Мне бы стоило быть влюбленной,
Чтоб не ночь, то была бессонной.
Мне бы больше писать об оном –
Нет лицензии на труды.
Вдоль слова о недолгой отлучке,
Выводимые хрупкой ручкой.
От нелепо-расчетной случки
Пожинай же теперь плоды.
Пусть на каждой скупой странице
В эти шеи вонзаешь спицы,
Но гляди с уваженьем в лица,
В, пусть чужие до дрожи, глаза.
А с людьми из другого ранга
Танцевала б ночами танго,
И была б неплохой служанкой,
Да не стихла внутри гроза.
И была бы душой простужена,
Выбиваясь из чертовой дюжины,
Но плела бы тончайшее кружево
На узорчатую вуаль.
Обернув парадной одеждою,
В мягкий грунт хоронила б прежнее.
Да вдогонку с несломной надеждою
Отправляла бы мысли вдаль.
Мне бы быть хоть чуть-чуть влюбленною,
Чтоб мужчиной одним окрыленная
С темнотой превращала в тронную
Наше ложе. Одно на двоих.
Не из худших. Причем ни разу.
Но когда в моих длинных сказах
Дам свободу горячим фразам
Это будет последний штрих…
Чтоб не ночь, то была бессонной.
Мне бы больше писать об оном –
Нет лицензии на труды.
Вдоль слова о недолгой отлучке,
Выводимые хрупкой ручкой.
От нелепо-расчетной случки
Пожинай же теперь плоды.
Пусть на каждой скупой странице
В эти шеи вонзаешь спицы,
Но гляди с уваженьем в лица,
В, пусть чужие до дрожи, глаза.
А с людьми из другого ранга
Танцевала б ночами танго,
И была б неплохой служанкой,
Да не стихла внутри гроза.
И была бы душой простужена,
Выбиваясь из чертовой дюжины,
Но плела бы тончайшее кружево
На узорчатую вуаль.
Обернув парадной одеждою,
В мягкий грунт хоронила б прежнее.
Да вдогонку с несломной надеждою
Отправляла бы мысли вдаль.
Мне бы быть хоть чуть-чуть влюбленною,
Чтоб мужчиной одним окрыленная
С темнотой превращала в тронную
Наше ложе. Одно на двоих.
Не из худших. Причем ни разу.
Но когда в моих длинных сказах
Дам свободу горячим фразам
Это будет последний штрих…
Разрядка
Раз хлестнула бы жизнь поводьями,
И смахнуло бы как рукой,
Чтоб дерьмо не висело гроздьями
Над моей больной головой.
Не поднять бы кулак на ближнего,
Не ложиться бы под порок.
Только бью о ступени нижние
В кровь колени. Какой в них прок?
Побросала б к чертям, ну а толку ли?
Поломала б врагам хребты.
Разрезала бы глотки осколками
От хрустальной, невинной мечты.
Разбивала б десятки жизней,
Да настолько, что прям зазорно.
И была бы под самой нижней,
Хоть снимайся в немецком порно!
***
Создала б картотеку могил
И плясала б на них до утра,
Вон из кожи, до кровавых чернил,
Выдирала б осколки добра.
Я глушила дешевый вермут.
Я пила за людей, презирая.
И корила б себя, наверно,
Коль была б не такая плохая.
***
А не раз ведь еще сглупим,
Выводя пожелания ручкой.
Все дороги уводят в Рим.
Только где ты, Италия-сучка?
И смахнуло бы как рукой,
Чтоб дерьмо не висело гроздьями
Над моей больной головой.
Не поднять бы кулак на ближнего,
Не ложиться бы под порок.
Только бью о ступени нижние
В кровь колени. Какой в них прок?
Побросала б к чертям, ну а толку ли?
Поломала б врагам хребты.
Разрезала бы глотки осколками
От хрустальной, невинной мечты.
Разбивала б десятки жизней,
Да настолько, что прям зазорно.
И была бы под самой нижней,
Хоть снимайся в немецком порно!
***
Создала б картотеку могил
И плясала б на них до утра,
Вон из кожи, до кровавых чернил,
Выдирала б осколки добра.
Я глушила дешевый вермут.
Я пила за людей, презирая.
И корила б себя, наверно,
Коль была б не такая плохая.
***
А не раз ведь еще сглупим,
Выводя пожелания ручкой.
Все дороги уводят в Рим.
Только где ты, Италия-сучка?
Спустя лет десять
о старой дружбе.
подруге, с которой увиделись спустя два года
*********************************
А ведь думала, пройдет лет десять,
ты не станешь специально искать.
Я случайно заеду в Одессу
и увижу трехдетную мать.
Она будет неплохо одета
/правда, «больше» на семь килограмм/,
с волосами пшеничного цвета,
и с жаргоном, типичным для «дам».
Она спрячет младенца в коляску
и расскажет о том, как живет...
про цветочную лавку /вприпляску/,
и про радость семейных забот.
С ней и я поделюсь – не убудет.
И про мужа, и про сыновей,
про работу сказать не забуду,
и о массе других новостей.
Посидим-то отнюдь недолго,
и, коснувшись щекой к щеке,
мы подумаем «А что толку?
Сколько лет ты была вдалеке?»
Обменявшись фальшивой улыбкой,
записав номера /чтоб стереть/,
ты умчишься походкою шибкой,
в след не стану тебе я смотреть.
И зачем же сейчас пишу это,
Если виделись только вчера?
Хотя чувствую я /внутри где-то/:
позовешь, а ведь будут дела…
подруге, с которой увиделись спустя два года
*********************************
А ведь думала, пройдет лет десять,
ты не станешь специально искать.
Я случайно заеду в Одессу
и увижу трехдетную мать.
Она будет неплохо одета
/правда, «больше» на семь килограмм/,
с волосами пшеничного цвета,
и с жаргоном, типичным для «дам».
Она спрячет младенца в коляску
и расскажет о том, как живет...
про цветочную лавку /вприпляску/,
и про радость семейных забот.
С ней и я поделюсь – не убудет.
И про мужа, и про сыновей,
про работу сказать не забуду,
и о массе других новостей.
Посидим-то отнюдь недолго,
и, коснувшись щекой к щеке,
мы подумаем «А что толку?
Сколько лет ты была вдалеке?»
Обменявшись фальшивой улыбкой,
записав номера /чтоб стереть/,
ты умчишься походкою шибкой,
в след не стану тебе я смотреть.
И зачем же сейчас пишу это,
Если виделись только вчера?
Хотя чувствую я /внутри где-то/:
позовешь, а ведь будут дела…
Старик
Был до дрожи холодный вечер.
Он стоял на трамвайных путях.
Глубоко хороня увечья,
под ступнями клубился страх.
И, наверное, это глупо.
И, наверное, смысла нет.
Ну, а сколько дорожек гнутых
он прошел на остатке лет?
Сколько помнит он первых песен?
Скольких дам уложил в кровать?
Скольких нес по ступеням лестниц?
И кому же об этом знать?
Ну, а кто же осудит первым?
Ну и кто же собьет с пути
старика, что c обидой в сердце
просто так перестал идти?
Он стоял на трамвайных путях.
Глубоко хороня увечья,
под ступнями клубился страх.
И, наверное, это глупо.
И, наверное, смысла нет.
Ну, а сколько дорожек гнутых
он прошел на остатке лет?
Сколько помнит он первых песен?
Скольких дам уложил в кровать?
Скольких нес по ступеням лестниц?
И кому же об этом знать?
Ну, а кто же осудит первым?
Ну и кто же собьет с пути
старика, что c обидой в сердце
просто так перестал идти?
Про ту, что играла в карты
Эта история про ту, что играла в карты.
Сама и не зная, играла сама с собой.
Козырную масть меняла и специально, и "как-то",
порой наугад и мешала одну с другой.
Червы - похоть, пусть кто-то считает любовью.
Как считала девчонка временами непросто понять.
Она червы мешала порой и с обидой, и с кровью,
повторяя сердечные игры опять и опять.
Бубны - радость веселья, но все же обычный обман.
Слишком часто девчонка находила её в алкоголе.
Она крайне ценила пьяный вечерний угар,
что со временем стал ей знакомым до родственной боли.
Трефы - измена, привычная ей много лет.
Девчонка считала себя не особенно верной.
Она изменяла, сводя отношения на "нет",
чтоб подолгу потом не жалеть о потраченных нервах.
Пики - печаль, что в свой образ девчонка вписала.
Одиночкою чаще, чем многие желала побыть.
Но насколько бы грустной картежница эта не стала
ей мгновенья хватает, чтоб в другом направлении плыть.
Карты врут - она знала об этом с детства.
И порой опасалась с друзьями сыграть в "Дурака".
Карты лживы, присущи им боли и бедствия,
но колоду свою девчонка пока не сожгла.
Сама и не зная, играла сама с собой.
Козырную масть меняла и специально, и "как-то",
порой наугад и мешала одну с другой.
Червы - похоть, пусть кто-то считает любовью.
Как считала девчонка временами непросто понять.
Она червы мешала порой и с обидой, и с кровью,
повторяя сердечные игры опять и опять.
Бубны - радость веселья, но все же обычный обман.
Слишком часто девчонка находила её в алкоголе.
Она крайне ценила пьяный вечерний угар,
что со временем стал ей знакомым до родственной боли.
Трефы - измена, привычная ей много лет.
Девчонка считала себя не особенно верной.
Она изменяла, сводя отношения на "нет",
чтоб подолгу потом не жалеть о потраченных нервах.
Пики - печаль, что в свой образ девчонка вписала.
Одиночкою чаще, чем многие желала побыть.
Но насколько бы грустной картежница эта не стала
ей мгновенья хватает, чтоб в другом направлении плыть.
Карты врут - она знала об этом с детства.
И порой опасалась с друзьями сыграть в "Дурака".
Карты лживы, присущи им боли и бедствия,
но колоду свою девчонка пока не сожгла.
Застыли в улыбке
Потихоньку разлазятся нитки
В отношениях старых друзей.
Наши губы застыли в улыбке…
Наши губы, привыкшие к ней…
Изменяются лица и судьбы,
Изменяется жизненный взгляд.
И пускай нас другие осудят,
Что мы нити не сшили назад.
Каждый раз, совершая ошибки,
Мы смеялись на следующий день.
Наши губы застыли в улыбке,
Сбросив наземь остывшую тень.
В отношениях старых друзей.
Наши губы застыли в улыбке…
Наши губы, привыкшие к ней…
Изменяются лица и судьбы,
Изменяется жизненный взгляд.
И пускай нас другие осудят,
Что мы нити не сшили назад.
Каждый раз, совершая ошибки,
Мы смеялись на следующий день.
Наши губы застыли в улыбке,
Сбросив наземь остывшую тень.
А ты опять ко мне все так же тянешь руки.
Я не подам тебе в ответ, я не подам…
Ты за стеною будешь долго слышать звуки
Бокалов бьющихся об тост «За милых дам!»
А ты опять ко мне с кольцом да на колени.
Я не отвечу «да». Ты слышишь? Не отвечу.
И убегу долой без всяких изъяснений
Догуливать прекрасный шумный вечер.
И ты опять идешь ко мне с признаньем смелым.
Я не приму его, как было в прошлый раз.
Опять вздохну, ведь это надоело,
И хлопну дверью, чтоб долой из глаз!
Но ты опять ко мне все так же тянешь руки.
И, одержимый будто, ходишь по следам.
А мы с подругами от счастья, не от скуки,
Опять подымим тост за нас, за милых дам.
Я не подам тебе в ответ, я не подам…
Ты за стеною будешь долго слышать звуки
Бокалов бьющихся об тост «За милых дам!»
А ты опять ко мне с кольцом да на колени.
Я не отвечу «да». Ты слышишь? Не отвечу.
И убегу долой без всяких изъяснений
Догуливать прекрасный шумный вечер.
И ты опять идешь ко мне с признаньем смелым.
Я не приму его, как было в прошлый раз.
Опять вздохну, ведь это надоело,
И хлопну дверью, чтоб долой из глаз!
Но ты опять ко мне все так же тянешь руки.
И, одержимый будто, ходишь по следам.
А мы с подругами от счастья, не от скуки,
Опять подымим тост за нас, за милых дам.
А ты опять ко мне все так же тянешь руки.
Я не подам тебе в ответ, я не подам…
Ты за стеною будешь долго слышать звуки
Бокалов бьющихся об тост «За милых дам!»
А ты опять ко мне с кольцом да на колени.
Я не отвечу «да». Ты слышишь? Не отвечу.
И убегу долой без всяких изъяснений
Догуливать прекрасный шумный вечер.
И ты опять идешь ко мне с признаньем смелым.
Я не приму его, как было в прошлый раз.
Опять вздохну, ведь это надоело,
И хлопну дверью, чтоб долой из глаз!
Но ты опять ко мне все так же тянешь руки.
И, одержимый будто, ходишь по следам.
А мы с подругами от счастья, не от скуки,
Опять подымим тост за нас, за милых дам.
Многоточия
Я не плачу, когда сочиняю стихи.
Не тоскую.. ну, может немного.
Многоточия в каждой концовке строки,
чтобы фразы не сыпались строго...
Многоточия в каждом абзаце души...
Незаконченных мыслей клочья...
Подбираются фразы... Пиши-не пиши,
но в конце не напросится точка...
Многоточия в каждом поступке моём...
В каждом городе есть эти чувства...
И они обойдутся счастливым концом,
чтобы их превратили в искусство...
Не тоскую.. ну, может немного.
Многоточия в каждой концовке строки,
чтобы фразы не сыпались строго...
Многоточия в каждом абзаце души...
Незаконченных мыслей клочья...
Подбираются фразы... Пиши-не пиши,
но в конце не напросится точка...
Многоточия в каждом поступке моём...
В каждом городе есть эти чувства...
И они обойдутся счастливым концом,
чтобы их превратили в искусство...
Перевоплощение гадкого утёнка
Эля была обычной невзрачной девочкой. Никто не обращал на неё внимания. Разве что только отрицательное. Когда она возвращалась из школы, соседские парни, вечно торчащие у подъезда, подкалывали её. Называли "курицей", "уродиной", "крысой". Эле было очень обидно. Она терпела. Просто молча шла. опустив голову.
Так продолжалось несколько лет. Когда случилось следующее. В Элин дом переехал какой-то парень. Он был довольно симпатичный. Что-то в нём притягало ...
читать целиком »
Так продолжалось несколько лет. Когда случилось следующее. В Элин дом переехал какой-то парень. Он был довольно симпатичный. Что-то в нём притягало ...
читать целиком »
Он и Она
Какой красивой парой они были... Проблема в том, что Он любил её больше всего на свете, а Она разрешала на столько себя любить. И вот однажды произошло то, чего Он очень боялся...
Утром Она разбудила его телефонным звонком.
- Здравствуй, милый.
- Привет.
- Я тебя не разбудила?
- Что ты? - отнекивался Он.
- Родной, у тебя нет никаких дел сегодня?
Он взглянул на календарь. Забита встреча с другом.
- Нет. Я свободен сегодня, - сказал Он.
- Может встретимся?
- Конечно! Когда?
- Где-то через час. Хорошо?
- Конечно!
Он начал собираться на встречу. Спешил. Представлял как поцелует. И вот тот долгожданный момент. Он приехал к Ней. Она как всегда была красива. Она улыбалась Ему и Он был на седьмом небе от счастья.
Они гуляли по парку, целовались. И вот они зашли посидеть в кафе. Он любовался ею, а она смотрела в окно, думая о чём-то своём.
Вдруг у неё зазвонил телефон.
- Кто там? - спросил Он.
- Подруга. Я сейчас приду.
Она вышла из зала кафе. Вдруг Он вспомнил, что купил для неё подарок и забыл его в машине. Он тихонько вышел из кафе, прошёл мимо Неё, она Его не заметила. Но когда Он прошёл дальше, Он услышал ужасную слова:
- Да, любимый. Увидимся вечером. Сейчас я не могу. У меня встреча.
Это убило Его. У неё есть кто-то, кого она называет "любимый" и это не Он.
Он подошёл к Ней.
- Кто это?
- Подруга.
- Я же знаю, что это не подруга! Я слышал разговор!
- Тогда...прости меня... Но я люблю не тебя.
Он пошатнулся.
- А кого?
- Ты его не знаешь. Но я его очень сильно люблю. Прости меня...
Он просто развернулся и ушёл. Он сел в машину и уехал. Сначала Он просто ехал, не зная куда. Выехав на окраину города, Он оглянулся вокруг, никого не было. Тогда Он просто заплакал. Первый раз за всю жизнь. Слёзы лились и не останавливались. Внутри всё дрожало и было нестерпимо больно. И вот он дошёл до последнего. Он взял телефон и позвонил ей:
- Привет.
- Привет.
- Я хочу просто сказать тебе. Так как я тебя уже никто не полюбит. Никогда! Прости, если я сделал что-то не так. Прости меня. Наверное, это я во всём виновен. Прости...умоляю...
Последнее, что Она услышала был выстрел пистолета. она долго кричала в трубку Его имя, но ответа не получала...
Утром Она разбудила его телефонным звонком.
- Здравствуй, милый.
- Привет.
- Я тебя не разбудила?
- Что ты? - отнекивался Он.
- Родной, у тебя нет никаких дел сегодня?
Он взглянул на календарь. Забита встреча с другом.
- Нет. Я свободен сегодня, - сказал Он.
- Может встретимся?
- Конечно! Когда?
- Где-то через час. Хорошо?
- Конечно!
Он начал собираться на встречу. Спешил. Представлял как поцелует. И вот тот долгожданный момент. Он приехал к Ней. Она как всегда была красива. Она улыбалась Ему и Он был на седьмом небе от счастья.
Они гуляли по парку, целовались. И вот они зашли посидеть в кафе. Он любовался ею, а она смотрела в окно, думая о чём-то своём.
Вдруг у неё зазвонил телефон.
- Кто там? - спросил Он.
- Подруга. Я сейчас приду.
Она вышла из зала кафе. Вдруг Он вспомнил, что купил для неё подарок и забыл его в машине. Он тихонько вышел из кафе, прошёл мимо Неё, она Его не заметила. Но когда Он прошёл дальше, Он услышал ужасную слова:
- Да, любимый. Увидимся вечером. Сейчас я не могу. У меня встреча.
Это убило Его. У неё есть кто-то, кого она называет "любимый" и это не Он.
Он подошёл к Ней.
- Кто это?
- Подруга.
- Я же знаю, что это не подруга! Я слышал разговор!
- Тогда...прости меня... Но я люблю не тебя.
Он пошатнулся.
- А кого?
- Ты его не знаешь. Но я его очень сильно люблю. Прости меня...
Он просто развернулся и ушёл. Он сел в машину и уехал. Сначала Он просто ехал, не зная куда. Выехав на окраину города, Он оглянулся вокруг, никого не было. Тогда Он просто заплакал. Первый раз за всю жизнь. Слёзы лились и не останавливались. Внутри всё дрожало и было нестерпимо больно. И вот он дошёл до последнего. Он взял телефон и позвонил ей:
- Привет.
- Привет.
- Я хочу просто сказать тебе. Так как я тебя уже никто не полюбит. Никогда! Прости, если я сделал что-то не так. Прости меня. Наверное, это я во всём виновен. Прости...умоляю...
Последнее, что Она услышала был выстрел пистолета. она долго кричала в трубку Его имя, но ответа не получала...
Твоя традиция: являться темной ночью,
Когда в раздумьях, а когда – в глубоком сне.
Порой размыт твой облик, а порою точный,
Но с каждым разом всё быстрее пульс во мне.
И каждый раз глазам своим сильней не верю.
Когда в раздумьях, а когда – в глубоком сне.
Порой размыт твой облик, а порою точный,
Но с каждым разом всё быстрее пульс во мне.
И каждый раз глазам своим сильней не верю.
Нарисовано в мятой тетради
Восходящее солнце, озарявшее даль.
И тебе не понять чего ради
В моих старых стихах разбивался хрусталь.
До кости стерта память. Не помню.
Только наши раскосые взгляды
Друг для друга навеки неровня,
А неровня не может быть рядом.
Как и я – отпусти и забудь.
До кости сотри память. Не помни.
Я хотела спокойно вздохнуть
И дышу…не дрожа…монотонно…
Восходящее солнце, озарявшее даль.
И тебе не понять чего ради
В моих старых стихах разбивался хрусталь.
До кости стерта память. Не помню.
Только наши раскосые взгляды
Друг для друга навеки неровня,
А неровня не может быть рядом.
Как и я – отпусти и забудь.
До кости сотри память. Не помни.
Я хотела спокойно вздохнуть
И дышу…не дрожа…монотонно…
По тормозам
Ты сбавишь скорость. По тормозам
ногой ударишь с такою силой.
Конец историй… Моим словам…
Конец историй. Договорила.
Ты не дослушал. Я не допела.
А столько много осталось слов.
Отдай мне веру, отдай мне время,
И пару смелых своих шагов.
Ты сбавишь скорость. По тормозам
ногой ударишь с такою силой.
Но я решила, что не отдам,
Что я останусь с тобой, красиво…
ногой ударишь с такою силой.
Конец историй… Моим словам…
Конец историй. Договорила.
Ты не дослушал. Я не допела.
А столько много осталось слов.
Отдай мне веру, отдай мне время,
И пару смелых своих шагов.
Ты сбавишь скорость. По тормозам
ногой ударишь с такою силой.
Но я решила, что не отдам,
Что я останусь с тобой, красиво…
Мой Бог
В моём сердце есть Бог.
Он – не ты.
Я давно поменяла религию.
И уже не считаю листы
переписок священными книгами.
Он хорош до безумья
мой Бог.
Ну конечно, ведь он же – не ты.
Он всё может, чего ты не мог.
Без молитв исполняет мечты.
В моём сердце есть Бог,
только мой.
А тебя там ни чуть не осталось.
Ты совсем неидеальный герой,
Но тогда мне так много казалось…
Он – не ты.
Я давно поменяла религию.
И уже не считаю листы
переписок священными книгами.
Он хорош до безумья
мой Бог.
Ну конечно, ведь он же – не ты.
Он всё может, чего ты не мог.
Без молитв исполняет мечты.
В моём сердце есть Бог,
только мой.
А тебя там ни чуть не осталось.
Ты совсем неидеальный герой,
Но тогда мне так много казалось…
Дружба между парнем и девушкой.
Давай побудем друзьями –
Лучшими,
Чтоб сохранить между нами
Худшее.
А за спиною мы будем
Верными.
Хоть и не верю я в это,
Наверное…
Давай оставим немножко
Нежного
Для нас двоих, опрокинув
Прежнее.
Не позабыть бы о том, что
Первое.
Я точно помню о Нём,
Наверное…
Овладевай мной не больше
Дружного.
Я подберу тебя вновь,
Ненужного,
Не до конца обниму тебя
Верного.
Не до конца поцелую,
Наверное.
Потом уйду от тебя
Жестокая,
Оставив шрамы внутри
Глубокие.
Вот только МЫ это что-то
Вечное,
Какой бываю же я
Беспечною…
***
Пусть после этого я
проснусь,
Но на мгновенье к тебе
Вернусь…
Лучшими,
Чтоб сохранить между нами
Худшее.
А за спиною мы будем
Верными.
Хоть и не верю я в это,
Наверное…
Давай оставим немножко
Нежного
Для нас двоих, опрокинув
Прежнее.
Не позабыть бы о том, что
Первое.
Я точно помню о Нём,
Наверное…
Овладевай мной не больше
Дружного.
Я подберу тебя вновь,
Ненужного,
Не до конца обниму тебя
Верного.
Не до конца поцелую,
Наверное.
Потом уйду от тебя
Жестокая,
Оставив шрамы внутри
Глубокие.
Вот только МЫ это что-то
Вечное,
Какой бываю же я
Беспечною…
***
Пусть после этого я
проснусь,
Но на мгновенье к тебе
Вернусь…
Кукла
Ей душу застрелили из винтовки.
Патронов не жалели – это факт.
Набили на груди татуировку,
И сердце перестало биться в такт.
Татуировкой стало просто слово,
но слово предписало ей пути.
Она с ним кожу оторвать готова –
Ей «Кукла» написали на груди.
И нежные глаза стальными стали,
И с губ летит такой бездушный тон.
Ей чувства, как и душу, расстреляли,
Осколки повыкидывав с окон.
За красоту в неё влюбился парень,
но он не знал, что в кукле сердца нет.
Ох, как судьбе он был бы благодарен,
Услышав положительный ответ.
Но что же кукла может здесь ответить?
Молчанье. И уходит, вместо «Да».
А парень, чтобы боли не заметить,
Себя лишает жизни навсегда.
И много так парней в неё влюблялось,
И много «приказало долго жить».
Но в Кукле ни грамминки не осталось,
Того, что может сердце растопить.
Жила она с татуировкой-знаком.
«Клеймо». Её по жизни так ведут.
Порою Ей хотелось бы заплакать,
Но слёзы их фарфора не текут.
И вот стояла Кукла на мосту,
Смотрела вдаль, не замечая ветра.
«Иметь бы крылья, ринуть в высоту!
Повыше бы – на сотни километров!»
Сказала это и с моста слетела –
Толкнул Её случайно кто-то пьяный.
Упавши на асфальт, остыло тело,
а на лице огнём горели раны.
Вся красота поразбивалась в кровь,
Лишь только взгляд остался тем же, прежним.
Вернула Кукла душу себе вновь,
Но жизнь стекла, забрав с собой надежды.
Красивая душа её летает,
Жаль только без счастливого венца.
А кукол некрасивых не бывает,
Пока им дети не сгрызут лица.
Патронов не жалели – это факт.
Набили на груди татуировку,
И сердце перестало биться в такт.
Татуировкой стало просто слово,
но слово предписало ей пути.
Она с ним кожу оторвать готова –
Ей «Кукла» написали на груди.
И нежные глаза стальными стали,
И с губ летит такой бездушный тон.
Ей чувства, как и душу, расстреляли,
Осколки повыкидывав с окон.
За красоту в неё влюбился парень,
но он не знал, что в кукле сердца нет.
Ох, как судьбе он был бы благодарен,
Услышав положительный ответ.
Но что же кукла может здесь ответить?
Молчанье. И уходит, вместо «Да».
А парень, чтобы боли не заметить,
Себя лишает жизни навсегда.
И много так парней в неё влюблялось,
И много «приказало долго жить».
Но в Кукле ни грамминки не осталось,
Того, что может сердце растопить.
Жила она с татуировкой-знаком.
«Клеймо». Её по жизни так ведут.
Порою Ей хотелось бы заплакать,
Но слёзы их фарфора не текут.
И вот стояла Кукла на мосту,
Смотрела вдаль, не замечая ветра.
«Иметь бы крылья, ринуть в высоту!
Повыше бы – на сотни километров!»
Сказала это и с моста слетела –
Толкнул Её случайно кто-то пьяный.
Упавши на асфальт, остыло тело,
а на лице огнём горели раны.
Вся красота поразбивалась в кровь,
Лишь только взгляд остался тем же, прежним.
Вернула Кукла душу себе вновь,
Но жизнь стекла, забрав с собой надежды.
Красивая душа её летает,
Жаль только без счастливого венца.
А кукол некрасивых не бывает,
Пока им дети не сгрызут лица.
День рождения
Мы не святые – слишком часто мы грешим
И еженочно совершаем преступления.
Но вот живём мы, как хотим, и как решим…
И пусть я сильная, я плачу в День рождения.
Я не святая, не стремилась ею быть.
Пусть мама с папой не дадут благословления,
Но я живу лишь так, как я мечтала жить,
Пусть не мечтала плакать в свой же День рождения.
Я пью шампанское, ведь мне шестнадцать лет,
Хоть знаю я, что алкоголь – не утешение.
И знаю я, что эти слёзы – детский бред,
Но это самый взрослый День рождения.
И еженочно совершаем преступления.
Но вот живём мы, как хотим, и как решим…
И пусть я сильная, я плачу в День рождения.
Я не святая, не стремилась ею быть.
Пусть мама с папой не дадут благословления,
Но я живу лишь так, как я мечтала жить,
Пусть не мечтала плакать в свой же День рождения.
Я пью шампанское, ведь мне шестнадцать лет,
Хоть знаю я, что алкоголь – не утешение.
И знаю я, что эти слёзы – детский бред,
Но это самый взрослый День рождения.
В разлетайку все дни…да пошло оно…
Мне так хочется тихого…прежнего…
Между слов бы ругнуться, и то -
Не противно, а приторно вежливо.
Слишком много осталось забытым.
Не вернуть уже – начисто стёрто.
Сколько нервов за годы изжито.
Не вернуть…да пошло оно к чёрту…
Если многим отдашься, то дура.
А одним лишь дышать – станет душно.
Вот такие бывают натуры.
Я не кукла, ведь куклы послушны.
Мне так хочется тихого…прежнего…
Между слов бы ругнуться, и то -
Не противно, а приторно вежливо.
Слишком много осталось забытым.
Не вернуть уже – начисто стёрто.
Сколько нервов за годы изжито.
Не вернуть…да пошло оно к чёрту…
Если многим отдашься, то дура.
А одним лишь дышать – станет душно.
Вот такие бывают натуры.
Я не кукла, ведь куклы послушны.
Я не умею ждать – прощай.
Всё «с молотка» спущу на «нет».
Под утро залпом крепкий чай
И в тягу пачку сигарет.
По мостовой идти упрямо
Под стук сердитый каблуков.
По телефону снова «мама»,
И слишком много громких слов.
Поныть подругам? Может...может.
Всю ночь, не закрывая глаз…
И до утра мороз по коже
От вспоминающихся фраз.
Но в колею вгоню рассудок,
Чтоб не болела голова.
На депрессняк не больше суток.
Всё хорошо. И я права.
Всё «с молотка» спущу на «нет».
Под утро залпом крепкий чай
И в тягу пачку сигарет.
По мостовой идти упрямо
Под стук сердитый каблуков.
По телефону снова «мама»,
И слишком много громких слов.
Поныть подругам? Может...может.
Всю ночь, не закрывая глаз…
И до утра мороз по коже
От вспоминающихся фраз.
Но в колею вгоню рассудок,
Чтоб не болела голова.
На депрессняк не больше суток.
Всё хорошо. И я права.
Я буду той, самой любимой.
Той, самой желанною, буду.
И я подарю те единые
Минуты, подобные чуду.
Я буду, той, самой жестокой.
Той, самой холодною, буду.
Твоим самым грешным пороком
Я буду мерещиться всюду.
И будешь тем, самым несчастным.
Тем, самым обиженным, будешь.
И громом звучит не напрасно –
Не скоро меня ты забудешь.
Пробегают испуганно тени.
Но - не грех такой стерве отдаться.
Знаю я, упадёшь на колени,
Знаю - буду довольно смеяться.
Той, самой желанною, буду.
И я подарю те единые
Минуты, подобные чуду.
Я буду, той, самой жестокой.
Той, самой холодною, буду.
Твоим самым грешным пороком
Я буду мерещиться всюду.
И будешь тем, самым несчастным.
Тем, самым обиженным, будешь.
И громом звучит не напрасно –
Не скоро меня ты забудешь.
Пробегают испуганно тени.
Но - не грех такой стерве отдаться.
Знаю я, упадёшь на колени,
Знаю - буду довольно смеяться.
Кукла
Ей душу застрелили из винтовки.
Патронов не жалели – это факт.
Набили на груди татуировку,
И сердце перестало биться в такт.
Татуировкой стало просто слово,
но слово предписало ей пути.
Она с ним кожу оторвать готова –
Ей «Кукла» написали на груди.
И нежные глаза стальными стали,
И с губ летит такой бездушный тон.
Ей чувства, как и душу, расстреляли,
Осколки повыкидывав с окон.
За красоту в неё влюбился парень,
но он не знал, что в кукле сердца нет.
Ох, как судьбе он был бы благодарен,
Услышав положительный ответ.
Но что же кукла может здесь ответить?
Молчанье. И уходит, вместо «Да».
А парень, чтобы боли не заметить,
Себя лишает жизни навсегда.
И много так парней в неё влюблялось,
И много «приказало долго жить».
Но в Кукле ни грамминки не осталось,
Того, что может сердце растопить.
Жила она с татуировкой-знаком.
«Клеймо». Её по жизни так ведут.
Порою Ей хотелось бы заплакать,
Но слёзы их фарфора не текут.
И вот стояла Кукла на мосту,
Смотрела вдаль, не замечая ветра.
«Иметь бы крылья, ринуть в высоту!
Повыше бы – на сотни километров!»
Сказала это и с моста слетела –
Толкнул Её случайно кто-то пьяный.
Упавши на асфальт, остыло тело,
а на лице огнём горели раны.
Вся красота поразбивалась в кровь,
Лишь только взгляд остался тем же, прежним.
Вернула Кукла душу себе вновь,
Но жизнь стекла, забрав с собой надежды.
Красивая душа её летает,
Жаль только без счастливого венца.
А кукол некрасивых не бывает,
Пока им дети не сгрызут лица.
Патронов не жалели – это факт.
Набили на груди татуировку,
И сердце перестало биться в такт.
Татуировкой стало просто слово,
но слово предписало ей пути.
Она с ним кожу оторвать готова –
Ей «Кукла» написали на груди.
И нежные глаза стальными стали,
И с губ летит такой бездушный тон.
Ей чувства, как и душу, расстреляли,
Осколки повыкидывав с окон.
За красоту в неё влюбился парень,
но он не знал, что в кукле сердца нет.
Ох, как судьбе он был бы благодарен,
Услышав положительный ответ.
Но что же кукла может здесь ответить?
Молчанье. И уходит, вместо «Да».
А парень, чтобы боли не заметить,
Себя лишает жизни навсегда.
И много так парней в неё влюблялось,
И много «приказало долго жить».
Но в Кукле ни грамминки не осталось,
Того, что может сердце растопить.
Жила она с татуировкой-знаком.
«Клеймо». Её по жизни так ведут.
Порою Ей хотелось бы заплакать,
Но слёзы их фарфора не текут.
И вот стояла Кукла на мосту,
Смотрела вдаль, не замечая ветра.
«Иметь бы крылья, ринуть в высоту!
Повыше бы – на сотни километров!»
Сказала это и с моста слетела –
Толкнул Её случайно кто-то пьяный.
Упавши на асфальт, остыло тело,
а на лице огнём горели раны.
Вся красота поразбивалась в кровь,
Лишь только взгляд остался тем же, прежним.
Вернула Кукла душу себе вновь,
Но жизнь стекла, забрав с собой надежды.
Красивая душа её летает,
Жаль только без счастливого венца.
А кукол некрасивых не бывает,
Пока им дети не сгрызут лица.
Второй
Время ложиться спать
Нам по своим адресам.
Чужим не дано узнать,
Как мы живём…по часам.
Время идти домой.
Помни – уже пора.
Помни, что ты второй.
С первым мне до утра…
Время тебя обнять.
Время идти назад.
Время тебе опять
Бросить обидный взгляд.
Знаю, что обещала.
Но не смогла я вновь…
Всё как тогда, сначала –
Кто мне из вас любовь?
Терпишь пока? Терпи…
Я обещаю…снова
Кого-то из вас двоих
Оставить ради другого.
Любишь меня? Люби…
Люблю ли тебя? Не знаю…
Есть берега у реки,
А я река между вами…
Снова меня обнимешь.
Снова иду домой.
Знаю – ты не остынешь,
Хоть ты мне лишь «второй».
Нам по своим адресам.
Чужим не дано узнать,
Как мы живём…по часам.
Время идти домой.
Помни – уже пора.
Помни, что ты второй.
С первым мне до утра…
Время тебя обнять.
Время идти назад.
Время тебе опять
Бросить обидный взгляд.
Знаю, что обещала.
Но не смогла я вновь…
Всё как тогда, сначала –
Кто мне из вас любовь?
Терпишь пока? Терпи…
Я обещаю…снова
Кого-то из вас двоих
Оставить ради другого.
Любишь меня? Люби…
Люблю ли тебя? Не знаю…
Есть берега у реки,
А я река между вами…
Снова меня обнимешь.
Снова иду домой.
Знаю – ты не остынешь,
Хоть ты мне лишь «второй».
Спасибо
Основано на реальных событиях. Написано в пьяном состоянии...душу рвёт...
Она была совсем ребёнком.
Наивной, милою тогда.
Но сердце «гадкого утёнка»
Забилось в юные года.
Она влюбилась и хотела
Быть только с ним – таков удел.
Но нет у малолетки тела
Какое он тогда хотел.
Она росла, о нём страдая.
Боялась, плакала, ждала.
И до сих пор никто не знает,
Что эта тварь пережила.
Прошли года. Она красива,
Но часто говорят о ней,
Что это Сука, а не Дива,
Что ей подобны души змей.
В неё влюблённых очень много,
Но не полюбит их она.
Она идёт своей дорогой,
Ей плачут в след, кому нужна.
Ей шлют признанья, предложения.
А эта тварь отвергнет всё.
Хотя ей ясно положенье,
Что детство вырвало её.
Она не любит и не плачет.
Нет боли. Много пустоты.
Все шрамы в сердце что-то значат.
Остры осколки от мечты.
Прошло не мало, но поныне
Девчонка эта пишет вновь:
«Спасибо, Сашка, за измену.
Спасибо, Саш, за нелюбовь».
Она была совсем ребёнком.
Наивной, милою тогда.
Но сердце «гадкого утёнка»
Забилось в юные года.
Она влюбилась и хотела
Быть только с ним – таков удел.
Но нет у малолетки тела
Какое он тогда хотел.
Она росла, о нём страдая.
Боялась, плакала, ждала.
И до сих пор никто не знает,
Что эта тварь пережила.
Прошли года. Она красива,
Но часто говорят о ней,
Что это Сука, а не Дива,
Что ей подобны души змей.
В неё влюблённых очень много,
Но не полюбит их она.
Она идёт своей дорогой,
Ей плачут в след, кому нужна.
Ей шлют признанья, предложения.
А эта тварь отвергнет всё.
Хотя ей ясно положенье,
Что детство вырвало её.
Она не любит и не плачет.
Нет боли. Много пустоты.
Все шрамы в сердце что-то значат.
Остры осколки от мечты.
Прошло не мало, но поныне
Девчонка эта пишет вновь:
«Спасибо, Сашка, за измену.
Спасибо, Саш, за нелюбовь».
Девчонкам посвящается :)
Прощайте все депрессии!
И плакать не пришлось!
Удвоенной прогрессией
Вдруг счастье разрослось!
Побыть чуть-чуть свободною,
Там новая любовь.
Побыть чуть-чуть холодною,
Чтоб страстною стать вновь.
Простая наша логика –
Секрет для всех мужчин.
Мы, чтоб от них отмазаться,
Найдём пять сот причин.
Короткие юбчонки,
Движения без оков.
Запомните, девчонки –
Мы лучше пацанов :)
И плакать не пришлось!
Удвоенной прогрессией
Вдруг счастье разрослось!
Побыть чуть-чуть свободною,
Там новая любовь.
Побыть чуть-чуть холодною,
Чтоб страстною стать вновь.
Простая наша логика –
Секрет для всех мужчин.
Мы, чтоб от них отмазаться,
Найдём пять сот причин.
Короткие юбчонки,
Движения без оков.
Запомните, девчонки –
Мы лучше пацанов :)
Не изменится
По высохшим крышам высоких домов
Гулять – ничего не изменится…
Касаясь, проносится дружба, любовь
И всё, что людьми в мире ценится.
И грустно бывает, и весело мне.
Как всем, кто с другим чем-то делится.
Смеяться взахлёб, потопая в вине…
Как жаль – ничего не изменится.
С приходом весны, не приходит любовь –
Давно поняла - это сказки…
Уже не бурлит по привычному кровь,
как выцвели яркие краски…
Депрессии нет - не скучаю по ней.
Да жизнь-то, в конце концов, пенится…
Друзья, комплименты и много парней…
Пока ничего не изменится…
Гулять – ничего не изменится…
Касаясь, проносится дружба, любовь
И всё, что людьми в мире ценится.
И грустно бывает, и весело мне.
Как всем, кто с другим чем-то делится.
Смеяться взахлёб, потопая в вине…
Как жаль – ничего не изменится.
С приходом весны, не приходит любовь –
Давно поняла - это сказки…
Уже не бурлит по привычному кровь,
как выцвели яркие краски…
Депрессии нет - не скучаю по ней.
Да жизнь-то, в конце концов, пенится…
Друзья, комплименты и много парней…
Пока ничего не изменится…
Не изменится
По высохшим крышам высоких домов
Гулять – ничего не изменится…
Касаясь, проносится дружба, любовь
И всё, что людьми в мире ценится.
И грустно бывает, и весело мне.
Как всем, кто с другим чем-то делится.
Смеяться взахлёб, потопая в вине…
Как жаль – ничего не изменится.
С приходом весны, не приходит любовь –
Давно уже знаю все сказки…
Уже не бурлит по привычному кровь,
И выцвели яркие краски…
Депрессии нет - не скучаю по ней.
Да жизнь-то, в конце концов, пенится…
Друзья, комплименты и много парней…
И пока ничего не изменится…
Гулять – ничего не изменится…
Касаясь, проносится дружба, любовь
И всё, что людьми в мире ценится.
И грустно бывает, и весело мне.
Как всем, кто с другим чем-то делится.
Смеяться взахлёб, потопая в вине…
Как жаль – ничего не изменится.
С приходом весны, не приходит любовь –
Давно уже знаю все сказки…
Уже не бурлит по привычному кровь,
И выцвели яркие краски…
Депрессии нет - не скучаю по ней.
Да жизнь-то, в конце концов, пенится…
Друзья, комплименты и много парней…
И пока ничего не изменится…
Устала от дешёвых комплиментов,
когда внезапно слышатся слова,
что собраны из странных компонентов.
Давно уж не кружится голова...
Я так устала от типичных фраз,
которые волнуют "недозрелых".
Хотя когда-то было, но сейчас...
Наверное, я всё же повзрослела.
Устала я от пресных поцелуев,
когда на сердце ровно ничего.
Когда лишь в шутку "Ты меня волнуешь",
когда лишь в шутку хочется Его...
когда внезапно слышатся слова,
что собраны из странных компонентов.
Давно уж не кружится голова...
Я так устала от типичных фраз,
которые волнуют "недозрелых".
Хотя когда-то было, но сейчас...
Наверное, я всё же повзрослела.
Устала я от пресных поцелуев,
когда на сердце ровно ничего.
Когда лишь в шутку "Ты меня волнуешь",
когда лишь в шутку хочется Его...
Бросаю курить
Так хочется снова любить.
Так хочется - хоть не взаимно.
Затяжно бросаю курить.
Так долго, что даже противно.
Так долго ищу я ту дверь,
Что выходом станет из клетки.
Скажу, что люблю – а не верь.
Такая я…лживая детка…
Такая я, что не поймёшь –
Я сука? а может святая?..
Такой никогда не найдёшь.
Плохая я девочка…знаю…
Сказать тебе правду, кто я? –
Возможно, по пьяни и шёпотом.
А жесткость по жизни моя
Досрочно пришла ко мне с опытом…
Пусть больно, но всё же учили
Меня, как же нужно нам жить…
«Взатяжку»…и нервы остыли,
А в мыслях – «Бросаю курить»…
Так хочется - хоть не взаимно.
Затяжно бросаю курить.
Так долго, что даже противно.
Так долго ищу я ту дверь,
Что выходом станет из клетки.
Скажу, что люблю – а не верь.
Такая я…лживая детка…
Такая я, что не поймёшь –
Я сука? а может святая?..
Такой никогда не найдёшь.
Плохая я девочка…знаю…
Сказать тебе правду, кто я? –
Возможно, по пьяни и шёпотом.
А жесткость по жизни моя
Досрочно пришла ко мне с опытом…
Пусть больно, но всё же учили
Меня, как же нужно нам жить…
«Взатяжку»…и нервы остыли,
А в мыслях – «Бросаю курить»…
Я согласна, чтоб всё было так.
Я совсем не обиделась, честно.
Понарошку расстались, дурак.
А вот реально ли мы были вместе?
Я забила, и мы не друзья,
Как бы мы там с тобой не общались.
Всё закончилось. Бог нам судья.
Правда, мы с тобой и не прощались.
Да какая «любовь»? И какой «не грузись»?
Ничего не успело начаться.
Всё равно я тебе не скажу «отвяжись».
Скоро месть, а пока не кусаться.
А опасность одна для тебя есть теперь –
Ты меня как не суку полюбишь.
Я тебе как не сука распахну свою дверь,
Только с сукой ты мучаться будешь.
Я совсем не обиделась, честно.
Понарошку расстались, дурак.
А вот реально ли мы были вместе?
Я забила, и мы не друзья,
Как бы мы там с тобой не общались.
Всё закончилось. Бог нам судья.
Правда, мы с тобой и не прощались.
Да какая «любовь»? И какой «не грузись»?
Ничего не успело начаться.
Всё равно я тебе не скажу «отвяжись».
Скоро месть, а пока не кусаться.
А опасность одна для тебя есть теперь –
Ты меня как не суку полюбишь.
Я тебе как не сука распахну свою дверь,
Только с сукой ты мучаться будешь.
12