А я выпала, выпала из обоймы жизни.


Зависимость от него - это болезнь, не более. Надо лечиться.


21 век – это век женщин, которые научились жить без мужчин, мы нашли заменители половым членам, сами зарабатываем деньги и можем иметь ребенка без отца. Но девушки, никакая сперма из баночки, или любой фалоэмитатор – они не заменят мужские крепкие объятия.


Мужчины изменяют нам, врут, уходят, от них беременеют другие женщины. Но ведь и мы не безгрешны.



Ем мало, сплю мало, нервничаю и реву,
и родилась я девочкой, на мамину беду.



одиночее некуда



ничего не осталось святого,
хоть ты бей меня, хоть тряси,
у меня на запястье имя твое выбито
тонкой краской моей взбалмошной души.



Я когда одинока, могу рационально рассуждать, только, когда о нем вспоминаю, - кипиш в голове!



мы испорчены, шмотками, имиджем,
татуировками, бликами, и, ебаной,
многогранностью души своей.



страшно, когда не ждешь счастья или лирики,
а только ожидаешь эгоизма и сволочей,
мне боязно прожить день без твоей мимики,
а еще, я хочу от тебя двоих детей.



-ты любила?
-нет. никогда.
-плохо. Значит скоро влюбишься в "пиздец"


Если понравилось, комментируйте.

он идет, гордо, глаза совсем не отпускает то,
мне хочется подбежать к нему сзади, тише,
закрыть руками лицо, и спросить:
"Угадай кто?".


Тоскую по тем, кого не люблю,
А с теми кого люблю- глупая возня.
Мою биографию
можно брать за основу для инструкции:
"Как делать нельзя".


как он щурился, ходил или плакал,
засыпал на моих коленях в октябре,
лучше его не было и не будет,
он живет давно, внутри, глубоко во мне.


он целовал мои восемнадцатилетние веки


я вечная single ladies, с глазами зелеными


я замороченная, и иногда кажется,
что во мне одиночества больше чем крови.


поцелуешь мою ладонь, и мой лоб
упадешь подле меня, скажешь в ключицу, в меня,
"возьми меня обратно к себе, я и, правда,
больше не выживу без тебя".

телефонными проводами-
тебе.
мыслями, губами, ресницами-
к тебе.
странно, когда мои зеркала,
больше не хотят
отражать меня.
а они, сволочи,
во мне, отражают только тебя.
ты мой личный убийца-активист,
смотришь ровно, взглядом
англичанина в Нью-Йорке,
смотришь, палишь мою любовь,
палишься сам мурашками, ртом,
Я твой Лондон, я твоя мятая боль.
войдешь в мой дом заряжать телефон,
и останешься на потом.
поцелуешь мою ладонь, и мой лоб
упадешь подле меня, скажешь в ключицу, в меня,
"возьми меня обратно к себе, я и, правда,
больше не выживу без тебя".

Я вне, а ты во мне.
Живешь.
Барахтаешься,
как эмбрион.
Зубки скалишь,
кулачком машешь,
малыш, потише, под ребрами стон.
Я с тобой тут, кое о чем потолковать хотела
разобраться, так казать, разъяснить тебе,
тебя во мне слишком много, воздуха мало,
я отрезаю часть твою, во благо себе.
все это как-то затянулось,
из лето в осень,
все это как-то пропиталось запахом валерьяны,
и осталось внутри, взор ясен, точен, куплен.
Ты белый, малыш, послушай
живи, как хотел и люби как хотел, и как хотел будь,
уже не столь важно со мной, не вместе, порознь, слушай
Просто, малыш, будь.

А ты так бережно надрезал мои нервы,
Что тошнило от прошлого дня,
Ты какой-то, мальчик, уж слишком манерный,
такой, что таким быть просто нельзя.
А помнишь, мы как раньше говорили
обсуждали, кого нам и зачем,
того слащавого, ту красивую,
Я ныла: "парень, хватит, больше не пей"
Ты говорил, что пьешь, чтоб отрезветь от жизни,
что ты устал быть не любимым и ханжой,
что у твоей машины нет страховки,
что кто-то сейчас баюкает твоих детей.
Сидели и болтали, моргали, проморгали жизнь
одним утром проснулись в одной постели-
"Кажется, пора, давай, чай пей".
И твои бокалы в моей губной помаде,
А запах твоих волос на моих руках,
Диски на полу, телефоны разряжены,
Что мы сделали, друг, что произошло впопыхах ?
А не заметили, а не почувствовали,
и не подумали, не доглядели.
что лучшая любовь та самая,
в которой друзья-любовники, навеки.
Аминь.

Тебя больше нет.
Самый любимый враг.
Тебя больше нет,
Вот тебе мой кулак.
Тебя больше нет, и не было никогда,
пусть ты ворвался, пусть набалагурил ,
Тебе бы так сразу, молвить, в апреле, тогда:
"Что мол, эй детка, ты не обольщайся,
это не надолго детка.
Скоро все закончится, так и не начавшись. "
И тогда, моя весна, которая 2010-ая,
не была бы плаксивая и настолько таблеточная,
Не горькая, не худощавая,
не соленая и не обманывающая меня.
Я хочу заречься, что это последний стих о тебе,
Господи помоги, я зарекаюсь,
это мое последние тебе.
Небо помоги падающей мне.
Тебя больше нет, как и не было никогда,
тебя больше нет.
Есть только я.