «А за окном воробьи. И снег на стекле сине-стрелочный.
Смотри, ну, родная, смотри,
И давай до дверей – раз-два-три –
Добежим… ты же умная девочка!
Ты же пишешь свои стишочки и читаешь порою Ницше,
Ты же столько поставила точек,
Что сложила из них сотню строчек,
Отстучав каблуком по крыше.

Что ж ты скачешь вокруг него,
Как поджарая самка оленя,
У него, что ни бес, - то в ребро,
У него что ни автор, то гений.
Он же циник и эгоист,
Он, как девочка, ищет теплого,
Как собачка, ведется на свист,
Он же слишком елеен, душист…
Ну а ты? Ты же типа гордая…»

Хотя даже не это, наверное.
Под диваном, втянув воздух ртом,
Осознаешь, как первостепенное –
Он воняет другим котом.

4. До утра им не будешь мешать.
Шапкой с Черкизовского в кресле сожмешься.
Ты обычно любила кровать.
Но, похоже, ему негде спать.
Это значит, что ты перебьешься.

5. А когда он уйдет, она будет тебя искать.
Как слепая, наощупь, убогая.
И найдет. И застынет опять,
И вернутся она и кровать
На круги своя. Можно бы спать.
Только что-то спина вся мокрая….

6. Грей ее мехом, вливайся в ее изгибы.
Она будет воздух глотать окрючкованной рыбой,
Еще не изведавшей, что уже, да, - обреченная.
Выть и бросаться на прутья окна заключенною.
Ты помурлычь и потрись об нее всем телом.
Думай-не думай: «Родная, а что ж ты хотела?».
Ворот кусай, согревай теплым воздухом плечико,
Чтоб не пустить к подоконнику, в ванну, к аптечке.
Теплым клубком оплети всю ее натуру.

Кто ж виноват, что хозяйка - такая дура…
К.А.М. Gata

Мне тебя не хватает. До хрипа, до стона, до спазма.
До кусания губ, до вспухания сохнущих вен.
Улыбнись, прочитав, назови это детским маразмом.
Мне б уйти и забыть. Научи, ты так это умел…

Мне тебя не хватает. На диване – котенком-комочком,
Завернуться в халат и включить батарею на полную.
Ну пришел бы, согрел, убаюкал, ну даже как дочку.
Твою слабую дурочку, дико смешную, влюбленную.

Мне тебя не хватает. Когда улыбаюсь прохожим
И бываю до боли воспитанною с продавщицами.
Мне тебя не хватает на морозом изъеденной коже,
Мой придуманный рай, моя глупая псевдопривычка.

Первый месяц зимы вынуждает, приказ дает греться.
И я пью крепкий чай, улыбаясь, что, в принципе, глупо.
Ты в ладонях бы сжал мое дико замерзшее сердце
И искал в нем огонь (я бы даже подкинула лупу..)

Заметает зима все ходы к моему подъезду.
Ты не Герда, прости за сарказм, ты меня не отыщешь.
Улыбнись, прочитав, назови это детским заездом.
Но зима без тебя так отчаянно рвет мою крышу…

И раскинутся строчки снегами на пустоши мнений,
Протянувшись густым покрывалом от края до края.
В этой странной зиме слишком зябко – об лед, на коленях.
Так что я на диване. Приходи. Мне тебя не хватает.
К.А.М. Gata

Решили мы как-то собраться и написать совместное лавтаймовское стихотворение... Долго собирались - и вот что в результате получилось. Семь разных авторов, семь стилей. Но...
...в общем, судить вам).

В теплом воздухе пахнет корицей, шалфеем и кофе.
Нервным почерком сделаешь лист полем боя слогов.
И поделится мир на пустое пространство и строфы.
Твой Парнас в эту ночь так некстати похож на Голгофу -
Ревом дерзкой толпы заглушил звук легчайших шагов.

Ты встаешь на дыбы, вырываясь извне каждой буквой.
Эти руки – твои. Цитадель оправданий рифмуют.
Пусть Парнас лишь Голгофа. Пусть счастье лишь кукла
Вуду. А сознанье твое лишь банальную пошлость шлифует.
Эту ночь ты взорвешь. Так обыденно. Будто от скуки.

Эти дебри души исписаны черным по белому
Новой строчкой то плач, то радостный сдавленный крик.
Твой поклон лечит душу каждому неумелому.
Твой поклон завершает на паперти сломленный миг,
Уходя невпопад по краю заплесневелому.

Мерным ходом - тик-так, Кошки-Герды сошлись во едино,
Нежный Принц ускользнул между строк и унес сигареты.
Это осень без снега, сплетая узор в фразы-мины,
Ты сама разорвешься на них же, теряя ответы,
После этой любви воздух пахнет туманом и тмином...

Эта роль тяготит горьким пафосом лишних признаний.
Он устал быть любимым? Признайся, он ХОЧЕТ уйти?
На каких берегах вы НЕ встретитесь - знать бы заранее...
Неизбежен финал. Но свились так беспечно пути
Твоих огненных чувств и его ледяного желания...

Вопреки всем ветрам – ты напишешь в тиши эти строки,
Запах кофе с корицей... под стон опустевшей души,
А зима заметает ваш город в кратчайшие сроки,
Ты попробуешь жить и любить, познавая уроки,
И застынь над строкой… ставить точку пока не спеши.
.................................................
Нет, не осень без снега, зима – неудачница года
Рвёт тончайшее, зыбкое кружево отношений.
На листке – бой слогов, битва слов, боль с названием «Ода…»
Как удавки, две нитки бус окружают шею…
Воздух так же хранит запах кофе и стон мишени.

Gata, Одинокая Душа, АмаZонка, САМА ПО СЕБЕ, Екатерина, Iraine, МАБ.

P.S. Девчонки, я вас люблю).
P.P.S. В группе сайта до сих пор висит второе общее, неоконченное, - и ждет своих авторов. Присоединяемся))

А как я читала стихи, лишь слегка поморщившись!
Обычно сбиваюсь, а тут – ну ни разу – чудо.
И видел один лишь бармен.. и, быть может, уборщица,
Как сникли все чувства, возникнув из ниоткуда.

И мне бы сказать, как вдруг вмиг опыстылели книжки,
В которых одно и то же, одно и то же…
Ты знаешь, бармен, он казался забавным мальчишкой,
А стал чем-то лишним, змеиною сброшеной кожей.

Как мысли пугались, как смех стал до боли наигран.
Как, руки сжимая, не знала, что в жизни важнее.
Тут баста, тут стоп. Ну куда ты, куда же ты, Игорь?
Во мне парусов нет давно, остаются лишь реи.

Во мне нет меня. Извини. Мне так жутко хотелось
Уснуть на плече – и еще, знаю, будет хотеться.
Ты знаешь, бармен, это где-то на дне оселось,
Как будто разбавлено, словно и глубже сердца.

А знаешь, вот так, - у меня есть свои интересы,
Проблемы свои, своя жизнь, только тверже застоя,
Когда тебе кто-то вот так постоянно снится, -
То чувство, что сутками не выходил из запоя.

А мир продолжался. И я в нем как будто участник.
И карты разложены. Это судьба – над ними?
Ты знаешь, бармен, а давай притворимся – праздник.
И выпей со мной. И, прошу, назови свое имя.

Ты знаешь, я так бы могла с тобой заговориться,
Пока б не ударил рассвет, в звонкий рог протрубя.

А знаешь, бармен, я вот завтра хотела молиться.
Ну хочешь, бармен, заодно помолюсь за тебя...
К.А.М. Gata

Здесь просто всё - тебе не интересно.
А я - по стенам - как волчица злая.
Ты бросил как-то мне, в начале месяца,
Всё задолбало - и я завтра уезжаю -
В Перу, копаться в черепушках майя,
Или в тайгу - искать следы метеоритов.
Мой милый, я писала бы транслитом,
Чтобы тебя хотя бы интересовало.

Здесь просто всё - диван, журнальный столик.
Ты быстро одурел бы в этих стенах;
Стал наркоманом или алкоголиком,
Нанизывал, как бусы, бы измены,
Дышал эфиром или даже клеем
И в результате по-любому стал бы геем.
А может быть, со скуки вскрыл бы вены.
Вот тут бы я уже, наверно, не стерпела.

Так четко помню: я с дурацким мишкой
И ты с не менее дурацкой книжкой -
По лужам, беззастенчиво, в припрыжку,
Пока не поняли - сдувались, как покрышки.
Брейк. Дверь захлопни, когда вечером уйдешь.
Передавай привет другим галактикам
И не замерзни по дороге к Антарктиде.
Пускай другая тебе пишет на транслите.
Пока ты учишься буддизму и ивриту,

Я буду тебе здесь готовить борщ.
К.А.М. Gata

Вот уже и пора. Как-то искренне и спонтанно.
И открыто окно - не мешают ни шторы, ни рамы.
Это похоть и горечь мешаются дробью наганной,
Это ангел ревет, мажет насморком бицепс того хулигана,
Что залепливает параллельно раны рваные
Ее крыльями. Морщится: мол, улетит на рассвете.
А она ему дочь почти. Он за нее в ответе.
И когда она все-таки с дрожью выпустит его пальцы
И внезапно поймет, что ей не за что больше держаться,
То прошепчет: "Прости меня".
Он ответит:
"Прощу.
Возвращайся".
К.А.М. Gata

1. А этот мальчик мне сказал, погладив плечико:
Ты не ходи за сигаретами - здесь страшно.
Здесь столько ненормальных ходят вечером,
Смотри, родная, чтоб не покалечили,
Хотя, ты знаешь... Мне, наверное, не важно...

А этот мальчик о других совсем не знает.
Он повторяет всех есениных и бродских
Своим безумно терпким невпопадом,
И мне плевать на всех других, пока он рядом,
И будет грустно, если вдруг он не вернется.

А этот мальчик не шутил - он так считает.
Его вселенная как будто бы отдельная
От параллельных. По крупицам добираю.
Он мог бы просто поиметь - но обнимает.
И я решаю, кто из нас, по сути, пленный.

2. Я больше стала прикалываться.
Даже по белому цвету - как раньше по красному.
Он говорит мне: "Родная, да все же ясно,
Ты вот сейчас собираешь свою нетленность,
Как раньше пыталась собрать силуэты страстного".

Мне бы ему - пощечину - и рассмеяться.
Мне бы: "Пошли все в жопу, а я принцесса".
Мы оба знаем, как дешево стоило тесто,
Из которого слеплены: вновь запекать - и спекаться.

3. А ко мне в контакт добавляются разные люди.
Говорят: "Мне нравишься ты и Майя".
Я могла бы так хмыкнуть, не греясь, не согревая:
Мы с ней разные - ночь и день - но друг друга не судим,
Просто как-то и где-то... может, в осколках рая,
Дожидались под ливнем на одной остановке трамвая...
Там еще было много людей. И они тоже мерзли.
Кто-то влез - и уехал. Я их образно... Или слезно.

4. Ты не пишешь стихов. Ты такой себе "мудрый" философ.
Ты боишься своих косяков и моих вопросов.
Я могла бы тебе поведать, как часто бросает в дрожь,
Как вдруг ночью проснешься в поту - и отдышишься... Что ж.
Самка сотни кошачьих иль лося? Да после погони... иль кросса...

..И вскочить бы писать... Но я это оставлю для тоста.
К.А.М. Gata

И не понятно, от чего больше хочется плакать -
От того ли, что в этой комнате его запах
Так сохранился, впился в стены, словно живой?
В комнате, где разговаривал не со мной...
Что же ты прячешься, словно подбитая собачонка?
Все же всё знают. Скрывать уже нет резона,
Как ты с ружьем, открывая свои сезоны,
Целишься в голову очередной девчонке...

И залпом пить. Чтобы даже смотрели косо.
По коридору - за дверь, здесь давно уже делать нечего.
Что ж ты так смотришь, как будто бы в шкуру овечью
Хочешь пролезть - и остаться пугливой занозой?
Поговорить не получится. Разве что очень напиться
И табурет покорить, словно пик Эвереста:
Мой Дед Мороз, я тебе расскажу о принцессе,
Что удавилась, пока дожидалась принца?
Что ж ты так прячешь улыбку свою в ресницах?
Мы же чисты обоюдно, как смог над столицей.

Что рассказать тебе? Даже самой интересно.
А ничего абсолютно за две-то недели
Не изменилось. Лишь стало чуть-чуть больше места
В комнате той, где друг друга тогда хотели
Сделать другими, подмять под себя - и расслабить.
Мы ж состязаемся даже в словах, как на бранном.
Что ж ты уходишь уже? Подожди, еще рано.
Я не успела себя в твоих мыслях оставить.
Это такая настырная штука - память.

Бьет по тому, что, казалось, уже заживало.
К.А.М. Gata