Ветер холодный, простуженный, королеве бросается в ноги,
А там где-то, над небоскребами, новый рождается день.
Королева не оборачивается. Ей давно уже чужды тревоги.
Собеседницей королевы на всю вечность станет лишь тень.

Иней и снег - бриллиантами, и волосы светятся - искрами.
Медальон чуть блеснет на шее, его руки подносят к губам.
Королева рисует по памяти, на бумаге, мазками быстрыми.
Но рисунок не оживает. Волшебство не подвластно слезам.

Королеве идти больше некуда. Ее замок давно разрушен.
Над его раньше крепкими стенами поминально дожди идут.
Королеве не жалко замка. Ей любимый ее был лишь нужен.
Но его больше нет в ее жизни. Королеву нигде не ждут.

Время склонилось в почтении, пажи-стрелки - на карауле.
И шлейфом невидимым платья струится тоска и печаль.
Лишь слезы забыли высохнуть, на ресницах тихо заснули.
Последний конвой королевы - этот прОклятый Богом февраль.

-----------------------------------------------------------
Спасибо, девочки-мальчики, за то, что читали. За теплые отзывы, за поддержку. Постарайтесь быть счастливыми.
Но никогда не предавайте себя, свое сердце.

Удачи!

А как тебе живется в этом городе,
Где туман - над озером и башнями,
Там тысячи огней горят на холоде,
И от улиц веет - чем-то страшным?

Где гуляешь, когда есть желание,
И что пьешь, если вдруг захочется?
Расскажи мне - сквозь расстояние,
Через время - и боль одиночества.

Чем ты дышишь? На вдох есть силы?
У меня почти нет, разучилась уже.
Ну расскажи о себе мне, мой милый,
Звезды по небу рассыпь, как драже.

С кем ты спишь? Хотя... Это я знаю,
Глупый вопрос, не сердись, извини.
Дура я, раз опять и опять забываю,
Что не я в глазах твоих вижу огни.

Ну как тебе живется в этом городе?
Не скучаешь по Москве? Наверно нет.
И правильно. Не выжить в ее холоде.
Хотя можно выжить. Если сердца нет.

Интересно, а я бы смогла с ним рядом - не думать?
Не вспоминать, до крови кусая губы, как было "до",
Когда надо было бы чувства свои подальше засунуть,
Снова начать улыбаться, и, может, вспомнить кэндо.

Небо бы рухнуло, если б однажды я сожгла его фото?
Может, хоть вспышка на солнце отметила бы тот день.
Легкая тень, набежав, как блики в полотнах Джотто,
Затаилась бы в виде улыбки. Но мне улыбаться лень.

Потому как нет повода для улыбки, если уж честно.
И мне все так часто твердят, что пора прекратить,
Что я стала глухой. Порой это даже бывает уместно.
Так как спасает - от слов. Но не помогает - забыть.

И я живу - между знаком вопроса и мыслями рваными.
Его нет, и никто не способен мне заменить мой свет.
Меня поцелует рассвет, что ложится на губы - ранами.
И иголкой в мозгу бьется мысль - его нет рядом, нет.

Привыкаешь... Платишь за снег несмелой улыбкой,
Не растопит, конечно, зато не прибавит морщин.
Если слышен сигнал смс, дрожь считаешь ошибкой.
Находишь, чтоб не ответить, сотни разных причин.

Не читается... То ли нет книг, то ли все надоело.
Сюжеты банальны, в жизни же все намного сильней.
Не работает домофон. И никому до того нету дела.
Я давно не жду никого, не сижу на пороге дверей.

И не больно... Ломает, конечно, но уже привыкаю.
Четко делают дело таблетки - от грусти в глазах.
Ты не веришь, конечно же? Ничего. Я тебя понимаю.
И всегда понимала. Так что спустим - на тормозах.

Не заснуть... Я стараюсь, но - в окно до рассвета.
Кофе, в две кружки. Тебе капучино, мне американо.
Я свой выпиваю, а твой остается. Ведь тебя нету.
Поэтому грустно, поэтому больно, и очень погано.

Улыбаюсь... Так, чему-то далекому очень, простому.
Лед на дорогах, сильнее морозы, ветка поникла.
Я иду по дорожке - к на фиг уже не нужному дому.
Привыкаю... Хотя, если честно, наверно привыкла.

Поцелует зима московские крыши, и лед на дорогах.
Так случается каждый год, изменить не дано природу.
Кто-то, как я, живет в бессоннице и в тревогах,
И не рад ни веселью зимнему, и не новому году.

Кто-то курит, а кто-то бросает, не ставя дилеммы,
С радостью в дом возвращаясь, где покой и уют.
А кто-то, как я, почти видит, как рушатся стены,
И как отвратителен дом, где тебя не ждут.

В социальных сетях поменяется статус и фото,
У других. У меня-то статусов нет, и очень давно.
И течет чья-то жизнь, и радует даже работа,
Кто-то смотрит футбол допоздна, или просто кино.

Но у каждого есть свои тайны, боль и осколки,
Взлеты, падения, страшный, немыслимый крах.
В память об этом кто-то, как я, выбивает наколки,
И живет за стеною дождя, в каких-то своих мирах.

Но не знаю, кто может, как я, слышать тихие звуки,
В ледяном этом городе, где метель хороводит.
Это крик под водой, это дикая боль от разлуки.
Это ангел, тихо ступая, за невинными в город приходит.

Спать с Одиночеством? Это реально прикольно!
Не раздеваясь даже, макияж лишь утром смывая.
Одиночеству пофиг, и оно всем очень довольно.
Не обнимет оно, и не приласкает тебя, засыпая.

Одиночеству тупо плевать, в какой позе лежишь.
Оно даже не видит, что ты и под утро - без сна.
И ему не важно, заснула ты, или же ты не спишь.
С Одиночеством хорошо. Не одна - но все же одна.

Не заметит, проверено, Одиночество твой телефон,
Тот самый, который включаешь зачем-то - всегда.
Даже если заснешь, то тебе снова снится тот сон,
В нем звонит телефон. Но он не звонит никогда.

Еще Одиночество глухо. К лучшему - если честно.
Оно слепо, только наощупь может выключить свет.
Я ложусь с ним рядом в постель, на пустое место,
И всю ночь повторяю номер, которого больше нет.

Звезды январские, что над дорогой, высыплю из горстей.
Тряхнув волосами, выпущу ветер, ведь он мне не нужен.
Улыбнусь фотографии. Милый, только, смотри, не болей.
Ты в порядке, надеюсь? Ты не мерзнешь, и не простужен.

С дымом от сигарет смешается запах жасмина, мои духи.
Набережная, Нотр Дам, ночная парижская жизнь кругом.
Улыбаюсь, глядя сквозь время, и не слушаю той чепухи,
Что шепчут друг другу те, кто гуляют здесь ночью вдвоем.

Сонный Монмартр, и чужой, незнакомый, ненужный мир.
Куда не смотрю — везде вижу тебя. Но тебя нет, я знаю.
А на рисунках витрин пьет зеленый абсент усталый сатир,
Я смеюсь сквозь слезы. С ним выпью однажды, я обещаю!

До свиданья, Париж! Мне - домой, через трассы, границы.
Как жаль, что нельзя в твоих улицах боль свою потерять.
Париж, уже скоро весна, вернутся на юг улетавшие птицы.
Прошу, обещай мне, Париж, лишь меня - никогда не ждать.

Научиться молчать — в стихах ли, или в прозе,
Просто улыбаться, забыть правила набора смс,
Перестать ночь коротать в уже привычной позе,
У окна, считая вслух машины: хонда, мерседес...

И перестать писать в живой журнал - о личном,
Журавлями по-японски — из окошка все стихи.
Заказать в Венеции лик счастья с безразличьем,
Маску новую себе, надеть ее. Они же так легки...

А медальон - в шкатулку, заодно с ним - и кольцо,
Позвонить друзьям, позвать их на веселый ужин.
Макияжа безупречность скроет настоящее лицо,
Ведь на нем клеймом мысль, что никто не нужен.

Выпить крепко, и впервые за два года - не одной,
Вслед смотреть гостям, когда уйдут, ломая бровь.
После закурить, уставши снова врать себе самой.
Прочитать молитву поминальную. Отпеть любовь.

Помянуть — и снегом, и банальной теплой водкой,
Четки каменные в руки взять, и - пальцы перевить.
И, выпив всю аптечку, ждать Харона с его лодкой.
Ведь за такими, как я, он лично должен приплыть.

Сделать так — и больше никому не быть помехой.
Лампочки еще горят гирлянды, но и им свой срок.
Фотография. И вечность засмеется тихим смехом.
Если б милосердно кто-нибудь нажал бы на курок!

Раз обещала - докажу. Финал затянутым не будет.
С тобой однажды встретимся, как должное прими.
Глаза в глаза. И, может, взгляд огонь разбудит.
Такой же яркий, как вокруг ночного города огни.

Закуришь? Тоже бы курила, но суров вверху закон.
Тебе не холодно? Я бы согрела, жаль, уже нельзя.
Признаюсь, милый, я сглупила. Помню в ушах звон,
И после - свет. Полет к нему, по облакам скользя.

А ты красивый... Я тебя и помнила всегда - таким.
Надеюсь, что запомню навсегда, уже не сложно.
Гроза. Ты молча смотришь в пустоту, глотая дым.
В последний раз возьми меня за руку, если можно!

О, посмотри, как молния зигзагом небо расколола!
Ну, мне пора. И извини, что не смогла тебя забыть.
Еще прости меня за то, что я свое сдержала слово.
О чем я? Да о том, что без тебя нет смысла - жить.

Вот и снег за окном. Воздух пахнет тоскою безмерной.
А мне вот никак, если честно! Но зато хорошо другим.
Может, Бог мне простит, что тебе я осталась верной?
Полночь и Рождество. Я - тет-а-тет с портретом твоим.

Жаль, разучилась стрелять. В молоко улетают заряды.
Руки стали дрожать, а скорее, сбит и прицел, и боёк.
Ты не жалей меня, ладно? Не жалости мне твоей надо!
Я ведь хотела любви. Но раз нет, то нажми на курок.

Так честнее, любимый. Хоть в этом - не делай больно.
Прояви последнюю милость. Скажи, отпустишь меня?
Ты завяжи мне глаза. И тихо скомандуй мне: "вольно!"
Дай мне заснуть, улыбаясь, никого и ни в чем не виня.

Я не знала, родной, что ты станешь моим "неизбежно",
Когда повенчалась на боль, тебя - беспросветно любя.
Меня предал февраль. Так пронзительно, тихо и нежно.
И, справедливости ради, он однажды предаст и тебя...

Незнакомые рельсы. Тупик. Ты подожди меня там!
Все равно ведь иначе не будет, финал неизбежен.
Научись, пока ждешь, читать - по глазам и губам.
Я буду спокойней, клянусь. Если ты будешь нежен.

Если нету иного пути, то пусть будет этот тупик.
И скоро привыкнешь, как я, годами биться о стену.
Научись, пока ждешь, ценить и вдыхать каждый миг.
И прими аксиомой тот факт, что тебе нет замены.

У безмолвной стены покури. Вот он, наш Рубикон.
Не пытайся разбить ее, это каменный лед навечно.
Научись еще, пока ждешь, ценить каждый свой сон.
А еще не бравируй маневрами где-то на встречной.

Когда я приду, обманув и рубеж и неоновый свет,
Переключатся стрелки, и светофоры сойдут с ума.
Ты сумеешь время вернуть назад на несколько лет.
В остальном - не волнуйся. Я сделаю все - сама...

Дорожным столбам бы тоску, ветрам в проводах,
Или снегу, только он странный, ложится и тает.
А лучше огню. Он все превращает в пепел и прах.
Не со зла. Просто иначе, мой друг, не бывает.

Рубикон - он единый для всех. Так уж сложилось.
Где его перейти - выбирать только мне и тебе.
Может, помню еще, а может, и просто приснилось,
Но было ведь, не отринешь. Было это - в судьбе.

Если выбор один, то одно и решение, милый.
Но каким оно станет, чью сторону боготворишь?
Извини, мой диагноз - декабрь. Холодный и стылый.
А тебе что хотелось бы? Ты, как всегда, молчишь...

Над мечетью орлы, над крестами черные вороны,
Мир просто погряз в деньгах, места нету любви.
Это только лишь мне - на четыре любые стороны.
А ты - выбирай, где теплее, и там спокойно живи.

Прости меня за то, что снишься - в снег.
Каприз природы, милый, глупая погода.
Зиме пора бы вновь начать свой бег,
Как неизбежность, наступает время года.

Прости за сны, в которых - только ты...
Иных не будет, да они мне и не снятся.
Снег заметает реки, город, и его мосты,
Снежинки крУжатся, растаять не боятся...

Прости за лед, за гладь его, его стекло,
Еще за то, что слишком долгий этот век.
Да, и прости, что ни на каплю не прошло.
Прости меня за то, что снишься - в снег...

Я убью тебя нежно... Сначала глаза твои зацелую,
А вот потом, когда выцветут, и покраснеют они,
Я для тебя придумаю слаще пытку, совсем другую.
Ты разучишься спать, и будешь смотреть на огни.

Я убью тебя нежно... Порезами руки твои разрисую,
Каждый желающий сможет по ним боль прочитать.
Не шучу с тобой. Я правда люблю тебя - вот такую.
Полубезумную, разучившуюся и надеяться, и мечтать.

Я убью тебя нежно... Нож воткну в сердце, навечно.
И не раз проверну его в ране, а тысячи тысяч раз.
Буду льдом на дороге. Буду слепить - на встречной.
Буду сниться тебе в снах коротких - сиянием его глаз.

Я убью тебя нежно... Почтой пустой, его не-звонками,
Фотографиями, в которых утонет почти что твой дом.
Ты мне поможешь. Слезами своими, и своими стихами.
Голосом хриплым, которым молишь богов - об одном.

Я убью тебя нежно... Сама тебя с силой брошу о стену.
И я буду смотреть, как по каплям душа потеряет кровь.
Извини уж, но буду честна. Ты ему не найдёшь замену.
Никогда. Я убью тебя нежно... Знаешь, кто я? Любовь.

У Кая всё хорошо. Он всем доволен, и соблюдает традиции.
Есть работа, друзья, всё как у всех, жена у него - королева.
Кай ни о чём не думает, и он окружён счастливыми лицами,
Он счастлив. И он крепко спит по ночам. И нет боли слева.

Ну а Герда сегодня... Кто б нынче видел Герду глупую эту!
Хмельная шалава, чья строится жизнь на скоростях и огнях.
Сдали нервы. Ломает в руках, не успев прикурить, сигарету,
И слёзы по Каю стоят круглосуточно у неё в усталых глазах.

В Герду влюбляются многие даже, только никто ей не нужен.
И Герда - по-прежнему с именем Кая на пальце носит кольцо.
Голос Герды чуть хриплый, даже кажется, что он простужен.
Глупой влюблённой Герде пьяные ветры дорог смеются в лицо.

Вспоминая о Герде, Кай лишь слегка нахмурит тёмные брови.
Он даже не знает, к счастью, что можно так сильно страдать.
Видимо, в том весь секрет, что Кай - сам королевской крови,
Логично всё. Лишь только жена-королева будет Каю подстать.

Что взять с дурочки Герды? Любовь в наше время не в моде!
Но Кай называет болезнью - любовь, вот в чём Герды беда!
А Герда однажды ошиблась. Это бывает, и часто, в природе.
Всё думала, что Кай простит ее. Но он не простит никогда.

У Кая всё идёт ровно, и удача танцует на остром его мече,
Счастлив Кай с королевой, и вокруг в небеса взлетают дома.
Символ горит бесконечной любви на Гердином левом плече.
Ей больно. Глупая Герда - по Каю - всё так же сходит с ума.

Я расчерчу все свои чувства на ровные полосы,
Каждому чувству - название, цифрами, буквами.
Откину, с усмешкой, за спину - длинные волосы,
Судьба же играет, как дети играют - с куклами.

Это вроде бы бой, только не на бумаге, в реале.
Любовь - на четыре клетки, на три - одиночество.
По две клетки я уступаю тоске по тебе и печали,
На один квадрат пришлось моё глупое творчество.

Можно начать. Этот вечер осенний - располагает...
В тепле комнаты, при свечах, закипит скоро бой.
Е-два - сильно ранен, почти что убит, ну бывает.
Б-четыре? Забудь. Это же просто след над водой.

А что дальше, скажи? Мы на двоих ведь играем!
Но со стороны очень странный у нас с тобой вид.
Свеча, и твоя фотография. Сами объект выбираем.
Нежность, любовь, тоска...

- Ну что там?

- Убит. Убит.

Когда рухнет небо на землю, под горестный ветренный плач,
И когда я сказать смогу то, что очень давно - так хотела,
Господь Бог, возможно, растворит границу успехов и неудач,
И я коснусь твоих губ - своими, сквозь вечность, несмело...

Капля духов - жасмин. Крошка разума бьётся где-то в висках,
Крик дождя, только глупые люди его всё равно - не услышат.
Расплавленной болью - безумие. От мыслей давно уже - прах.
Тени - за окнами. Тени в квартире. И они еле слышно дышат...

Глупо же, глупо! Ну как я докатилась, пытаюсь сейчас понять.
Сколько ещё? Возможно, это кошмар, мне всё это тупо снится?
Расслабиться. Сползти по стене на кафель. И боль эту принять.
В бездну безумия падать, и в небо с дождём - сквозь ресницы.

Невыносимо больно. Я, скорее всего, наконец-то сошла с ума?
Не фарс, это, нет! Но зритель в почётной ложе считает иначе.
И рухнули на землю небеса. Я это видела, любимый мой, сама.
Дождя ведь нет, он не идёт. Он просто со мной вместе плачет.

Это так странно... И вроде бы прежний почти что вид...
Правда, линзы вместо очков, но это ведь мелочь такая.
Под сводами храма стоя, лгу, что уже совсем не болит.
А на выходе - боль где-то слева. Себя за враньё ругаю.

Мне вернуться обратно, вновь зажечь поминальные свечи,
У икон с ликом строгим святых свою душу настеж открыть.
Но тогда и святые, и прихожане увидят, как дрожат плечи
Мелкой дрожью у той, кто не сможет уже тебя - не любить.

А ведь я так стараюсь... Гордость свою облекаю в улыбку,
И запрещаю себе в тех, кто мимо идёт, видеть твои глаза.
Это пункт не-возврата. Вниз, по ступеням - цена за ошибку.
Поворотом ключа в зажигании, и пофигизмом - на тормоза.

Надо - так? Потом всем сказать, что прошло, и не больно.
Врать, как маслом писать, всем в глаза открыто смотреть.
И только дома, с самою собой, выдыхая команду "вольно",
На полу, и от бессилия и тоски - тупо полночи - реветь.

Разворот. К чёрту правила, я не хочу - мне противно это.
Вверх, по ступеням, к кресту, на колени, в голосе - слёзы.
И святые вновь слышат имя того, кто стал моим светом.
Твоё имя, единственный мой. О тебе ведь и сны, и грёзы...

И не то, чтобы очень болело, скорей, тупо ноет,  
Будто осень своим ядом травит, нежно, беззлобно. 
Я люблю вечера. Темнота так естественно скроет
То, что публично показывать стыдно, и - неудобно.

Маску, которую только подклею, как снова - осколки,
A ещё за линзами цвета травы моя потеряется боль. 
Длинные рукава закрывают шрамов следы у наколки.
Осень - хорошая штука. Не нужно играть чью-то роль. 

В этом городе осень. Ещё одна - без тебя, как обычно. 
Философия слабых - сбежать, умереть, всё прекратить. 
Это глупо, я знаю. Но это мой выбор. Да, мой личный. 
Или это цена искупления, которую я должна заплатить. 

Мне не страшно. Там, за пределом, нет страха, я знаю. 
Но не решаюсь. Трусость ли это, или простое "а вдруг?"
Но есть ощущение чёткое, что попросту всех напрягаю. 
Хотя я не ищу сочувствия. Сигарета - мой лучший друг. 

А ещё попросилось в друзья ко мне - одиночество,  
Мокрой от слёз по тебе подушкой встречает с утра. 
Ничего больше нет. И ничего уже, милый, не хочется. 
Я долго играла с судьбой. Поднадоела мне эта игра.

© Copyright 2011
Свидетельство о публикации №11110056461

Прислонившись к стене, закурю, и рассвет приласкаю,
Что вползает неслышно так, как будто змея, из окна.
Хочешь, поговорим? Молчишь? Ничего, я всё понимаю.
Даже не напрягает уже. Вполне говорить могу и одна.

О чём и зачем? Сам выбирай, со мной можно - любое.
Те темы, что интересны тебе, озвучь, я их поддержу.
Летом я видела много всего, сквозь стекло лобовое.
Хочешь, в красках о чём-то красивом тебе расскажу?

Или ты говори. А я покурю, ты не против, мой милый?
Постою, посмотрю на тебя, и хотя бы тобой надышусь.
Правильно помнила. Ты действительно очень красивый.
Чёрт, уже рассвело. А я всё исчезнуть никак не решусь.

Знаю, проблем у тебя хватает. Прости, помочь не могу.
Я растеряла себя, нет, нет больше ни связей, ни блата.
Это как если остаться одной, на дальнем пустом берегу.
Я даже не знала, что за любовь такая бывает расплата.

Выдохну дым, глаза в пол, лёгкие тени рисуют ресницы,
Тихим голосом, едва слышно, и ни в чём тебя не виня:
"Просто помни меня. И ещё - ты обещай мне не сниться".
Потом - на колени, с криком истошным: "Не слушай меня!"

За стеною безмолвия - и в мире, где звуки почти оглушают,
За дождём и туманом из мною оставленных стран и городов,
За тысячью слов несказанных, что быть счастливой мешают,
За ночами бессонными, и за тоской мне неснившихся снов.

За печалью, что серебром - в волосах, и за болью - в глазах,
За немыслимой нежностью, у которой нету конца, нет начала,  
За долгими днями пустыми, на границе которых - лишь прах,  
За эхом от твоего имени, которое в ветер я часто кричала.

За гранью добра и зла, за чужими губами и одиночеством,
За огнями больших городов, за взлётно-посадочной полосой,
За тем, что как кровь из души, а ты именуешь - творчеством,  
За временем, что смывает осень, и за летней ушедшей красой. 

За улыбкой моей, чуть грустной, и за татуировкой, за шрамами,
За дрожью рук моих, что привыкли уже - и к кольцу, и к рулю.
За разметкой шоссе и дорог, за небоскрёбами, и - за туманами,  
Просто помни, что правда - тебя беспросветно, безумно - люблю.

Темнота и тепло незнакомого этого странного дома,  
Сон короткий - на простынях, что пропахли дождём. 
Призрачный дым сигаретный под потолком, невесомо,  
Отпечаток тоски по тебе - везде и вообще - на всём. 

Пальцами - в простыню. Я слишком об этом мечтала.
Закрываю глаза. Согрей меня, мне так холодно, милый! 
Многого попросила? А мне показалось, что очень мало. 
Надо бы прекратить. Да вот только откуда взять силы?

Ты всё думаешь, я играю? Если вообще - вспоминаешь.
Не до игры мне, хороший мой, больно, в осколки - душа. 
В бреду валерьяновом представляю - ты меня обнимаешь. 
И стоп-кадром - это мгновение. Не спугнуть, чуть дыша. 

Сквозь рассвет тянулась к тебе, очень боясь проснуться.
Сон исчез. Мокрой от слёз подушкой утро меня встречает. 
Горько плакала, хотела к тебе, мой родной, прикоснуться.
Между нами стекло. Но знаешь... Любовь его - не замечает.

Я учусь у тебя - не-ответам на письма и смс, и молчанью.
Учусь твоей выдержке, твоему, любимый, мировоззрению.
Московские пью рассветы, разбавляя их щедро - печалью,
И имя твоё предшествует каждой прозе и стихотворению.

Я учусь улыбаться, как ты. Чуть в сторону, мимо куда-то.
И я курю - в той, твоей манере, что сводила меня с ума. 
Знакомым своим объясняю, путанно и слегка витиевато,  
Что меня можно списывать со счетов. Я хочу быть одна. 

Я учусь, да что толку? Ну не получается жить нормально.
Не получится, знаю, потому как тебя в моей жизни - нет. 
На вопросы о личном я отвечаю: всё до боли - банально. 
Что не хочется жить без того, кто собою затмил весь свет. 

Я учусь, закусив без того уже в шрамиках мелких - губы. 
Учусь осени, как училась лету, зиме, ну и, конечно, весне.
И стараюсь не слушать, как гулко ночами булькают трубы,  
Запрещаю себе вслух говорить с портретом, что на стене. 

Я учусь не прикуривать одну от одной - подряд - сигареты. 
Обнимая кошку свою, себе говорю: Ну спокойно, спокойно! 
По-прежнему сердца осколки режут мельче ещё - рассветы. 
Ты говорил, любви нет. Так скажи, почему мне так больно?






 

Если б проснулась в раю, то о чём бы просила Бога? 
Да и можно ли - в раю о чём-либо просить, родной?
Не слишком лёгкой была, но недолгой зато, дорога,
Только  мне нечего делать здесь, если ты не со мной. 

Мне не надо ни рая, ни света, и ни покоя, любимый. 
Я с тобой быть хочу. Потому что безумно тебя люблю...
И голоса Бога - всепроникающий, и такой терпеливый,  
Мягко сказал мне: "Ну, выбирай. Я тебя не тороплю."

Не над чем думать, Господи Боже. Сбрось меня вниз! 
На острый камни любви безответной, прошу, умоляю!
Не по книгам знаю, как остёр нож и скользок карниз,  
Многое видела. Но без любимого даже рая я не желаю.

Бог услышал меня. Я упала, ударившись очень больно.
Тысячью острых игл боль полилась потоками в сердце. 
Губы свои кусая до крови, глаза закрывая, невольно,  
Я молча стояла у горизонта, пытаясь немного согреться. 

Не жалела о рае. Всё равно не для грешниц эта обитель. 
В обмен на свободное место исполни, Боже, просьбу мою! 
Пусть тот святой, что у любимого моего ангел-хранитель,  
Расскажет ему, как искренне-беспредельно его я люблю. 

Моими духами пропитаны простыни придорожных мотелей,
И взгляд мимолётный замер уже навечно в их зеркалах. 
Да, я себе ставила слишком много недостижимых целей,
К примеру, как не сломаться. Себя удержать в руках...

Сигареты в кармане, ключи в зажигании, ветер навстречу.
Ну чем я плохая подружка для тех, кто всё уже потерял? 
Может, сделать на лбу наколку с фразой: время не лечит.
Ты не слышишь меня, я знаю. Услышал бы - может, обнял...

А потом, на мосту через старую реку, устало стоять...
Усмехаясь, курить, и думать о чём-то личном, своём. 
Отпусти меня, Господи! Я устала так жить продолжать! 
Сама - не могу. И трусость свою запиваю серым дождём. 

Горькое что-то тлеет в груди - догорающей свечкой. 
В глазах, по словам других, всё больше и чаще - лёд. 
И по привычке, я часто иду на обгон - по встречной,
Забывая, что там, где конец дороги, никто не ждёт. 

P.S. Прошу прощения за несоблюдение размера. Просто дорожные ощущения. На выдохе...

Пожалуйста, осень, хоть ты жестокой не будь!
Залечи мои раны, и научи меня спать по ночам.
И из нервов моих убери эту вечно живую ртуть,
Отучи меня тосковать по его чудесным глазам!

Удали меня, осень! Из файлов системных земных,
Просто сотри из архивов, ну хватит с меня уже!
Не хочу, чтобы ты отражалась в глазах больных,
Мешая дожди с моими слезами, на золотом рубеже.

Старый царицынский парк. Над головой - облака.
Осень, а могут хоть чем-то помочь твои миражи?
Мне больно. Я так люблю его. Ветром - издалека
Расскажи о том, как он счастлив. Ну расскажи!

Я послушаю. И на траву, на колени - беззвучно.
Осень, спасибо! Хоть что-то о нём рассказала!
Господи, я так рада - у него всё благополучно.
Безумно люблю его, Боже. В сотый раз осознала.

Будто в комнате душной зеркальной, выхода нет.
А потолок опускается. Страшно, и некуда деться.
До боли - в глаза его, но на фото не виден свет.
Осень, пожалуйста! Ты сожги моё тёплое сердце!

Это чёртово пойло - остывший и горький кофе.
Вылить бы! Но я почему-то глотаю опять его.
Знаешь, я по бессоннице стала за лето профи.
А ещё по смотрению в потолок. И сквозь него.

Кофе пью, чтоб не спать. И чтобы не слушать.
Чего именно? Звука мерных шагов по квартире.
Тоска по тебе и печаль меня медленно душат.
Эхо шагов моих. Будто я одна - в целом мире.

По ночам заглушить нелегко звук одиночества.
Кофе остывший - не панацея от боли сердечной.
Самой себе: ну, доигралась, Ваше Высочество?
Думала, не бывает любви такой - бесконечной?

Я не знала, как страшно слушать шаги свои же.
Не-засыпать на постели, в которой нету тебя.
И бояться утра, которое неумолимо - всё ближе,
Нервно курить, обнимая за плечи - саму себя.

Да, ошибочка вышла. Развеяны по ветру истины.
И усталый рассвет застаёт у окна. Мне - пофиг.
Я не думала, что смогу любить - так немыслимо,
Глотая чёртово пойло - остывший и горький кофе.

Не знаю, как будет дальше. Катаклизмы цивилизации,
Ураганы и землетрясения. Какой-то странный тупик.
Живу за стеной дождя. В жестокой немой прострации,
А он даже не знает, что я-то до крОви помню тот миг...

Тот самый. Перво-последний, волшебный, и - вечный.
Помню, дурочка. И, если честно, и забывать не хочу.
Боже Господи, почему на всю жизнь - первый встречный
Стал единственным, о ком я в крике беззвучном молчу?

Ночь за окном, а я не могу ни заснуть, ни смеяться.
Долгая ночь. И все мои ночи похожи, как капли воды.
Он не знает, что так, как он, никто не умел целоваться.
Да я и не помню уже никого. Такой вот виток судьбы.

Мне его не хватает. И бред валерьяновый не спасает.
Ледяная стена. Хотя нет, ведь растопить можно лёд.
Он - стена из титана. Живёт, и даже не представляет,
Что уже церковные свечи - ночами. Думает - она врёт!

Я не знаю, как будет. Мне больно безумно от нежности.
Нежности, что для него. Той самой, что душу разбила.
Живу его именем. Другие забыла в горькой небрежности.
И я больше не помню время, когда я его - не любила.

Лето - к концу. Это странное, долгое жаркое лето.
И где-то на той стороне Земли сонно тоскуют снега.
Август уходит в небо, и дотлевает в руках сигарета.
Апатия, знаешь... Не хочется больше уже - ни фига.

Осень проснулась, волосы рыжие поправляет небрежно.
Ну здравствуй, красавица! А я по тебе так скучала!
Поцелуй меня - в сердце. Убей дождями, так нежно...
Мы с тобой слишком знакомы, ты меня с болью венчала.

Ещё жарко бывает под солнцем, но неизбежно остынет
И асфальт раскалённый, и даже крыши уставших домов.
Город тоже ждёт осень. Как неизбежность, воспримет.
Он будет дремать под дождями, без сожалений и снов.

А осеннее утро застанет меня как всегда, у окошка.
Мысли все о тебе, как обычно. Не шучу, это не лесть.
Хочется нежности, ласки, и понимания - хоть немножко!
Ты счастливый, любимый мой. У тебя-то всё это есть.

Кто-то заметил, мимо пройдя, что это не слёзы, нет.
У дурочки этой слишком изломаны нервные её руки.
Она ищет глаза его где-то там, в небе, среди планет,
И плетёт из стихов и из нервов горькую нить разлуки.

Кто-то, прошедший мимо, пожал равнодушно плечами.
Похоже, что эту глупышку не излечить уже никогда.
Толку-то транки пить, и разговоры вести с врачами,
Если и сердце её, и душа любви отданы, и навсегда?

Кто-то случайный понял, на сайте её анамнез читая,
Что сумасшествию этому нет, и не будет уже - конца.
И глядя на то, как имя мужское шепчет эта больная,
С трудом смог взгляд отвести от заплаканного лица.

Кто-то чужой, по своим спешащий делам ежедневным,
Взгляд мимолетный бросил - на шрамы у левой её руки.
Подумал, что вот она, жизни ирония, буквы по нервам.
А то, что пишет она, это уже кровь души, а не стихи.

И он молча дальше пошёл, по своей дороге привычной.
В принципе, так и должно быть, логика в этом проста.
Дикая боль, любовь и тоска на территории приграничной
Спорили, кто из них эту дуру в бездну толкнёт с моста.