Если бы я была красивой женщиной, ну знаете, такой, с длинными ногами, густыми волосами и шелковой кожей, из тех, кто умеет так томно улыбаться, так повиливать бедрами, так ненавязчиво, но насмерть очаровывать, я бы не давала никому свой номер телефона, не разрешала бы дотрагиваться, на свидания бы ходила раз в полгода и все время с выражением страшной скуки на лице, я бы никогда, никогда бы не продавалась за квартиры, машины и бриллианты, никогда. Я сама бы была бриллиантом.
Если бы я была умной женщиной, я бы сколотила бы бизнес или просто удачно устроилась на работу, и проблемы бы решала сама и играючи. Все бы слушали меня, открыв рот, и не смели бы и слова сказать поперек. У меня был бы никчемный муж, который работал бы, наверное, в институте завкафедрой. Я бы его ненавидела, но втайне бы очень им гордилась. Никто бы даже не мог подумать, что Лексус мне подарил любовник, а на самом деле именно он – то мне бы его и подарил.
Если бы я была бы глупой женщиной, у меня был бы огромный коттедж, трое детей и красавец – муж, который бы мне никогда не изменял. Мы отдыхали бы за границей раз в полгода, и это была бы не Чехия, уж поверьте. Я бы читала журнал Вог и прикидывала, как обновится мой гардероб в следующем месяце. У меня было бы три норковых шубы, а любовника скорее всего бы не было.
Если бы я была некрасивой женщиной, то в мужья бы мне достался Ален Делон в молодости. Он был бы настолько хорош, что все женщины от 5 до 95 падали бы в обморок при его появлении. Я бы его ненавидела, но страшно любила. Я бы пресмыкалась, унижалась и страдала бы безостановочно. Мы прожили бы пару лет и даже, скорее всего, что – нибудь нажили, а потом он бы меня бросил. Я бы недолго горевала – скорее всего, во мне проснулся бы ум, и все потом было бы у меня отлично.
Если бы я была влюбленной женщиной – я бы, скорее всего, повесилась.

А еще очень хочется иметь много денег. И чтобы деньги эти были не кровно заработаны, а просто упали вот так как - нибудь, и чтобы никому от этого плохо не было. И обидно тоже. И чтобы я была в настроении эти деньги с шиком и вкусно потратить. И я даже не знаю, что это должна быть за сумма. Наверное, относительно не очень большая. Ну такая, чтобы я точно знала - мне хватит. Вот прямо сейчас и вот на это - хватит.
Я вот вообще ни разу не шмоточница ...
читать целиком »

А еще странно так. Сидишь, вечер скучный, делать нечего, чай пьешь, а он остыл давно, невкусно. Муть какая – то по телеку, пол бы помыть, а то пыль по углам, но неохота. И лежишь, мыслей нет, растекаешься так, и вроде даже не маешься, но неуютно так и нехорошо. Ноутбук на коленках, перескакиваешь с сайта на сайт, читаешь что – то, улыбаешься иногда, но все равно все как – то тоскливо и пусто ...
читать целиком »

Странные вещи происходят, друзья мои. Очень странные. Второй день меня терзают смутные сомненья. Точнее, терзают они меня уже давно, но вот в последние два дня они достигли своего апогея. Далее, собственно, мой рассказ.
Я курю уже шестой год. Начала еще в школе по глупости, теперь никак не могу бросить сию вредную привычку. Ну не могу, и все. Силы воли нету, и все тут. В общем, мерзко, гадко, противно и т.д. Курящая девушка – аццтой, поцеловать ее – все равно что облизать пепельницу… ...
читать целиком »

А еще если меня спросят, как мне без тебя живется, я наверное опущу глаза и промолчу. Потому что не знаю. Точнее, не то чтобы не знаю, а не решила еще, что ли…
Да и что тут рассказывать, собственно?
Все нормально.
Да, знаешь, кот, все наверное нормально – другого слова и не подобрать.
А что такое нормально – это чьи – то сообщения, чьи – то звонки и голоса, это универ, это люди вокруг, это обтресканный лак на ногтях, секущиеся волосы и интернет. В этом нормально так много всего, не расскажешь….
Нормально – это музыка, которая мне не нравится, но которую я зачем – то слушаю, это заметки там всякие, это вино по субботам, это походы в кафе и кино, это ненаписанные работы, куча ненужных шмоток в шкафу, которые я вряд ли когда – нибудь одену, это вечерние разговоры с мамой и прочая дребедень, ей – богу). А еще это всякие детки , зайчики, коти и новые прически, на которые мне плевать.
Да и что рассказывать – то, кот?
Если бы мне было хуево или тоскливо – то было бы наверное проще, понятнее и легче. А тут твоя жевачка в ванной, тапочки в пакете и кулон – а мне похуй. И не потому что я все забыла и стала бессердечной сукой – а просто потому что пустая стала. Не, ну как пустая, это я для красного словца скорее. Меня просто мало все это трогает, равно как и сопливые песни, рассказы и стихи. А раньше трогало. А раньше…
А что было раньше?
А раньше я хотела любви, кот. Правда, очень хотела. И вот никак не могу понять, убогая, а была ли она у нас? Можно до усрачки вспоминать, анализировать и вычислять, а можно просто и сразу пиздануть – была. Только проебали вот ее. И все. И нахуй она нужна теперь…
Самое хуевое, что мало что изменилось, вот как. Кофе не стал другим на вкус, автобусы ходят по прежнему расписанию, а людям все так же похер. И не потому, что они плохие, а потому, что это по определению так. Всем похер на всех. И это нормально, и нафиг – нафиг слезы.
А я вот честно хожу на свидания и улыбаюсь. Правда, слишком много курю и матерюсь. И это не нравится, я вижу. А мне все так же похуй. И вот это уже точно неправильно.
И вот дождь еще бесит. Он вечно идет не тогда, когда нужно. И колготки рвутся. И хуйня всякая происходит.
А еще вспоминаю иногда. Вот бывает – вроде и забылось все уже, словно и не было, а потом раз – и все, привет. И понеслось. Не, ну как понеслось – долго вспоминать вредно, поэтому так, по моменту. Мясо жарили в три ночи, помню, комнату перетряхивали…Перед новым годом за покупками ходили и ржали, как кони…Гамбургеры и вся хуйня. Блядь, это что, не со мной было, что ли?
А еще я очень хочу попросить у тебя прощения. Хуета несусветная, но хочу. Хотя ты был мудаком, и ты сам это знаешь. А прощения я все – таки попрошу, и пусть это будет моей личной припиздью.
Ну вот вроде и все, кот…
Только я этого ничего не расскажу…
Нормально.

Я очень люблю чай. Любовь к этому напитку мне привил папа. Не знаю почему, но он заваривает его так – просто кидает немножко заварки в кружку и заливает кипятком. Чаинки потом некоторое время еще плавают, а потом оседают полностью. Всех моих друзей этот способ заварки очень удивляет – как так? Ну не знаю, у нас в семье так принято, и жижечку из заварочного чайника, разбавленную водой, я не воспринимаю, как чай ...
читать целиком »

Ах, какой же она была хорошей!
Хорошая – это именно то определение, которое первым оседало на языке при первом взгляде на нее.
Невысокого роста, стройная, с длинными, ниже спины, волосами и удивительно яркими голубыми глазами – сначала ее находили похожей на известную актрису, но второй же взгляд на эту девушку беспощадно доказывал, что такое сравнение было по меньшей мере оскорбительным по отношению к ней. Она не могла быть похожей на кого – то чисто по определению ...
читать целиком »

Иногда ей хотелось уйти. Уйти резко, странно и без объяснения причин, прикрываясь лишь жалким: « Я устала».
Иногда она порывалась сказать ему что- то обидное, резкое, нестерпимо, жгуче мудрое, чтобы он наконец понял то, что она так тщетно пыталась до него донести.
Иногда ей хотелось курить, курить долго, беспомощно, обильно поливая фильтр больными, выстраданными слезами.
Иногда ей казалось, что она не чувствует боли, что она уходит куда – то глубоко внутрь, заставляя ее надевать более теплые вещи.
Иногда…
Не хотелось ни ругани, ни опостылевших выяснений отношений, ни глупых упреков, ни очередных ран на сердце. Хотелось просто – на раз – два – три – и в сказку.
Сказок не было.
Хотелось подарить ему чистую, светлую, нежную любовь, которая все – таки нашла себе место в ее покалеченном, израненном сердце. Подарить ее беззаветно, не думая о последствиях, не просчитывая тысячи ходов в уме, не строя далеко идущих планов, не мечтая о белом платье и розовых соплях.
Любовь почему – то не принималась.
Иногда ей казалось, что этот город без него станет пустым. Ну вот так вот, абсолютно, безнадежно пустым. И уверения самой себя в том, что автобусы будут ходить по тому же расписанию, а весна наступит первого марта, помогали слабо. Она четко понимала, что будет другим и то утро, когда она проснется, понимая, что его нет, и та весна, которую она встретит не с ним.
Иногда ей хотелось водки. Иногда – яду. Много яду. Чтобы уж наверняка. Она улыбалась таким мыслям и прикуривала очередную сигарету, наблюдая, как дым медленно плывет к потолку.
Иногда ей хотелось дождя. Крупных, тяжелых капель, яростно барабанящих по стеклу.
Иногда ей хотелось времени. Много, много времени. Чтобы просыпаться к обеду, набивать пузо и лежать на диване, куря одну за одной и заедая мысли чем – нибудь преступно калорийным. Нет, мыслей все – таки не хотелось.
Иногда ей хотелось любви. Не сладко – приторных « Ты нужна мне, я не могу без тебя», не комбинации из трех слов, томно – наигранно прошептанной на ушко, а какого – то определенного выражения глаз, что ли. Ну чтобы чувствовать это, вроде.
Иногда ей хотелось не ждать. Точнее, хотелось его рядом.
Иногда ей хотелось ненавидеть. Ненавидеть его за нелюбовь, за слабые попытки доказать, что он ценит ее, за понимание того, что она действительно ему нужна. И за непонимание того, собственно, зачем.
Хотелось многого. Но тяжелыми, бессонными ночами, куря третью сигарету подряд и пролистывая в памяти слайды их прошлого и размышляя о столь желанном будущем, она с предельной ясностью понимала, что больше всего на свете ей хотелось одного – просто быть рядом с ним и все – таки сделать его счастливым.

Он точно знал, что она будет сильной. Она обязательно справится.
Тишина разорвалась боем часов, яростно кричащим о том, что уже пора.
Она спала. Спала безмятежно, и самым большим его желанием, за осуществление которого он бы отдал все блага мира, было не тревожить ее сон.
Нужно было уезжать.
Часы жадно поглощали время, не оставляя ни единого шанса.
Он подошел к телефону и стал набирать номер такси ...
читать целиком »

Необходимость увидеть тебя. Острая, практически осязаемая необходимость.
Четыре месяца, четыре чудовищно долгих, кошмарных, до краев переполненных болью месяца я не видела тебя, моя девочка, моя Lo.
Я почти не помню тембра твоего голоса, твой образ растворился в круговороте сумасшедших , исполненных отчаянием дней, но я до сих пор помню – ты со мной.
Вторая девочка, которая все – таки смогла стать счастливой.
Та, которая смогла удержать счастье, которое я когда – то нашла силы ей подарить.
Моя малышка, моя девочка. Моя Lo.
Звонить. Звонить долго, тщетно, истерично. Сколько было гудков?Тысяча?Две? Я не знаю. Но каждый из них , несомненно, оставил свой неповторимый шрам на сердце.
Курить и вспоминать. Вспоминать резко и больно. , смазывая слайды прошлого сигаретным дымом.
Господи, Lo, где ты?
Вторая порция гудков. Апогей разрядки напряжения – ее голос на другом конце.
- Привет, искра.
- ……Лиса?
- Приходи ко мне.
- Десять минут.
Выйдя на порог, курить, курить, курить до одури, без остановки и пронзать невидящим взором темноту, тщетно ища ее силуэт.
Время медленно , но верно измеряется в сигаретах.
Ровно четыре.
Она здесь. Она рядом. Она – есть.
Сидеть напротив друг друга и давиться невысказанными словами, застрявшими в горле…
- Lo, ты рядом.
- Да.
Лишь бы хватило сигарет….
Ее глаза – прежние. Это главное.
Стараюсь впитать каждую ее черту , каждый жест, каждый вздох , зная, что это фактически единственный шанс.
Бесценные мгновения. Моя Lo снова рядом.
На прошлой неделе у Толика. Настя родила…В субботу – день рождения. Говори, Lo, говори, я слушаю…..
Моя Lo – это мое прошлое. То прошлое, которое я так тщетно пытаюсь забыть и куда так желаю вернуться. Она – материальное воплощение того, что оно было.
А ты знаешь. Что стало со мной, Lo?
Улыбайся, черт тебя дери, улыбайся !!!
Прости…
Я тебя слишком сильно, что пытаться возвратить тебя в прошлое, которое жалкими обломками лежит возле наших ног.
Я всегда с тобой. Знай это.
Последняя сигарета, объятия.
Ты обязательно вернешься, моя Lo.



Моей девочке, которая обрела счастье

Все произошло именно так, как и должно было быть. Чудес не бывает.
Небо разверглось и солнце померкло именно тогда, когда ты оставил меня.
Расколотая на части, с дрожащими руками и пустым взглядом я стою посреди улицы, беззвучно шепча твое имя.
Мира нет. Он умер тогда, когда ты легким движением руки отпустил меня в бесконечное, мучительное и долгое путешествие. В мою новую жизнь без тебя.
Главное, чтобы хватило сигарет ...
читать целиком »

Она всегда приходила ровно тогда, когда он был на краю. Но отнюдь не для того, чтобы вдохнуть в него хоть каплю жизни, которая медленно утекала сквозь его пальцы, а лишь затем, чтобы он еще сильнее, с еще большим отчаянием и безысходностью понял, что выхода нет, и что последний шаг в бездну вовсе не станет долгожданным спасением.
Она неслышно, уверенно и легко входила в его мир.
Она всегда знала немного больше ...
читать целиком »

Весело и смешно. Хохотать до упаду, гомерически, пугая затаивший дыхание мир.
Кататься по полу, захлебываясь в истерике и нервно глотая выступившие от смеха слезы.
Хочется смеяться именно так.
А еще хочется ставить смайлы. Много – много туповатых, до одури бездушных смайлов.
А еще хочется бежать по улице, сбивая ноги в кровь, и во все горло орать о своей боли.
Или курить одну за одной, обильно смачивая фильтр соленой влагой из глаз.
Да вот и не плачется мне, и не курится.
Так вот.
Когда – то всегда наступает апогей.
Карточные домики, порыв ветра.
Пустота.
Тяжелая, вязкая пустота.
Нет ничего.
Холодная земля, остатки жизни.
Тело, лишенное души.
Банальность, застрявшая на губах.
Святая вода на лице у чудовища.
Моя боль, испытываемая другими.
Сегодня все весело и хорошо.
Сегодня меня сломало.

Слишком много.
Когда – то обязательно бывает слишком много всего.
Слишком много ослепительно белых, режущих глаза платьев, идеально сидящих на стройных, модельных телах, слишком много душераздирающего чужого счастья в небесно – голубых глазах, слишком много искренних, предательски искрящихся любовью улыбок.
Слишком много собственной липкой, тягучей боли, слишком много скомканного отчаяния, слишком много пустоты, невесомой вуалью окутывающей остатки твоей якобы силы.
Слишком много отчаяния чужих рук на подрагивающих плечах и привкуса водки с соком на пересохших губах.
Слишком много осадка суррогатной любви где – то в задворках сознания.
Слишком много осознания того, что начало конца уже где – то совсем близко.
Слишком сильно иногда запутывается клубок твоих эмоций, желаний и чувств. Трясущимися, непослушными руками тщетно пытаться распутать хотя бы несколько ниточек в слабой надежде на то, что что – то еще можно….
И с хриплым стоном в отчаянии опустить руки.
Яркие лучи благодатного солнца, которого кто – то уже никогда не увидит. Так легче. Живым надо жить.
Слабая надежда на то, что когда – нибудь ты просто не выдержишь. Так не живут, малыш…Это просто депрессия, словом, успокойся….
Тихие, молчаливые разговоры с самой собой, тщетные попытки убедить себя, что все только начинается.
Надо, малыш, надо…Ты помнишь – бежать даже тогда, когда нет сил ползти…
Последний рывок – и ты рассыплешься счастьем.
Недозволенные слезы, резкие спазмы в горле.
Даже не курится.
Слишком много , малыш, слишком много…Так не живут, словом.

Я знаю, как ты будешь любить меня.
В маленькой, душной клетке – квартире, насквозь пропахшей табаком и одиночеством, на дощатом полу, усеянном осколками несбывшихся надежд.
За окном будет душная, лунная ночь, в открытую форточку будут влетать жалобные стенания птиц и лай бездомных собак.
Мы будем жадно глотать густой, спекшийся воздух.
Я встану, нетвердой походкой дойду до стола и неспешно, с наслаждением прикурю. Ты слегка приподнимешься на локте и будешь смотреть на меня, долго – долго.
Едкий дым будет мешаться с липким воздухом и нещадно попадать в глаза. Я буду плакать. Улыбаться и плакать.
Сигареты и дешевые коктейли – вот то, что у нас осталось. Несколько обжигающих глотков драгоценного спиртного.
Докурю до середины и протяну остаток сигареты тебе. Я люблю смотреть, когда ты травишь себя.
Я люблю твою боль.
Мое странное, садистское удовольствие.
Ты знаешь слишком много. Настолько, что тебя следует убить.
Ты помнишь.
Ты помнишь меня фактически без кожи, разорванной на части и тщетно жаждущей хоть клочка места в чьем – то каменном сердце.
Ты знаешь, что предать меня уже не удастся, но любишь беспомощно притворяться, что сможешь оставить меня.
Сегодня я не опасна.
Сегодня я проста, как дважды два, как пригоревшая яичница, если хочешь.
Тошнотворная смесь из коктейля, дешевых сигарет и нелепой боли.
Выпей меня до дна.
Две минуты, несколько затяжек, легкое касание руки…
Немой вопрос в глазах.
Кто решает остаться?
Тихий вздох, шорох одежды.
Остаюсь всегда я. Мое проклятие, моя ненужная привилегия.
Тяжелый воздух, взрыв тишины.
Кап – кап, капли тихо умирают прямо в ржавой, грязной раковине, срываясь из непочиненного крана.
Ты вернешься, ты обязательно вернешься.
Ты всегда знаешь, когда я на краю.
Две сигареты, несколько глотков, судорожный вздох.
Ты вернешься.

А лета больше нет. Оно растворилось в тысячах тетрадках с сочинениями на давно опостылевшую тему, в утепленных куртках, все равно не сохраняющих столь необходимого тепла, оно медленно , мучительно умерло под натиском обуви осеннего сезона…
Осень неумолимо отпечаталась на хмурых, недовольных лицах, тяжелым, липким осадком притаилась в глубине тоскливых глаз, увековечила себя в разноцветных листьях и в пронизывающем до костей ветре…
Осень всегда пробуждает вроде бы забывшуюся боль и поневоле заставляет ворошить потрепанные остатки воспоминаний. Задумано так, что ли?
Моя боль настигла меня именно в этом проклятом городе и именно этой проклятой осенью.
Она ласково улыбается мне моими губами в отражении в лужице, тяжело оседает на моем лице ледяными каплями первых осенних дождей, радостно приветствует меня каждыми равнодушными глазами случайных прохожих.
Осень с поразительной четкостью и с непревзойденной легкостью за считанные дни возрождает все. Она заставляет меня вспоминать.
Хрипло пытаюсь возразить ей, что вспоминать нечего, нечего, нечего, но безнадежно – тоскливый пейзаж за окном безмолвно отвечает, что все попросту бесполезно.
Ну почему эта чертова осень застала меня именно в этом городе, где за каждым поворотом меня терпеливо ожидает одиночество? То самое, от которого невозможно спрятаться под насквозь лживыми улыбками и легкими, приторными объятиями, то, которое невозможно похоронить в чьей – то практически теплой постели….То, которое не дает мне спать по ночам, то, что я так тщательно закрашиваю каждое утро….То, что черной сиделкой дежурит около моей кровати, постоянно напоминая о своем существовании, то, что так упорно доказывают мне сотни тысяч ненужных взглядов….
Дерьмо это все, конечно.
Этой осенью суждено выжить только насквозь прожженным циникам.
Этой осенью будет только хмурое, серое небо и дым ароматизированных сигарет, мешающийся с каплями дождя и моей болью.
Этой осенью мне не стыдно хрипло стонать в трубку маме: " Кажется….У меня…Депрессия…."
Этой осенью мне почему – то совсем не больно снова ломаться.
Этой осенью мне поразительно легко плачется.
Лета больше нет. Этой осенью все будет – по другому.

Вот и все. Такое короткое слово, так много смысла. Все.
Жадно вдыхаю сигаретный дым и ненавязчиво отпускаю воспоминания навеки танцевать с ветром, ласкающим обжигающим холодом мое лицо.
Закончилась эта слишком долгая, бессмысленная эпопея.
Любовь исчерпала себя до дна, дошла до ручки, растворилась….
Где же она?
Ласково улыбаюсь….
Я все смогла. Какой ценой – уже не важно.
Последние дни лета, почти осенние, хмурые вечера, словно призывающие погрустить вместе с природой. Я с удовольствием делю осеннюю хандру с кофе и сигаретами. Не грустно – просто на улице похолодало.
Эфемерная, воздушная, сладкая чистота. Чисто. Чисто в моем мире без тебя.
Сколько нелепых, сочащихся болью строчек я написала в твою честь, детка, сколько дней, месяцев я тщетно правила свою любовь, сколько пепла осело в моих легких, когда мне становилось невыносимо…Сколько силуэтов до скрежета в зубах обманывали меня, сколько мольб услышали звезды, сколько людей я испачкала своими страданиями, сколько раз я , ломая себя, тихо шептала в бездушную темноту " Отпускаю…."
Теперь ничего нет. И это уже не пустота. Это наполненное счастьем ожидание. Чего? Честно – не знаю .Но без тебя будет хорошо.
Пафосных слов прощания уже не будет. Они не нужны, они до оскомины банальны и нелепы. Просто – я уезжаю. Не надо помнить меня. Вообще. Никак. Тихо и нежно прошепчу куда – то, как раньше : " Счастья тебе…."Вот только потом с сарказмом добавлю:" Детка…."
До свидания не надо. Теперь все просто, ясно и четко – ПОКА.
Сердце – уже не маленький кусочек мяса, исполненный боли, а просто часть меня, та самая часть, которая страстно ждет любви…Чуда…Оно будет. Чудеса есть. Я это серьезно говорю.
Ты навсегда останешься со мной. Ты будешь первым, кого я буду вспоминать, когда мне будет казаться, что я никому не нужна. Да и то только потому, что я вспомню те проклятые времена, когда я была не нужна ТЕБЕ.
Это будет редко. Крайне редко, я обещаю. Теперь я настолько выверена, отточена, исправлена, отредактирована, что по – другому просто не может.
Завтра будет новый день, новое хмурое, почти осеннее утро, которое я начну с сигареты в постели, завтра будут сумки, чемоданы, пакеты, бесконечная лента дороги и многое – многое другое. Завтра будет хорошо. Хорошо без тебя.
Мне чисто без тебя. Ты – всего лишь корявая надпись пьяной рукой:" Простилась…"

А ты помнишь ту любовь, детка?
Ты помнишь те жгучие, мерзкие слезы, оставляющие кровавые следы на щеках?
Ты помнишь звон гудков в ушах, оставляющий глубокие отметины на сердце?
Ты помнишь , как это – понимать, что просто не судьба, и от отчаяния грызть темноту?
Ты помнишь , как это – просыпаться от леденящего ощущения того, что он не с тобой?
Ты помнишь, как это – ненавидеть каждую мало – мальски симпатичную девушку, ловя себя на удушающей мысли о том, что возможно, он с ней?
Ты помнишь, как это – медленно, тягуче сходить с ума, снова и снова раздрабливая остатки искореженной души нелепыми, растворившимися в кромешной пустоте воспоминаниями?
Ты помнишь, как это, когда ядовитый дым сигарет уже мешает дышать, не позволяя воздуху проникать в легкие, но от этого почему – то становится легче?
Ты помнишь эти омерзительные, ненужные руки, это чудовищное ощущение, что ты предаешь его?
Ты помнишь те долгие, бесконечно долгие вечера, когда ты безуспешно пытаешься залить свою боль какой – то алкогольной дрянью?
Ты помнишь те изощренные, метафоричные ругательства, посылаемые ему, и обкусанные до крови губы от вслед идущих слов любви и мольб вернуться?
Ты помнишь те приторные, нелепые улыбки, которые тщетно маскируют то, что ты уже немножко не живешь?
Ты помнишь те исполненные чувствами строчки, написанные в полубреду, только для того, чтобы хоть с ручкой и бумагой разделить твои страдания?
Ты помнишь свои глаза, кричащие о том, что ты не вынесешь?
Ты помнишь то липкое, омерзительное, рвущее сознание, мешающее адекватно воспринимать реально ожидания и вслед за ним такой милый вопрос: " А чего, собственно?"
Ты помнишь те редкие минуты отчаяния, когда из ощущений только остается боль от впивающихся в кожу ногтей?
Ты помнишь те редкие минуты счастья без него, когда ты почти смогла отпустить, понимая, что чудовищно врешь сама себе, и вслед за ним все – таки осознание того, что не можешь?
Много всего было, моя девочка…
Но однажды все это проходит. Ты сама никогда не поймешь, как именно, каким образом ты смогла по – настоящему отпустить его.
Просто однажды его голос в трубке покажется просто комбинацией фонем или чего – то там, букв, слов, фраз…
Просто однажды, увидев его на улице и случайно поймав его взгляд, ты не будешь сидеть на полу, куря одну за одной о нем…
Просто однажды все станет по – другому…..
Однажды ты просто перестанешь помнить.

Сопливая, гадкая песня, беспощадно рвущая душу.
Строчки, с какой – то непонятной жестокостью вгрызающиеся прямо в сознание.
Я же отпустила!
Я же помню, я же знаю, что пути назад нет. Я же привыкла любоваться горящими руинами.
А тут – песня….
Снова и снова, чтобы сделать еще чуть – чуть больнее…
Снова любоваться колечками дыма. Надо бросать курить.
Надо просто переболеть этой песней. Надо добиться того, чтобы стать равнодушной ...
читать целиком »

Бесконечная лента дорог, упругий, свежий ветер, разрывающий легкие, пропитанное солнцем ярко – голубое небо. Я счастлива!
Оно нашло меня. Я совершенно четко вижу его в зеркале, в этих светящихся, наполненных счастьем глазах.
Миссия выполнима. Миссия выполнена.
Теперь я совершенно искренне отвечаю на фальшивые улыбки и нечаянно – провокационные вопросы.
Теперь все проще, родная!
Теперь я совершенно искренне упиваюсь своим абсолютным, безысходным одиночеством.
Теперь передо мной чистый лист бумаги, на котором я буду рисовать свою будущую жизнь. Художник я неважный, и на нем только пара кривых смайлов, но ведь все приходит с опытом, не правда ли?
Теперь я слишком часто извиняюсь, потому что совершенно не чувствую за собой вины.
Теперь я тайком ловлю чужие взгляды, чтобы хоть на секунду почувствовать, что я не одна.
Теперь в моей комнате пахнет лилиями, а не болью, теперь я ношу обувь на низком каблуке и джинсы, теперь я стараюсь вернуть волосам их натуральный цвет и почти не курю. Зато много ругаюсь матом.
Теперь я безжалостно удаляю из своей жизни ненужные, бесполезные контакты и практически не плачу.
Теперь я слишком ярко крашу глаза, чтобы еще раз оттенить счастье.
Я так люблю любоваться им!
Оно такое слабое, такое вымученное, такое несерьезное пока! Но я четко знаю, что оно останется. Только со мной.
Я нашла себя. Я нашла счастье, растворенное слезами в крови.
Я наконец – то полюбила смайлы. Они оказались более искренними, чем реальные улыбки.
Но я уже мало думаю над этим.
Я просто счастлива.

- Аааа, Лиска, мы с Темкой заявление подали! Я так счастлива!!!Привет, кстати!
Ненавижу, когда звонят с самого утра. Обычно у меня возникает желание либо убить человека, нарушившего мой сон, либо зашвырнуть телефон куда – нибудь подальше. Но в этот раз новость была настолько потрясающей, что я , еще не вполне проснувшись, широко улыбнулась и приподнялась на локте.
Настюшка и Темка – мои лучшие друзья. Больше года они живут вместе, а вот жениться как – то не собираются ...
читать целиком »

Решительным, четким движением руки резко перечеркнуть то, что может помешать дышать. Сжигать все мосты, ни на секунду не задумываясь над тем, что горящие осколки их будут царапать тебе остатки души. Так, наверное, проще.
Липкий, тяжелый воздух будет рваться в легкие, дым сигарет заменит свежесть летнего ветерка, скрежет зубов и тихие постанывания – разговоры о любви.
Что ты оставляешь о себе?
Кем ты была?
Уходить надо четко, быстро и безболезненно. Ты же просто растворяешься, ничего больного. Тебя просто не станет. Это слишком просто.
Но помни – кто – то будет помнить о тебе сильнее, чем ты смеешь надеяться.
Кто – то будет точно так же кусать темноту, в безраздельном одиночестве слоняться по насквозь прожженной воспоминаниями комнате, тщетно пытаться отформатировать и запереть в файлы ненужные, порванные воспоминания.
Точно так же.
Кто – то будет невидящим взором всматриваться в небо, пытаясь найти там твое отражение,
вглядываться в пустые силуэты, силясь отыскать твой глубоким клеймом выжженный на сердце образ.
Уйти просто. Океан боли постепенно пересыхает. Солнце тоже становится по – прежнему ярким.
Но знай. Когда последний шанс не даст тебе надежды на то, что ты можешь остаться, когда тяжелая, непомерно длинная ночь вежливо откажется вести с тобой разговоры по душам, когда дождь за окном будет сливаться с твоими слезами – ты обязательно захочешь вернуться. Хотя бы на мгновение.
Пути назад – сама знаешь, какие они.
Уходить – легко. Но думай о том, что ты оставляешь за собой.

Только эти пустые, до отказа наполненные ненужными, душными воспоминаниями ночи чувствуют меня, чувствуют, как неположенная, запретная боль вырывается наружу.
Меня рвет сигаретным дымом и километрами пустых, бессмысленных строчек, затерянных вне пространства и времени, вне моей боли и сумасшествия.
Всматриваясь пустыми, невидящими глазами в разорванное небо, растворяясь в едком дыме опостылевшей сигареты, я дрожащими руками пытаюсь собрать расплескавшееся по комнате, с таким трудом добытое счастье. Мое счастье.
Затерянное в чужих улыбках, пойманных сквозь непроницаемую броню затемненных очков, искореженное доброй сотней насквозь превратных мнений, фактически уничтоженное ненужной, запретной депрессией, оно все – таки живо. Оно рядом.
Счастье – это очень просто, я все еще помню.
Я верю.
Я уже капельку другая. Меня так долго редактировали, меня так тщательно правили, высчитывали, жаль, что всего лишь для того, чтобы я попыталась поискать счастье. Найти хотя бы его суррогат, ведь я же не из высшего общества, да?
Я неприлично перепачкана любовью. Приторно – сладкой, немножко тошнотворной, но своей, только своей любовью.
Пытаться бежать от надоевших, сжигающих воспоминаний – бесполезно. Мы ведь играли в эти догонялки не раз, да, моя хорошая?
Любовь никогда не сводит с ума. Мы слишком хотим верить в свое сумасшествие.
Вот и я – поверила.
Верить нельзя. Если меня предадут – сила просто переполнит меня. Предать мне уже просто невозможно, думаю, не стоит и пытаться…..
Выложи мне душу – сразу, полностью, на ладошке. Я внимательно посмотрю, словно оценивающим взглядом пробегусь по твоей драгоценной боли, аккуратно залатаю несколько ранок. Понемногу теряя себя в бесконечных "я", запутываясь в удручающих "меня", я навсегда останусь для тебя террой инкогнитой.
Вечная прохожая…Никогда не оставляющая ни малейшего следа, ни робкого, нежного воспоминания о себе. Белое пятно в воспаленной забитой эгоизмом памяти людей. Сжигая мосты, старайся не опалить сердце…..
И только ночь знает, о чем я буду плакать сегодня ночью….
И только дым сигареты расскажет пыльному ветру о моей боли…
И только шум дождя за окном тихо, нежно, ласково поведает мне о том, что я останусь….
А кем – это уже не ко мне вопрос, извините.
Меня слишком тщательно редактировали.

Застывшие на губах слова, крепко сжатые слезы, с трудом сдерживаемые крики.
Ну почему же нельзя сразу – и в дождь, с танцем?
Тонкими шпильками мять лужи, подставлять лицо холодным каплям, словно надеясь, что хотя бы частица боли так же беззаботно упадет на землю и навеки, навеки, навеки…
Мне так странно, мне так больно, мне так сладко…
По маленьким кнопочкам да усеянными колечками пальчиками….
- Алло?
- Аааа…..Митю можно?
- Его нет….Он занят…А кто ты?
- Вот хабалка…Меня – и на ты….До свидания.
-Девушка , кто вы? Я хочу знать.
- Прошлое я, прошлое…
- Сумасшедшая?
- Немножко. Всего хорошего.
Резкий вдох. Старт. Финиш.
Я отпускаю тебя, наконец – то отпускаю! Розово – сопливыми сообщениями, последними криками в пропитанную чьей – то любовью пустоту, последними ударами пальцев по клавиатуре, отпускаю!
Прохладно – душными, бессонными ночами, насквозь истерзанными нелепыми, ненужными воспоминаниями, я буду тщетно просить у звезд ответа. Вопросов уже не будет, но мне нужно будет удостовериться, что все было по – честному.
Обезличенная толпой, окруженная сотнями чьих – то мыслей, чувств, объятий, я буду слепо всматриваться в неизбежно покидающие меня силуэты тех, в ком есть хоть частица тебя…..
Кто – то будет пачкать меня своей болью, нервно теребить обрывки, отрезки, осколки меня. Останется тот, у кого хватит сил на безлимит улыбок.
А у меня кончается трафик……
Не хватает сил, чтобы упасть на колени, не хватает воли, чтобы уничтожить давно забытые файлы, не хватает мудрости, чтобы подумать чуточку проще.
Да не приговор это, успокойся.
Я достану пачку, вытащу сигарету и неспешно прикурю.
Всего лишь предлог – дым в глаза…..
И матово – черные разводы по щекам….
Каждый отпускает по – своему…Каждый – отпускает….

Девушка с сигаретой – очень некрасиво, как не крути. Не придает женственности, знаете ли. Стоит она, цаца эдакая, в руке тонкая папироска, и так смачно дым выпускает… Ни дать ни взять – шлюха. Подходи и снимай. А еще это – " Целовать курящую девушку – словно облизывать пепельницу". Вот тоже правда ведь. Очень гадко ...
читать целиком »

Торопливой, неряшливой строчкой ты поспешишь увековечить его в своей памяти, тщетно стараясь замести последние, робкие, призрачные следы.
Слова выйдут неестественно – небрежными, туманно – банальными, но намертво выжженными на наспех вырванном из блокнотика листке.
Трясущейся, полусумасшедшей рукой ты по буковке постараешься ласково, без мимолетного, нежного дуновения грусти отпустить его ...
читать целиком »

Слишком много шума, слишком много света.
Немного знобит и страшно.
Ослепительно белые одежды, тяжелый блеск золота и капли вина на теплых руках.
Легкий, упругий ветер, нежно ласкающий лицо.
Ай – ай – ай, как же все банально, девочка моя….
Не надо терзать себя вопросами, на которые ты по определению никогда не найдешь ответа.
Успокойся, покури.
Даже второстепенные роли надо играть красиво.
Медленно, с удовольствием. Вдох – выдох.
Теплые струи дыма, неизбежно умирающие в воздухе.
Курить – вредно, нехорошо и гадко.
А плеваться при этом – еще хуже.
Давай, пару бокалов вина – и другая реальность распахнет свои объятия.
Спотыкайся, роняй сама себя, но останься в этом вечере.
Тонкими каблуками, грациозно, по бетонному полу.
Только посмотри, сколько рук жаждут разделить с тобой этот танец.
Тихо, красиво приложишь пальчик к губам.
А вот так.
Когда – нибудь все равно придется упасть, но ни одна рука уже не протянется к тебе.
Так что сегодня ты – одиночка.
Кто ты, девочка с черными бархатными глазами?
Глубже, глубже….
Ты уже не устанешь…
Кто – то уже давно выбрал тебя….
Золотыми нитками – улыбку на губы и вперед, рассыпаться счастьем!!!

Так просто оказалось сублимировать любовь к тебе на приятно лежащую в руке округлость чего – то спиртного.
По Фрейду, кажется…
Так легко и просто – утонув в чужой любви, растворившись в ярких огнях и шуме ненавидимого, проклятого богами города, просто на минуту подумать, что ты когда – то был вроде как со мной.
Просто кто – то слишком легко отпустил. А кто – то просто не смог уйти.
Уже не разберешь – то ли больно, то ли слишком хорошо.
Это как – то слишком просто.
Робким движением, прощальным поцелуем, случайной встречей все – таки решиться на последний, решающий шаг.
Delete – я смогла.
Escape – не вернуться.
Притворно – облегченно вздохнуть, якобы сбросив с себя непосильный груз.
Обманула.
Господи, ну почему же сердце – то кровью не обливается? Неужели все действительно так просто?
Звездное небо проплачет прощальным дождем, и я все – таки пойму, что учиться читать по губам уже не надо.
Не надо.
Если ты подумаешь обо мне – я просто не смогу вернуться.
Я вернусь.
Если хорошенько подумать – ты знаешь когда.
Когда все будет проще

На часах уже было начало третьего, а мама все не возвращалась. Я начала беспокоиться.
Каждый год, где – то в первых числах февраля, мамин бывший класс собирается на встречу выпускников. Двадцать пять лет прошло, а они ее бывшие одноклассники, в свое время разъехавшиеся почти по всей России, собираются в нашем крохотном городке, чтобы увидеть друг друга и своих изрядно постаревших учителей ...
читать целиком »

А много ли надо для счастья?
Бесконечно надоевший,
устало задаваемый миллионами чужих губ вопрос.
Когда надо бежать даже тогда, когда нет сил даже ползти,
Когда силы равнодушно оставляют истерзанную насквозь душу,
Когда окаянная любовь выжигает на сердце причудливые иероглифы
И оставляет гореть в адском пламени,
То ты неизбежно подумаешь, что его-таки нет.
Задыхаясь от копоти лжи, утопая в океане боли,
Пытаясь согреться от потирания одной изломанной руки о другую,
Ты в километрах мартини, сотнях литров впустую скуренных сигарет
все-таки неизбежно будешь искать его.
Неожиданно пожаловавшей репрессией
(по сути легкой игрой разорванного сознания),
Ты будешь читать его в своих отражениях в грязных весенних лужицах.
Слушая дурацкие, безнадежно бездушные песенки о любви,
Между строк ты будешь улавливать его легчайшее дыхание.
Я не сошла с ума, отнюдь...
Я просто верю в счастье