Когда-нибудь я оглянусь назад и пойму, что все эти ссоры, эти споры просто несуразная мишура, глупый ненужный хлам, но неотъемлемая часть отношений. У меня в кровати будут спать сын с отцом, оба красивые как жизнь сама. И тут, наверное, стоило бы улыбнуться. Собрать мимические морщинки у кромки рта (которых за несколько лет появилось не мало, потому что часто улыбаешься) и понять, что желание "будь счастлива", как-то загаданное самой себе, сбылось ...
читать целиком »

Из всех фигур остаются только те, которые ходят по чёрным. Какую ни возьми - пешку или слона - всё равно пойдёт только по чёрным. Это уже какая-то неизбежность. За чёрным - чёрное. В шахматах есть такое положение, цугцванг называется, когда лучший ход - это оставить все фигуры на месте. Но в силу своей непоседливости и неспособности ждать снова шагаю. И снова на чёрную.

К. мне пишет: "Блин, Витуль, иди спать. И так ходишь еле-еле, засыпаешь бедная на ходу". Такая милая ...
читать целиком »

В окне электрички проносятся здания, но чаще деревья. Лица в отражении стекла остаются неподвижными, лишь иногда покачиваются по инерции в такт движению состава. Это напоминает одиночество. Думаю, у него именно такой запах и цвет. Когда ищешь везде подвох, жизнь превращается в бомбу с часовым механизмом. Ты слышишь, как будильник тикает и отсчитывает секунды до взрыва, но не видишь, сколько ещё осталось. Медленный разрыв. Будто карябаешь себя изнутри.

Вот здесь стоит остановиться и подумать. Что толкает нас к самому краю? Что заставляет нас самим подталкивать себя к этому краю? Склонность к саморазрушению прописана в БИОСе головного мозга и частенько даёт о себе знать. Ничто не поднимает настроение, ничто не успокаивает. И каждый вечер, возвращаясь домой, думаешь и боишься своих мыслей. Хочется, чтобы состав сошёл с рельсов. Чтобы проснуться в белой палате, залитой искусственным светом, и увидеть обеспокоенные лица. Чтобы понять, что одиночества не существует, пока есть кто-то, кто тебя любит.

Кто-то, кто тебя любит.

Слова всего лишь слова. Их так легко произносить, если они не наполнены ничем, кроме звуков. Всего тяжелее произносить действительно важные предложения. А когда слова расходятся с действиями, что тогда? Чему верить? Как к этому относиться? Кажется, что земля из-под ног уплывает, а ты лежишь, придавленная, разбитая, раскатанная по чертовски идеально ровной поверхности, и пошевелиться не можешь. И здесь следует говорить шёпотом, потому что любой звук доходит до Абсолюта. И даже если зажать уши руками, звук всё равно проникает в ушные раковины и давит на перепонки. И думаешь, что происходит, что вообще происходит?!

Наклонность к саморазрушению как маниакально-депрессивный психоз.

Если любишь кого-то чересчур сильно, это тебя обязательно убьёт. Даже если он любит тебя в ответ.

Давай проживём вместе ещё сотню прекрасных лет,
но сначала убей меня, пока это не разорвало меня изнутри.

К.В.С.

Хвала отчаявшимся. Если бы не мы,
То кто бы здесь работал на контрасте. (с) Вера Полозкова

О, этот сладкий момент, когда ты стоишь где-то на отступе горы и видишь приближающуюся к тебе лавину. Неизбежно приближающуюся. Ты слышишь, видишь, ощущаешь её, замерев от страха, затаив дыхание. И этот отвратительный момент ожидания всегда затягивается. Растягивается. Из миллисекунд превращается в мега часы. А ты вся дрожишь ...
читать целиком »

Как билет на самолёт,
который никогда не взлетает*
Ес Соя

Пустая комната. Четыре стены. Свет вкл/выкл. Вкл/выкл. Лампочка мигает, озаряя кусок комнаты жёлтым тускловатым светом. Бетонный пол холодный. До невозможности холодных. Босыми ногами на нём стоять практически невыносимо. Но надо держаться. Надо стоять. Надо выстоять. Потому что ты сильная, потому что ты сможешь, потому что ты должна терпеть ...
читать целиком »

(Что-то непонятное)


Расскажи, что у тебя в голове.
Расскажи, какая я у тебя в голове.

Расскажи, что на улице зябко и неуютно.
Расскажи, что погода такая, как будто в первую нашу прогулку.
Расскажи, что хотелось рассказать тогда, когда ещё не вместе, но рядом.
Расскажи, что со мной хорошо и уютно.

Расскажи мне о птицах, о небе, о ночных поездах, о любимых твоих словах.
Расскажи о тайных грёзах, о твоих сладких девочках, о моих глупостях и неизвестностях.
Расскажи, почему луна в окне оранжево-яркая и невысокая.
Расскажи мне о твоих глазах, о твоих руках, о твоих тебя_сейчас_касаюсь­.
Расскажи мне, куда ты спрятал всю нежность, кому отдал, на что променял, зачем её больше нет.
Расскажи мне, каково это жить, не вороша и не перекладывая слова в мозгу, не проектируя жизнь в простое "хочу".
Расскажи, почему рассвет так нескоро, когда ты не в моей постели, почему закат так быстр, когда ты засыпаешь рядом.

Расскажи мне о вьюге. О ветре. О листьях.
Об осенних листьях, что не согревали прошлым осенним вечером.
О ветре на том мосту, когда впервые в жизни обнимал меня.
Как сердце твоё билось.
Как сердце твоё бьётся.

Расскажи о том, как тишина в четвёртом часу утра расходится по квартире призраком, и каждый шорох, каждый шорох заставляет дыхание затаиться.
Расскажи о том, как одиночество в ночное время суток заходит хозяйкой и садится на постель и читает сказки, на ночь.
Расскажи о том, как пустота пахнет жжёной травой и закрадывается под кожу противным холодком.

Расскажи, как тебе пьётся чай, сидится в интернете, в душном метро, в переполненной электричке, как засыпается так быстро, как я никогда бы не сумела, как кнопки клавиатуры сами ложатся под пальцы и диктуют свои тексты, как тебе думается, говорится, дышится.

Расскажи мне хоть раз на ночь,
Как не отпустишь.
Как не оставишь.
Как счастлив.
Как сильно.
Как сладко.
Как любишь.

Расскажи...

К.В.С.

Солнце светит ярко. Лучи жадно облизывают крыши домов. Летний зной стекает по коже солёной влагой. Ещё чуть-чуть, и асфальт поддастся жару и начнёт плавиться под ногами. Изнеможение. Вода единственное спасение, и хочется стать ихтиандром. Даже самая открытая одежда кажется недостаточно открытой. Жара беспощадна. Особенно здесь. Жестокое лето в столице.

Но даже несмотря на жару, духоту и влагу, суета никуда не пропадает. Здесь всё по-прежнему. Быстро, резко. И если ты не в потоке, ты можешь в скором времени быть откинутом на отшиб, на мель в океане; тебя отправят плавать к планктону и не дадут вернуться обратно. Крутись как белка в колесе и не возражай. Ты должен бежать, бежать, всегда бежать. Вперёд. Чтобы успеть. Куда? Это не так важно. Лишь бы успеть. И ты уже знаешь, что будет завтра. Ты всё так же будешь бежать. Нестись. Чтобы успеть на электричку, чтобы не пропустить автобус, чтобы не опоздать на пару, бежать, потому что все бегут. Потому что это большой неприрывный поток, и ты в косяке, несущемся по течению. Это всё твоя жизнь. Твоя? Ты всё ещё в этом уверен?

Сделай шаг. Сделай два. Пропусти рассвет. Упусти закат. Так авось и пропустишь рождение собственного ребёнка. Собтвенную свадьбу. Первые шаги будущего мужа тебе навстречу.

Здесь все спешат. Куда-то, зачем-то, почему-то. Они и сами, наверное, не могут ответить на эти вопросы.

Ты не знаешь, что здесь делаешь, но чувствуешь, что непременно здесь и должен быть. А потом наступает чувство. Чувство, будто всё не так. Может быть, ты и не должен. Может быть, на самом деле всё по-другому абсолютно. Всё должно было быть по-другому.

Всё должно было быть настолько по-другому, что уже и не знаешь, хорошо ли то, что есть сейчас.

Состояние, когда мечта перестаёт быть мечтой и превращается в груду ненужного хлама.

Сбиваешься с пути. И замедляешь шаг. Медленнее, медленнее. Идёшь всё медленнее, и перед глазами открывается будто новый мир, которого раньше никогда не было. Когда не бежишь вперёд, замечаешь всё то, что на самом деле происходит. Не только в твоей голове. А сама жизнь. Она происходит только тогда, когда перестаёшь спешить. И тут же замечаешь, что она во всём: в дыхании ветра, в смехе какой-то маленькой девочке, в запахе маминой картошки, который разносится по всей квартире, в любимых дорогих глаза, наполненных нежностью не к кому -то - к тебе.

Поэтому мне хотелось бы научиться ходить медленно, чтобы не обгонять солнце. Чтобы не нестись так быстро вперёд, имея возможность замечать жизнь. И чем старше ты становишься, тем необходимее это искусство - идти, замедляя шаг.

Ты всё ещё бежишь?
Остановись.
Мгновение прекрасно. Не пробеги мимо.
Мимо чего-то важного.

К.В.С.

— Ваше имя нигде не значится.
— Я — богиня?
— Вы неудачница.(с) В. Полозкова

Ну вот и наступило ваше лето. И что изменилось? Небо стало выше? Погода лучше? Радости больше? Счастье вдруг свалилось с какого-нибудь ...цатого этажа прямо на голову?

Только разбило в лепёшку, вкатав в асфальт. Уронило камушком в глубокий колодец, а ты послушненько так медленно спускаешься ко дну и ждёшь глухого удара. Оно разбросало по городу, теперь ходи собирай. Себя по частям. Там рука, тут нога, лёгкие где-то под люком на крайней улице города, трахея на крыше старой трёхъэтажки, а глаза и вовсе потерялись. Разлюбило оно. Разменяло. На несчастье и неудачи разменяло и подарило. В дар отдало им и не попросило ничего взамен. Ваше лето, граждане, очередной обман, я бы даже сказала жёсткое наебалово.

В списке моих тотальных неудач не хватает только очередного предательства.

Это такое состояние, когда сковорода с нервами накалена до предела, и любая, даже самая маленькая капля масла заставляет её шипеть и плеваться. Что-то маленькое, незначительное превращается в целую трагедию и просто в ещё один плюс к тексту "ты неудачница". И тогда складывается впечатление, что тебя где-то обманули. Обещали море, а подкинули вместо него болотистый прудик, размером с лужу. Предлагали вишнёвый сад, а в итоге оказалось что картофельную грядку размером мизер на мизер. Должна была получить всеобщее признание, а в итоге лишь "ты хорошо пишешь" от тех, кто даже не читает. И каждое утро похоже на великий обман и сговор против меня. Я ведь тут сижу одна, в чистой квартире и жду чего-то грандиозного, какой-то радости, какого-то счастья. Счатье, как нечто несовершенное. Как нечто не моё. И с каждым этим паршиво-фальшивым утром думаешь: "надо собрать денег и улететь на марс", там ведь точно всё по-другому.

Но и там нас не ждут, товарищ. Нас нигде не ждут. Хочется уже иметь что-то своё отдельное, личное, собственное. Семью, например.

Я стала похожа на ржавый кран, который протекает и всех этим уже достал. Кран в какой-нибудь сотой ванной комнате, в которую почти никто не заходит. И не нужно думать, что где-то лучше - не лучше. Везде так. Просто я не умею по-другому воспринимать реальность.

Это лето смяло, скомкало, порвало. Сделало самым ничтожным и малым. Бессильным. Не способным сказать как раньше: "эй, чувак, всё будет круто, не загоняйся".

Ваше лето, граждане, только началось, а уже не оставило место для чего-то лучшего.

К.В.С.

Это всё сложно для моего понимания. Почему ты у меня под сердцем. Почему я у тебя в мыслях. Глотаю твои крики снова и снова. Снова и снова, пропуская через себя каждый повышенный децибел. Звуковые волны не отражаются от меня, как от стекла, а впитываются в тело губкой. Не кричи. Не кричи. Это уже невыносимо. Я бы даже сказала, это слишком вносимо, чтобы я могла выдержать ещё немного.

Обычно дождь либо плавно стекает по телу, либо проникает кислотой под кожу. Мелкие капли с неба похожи на камушки щебёнки, которые в тебя бросают. "Давай уйдём отсюда, давай уйдём", - в голове больше ничего не стучит кроме. Уйти, убежать. Сбежать. Спрятаться. Закрыть уши ладонями и не слышать. Твои децибелы. Слова, от которых потом не спасает никакое тепло. И хочется одного: поскорее закончить всё это. Не важно как, просто закончить. Почему всё так глубоко входит внутрь? Настолько глубоко, что вытаскивать приходится только с кусками внутренней ткани.

Хочу допить свой кофе и не помнить, что такое тахикардия и иголки в сердце. Выпить кофе, вымыть чашку и не доставать с верхней полки холодильника валокордин. Не наливать его в стакан с холодной водой дрожащими руками. И нужно просто сделать вид, что как будто ничего и не было. Нет, нет, правда, не было. Какие истерики, какие скандалы, о чём вы? У нас всё спокойно, тихо и стабильно, будто в комнате девяностолетней старушки. Ветер вяжет волосы в узлы, а на коже не чувствуется. Слабый озноб, а ты вся горишь. Просто сгораешь. Смаргиваешь слёзы, а они так жгут глаза, будто серная кислота льётся из желез. И нужно запрокинуть голову, чтобы она не выливалась. А вливалась обратно. Когда слёзы вливаются обратно, куда они попадают? Капают внутрь, в желудок, немым водопадом. Горло захлёбывается водой и тонет. Кричит внутри "На помощь!". Но спасение утопающих дело рук самих утопающих, и ты молча стоишь и глотаешь свои стоны.

Нужно вынуть наружу внутренние органы, все в крови и ранах, чтобы кто-нибудь заметил твою боль. Устрой себе маленькое харакири, и может быть кто-нибудь да придёт. Придёт и бережно уложит тебя к себе на колени, как ты укладываешь кота, чтобы пожалеть. Погладит по голове тебя и ничего не скажет. И это молчание окажется важнее слов. Каждое прикосновение будет как бальзам, мягкий и нежный и...

И вот ты стоишь одна посреди какой-нибудь Сиреневой улицы и пытаешься засунуть внутренности обратно. Потому что никто так и не пришёл.

К.В.С.

Где-то должен быть остров. Он непременно где-то должен быть. Там солнце разливается по белому песку и волны океана плещутся у ног, щекоча пальцы. На этом блаженном острове обитает бесконечное лето. Там не нужно плакать, быть кем-то другим, притворяться, от кого-то зависеть. Делай, что хочешь, думай, что хочешь, говори только то, что хочешь - морской прибой тебя не осудит. Там друзьями будут чайки. Они расскажут о дальних кроях, о долгих перелётах, о том, каков мир с птичьего полёта и о чём шепчет ветер.

И мне бы свалить отсюда на этот остров, безмятежный и свободный. Упорхнуть с друзьями-чайками и дотронуться крылом до глади бирюзовой воды. Чтобы не сходить с ума, чтобы ум не сходил с тебя, туда, чтобы разучиться думать. О плохом, о чём-то важном когда-то. Чтобы вокруг людей не было. Потому что от них дико устаёшь, особенно последнее время. Невыносимая необходимость свободы и чистоты. Или пустоты. Пусть будет пусто в душе, в мыслях, в глазах. А затем в эту пустоту вольётся дух этого островка счастья, где по соседству в бунгало будет жить лето.

Но как не прискорбно, я всё ещё остаюсь здесь. И это противное "всё ещё" переливается в вечность. И приходится всё это терпеть: тебя, меня, треклятую ревность ни к чему, истерики из слёзных желез. Да к чёрту. И мне сегодня совсем не хочется тебя видеть. Совсем. Нужно закрыть глаза и на мгновение перенестись на желанный остров. И забыть о том, что есть проблемы, головные боли, ссоры, больные ноги и игла в спине. О том, что прошлое снова настойчиво стучится в настоящее и от его "Доброго утра" уже подташнивает. О том, что любить надоело.

И, может быть, такой остров и есть где-нибудь. И, может быть, когда-нибудь мне удастся на него сбежать. Потому что здесь не нравится. Потом поймёшь почему.

К.В.С.

Она ставит чайник, а он медленно опускается на стул.

Бывают такие моменты, когда настоящее прекрасно и очень даже тебя устраивает. А внутри всё равно прошлое ворочается. Переминается с ноги на ногу, воет, ноет, пищит, стукается о стенки черепной коробки, как майский жук в стекло. И всё это настолько не даёт покоя, что ночами просто зарываешься в подушку и до пяти утра не смыкаешь глаз. И всё дерьмо в том, что прошлое - было. Прошлое - это что-то такое, чего не вернуть ...
читать целиком »

Где-то здесь пахнет молоком и мылом. Непредвзятая чистота. Я возьму твои нервы и спрячу далеко-далеко, чтобы никто их не трогал, целее чтобы были. Ты меня любишь, любишь, любишь. А у меня кружится голова. То ли от давления, то ли от такой близости. Твоей, моей. От касания рук/губ/взглядов/жизней/судеб.

Не перекрёсток. А две тропинки, слившиеся в одну.

Жанр уже не определить, всё выбелено насквозь, чтобы пропускать через себя все солнечные лучи. Не зря же весна так долго сюда стучалась. И этот бардак, что натворило её начало, нам давненько пора бы уже убрать. Заметай всё плохое словами, топи в объятьях. И целуй почаще. А ещё улыбайся. Это залог успеха. Лишь бы побольше смеха нам с тобой одного на двоих. Искренно и нежно. Важно. Каждая мелочь как редкие звёзды над столицей, на которые ты смотрел в холодной осени, задрав голову вверх. Обращай на меня внимания так же, как и на них. Потому что в сплетении наших рук уже само собой рождается чудо.

Как-то мне сказали, что от меня пахнет молоком и мылом. Запах чистоты. Чистоты души и искренности.

Пора переворачивать страничку. Эй, бармеееен, плесни ещё водички. У нас тут разговор по душам, по дУшам. Разбрызганные сентиментальности и полуночный бред.

Обещай? Обещаю.
Прости? Прощаю.
Веришь? Верю.
Люблю.
И я тебя.

Молочные слова. Молочные глаза/губы/руки. Объятия. Сладкие молочные поцелуи. Потому что искренно, натурально, чисто.

И ты, сидя на бревне в лесу, пьяным голосом рассказываешь незнакомому мужику о том, что любовь есть. И плевать, что тебе всего восемнадцать и твоя любовь всего лишь глупая девчонка-школьница с одиннадцатого этажа - я.

Мыльным ртом ты начал первый день последнего месяца с правильных слов.

Здесь пахнет молоком и мылом. А это значит, что пора обнулять то, что было до.
Нас.
Новая страничка:
- Вииит, а ты знаешь... что я тебя люблю?

К.В.С.

Кто-то говорил, что счастье есть, но не оставил адрес. Солнце то ли мало греет, то ли мало радует. Ваш безлимит - это всё фуфло, ничто не бывает бесконечным. Такое быстротечное, резкое, узкое, еле заметное "хорошо".

Трубка сама прикладывается к уху, а там какие-то знакомые слова "Ты знаешь, что я тебя люблю? Ты знаешь, как я тебя люблю?". Где-то нутро это уже слышало, только другим голосом. И где они все теперь, эти голоса без опоры? Где-то там, по другую сторону горизонта. Но и не надо ближе, пусть там и останутся. Слова важны только в тот момент, когда их произносит говорящий. Спустя мгновение они улетают или превращаются в ощущение внутри. И это либо сладкое тепло, похожее на бальзам, либо горечь такая, будто красный перец не в то горло.

Иногда бывает, что чувства идут носом. Вот, гляди, все платки уже в них испачканы. Самое главное, это не замарать кого-то другого, зачем ему твои пятна чувств на своей футболке. Действительно, не за чем. И это в первый раз такое. Противное "н е з н а ю" впивается в кожу и расходится со здравым смыслом. Всё больше кажется. Всё больше кажется, что кажется. А потом ходишь как спутанные в кармане наушники. И неделю не знаешь, куда деть себя. И чьи это вообще карманы. Изо рта у тебя одно "бла-бла-бла", неважно, что ты говоришь. Небо цвета охры, цвета жалости, цвета неизбежности. Времени всё меньше и меньше. Подарите кто-нибудь лето, там песочные часы трёхъярусные и не отсчитывают минуты до. Конца света, лета, действия мета. Да к чёрту всё, когда у меня тебя, кажется, забирают. Кто-то, что-то - не важно, не знаю, не хочу знать. Не путай конец с паузой.

Хотелось бы ходить с пакетом на голове, чтобы глаза видно не было. И губы покусанные. И щёки бледные. А то ведь каждый раз рисовать эмоции, брать их на прокат, вырезать из картона наклеенные улыбки. И тебе так кайфово. "Была бы ты рядом, мы бы посмеялись с тобой" - так почему же я не рядом? Как обычно. Феерично. Тупо и естественно.

Нажимаешь на красную кнопку телефона и думаешь: то ли алкоголь, то ли искренность.

К.В.С.

Всё ещё слушаю тишину и прикрываю глаза ладонями. Прошлое отпустило, хотя во мне долго мучилось. Теперь врывается настоящее.

У него глаза, как бусинки. Зелёно-карие какие-то, непонятные. И должно быть так нужно, чтобы он заглатывал меня целиком. Чтобы я растворялась в нём, как седальгин на дне бокала. Головная боль бьёт в виски, и от этого начинает немного тошнить. Никого не хотела пускать глубоко внутрь ведь. А с этим подумала: ладно, чёрт с ним, пусть сидит ...
читать целиком »

И как-то так показалось, что надо бы уже сейчас начинать учиться жить. Давно пора. Но всё время что-то мешает, ноет внутри и вертится, и никак не угомонится. И нужно ведь нам не так много. Лето, пара фотографий на память, здоровый сон и желательно свежий прибой в ноги.

Мы с тобой однозначно две части чего-то целого, неразрывного и живого. Такого, которое в сумме даёт то, что люди называют смешными словами "счастье" и "навсегда". В этом целом, большом стоит такой микроклимат, вот точно как на Гоа или как в какой-нибудь Барселоне. Там всегда солнце и никогда дожди. Там знаешь, что у тебя есть будущее, и оно одно у вас двоих.

Мы с тобой однозначно две части чего-то целого. И идём будто бы врозь. Вместе/не вместе. Бегемоты тоже бывают несчастны. И в той же солнечной Барселоне стоит лондонский туман. Здесь воздух влажный и тугой, такой, что вдыхать тяжело. Он заливается в лёгкие, как противный тягучий кисель, и, кажется, начинает болеть голова. От этих мыслей. Маленьких и больших, не помещающихся в моей голове. Куда бы их деть, куда бы их деть. Сидя на диване, строчишь тупую смс, которая явно лишняя. Ну как показать, что я могу быть счастливой без тебя? Как так научиться врать, и где этому учат? Ночь, перетёкшая в утро, медленно растворяется в свете софитов. Проводи ещё один день бокалом дайкири. И заешь вечер клубничкой. А ведь дело всего лишь в том, что тебе может быть хорошо без меня. А мне без тебя - нет. Досадно. Музыка в ушах не звенит, но басы долбят в ушные перепонки. Дым ест глаза. Кто ты? Где ты? Кто я, где я? Ритм нарастает, и хочется оказаться подальше. Подальше отсюда, как можно дальше. Но телепортации души почему-то не происходит, и приходится оставаться в своём изрядно уставшем теле. А Москва в пять утра совсем не пустынна, хоть и пуста. Огни ночи и никаких звёзд. Хотя хотелось бы.

Квартира в 6 a.m. превращается в непривычную студию или площадку кинофильма, где другие главные герои. А я лишь второстепенный персонаж, и мои мысли никто не читает. Только разве что буквы с экрана - утрамбованные бегущие строки из моей головы, переработанные и пережёванные словами.

Мы с тобой однозначно две части чего-то целого. Ты часть одного целого, я часть другого. Ты уверен, что нам по пути?

Ты дышишь мне в шею, а я не знаю куда дальше идти.

К.В.С.

Их, наверное, где-то смастерили вместе, равноценные, как две части большого единого целого. А потом рассовали по разным коробкам и отправили в эксплуатацию.

Ты думаешь - всё просто? Совсем не просто собирать себя по частям и бояться. А вдруг это где-то на другом краю света. Ходить, искать, ошибаться, надеяться. А когда найдёшь - сможешь не отпускать? Сможешь уберечь и не уйти, даже если очень хочется сегодня. Потому что обязательно ведь пожалеешь об этом завтра. Когда находишь, тогда две половинки треснувшего сосуда склеиваются в один, и мир становится целым. Вот чего мне не хватало.

Ленточки, ещё не в моих косичках. И снег тает. Город течёт сквозь пальцы и распадается на мелкие крупицы атомов. Закат бывает настолько красив, что день кажется не таким бесполезным, когда проходит без. Без тебя и меня. Без моей кожи на твоих губах и прерывистого дыхания, доходящего почти до среднего уха. Лови мои на себе мурашки. Ведь после того твоего ухода и моего отсутствия я стараюсь как можно сильнее быть рядом. Потому что на самом деле я скучаю гораздо больше. Чем можно/чем положено/чем вообще бывает. Так бывает? И, кажется, что только нужно дожить до лета, и тогда будет что-то, что все называют "хорошо". Чтобы ленточки в моих косичках и небо в твоих глазах. И так нравится просыпаться рядом. И так редко получается.

А здесь всегда солнечно, и синоптики никогда не передают ненастную погоду. У тебя внутри всегда солнечно. У меня - дожди и ветрено почему-то. С тобой - тепло; тебя со мной не мучает жара. Такой у нас с тобой микроклимат. В нашей среде. Которую я про себя украдкой называю семьёй, лишь бы никто не слышал.

Мне кто-то всё время говорит, что я могу тебя потерять. Кто-то сидящий в моей голове. Надоедливо, нудно. В мире столько случайностей. Ты живёшь, и вот настаёт такой момент, когда ты совсем безоружен, когда ты совсем этого не ожидаешь. И я так возьму и... исчезну. Так бывает: был человек - и нет человека. Была у тебя жизнь - вдруг её не стало. Сосуд лопается и разлетается на осколки. Эротика души. Пусти меня пожить в своё порно, чтобы как можно сильнее быть рядом. А иначе можно даже не заметить, как что-то исчезнет.

Солнце греет мало. Две половинки сосуда. Кто-то говорил, что я могу в любой момент потерять тебя. Но я успею склеить миллион журавликов до того, как ты меня разлюбишь.

К.В.С.

- Как вы милы, гражданочка. Как грациозны. У вас в роду, верно, непременно были кошки. Сколько вам лет, гражданочка? Ах да, знаю, неприлично... Вы так красивы, так красивы! Я сражён вами наповал. Где берут таких богинь, гражданочка? Кто спустил вас с небес на эту землю? Я, нет. Я не льщу, упаси вас бог, я только правду, честное-пречестное. Не верите? Что ж, так знайте просто, что вы украли моё сердце. Глядите, оно у вас в руках, и это теперь вечный ваш подарок... Вы так милы, гражданочка ...
читать целиком »

Шоколад не виновен! И положи, чёрт возьми, кота на место.

Шутка ли, весь день держать за руку и быть настолько далеко, что аж дрожь пробирает. Наверное, где-то внутри маленького хрупкого тела есть параллельная вселенная, куда иногда получается сбежать. И получается не потому, что ты хочешь, а потому что так нужно. Защитная реакция организма на внешних раздражителей. Вроде как за руку, и вроде как не здесь. Вроде как целуешь любимые губы, а как будто совсем не любимую стенку. И вроде как хочется то уже рядом быть, но эта чёртова другая вселенная не отпускает. Падла этакая.

Сбегаем так, что хочется вернуться уже в первую минуту. Боже, как же хочется вернуться. Или чтобы вернули. Боже, как же хочется. А там пустота, пустота, пустота, и мысли разъедают кору головного мозга. И все входы в другие миры закрыты по техническим причинам. Тебе не нравится даб, ты не любишь молоко и чай без сахара. Дело в том, что не всегда получается хо_ро_шо. И от этого просто иногда воротит. Там была дорожка, выложенная жёлтыми кирпичами, но волшебника так никто и не нашёл, и поэтому путешествие домой отменяется. Сидишь в набитой людьми вечерней электричке, а в стекле кроме тебя никто не отражается.

Слово, щелчок. Слово, щелчок. Слово, слово, слово, выстрел, выстрел, выстрел. Именно поэтому я чаще молчу, хотя мыслей хватило бы на всю солнечную систему. Мешок, наполненный мыслями. Слова больнее, чем удары. Слова тяжелее любого креста. Давитесь лучше рафаеллой. Когда к люблю прицепляется противное "не"; когда к нужен добавляется "не"; когда границы счастья сужаются до миллиметра; когда голос, шептавший "обожаю", срывается на крик. Не хочется быть рядом. Не хочется быть здесь. Не хочется быть там. Вообще быть не хочется. Ты снова разворачиваешься и уходишь, и в этот раз бесполезно останавливать.

Шоколад не виновен!
Хватит плакать.
И положи, чёрт возьми, кота на место.

К.В.С.

Я помню то небо. Высокое, но близкое. И даже когда не чистое, тучистое и хмурое - всё равно родное, как в бабушкином доме потолок. И солнце там тёплое, без ржавого металлического блеска, как над столицей чужой России. Там ветер обнимает, холодом, прохладой, дуновением. Укутывает своими огромными руками, задувая под одежду свежий воздух. Воздух такой, что им никак нельзя надышаться. Такой, что хочется дышать только им. Я помню, как там пахло чем-то таким, что некоторые ласково называют Домом.

И давно уже себе явно представляла, как буду там. Ходить по вымощенным улицам, среди этих невысоких домов в пять этажей, среди этих лиц, не похожих на наши. Среди этих птиц, которые тоже у нас не летают. Среди вывесок, названий, латинских букв, непривычных слов. Представляла, как буду жить в своём доме. С небольшой терраской, качелями во дворике, цветами в клумбах и невысоким забором. Представляла и упивалась этими мечтами. Вот уже скоро, скоро. Скоро я буду там, там, где давно мечтала, давно ждала, давно хотела, думая, что это можно назвать Домом.

И скоро, наверное, правда. Будут билеты в руках. В один конец. Собраны чемоданы. Забыта любимая книга. Затискан в прощаниях большой серый кот. И будет самолёт нести ввысь, через несколько стран, пролетая над городами с известными названиями. Приветливая стюардесса. "Вам что-нибудь нужно?". И мне ничего не будет нужно. Разве что стакан воды. А на самом деле внутри будет такая щемящая пустота, что хоть вой и лезь под сидение авиалайнера (Я знаю, она всегда такая, когда уезжаешь откуда-то навсегда). А когда происходящая реальность наконец-то достанет до нервных окончаний (потому что ведь самое ужасное доходит с заметным опозданием), нужен будет дефибриллятор. И кислородная маска. "Вам что-нибудь нужно?". Стакан воды, пожалуйста.

Трап с самолёта приведёт в новый мир. Знакомо-незнакомый. Непривычный. Не такой как был. А в голове, я теперь уверена, будут одни сомнения. А надо ли? А стоит ли? А хочу ли я...

И в высоко-близкое одинокое небо:

Ну что ж, здравствуй, Германия!
Прости меня, мой маленький Ромка.

К.В.С.

Выдохнуть. Выдохнуть так, чтобы в лёгких не осталось воздуха. И попробовать не дышать. Окружающий мир вокруг, как кадры немого кино. Ты меня слышишь? Не слышишь. Гудки, гудки. Глухие, длинные, монотонные, безразличные. И город знакомо-незнакомый. Где ты, я тебя не вижу. Не чувствую. Не ощущаю. И снова: кадры, кадры. И вот я уже у какого-то дома. Вроде бы даже твоего. Люди вокруг наблюдают, как за событиями плохо поставленного спектакля: вяло, отвлекаясь ...
читать целиком »

Не творчество, а так. Чтобы вспоминать.

Наверное, это были самые лучшие дни в моей жизни.
И самый лучший праздник.
Не потому что мне подарили какой-то шикарный подарок, или сделали большой сюрприз, нет.
Мне подарили гораздо большее.

1. Кулинария - это целое искусство. Мне нужна сковородка, кастрюля, масло, макароны, колбаса, кетчуп и... щепотка любви. Да, последнее самое важное, определённо. А потом ещё свечи ...
читать целиком »

Воздух у него изо рта выходит паром, шумно, и разлетается тут же. Мороз немного щекочет кожу на щеках, шутка ли, всего лишь начало зимы. Слова разбегаются куда-то и никак не хотят складываться в связные предложения, но он всё же неуверенно начинает:

"Ты до ужаса зеленоглазая, а тебе так часто хочется плакать. У тебя есть семья, дом, фигура - что ещё тебе надо? Все эти твои выдуманные идеальности, лишь пустое место ...
читать целиком »

У Джека всегда грустные глаза и слегка помятый вид. Он всегда не брит и слегка не трезв. Джек возвращается в свою одинокую квартиру, в которой разбросан бардак, под ночь. В руке у него обязательно бутылка допитого уже возле дома алкоголя. Он заходит в своё жильё, которое когда-то было светло и уютно, а теперь пахнет только тоской, влагой да ржавыми трубами; выбрасывает пустую бутылку к её стеклянным подружкам и открывает бар ...
читать целиком »

Два дня до весны. Хотя нет, не так, два дня до марта. До весны ещё далековато. Два дня и март начнёт выгонять февраль со своей территории. И такое символистское состояние. Кажется, будто с этими четырьмя буквами что-то изменится, придёт радость, свалит куда подальше грусть и хандра. Но на самом деле, весна это всего лишь весна. И не больше. Это только влажный воздух, ручьи под ногами, первая зелёная трава, первые листки на ветках, первое настоящее солнце ...
читать целиком »

И хочется куда-то вернуться. Хочется, чтобы было куда возвращаться. Куда можно сбежать, убежать, бросить всё и просто отправиться в путешествие назад. Но такого места нет. Его просто не существует. Это место - лишь островок в твоём воображении, в твоей голове, которая каждую минуту разлетается как осколочная мина под тяжестью этих чёртовых воспоминаний.

И часто, смотря в окно, видеть совсем другой пейзаж, так не похожий на тот, северный, сибирский. Думать о том, чего никогда не вернуть. Не испытать. Не поставить на нужное место и не исправить. Только воспроизводить в сознании те чувства, те самые чувства, которые ты никогда больше не сможешь испытать.

Понимаешь, что навсегда, что это конец. И ты это знаешь. И он знает, что ты это знаешь. И слёзы, слёзы, чёртовы слёзы льются из глаз, не переставая, на протяжении трёх часов. И ведь не верится сначала. Так жестоко отобранная возможность. Возможность видеть, ощущать, чувствовать. Смотреть в глаза ведь уже невозможно, невыносимо. Сложно. Смотреть в глаза и каждый раз думать, а что же эти безразличные карие находят в твоих. А ничего. Только сожаления, что твои вообще существуют.

Уже три года и минус весна. Ни строчки, ни буквы, ни взгляда, ни слова. Нет даже пустых обещаний, которые он никогда не выполнял. Как так вообще? Земля такая круглая, а мы никогда не встретимся? Мне бы просто раз взглядом скользнуть по его карим и успокоиться.

А у него за окнами Питер.

Такое разве вообще бывает? Когда никогда. Когда навсегда. Кода совсем. Когда окончательно. И ком в горле такой, что не сглотнуть. Чувства собираются, как мятая белая бумага, и бегают по телу маленькими мурашками. И ты понимаешь, что это именно тот момент, когда не хватает одного человека. Не хватает того, как он произносил твоё имя, как смотрел своим пронзительным взглядом прямо в глаза, как молчал. Всегда молчал и молчанием говорил больше, чем все остальные слова мира. И даже боль от него была приятной. И всех этих потрясений, ощущений, эмоций никто никогда не даст испытать.

Мои любимые последние слова - это молчание.

Было лето. Простое такое лето. С солнышком и тёплыми лучами. Моё последнее лето. Он раскинул руки в стороны. Подняла глаза на него, он кивнул. Тогда я подошла и обняла. Он сомкнул руки, и положил подбородок мне на голову. Несколько минут молчания последних слов.

Что там про время? Ах, да.
Не лечит.

К.В.С.

Как отступление:
Это не талант. Это что-то такое, что просто должно где-то находить выход. Во что-то выливаться. Потому что если это будет сидеть в тебе, то когда-нибудь оно точно разорвёт тебя на части. Я не пишу ничего нового, ничего сверхестественно и того, что могло бы быть достойно вашего внимания. Но если не писать, то что тогда? А тогда тонкие колючие нити внутренних чувств будут сидеть внутри всё больнее и рваться наружу сильнее с каждым днём. Анна Ахматова говорила: "Можешь не писать, не пиши!". Не могу и буду.



Лёгкий морозец обжигает кожу. Это столь ностальгическое чувство напоминает прежние времена, когда тебе было слишком мало лет, чтобы смотреть на мир с нынешней высоты. А сейчас небо всего лишь небо, облака всего лишь облака, хоть и до ужаса красивые порой. Когда в голове таскаешь столько мыслей, столько мыслей, что они кружатся там, кружатся, и самое главное ничего не растерять и попытаться рассовать их по нужным полкам. И надо помнить, что нигилизм Базарова выражается в его отвержении любых авторитетов, что у мамы день рождения 5 июня, что в немецком языке всего четыре падежа, что нужно, наконец, начать высыпаться, а завтра сдать доклад о молодёжи как о социальной группе. Когда таскаешь в голове столько мыслей, уже не до облаков и неба.

Сворачиваю на дорожку, проходящую мимо магазина, к нужному дому. Навстречу мне идёт парень, на вид лет двадцати пяти максимум. С серьёзным лицом, слегка нахмуренный, явно задумавшийся о чём-то. Какая к чёрту красота природы, когда вокруг такие лица. Такие лица, что лучше в них не смотреть. Но когда я прошла мимо него, то увидела бегущее сзади двухгодовалое чудо в розовом шуршащем комбинезоне. Девочка бежала сзади молодого парня и кричала:

- Папа, папа, смотри, я тебя почти догнала! Видишь, догнала!

Парень оборачивается, смотрит на подбегающую к нему девочку и улыбается. Мило так, сладко. От того выражения на его лице ничего не осталось, абсолютно. Никакой серьёзности, лишь чистая, искренняя радость.

И мне подумалось, что, наверное, не всё так серо и уныло в наших людях. И облака и небо действительно не имеют никакого значения, если у тебя есть такое двухгодовалое чудо в розовом комбинезоне.

Вечером морозец всё ещё щекотит щёки и слегка колит их. Но это даже приятно. А ещё приятно держать за руку. Держать за руку, идти рядом. Люблю смотреть на свет фонарей сквозь голые ветви деревьев. Они тогда похожи на некую паутинку из коричневых прутьев. И небо чистое. И хочется думать, что однажды, ну.. когда-нибудь будет такой же вот морозный вечер, и снег под ногами хрустящий, и свет фонарей, и голые ветки деревьев. И маленькое чудо подбежит сзади, возьмёт крепко за руку идущее рядом со мной большое чудо и назовёт его папой.

И знаете, тогда, и правда, облака и небо не будут иметь никакого значения.

К.В.С.

(Решайте сами о чём это)

Когда создаёшь идеальный мир, самое главное не ошибиться в расчётах. Не переборщить, не приуменьшить важные мелочи. И, конечно, не спутать идеальности.
У тебя ведь их куча. Просто сплошные идеальности вокруг. Идеальности в беспорядке, идеальности в хаосе событий, идеальности в неидеальностях.

И везде она искала свои идеальности.

Музыка вливалась в уши как всегда обычным потоком низких и высоких частот ...
читать целиком »

Контейнер номер раз.
Просто иногда мне хочется быть совсем другой. Понимаешь? Другой. Ну, то есть совсем. И думать о другом. И по-другому. Говорить совершенно непохожие на мои слова. Иначе выражать эмоции, показывать жесты. Чуточку быть не из этого мира. Чтобы про меня писали. Чтобы интересовались: "А что же творится в её голове?". Чтобы можно было собирать в обоймы слова и метко ими палить. Чтобы узнавали по отдельным чертам. Просто, другой. Но это так сложно ...
читать целиком »

Попытка номер раз
Дотронуться указательным пальцем до кончика носа. Провести лёгкими ноготками по линии скул, подушечками пальцев остановиться у ямочки на левой щеке. Задержаться на любимом местечке на мгновение. И дальше - подбородок, губы, маленькая смешная впадинка над верхней, снова нос, затем лоб, тёмная чёлка. Слегка потрепать волосы. И начать всё сначала. Это так приятно. Блуждать пальцами по знакомым чертам, каждый раз влюбляясь заново. И каждый раз крепче предыдущего ...
читать целиком »

Я с детства боялся пауков. Мерзкие восьминогие твари со страшной противной мордой. И никого страшнее пауков для меня не было. Но только к 23 годам я понял, что самое страшное - это люди. Большая, огромная толпа, тупое стадо, топчущее под собой нежную землю своими ногами. Этот поток, это быстро стихийное течение сборного люда никак не остановить. Если ты встанешь на их пути - тебе конец. Тебя смоет волной цунами, что-то ревущей хором на уже непонятном языке ...
читать целиком »