Вот и поезд к нам пришёл.
Хоть и должен был приехать.
Он солидный. Он большой.
От таких не ждут потехи.

С виду взрослый агрегат.
Опыт есть и есть колёса.
И вагонами богат.
Весь такой брутально грозный.

И покрашен в синий цвет.
Нет ни капли голубого.
Но не ездит сволочь. Нет.
Он пришёл по рельсам снова.

Я тебя не брошу
Никогда. Поверь мне!
Жизнь нам годы множит,
Слёзы и потери.

Чаще наши ссоры.
Реже поцелуи.
Всё больней укоры.
Больше не могу я

Быть, как прежде, нежным
И носить как кошку
И кормить потешно,
Как ребёнка, с ложки.

Всё равно не кину.
Пусть прошло, что было,
Но ни с места сдвинуть,
Ни поднять не в силах.

Итого: ровно центнер.

Вова Сидоров наконец-то, с огромным трудом, окончил школу. Вернее, трудиться ему самому пришлось немного. Соображалка то у Вовочки хорошо работала и память была отличная. Зато учителям с ним изрядно пришлось повозиться, чтобы впихнуть в его рыжую голову хоть крошечную часть учебной программы. И вот позади экзамены и бурный выпускной, с которого Сидоров ушёл самым трезвым, благодаря накопленному за последние годы опыту. И всё же чувствовал он себя нехорошо. Не столько из-за выпитого спиртного, сколько из-за тяжести предстоящего выбора. Первый раз в жизни ему предстояло самому решить, как жить дальше. И самый находчивый и остроумный балагур в истории своей школы впервые не знал, что делать. И никто из взрослых, помня его вздорный характер, не рисковал давать парнишке советы.
Поэтому он и сидел на пеньке в лесу, на краю живописной поляны. Свежий воздух и запах хвои всегда хорошо помогал ему думать. А думать было о чём. Перед Вовой были открыты три дороги. Можно было поступить в медицинский. Нехватка знаний легко компенсировалась маминым знакомством с тамошними профессорами. Можно было стать гаишником, как папа. Или устроится учеником на завод к дедушке и сразу начать зарабатывать деньги.
И тут его размышления прервала летающая тарелка плавно опускающаяся на поляну. Из тарелки вышел гигантский трансформер, достал ящик с инструментами и начал что-то подкручивать в своём транспортном средстве. Но потом заметил пацана сидящего неподалёку, поздоровался и представился.
- Оптимус Прайм. Лидер автоботов.
- Вова Сидоров – представился абориген.
Вова смотрел на огромное стальное существо. В каждом движений автобота чувствовалась невероятная мощь, а во взгляде отражались мудрость и опыт прожитых тысячелетий. И нет ничего странного в том что именно к великому Прайму юноша решил обратится за советом.
- Может быть вы подскажете, как мне жить дальше, после окончания школы?
- Простите, молодой человек, но нет. Я путешествую по галактике миллион лет. Побывал в тысячах разных интересных миров. Освоил сотни сложнейших профессий. А одно время даже был руководителем целой планеты. Но я никогда не был Вовой Сидоровым. Поэтому у меня недостаточно опыта, чтобы советовать вам как жить. И ни у кого, кроме вас, нет необходимого для принятия этого решения опыта. Потому что никто, кроме вас, Вова, ни разу не был вами.

Не подумав, поднял лиру,
Что осталась со времён
Ярких гениев, кумиров,
Тех, кто свыше наделён

Поэтическим талантом,
Щедрым даром звонких слов,
Лиру сказочных гигантов –
Повелителей стихов.

А она изящна с виду
И, на первый взгляд легка.
Но нести трудней чем плиты
Из тяжёлого гранита
По ухабистым векам.

Эта зимушка не белая.
Грязь и слякоть в декабре.
Словно осень очумелая
Задержалась на дворе.

И дождинки с неба капают
В души грустные людей.
Чистым снегом нас не радует
Новогодний чародей.

Дед Мороз, проспал наверное
Или вирус подхватил
Или даже пиво пенное
Старика лишило сил.

Настроение осеннее.
Мерзопакостный облом.
Никакого вдохновения.
Не стучится праздник в дом.

Сверху муза навевает
О возвышенном стихи:
О святых просторах рая,
О могучих и лихих

Храбрых воинах, героях,
О сердцах прекрасных дам,
О безбрежности покоя,
И походе по следам

Мудрых гуру и пророков,
О величьи древних книг,
О жестокой воле рока,
Обо всех, кто был велик

И творил шедевров кучи,
Думал, верил и мечтал
Быть хоть в чём-то самым лучшим
И в учебники попал.

Только я послушал музу
И решил, наоборот,
Написать про счастье пуза,
Про варенье и компот

И про прочие земные
Мириады мелочей.
Пусть невзрачны, но родные.
С ними радости прочней.

Ноутбук, диван, окошко,
Коврик, лампа, милый стол,
Чайник, блюдце, чашка, ложка,
Город, лес, прекрасный гол,

Мяч, ворота, цвет поляны,
Запах ветра, вкус конфет,
Голос старого баяна,
Череда обычных лет.

Здесь людей встречают по одёжке.
Ценятся: изысканный гламур,
Кошельки зажатые в ладошках,
Запах и шуршание купюр.

Ценятся: решительность и смелость,
Честность и надежда на успех,
Наглость, беззаботность, оголтелость,
Жажда развлечений и утех.

Здесь людей встречают по одёжке.
Только есть существенное «но».
Провожают часто по дорожке
Без одёжки вон из казино.

Разлетались мельницы по небу.
Сверху вниз над крышами гудят.
Неуклюже, медленно, нелепо,
Подражают стае голубят.

Над землёй трясут своим железом
Наплевав на свежее зерно.
Надоел тяжёлый труд полезный,
Ну и разлетались над страной.

Старенькие мельницы из стали
Бросили труды свои и вот,
Этой неказистой, ржавой стае
Новую работу люди дали
С должностью «учебный вертолёт».

Осенняя пора -
Тоскливейшая дама.
Темно уже с утра.
Моя антиреклама
И чёрный мой пиар
О Осени, о ней.
Уж лучше выбрать Зиму.
Зима пусть холодней,
Но ярче, веселей,
Изящней и белей.
С поста пусть Осень снимут
И власть всю отдадут
Владычице снегов.
Её давно здесь ждут.
Мир к ней уже готов.
За Зиму голосую,
А Осень критикую
За мрачный, скучный вид,
Неряшливо чумазый,
За клёнов голый стыд
И всех берёзок сразу
Насильственный стриптиз
Без листьев и без льда
За мокрый верх и низ.
Нет, Осень, никогда
Тебе не буду верен.
Пожалуйста уйди
Сквозь временнЫе двери!
С Зимой нам по пути.
В её программу верю,
В предвыборных речей
Её шальную вьюгу.
Отдам свой голос ей.
Зима прогонит скуку.

Кружит метель безмозглая,
Но это не беда.
По телу лупит розгами
Замёрзшая вода.

Буянит ветер северный
И западный шумит.
Сугроб бежит уверенно.
Озлоблен, пьян и сыт.

Ломает окна хрупкие,
Жестокая зима
И вихри многорукие
Стучат во все дома.

Но это ужас временный
И скоро он пройдёт.
Куда страшней немереный
В мозгах круговорот.

Кружит метель по разумам
И дует всё сильней.
Кровавая, заразная…
И смерть бежит за ней.

Толстый город мощной пастью
Ест просроченных людей.
Не жуёт, не рвёт на части,
Словно сказочный злодей.

Как змея, глотает жадно,
Прямо в шмотках, целиком.
У него обед бесплатный.
С воздержаньем не знаком.

Жрёт и жрёт. Не прекращая.
Наполняется нутро.
Каждый пятый помещает
Тело в тусклое метро.

Поезд – тот ещё чудак.
Он идёт, а должен ехать.
Не пойму его никак.
Что за странная потеха?

Вышел утром на маршрут.
Стал колёсами на рельсы.
Пассажиры тихо ждут.
Им безумно интересно.

Где же бродит паровоз?
Где уютные вагоны?
Но не слышен стук колёс
У постылого перрона.

Сотни пар усталых глаз
Смотрят вдаль и видят чудо.
Опоздав на целый час,
К ним идёт металла груда.

Шёл по дороге жизни один народ – миллионы людей привязанных друг к другу нитями социальных отношений. Впереди народа бодро шагал великий диктатор и тянул всех за мощный канат своей диктаторской власти к светлому будущему. Периодически диктатор оборачивался, не замедляя движение внимательно смотрел на народ и слегка изменял маршрут.
Толпа долго шла за своим вождём. Одни послушно брели к неведомой цели, другие безуспешно пытались тянуть назад, третьи висли на канате бесполезным балластом, четвёртые тщетно старались утянуть в сторону, пятые отвязывались и уходили с маршрута в другую толпу, шестые орали на диктатора, что тот не правильно всех ведёт, седьмые наоборот прославляли выбранную властелином дорогу, а он, могучий и гениальный, силой своей стальной воли тащил целый народ к выбранной цели и казалось, что никакая другая сила в целой вселенной не способна ему помешать.
Но вот однажды диктатор не успел вовремя обернуться и не заметил, что происходит среди подвластных ему людей, а тем временем народ слегка повернул в сторону. Настроения изменились и желающих взять правее стало немного больше.
Диктатор был невероятно силён, сильнее сотни обычных людей и твёрдо держал канат своей власти в могучих ладонях… Он был сильнее сотни людей, но людей было миллионы. Они даже не почувствовали, что их вождь уже тащится где-то с боку отчаянно цепляясь за власть, стремительно ускользающую из его цепких рук.
Ещё один миг и диктатор уже сидел на обочине истории с тоской наблюдая, как народ дальше идёт без него. Идёт точно так же как шёл, когда диктатор был впереди и словно тянул многомиллионную толпу за собой. Только теперь перед народом бодро шагал кто-то более молодой и поэтому более шустрый столь же тщательно делая вид, что это он всех ведёт, дёргая за толстый канат своей власти.
Бывший диктатор успел лишь крикнуть напоследок новому властелину: «Будь внимателен! Тебе нужно угадать направление в котором они пойдут на годы вперёд и всегда вовремя подстраиваться под их движение! Никогда не дёргай за канат слишком сильно, иначе дёрнут в ответ! И главное не упади! Целый народ не может резко остановится. Тебя просто растопчут. И как можно правдоподобнее делай вид, будто это именно ты всех их ведёшь за собой! Удачи тебе, везунчик!» Так сказал великий политик и растворился в бурном потоке времён.

Пролетает жизнь экспрессом.
Впереди дороги лента.
И мелькают интересно
За окном судьбы моменты.

Убегают дни и годы.
Но пока не виден финиш.
Толпы разного народа
На пути своём увидишь –

И процента на запомнить.
Всё сольётся воедино.
На пути и пыль и копоть,
Кочки, рытвины и мины.

Всё быстрей несётся время.
Всё сильней трясёт на трассе.
С каждым метром наше племя
Больше, старше и чумазей.

И нельзя остановиться,
Чтобы с мылом вымыть души.
Наш экспресс стрелою мчится.
Без конца тараня лужи.

Пришла женщина домой после изнурительного похода в косметический салон очень огорчённая тем, что даже лучшие специалисты не способны вернуть ей утраченную юность, поругалась с мужем из-за не вынесенного вовремя мусорного ведра, устроила детям разнос за лежащую в неположенном месте игрушку и оскорбила свою старую маму, когда та попыталась её успокоить. Скандал продолжался часа три или четыре. В конце концов, понимая что не права, она заперлась в спальне, стала на колени и начала громко молится: -
- Господи, дай мне терпение! Господи, дай мне силы спокойно переносить все тяготы жизни и не раздражаться по каждому поводу! Господи, помоги находить общий язык с близкими мне людьми! Господи, дай мне силы сдерживать гнев! Господи, дай мне терпение!...
Дети испуганно слушали её крик. Муж, за весь вечер так и не проронивший ни слова, с грустью смотрел на дверь, а мама, делавшая на кухне бутерброды на завтрак для всей семьи, спокойно но громко, так чтобы дочери было хорошо слышно, сказала: -
- Бог каждый день даёт всем терпение. Только некоторые всё просят и просят ещё и ещё. Всевышний даёт, а они не берут

Ответ на Высланы визы Рины Сокол

«Ты боишься сюрпризов
и закрытых коробок.
Придет "завтра" и вызов...
перед будущим робок.

Тебе нужно знать точно:
что за тайна под крышкой
и стоять хочешь прочно,
исключив все интрижки.

Каждый день, как на мине…
уже высланы визы
в ту страну, где отныне
раздаются сюрпризы.»


Не страшусь я сюрпризов
И закрытых коробок.
Отвечаю на вызов
И ответ мой не робок.

Просто знаю я точно,
Если тайна под крышкой
Не прозрачной и прочной,
Либо это пустышка,

Либо что-то такое,
Что реально опасно.
Я коробку открою,
Но заранее ясно,

Что сюрпризы как мины.
Нужен опыт сапёра.
Нет загадок невинных.
Все, что скрыто от взора,

Представляет опасность.
С ней придётся считаться.
Мне давно не двенадцать.
Не боюсь опасаться.

В три девятом доме, в три десятой квартире жил да был духовный наставник просветлённый настолько, что дальше вроде и некуда. Образ жизни он вёл добродетельный: спиртного не пил (ну не шёл ему алкоголь с самого детства – только в рот возьмёт, сразу тошнит), не курил (вообще очень плохо переносил запах табачного дыма), мясного не ел (жевать тяжело было из-за кариеса, вот и приходилось ограничиваться всякими кашками) и с женщинами ни разу в жизни не бывал в интимном контакте. Осложнения из-за какой-то инфекции не давали ни с кем «контактировать». Зато умный был словно Яндекс и обладал ну очень хорошей памятью. Уж не знаю дар это был у него или проклятие, да только обращались к нему несмышлёныши всякие за советами и всегда он советы давал и не просил ничего взамен. И будущее предсказывал. Газет начитается, подумает хорошенько что к чему, да и предскажет бывало, что там будет в мире твориться через год или два. Частенько угадывал. И ходили к нему люди разные и спрашивали: какая валюта подорожает или опустится, какой дума закон примет, но чаще по духовным вопросам советовались. А ему уж чего-чего а советов ни для кого не жалко. Скучно же пенсионеру одинокому, а тут как-никак общение. Лет 75 ему было, когда вокруг него начали всякие последователи скапливаться. Он для них был как бы учителем. А чего учителем ни он, ни ученики его самозваные и не знали то толком, потому что не было у него никакого учения, а только голова умная и судя по всему одна на всю честную компанию.

Да уж, память была у него замечательная. Никогда ничего не записывал. Раз услышал или увидел что, так всю жизнь помнил. А тут такое с ним приключилось. Выходил во двор посидеть на скамеечке, подышать свежим воздухом и сосед подсел пьяный да давай ему анекдоты рассказывать. А один анекдот длинный такой, на целую страницу, но в конце смешной. Вернулся наставник домой и начал все анекдоты повторять мысленно. Для поддержания хорошего настроения. Повторил все, посмеялся и понял вдруг, что последний то он не помнит. Времени у старика хватало. Пошёл он к соседу и переписал длинный анекдот на листочек.

Пришедшие утром ученики так и нашли его в кресле с листочком в руке. Умер дедуля. Видно время его пришло. Похоронили они своего гуру с почестями в отдельном склепе, по комфортабельности намного превосходившем квартиру в которой он обитал при жизни и памятник красивый поставили. И завет его не забыли. Те священные знания, что были в единственной оставленной наставником записи легли в основу новой религии, названной его именем.

Падает на небо
Сумрака вуаль.
Умер день нелепый.
Мне его не жаль.

Он прошёл в заботах.
Не принёс побед.
Скучная погода.
Тусклый солнца свет.

Пробежали мимо
Серые часы.
Ночь неумолимо
Катит в гору сыр –

По хрустальной тропке
Тащит вверх луну.
Юный ветер робко
К облаку прильнул.

Наступает время
Сказочных чудес.
Вечер сладко дремлет.
День давно исчез.

Погружаюсь в радость
Ярко-сладких снов.
Грусть моя скончалась.
Снова я готов

К тихой доброй ночи,
К раю дивных грёз
Ласковых и сочных
И смешных до слёз.

Боль снести бывает трудно,
Если душу слово рвёт.
Стая громких букв паскудных,
Покидая чей-то рот,

Словно нож, жестоко ранит,
Рассекает и крошит.
От вонючей, злобной брани
У души потёртый вид.

Но больнее фраз жестоких
Есть на этом свете боль.
Не сберёг в дороге ноги.
На мизинчике мозоль.

Я себя потерял и никак не найду.
Может, выпал вчера из кармана.
Нет меня в огороде, в сарае, в саду
И на стройке, под башенным краном.

Я на крыше искал, на ковре и в шкафу,
Под столом и в гранёном стакане.
Я заглядывал в тумбу, в комод, под софу,
Во дворе: под пенёк и под камень.

И ощупывал всё, но себя не нашёл.
Не нашёл ни единого следа.
Был мой поиск суров и безмерно тяжёл
И казалось – нигде меня нету.

Но однажды, в прихожей, увидел в углу
Этот образ родной и знакомый.
Вот же я! Очень близко. Стою на полу.
Прямо в зеркале. Вот он – я, дома.

Он выходит на арену
Как солдат в последний бой.
Человек несовременный.
Весь раскрашенный такой.

Не видать лица под гримом.
Прячет лысину парик.
Личность клоуна незрима.
Скрыт от зрителей старик.

Не видна его усталость.
Не видны народу боль
И отчаянье и ярость.
Спрятал всё. Осталась роль.

Вновь играет идиота.
Вновь его на сцене бьют.
Клоун болен. Он измотан.
Но в душе совсем не шут.

И жива стальная воля,
Благородство, острый ум.
Только людям нужен нолик
Создающий дикий шум.

Людям нужен неудачник,
Чтоб казаться рядом с ним
И значительней и ярче.
Им дурак необходим.

И артист смешного жанра
Вновь унижен пред толпой.
Ради глупых и бездарных
Клоун жертвует собой.

Всё бы бросить, да взлететь
Над проблемами,
Позабыть, как старый сон
Эти хлопоты.

Разорвать контактов сеть.
Груз с дилеммами
Сдать, как старенький картон
Плотно свёрнутый.

Всё б оставил. Только ведь
Хризантемами
Будет путь не умощён,
Если попусту

Налегке вперед переть.
И богемными
Весь не будет озарён
Он свободами.

Пригласила меня красавица
В ресторан дорогой, поужинать.
А она мне безумно нравится.
И накрашена и надушена.

Разодета. Колье жемчужное.
На фигуре её ухоженной
Всё красивое, всё не скушное.
Не потрёпано. Не поношено.

Только знаю уже по опыту,
Да и нет в голове романтики,
Что встречаться с такими хлопотно
И рекой утекают фантики.

Листья клёна засыпали тропку,
Одеялом легли на газон.
Первый снег чистый, хрупкий и робкий.
Прошмыгнул мимолётно как сон.

Опустился и тут же растаял,
Не коснувшись холодной земли.
Серость туч, словно волчая стая,
Пробежала и скрылась вдали.

Лучик солнца купается в луже.
Свежий ветер как кофе бодрит
И промокшие волосы сушит.
Нерешительно время стоит

И не движется с осени в зиму.
Может быть не по нраву мороз
Или в этот ни с чем не сравнимый
Яркий миг в подсознаньи хранимый
Время тоже влюбилось всерьёз.

Совсем не радует кровать.
Сейчас снаружи ливень жуткий.
Мне надоело дома спать.
Я всё равно пойду гулять
И даже, может быть, без куртки.

Пускай промокну до костей
И простужусь, возможно, вскоре,
Но скучно дома без гостей,
Уютней, суше, но грустней.
Куда приятней на просторе.

К родной природе я пойду.
Она дождём меня обнимет.
С людьми бываю не в ладу.
Лишь от неё беды не жду.
Навечно стали мы своими.

А тебе всё деньги грезятся.
Хочешь быть богат как Крёз.
По крутой служебной лестнице,
Не скрывая горьких слёз,

Лезешь вверх, да только медленно.
Ты упёрся в толстый зад.
Неподвижный он и ветреный.
Голове твоей не рад.

И мечте о новой должности
Эта попа не даёт
Никакой совсем возможности,
Никаких совсем свобод

Воплотится, стать реальностью.
Босс все взятки сам берёт.
Ты живёшь не зная радости
И уже не первый год.

Потому ругаешь истово
Этот строй и эту власть,
Что они упорно издавна
Не тебе дают украсть.

Не хочет дух мятежный
Смириться с увяданьем,
Оставить все надежды,
Потери и страданья

Принять за волю неба
И покориться тихо
Судьбе своей нелепой.
Он ищет лучший выход.

Мятежный дух мечтает
И выбирает цели.
Он борется, крепчает.
Он вечно на пределе.

И гонятся по следу
За ним: злодейка старость,
Болезни, страхи, беды,
Отчаянье, усталость.

Но вольный дух упрямый
Бежит без остановок.
Давно пора стать хламом,
А он силён и ловок.

И время меняет город на город.
И город меняет людей на людей,
Парк на пустырь, небоскрёбы на холод,
А планы застройки на кучу идей.

Люди меняют и время на время
И жизнь на гниенье, любовь на батон,
Страшной свободы тяжёлое бремя
На пиво и чипсы, на фильмы и сон.

Бремя свободы меняет жилище
И души на души, рабов на мужчин,
Сытых и пьяных на бодрых и нищих,
А жалкий застой на вращение шин.

Дом без любви это просто жилплощадь,
Скучное место хранения тел
Длинных, коротких, объёмных и тощих,
Смуглых и белых как известь и мел.

Даже огромный и с евроремонтом,
С мягким диваном и тёплым ковром,
С чаем и вкусным, на столике, тортом,
С чистым, красивым, снаружи, двором,

Даже с большим и богатым семейством,
Дом без любви – только тусклый сарай.
И не купить в супермаркете средство,
Что превратит это здание в рай.

Ад по-своему прекрасен.
Дьявол тоже не урод.
Всё законченные мрази –
Восхитительный народ.

Обаятельны как кошки.
Голос добрый. Мягкий взгляд.
Демонические рожки
Из-под шляпы не торчат.

Уважают. Понимают.
И тактичны и милы.
Словно ангелы из рая
Вовсе сволочи не злы.

Лишь любовь и нежность в душах
И всегда благодарят
Тех, кого спокойно душат.
Для того чтоб сытно кушать,
Ловко давят всех подряд.