Космическая фея
Я наверное спятил, я наверное сбрендил.
Моя крыша уплыла, а я не заметил.
Ты, наверное, сон ты наверное глюк.
Мои мозги перегрелись, им скоро каюк.
Я тебя полюбил, но не верю в тебя.
Образ сказочный твой я гоню от себя.
Восхищаюсь тобой зная, что тебя нет.
Может быть ты от белой горячки привет.
Я уже дней четырнадцать как бросил пить.
Ты и рядом и нет. Я не знаю как быть.
Ты - мечта идиота, воровка сердец,
Ты - реальности этого мира конец.
Просто сказочный бред, воплощение сна.
Жду тебя третий час, я стою у окна -
С нетерпением жду, когда ты прилетишь,
Ну, а ты между крыш в это время паришь.
Я наверное всё же поеду к врачу
И больное сознание своё подлечу.
Но пока нету сил мне расстаться с тобой,
Со своею безумной, прекрасной мечтой.
Космическая фея – воплощение мечты,
Космическая фея – эталон красоты,
Космическая фея – моя любовь,
Космическая фея – ты прилетела вновь.
Моя крыша уплыла, а я не заметил.
Ты, наверное, сон ты наверное глюк.
Мои мозги перегрелись, им скоро каюк.
Я тебя полюбил, но не верю в тебя.
Образ сказочный твой я гоню от себя.
Восхищаюсь тобой зная, что тебя нет.
Может быть ты от белой горячки привет.
Я уже дней четырнадцать как бросил пить.
Ты и рядом и нет. Я не знаю как быть.
Ты - мечта идиота, воровка сердец,
Ты - реальности этого мира конец.
Просто сказочный бред, воплощение сна.
Жду тебя третий час, я стою у окна -
С нетерпением жду, когда ты прилетишь,
Ну, а ты между крыш в это время паришь.
Я наверное всё же поеду к врачу
И больное сознание своё подлечу.
Но пока нету сил мне расстаться с тобой,
Со своею безумной, прекрасной мечтой.
Космическая фея – воплощение мечты,
Космическая фея – эталон красоты,
Космическая фея – моя любовь,
Космическая фея – ты прилетела вновь.
В чём смысл жизни?
Я оставлю вопрос без ответа.
Пусть стоит он у всех на виду,
Под напорами яркого света
На поляне в ментальном саду.
Изгибается пусть одиноко
Дуновением мыслеветров
И под тяжестью версий глубо`ко
Утопает во веки веков.
Пусть для ищущих будет трамплином
Для разгона на вечном пути
И в вопросе для душ всех едином
Каждый сможет ответ свой найти.
Пусть стоит он у всех на виду,
Под напорами яркого света
На поляне в ментальном саду.
Изгибается пусть одиноко
Дуновением мыслеветров
И под тяжестью версий глубо`ко
Утопает во веки веков.
Пусть для ищущих будет трамплином
Для разгона на вечном пути
И в вопросе для душ всех едином
Каждый сможет ответ свой найти.
Ментальная уборка
Сделаю швабру ментальную,
Чтоб глупые мысли гонять,
Голову многострадальную
От них охранять
И по сознанию с тряпочкой
И с моющим средством пройдусь.
С яркою, умною лампочкой
Я в нём приберусь.
Все сорняки с корнем выдерну
Из грядок ментальных своих,
В мусорку вынесу, выкину,
Все выброшу их.
В бане ментальной я вымою
Мочалкой до блеска все те
Нужные мысли, что жизнь мою
Несут к красоте.
Всех разложу их по полочкам,
Чтоб в нужный момент доставать,
Ими как ниткой с иголочкой
Судьбу зашивать.
Чтоб глупые мысли гонять,
Голову многострадальную
От них охранять
И по сознанию с тряпочкой
И с моющим средством пройдусь.
С яркою, умною лампочкой
Я в нём приберусь.
Все сорняки с корнем выдерну
Из грядок ментальных своих,
В мусорку вынесу, выкину,
Все выброшу их.
В бане ментальной я вымою
Мочалкой до блеска все те
Нужные мысли, что жизнь мою
Несут к красоте.
Всех разложу их по полочкам,
Чтоб в нужный момент доставать,
Ими как ниткой с иголочкой
Судьбу зашивать.
Мусор
Старый дворник дядя Вася улицу метёт
Быстро, ловко и умело. Сразу видно, спец.
Спорится в руках работа, хорошо идёт,
Но никак работе этой не придёт конец.
Дядя Вася – академик дворницких работ.
Тридцать лет метёлкой машет. Опытный эксперт.
Чистоты дворов хранитель. Молодец, но вот
Важных богословских знаний не было и нет.
А семинарист Артемий на скамье сидит,
Пачку чипсов доедает с вкусом чеснока.
Наизусть псалмы все знает, складно говорит,
Но рот чипсами заполнен и молчит пока.
Дожевал Артемий, кинул пачку на газон
И понёс он слово божье в некрещёный мир.
Вспомнил: дядя Вася – дворник некрещёный он.
У него ещё есть дочка – банковский кассир.
Дочку тоже дядя Вася в церкви не крестил.
О религии не хочет слышать ничего.
Знай себе, метёлкой машет, «пашет» что есть сил
И, наверное, не знает старичок того,
Что духовность точно выше всех земных забот
И что каждая молитва – есть ступенька в рай.
Встал семинарист Артемий, подошёл и вот
Дяде Васе он вещает про загробный край.
Говорит умно, красиво про духовный путь,
О грехе и искупленьи, про добро и зло,
Что духовность – это жизни человека суть…
Тут к ним пачку из-под чипсов ветром принесло.
Старый дворник дядя Вася пачку в шуфель смёл
И спокойно то, что думал юноше сказал:
- Ну, духовность, парень, помни, чтоб ты там ни плёл –
Это если весь свой мусор за собой убрал.
Быстро, ловко и умело. Сразу видно, спец.
Спорится в руках работа, хорошо идёт,
Но никак работе этой не придёт конец.
Дядя Вася – академик дворницких работ.
Тридцать лет метёлкой машет. Опытный эксперт.
Чистоты дворов хранитель. Молодец, но вот
Важных богословских знаний не было и нет.
А семинарист Артемий на скамье сидит,
Пачку чипсов доедает с вкусом чеснока.
Наизусть псалмы все знает, складно говорит,
Но рот чипсами заполнен и молчит пока.
Дожевал Артемий, кинул пачку на газон
И понёс он слово божье в некрещёный мир.
Вспомнил: дядя Вася – дворник некрещёный он.
У него ещё есть дочка – банковский кассир.
Дочку тоже дядя Вася в церкви не крестил.
О религии не хочет слышать ничего.
Знай себе, метёлкой машет, «пашет» что есть сил
И, наверное, не знает старичок того,
Что духовность точно выше всех земных забот
И что каждая молитва – есть ступенька в рай.
Встал семинарист Артемий, подошёл и вот
Дяде Васе он вещает про загробный край.
Говорит умно, красиво про духовный путь,
О грехе и искупленьи, про добро и зло,
Что духовность – это жизни человека суть…
Тут к ним пачку из-под чипсов ветром принесло.
Старый дворник дядя Вася пачку в шуфель смёл
И спокойно то, что думал юноше сказал:
- Ну, духовность, парень, помни, чтоб ты там ни плёл –
Это если весь свой мусор за собой убрал.
В центре города
Тихо, тихо я стою в центре города,
А вокруг людской поток во все стороны.
И бушует тот поток и волнуется,
Как могучая стихия природная.
Ну, а мне нет для волнения повода
И покоем дух и тело наполнены,
А сознание стихией любуется,
Улыбается душа беззаботная.
Океан страстей вокруг плещет волнами
И плюёт во всех чумазыми мыслями.
На скамейке я стою, как на острове,
За эмоций магмяными потоками
Наблюдаю: и за дном и за высями
И тону на хрупком лодочном остове.
Вот и снова я един с человечеством
И по городу в потоке трансжизненном
Проплываю, слившись с милым отечеством
Всеобъемлющим, вселенским, единственным.
Вся судьба моя – лишь часть бесконечности.
Мой гуляет дух по улицам вечности.
А вокруг людской поток во все стороны.
И бушует тот поток и волнуется,
Как могучая стихия природная.
Ну, а мне нет для волнения повода
И покоем дух и тело наполнены,
А сознание стихией любуется,
Улыбается душа беззаботная.
Океан страстей вокруг плещет волнами
И плюёт во всех чумазыми мыслями.
На скамейке я стою, как на острове,
За эмоций магмяными потоками
Наблюдаю: и за дном и за высями
И тону на хрупком лодочном остове.
Вот и снова я един с человечеством
И по городу в потоке трансжизненном
Проплываю, слившись с милым отечеством
Всеобъемлющим, вселенским, единственным.
Вся судьба моя – лишь часть бесконечности.
Мой гуляет дух по улицам вечности.
Творцы
Ты был, когда творил Господь
Весь этот мир живой:
И вечный дух и бренну плоть.
Мы были здесь с тобой.
Господь творил. Мы были им.
Здесь каждый его часть.
Мир нами каждый миг творим.
Ответственность и власть
Они разделены на всех.
Мы все наделены
Способностью творить и тех
Нет, кто своей вины
За недостатки не несёт
Творения сего.
За каждый миг, за каждый ход,
В ответе за него.
Весь этот мир живой:
И вечный дух и бренну плоть.
Мы были здесь с тобой.
Господь творил. Мы были им.
Здесь каждый его часть.
Мир нами каждый миг творим.
Ответственность и власть
Они разделены на всех.
Мы все наделены
Способностью творить и тех
Нет, кто своей вины
За недостатки не несёт
Творения сего.
За каждый миг, за каждый ход,
В ответе за него.
Мы по новому мир назовём
Мы по новому мир назовём.
Назовём мы его своим домом.
Капитальный ремонт проведём.
Станет он нам родным и знакомым.
Мы фундамент зальём из любви
И на совесть поставим мы стены,
Скажем миру: «Ты вечно живи!
Пусть укрепят тебя перемены!»
Мудрость вечная будет нам крышей.
Красотой мы покрасим фасады.
Небо станет добрее и ближе.
Бог увидит, не скроет отрады.
Назовём мы его своим домом.
Капитальный ремонт проведём.
Станет он нам родным и знакомым.
Мы фундамент зальём из любви
И на совесть поставим мы стены,
Скажем миру: «Ты вечно живи!
Пусть укрепят тебя перемены!»
Мудрость вечная будет нам крышей.
Красотой мы покрасим фасады.
Небо станет добрее и ближе.
Бог увидит, не скроет отрады.
Дела
Дела идут, контора пишет,
Но касса денег не даёт.
Мои финансы еле дышат,
Ах, если б всё наоборот!
Мои финансы поют романсы.
Я пояс свой потуже затянул.
Устроили по банкам деньги танцы,
Чтоб до зарплаты я не дотянул.
Мой кошелёк давно забыл вкус денег,
Их у меня в помине больше нет.
И я давно сожрал уже свой веник
И третий пояс за последних восемь лет.
Но касса денег не даёт.
Мои финансы еле дышат,
Ах, если б всё наоборот!
Мои финансы поют романсы.
Я пояс свой потуже затянул.
Устроили по банкам деньги танцы,
Чтоб до зарплаты я не дотянул.
Мой кошелёк давно забыл вкус денег,
Их у меня в помине больше нет.
И я давно сожрал уже свой веник
И третий пояс за последних восемь лет.
Будь моим самым лучшим врагом!
Будь моим самым лучшим врагом!
Делай мне всякие гадости!
Я тебя буду очень любить
За твои все удачные пакости.
Я тебя полюбил до безумия,
Так люблю, что не хочется жить,
Так люблю, что бы мог и не думая,
Хоть сегодня тебя задушить.
Делай мне всякие гадости!
Я тебя буду очень любить
За твои все удачные пакости.
Я тебя полюбил до безумия,
Так люблю, что не хочется жить,
Так люблю, что бы мог и не думая,
Хоть сегодня тебя задушить.
Попасть в историю
История – не плитка, не паркет.
В истории не просто след оставить.
Чуть-чуть пожил и всё – тебя уж нет
И не успел ничем себя прославить.
Но можно просто так в неё попасть,
Случайно, не желая и не целясь.
Вот выпадет тебе такая масть
И меж двух дат окажешься, приклеясь.
Подумать надо, как в неё входить.
Сказать ведь могут: «Гениален он был или
(такое тоже очень может быть)
Какие гады в нашем прошлом наследили?»
В истории не просто след оставить.
Чуть-чуть пожил и всё – тебя уж нет
И не успел ничем себя прославить.
Но можно просто так в неё попасть,
Случайно, не желая и не целясь.
Вот выпадет тебе такая масть
И меж двух дат окажешься, приклеясь.
Подумать надо, как в неё входить.
Сказать ведь могут: «Гениален он был или
(такое тоже очень может быть)
Какие гады в нашем прошлом наследили?»
Роль статиста
Судьба определила роль статиста,
Отправив на скамейку запасных,
В массовку, как бездарного артиста,
В обойму меж патронов холостых.
В метро зажат меж толстых обстоятельств,
По кольцевой в вагоне тесном мчусь,
Приплюснут к полу грузом обязательств,
Но не поломан, хоть и плохо гнусь.
Бьюсь лбом о стены в тёмном коридоре –
Всё отыскать пытаюсь дверь в рассвет.
Мечтаю погулять я на просторе,
Красивый в небесах оставить след.
Приелось мне движение по кругу,
Но может это, всё-таки спираль.
Я в небеса протягиваю руку.
Смогу ли дотянуться? Нет, едва ль.
И всё-таки я двигаюсь и смею,
Живу на ощупь в поиске пути.
Пройду, быть может кастинг и сумею
В день завтрашний автобус свой найти.
Отправив на скамейку запасных,
В массовку, как бездарного артиста,
В обойму меж патронов холостых.
В метро зажат меж толстых обстоятельств,
По кольцевой в вагоне тесном мчусь,
Приплюснут к полу грузом обязательств,
Но не поломан, хоть и плохо гнусь.
Бьюсь лбом о стены в тёмном коридоре –
Всё отыскать пытаюсь дверь в рассвет.
Мечтаю погулять я на просторе,
Красивый в небесах оставить след.
Приелось мне движение по кругу,
Но может это, всё-таки спираль.
Я в небеса протягиваю руку.
Смогу ли дотянуться? Нет, едва ль.
И всё-таки я двигаюсь и смею,
Живу на ощупь в поиске пути.
Пройду, быть может кастинг и сумею
В день завтрашний автобус свой найти.
Одинокий цветок
Он часто был влюблён, но безответно
И вот, что странно, в основном в себя.
А для здоровья очень, очень вредно
Себя к себе же ревновать любя.
Он за собой ухаживал часами,
Подарки очень щедрые дарил,
Под звёздными ночными небесами
Себе же комплименты говорил
И ссорился с собой из-за девчонок,
Хотя бывало, что из-за парней.
Он плакал, словно маленький ребёнок.
Когда себя же видел с ним иль с ней.
И в зеркало смотрелся с вожделеньем.
Стремился к отраженью своему.
Ему казалось высшим наслажденьем
Себе лишь отдаваться одному.
Но нового прекрасного Нарцисса
Всё ж привлекали он или она
И душу, словно угол биссектриса,
Страсть разделила, как страну война.
И сам с собою был Нарцисс в конфликте.
Желал, но получить не мог себя.
Лишь заподозрив даже в лёгком флирте,
Он ревновал и, ненавидя и любя.
Ну вот, от постоянных нервных стрессов,
Внутри сломался хрупкий механизм
И двое в белом ангелов иль бесов
В машину погрузили организм.
***
Они везли его в больницу быстро,
Но пульс, как небеса раскатом грома,
Жизнь отстучал на мегаваттов триста.
Инфаркт, не доезжая до дурдома.
И вот, что странно, в основном в себя.
А для здоровья очень, очень вредно
Себя к себе же ревновать любя.
Он за собой ухаживал часами,
Подарки очень щедрые дарил,
Под звёздными ночными небесами
Себе же комплименты говорил
И ссорился с собой из-за девчонок,
Хотя бывало, что из-за парней.
Он плакал, словно маленький ребёнок.
Когда себя же видел с ним иль с ней.
И в зеркало смотрелся с вожделеньем.
Стремился к отраженью своему.
Ему казалось высшим наслажденьем
Себе лишь отдаваться одному.
Но нового прекрасного Нарцисса
Всё ж привлекали он или она
И душу, словно угол биссектриса,
Страсть разделила, как страну война.
И сам с собою был Нарцисс в конфликте.
Желал, но получить не мог себя.
Лишь заподозрив даже в лёгком флирте,
Он ревновал и, ненавидя и любя.
Ну вот, от постоянных нервных стрессов,
Внутри сломался хрупкий механизм
И двое в белом ангелов иль бесов
В машину погрузили организм.
***
Они везли его в больницу быстро,
Но пульс, как небеса раскатом грома,
Жизнь отстучал на мегаваттов триста.
Инфаркт, не доезжая до дурдома.
Амур
Бабка с дедом рядышком сидят.
Бабка с дедом смотрят телевизор.
Программу шибко интересную глядят
Про очень сексуальные меньшинства.
Спросила бабка: «Как же это так?
Откуда же их столько появилось?
Иль их к нам подослал коварный враг?
Ведь раньше нам такого и не снилось»
Старик ответил: «Помнишь про Амура
Про греческого бога мы читали,
Мальчишкой был проворным он тогда,
Но те мальчишки стариками стали.
Летал тогда, порхал на крыльях счастья
И стрелами любви сражал сердца,
Но к старости ослеп, и хуже нет напасти,
Он палит наугад, стреляет без конца»
Бабка с дедом смотрят телевизор.
Программу шибко интересную глядят
Про очень сексуальные меньшинства.
Спросила бабка: «Как же это так?
Откуда же их столько появилось?
Иль их к нам подослал коварный враг?
Ведь раньше нам такого и не снилось»
Старик ответил: «Помнишь про Амура
Про греческого бога мы читали,
Мальчишкой был проворным он тогда,
Но те мальчишки стариками стали.
Летал тогда, порхал на крыльях счастья
И стрелами любви сражал сердца,
Но к старости ослеп, и хуже нет напасти,
Он палит наугад, стреляет без конца»
Тёща
- Ты знаешь, Вова, мне такое счастье
Послал Господь на жизненном пути:
Жену красивую и добрую такую,
А тёща - просто ангел. Ты прости,
Что так расхвастался! А ты как поживаешь?
Как там твоя работа, как семья?
Рассказывай дружище? Ты же знаешь,
Как я всегда волнуюсь за тебя.
Что мрачным стал, как грозовая туча?
Тебе что разболелась голова?
- Ты говорил, что тёща твоя ангел.
Так вот моя пока ещё жива.
Послал Господь на жизненном пути:
Жену красивую и добрую такую,
А тёща - просто ангел. Ты прости,
Что так расхвастался! А ты как поживаешь?
Как там твоя работа, как семья?
Рассказывай дружище? Ты же знаешь,
Как я всегда волнуюсь за тебя.
Что мрачным стал, как грозовая туча?
Тебе что разболелась голова?
- Ты говорил, что тёща твоя ангел.
Так вот моя пока ещё жива.
Подруга удача
На пути не ждёт меня удача.
Значит, я нежданный встречусь с ней.
Это интересная задача –
Сделать её спутницей своей.
Труд и опыт точно мне помогут.
Вера обещала подвезти,
А надежду взял с собой в дорогу.
Мне без них удачу не найти.
К ней приду и позову с собою.
Есть мне, чем её уговорить.
И удача станет мне родною.
Суждено с удачей мне дружить.
Значит, я нежданный встречусь с ней.
Это интересная задача –
Сделать её спутницей своей.
Труд и опыт точно мне помогут.
Вера обещала подвезти,
А надежду взял с собой в дорогу.
Мне без них удачу не найти.
К ней приду и позову с собою.
Есть мне, чем её уговорить.
И удача станет мне родною.
Суждено с удачей мне дружить.
Разум
Разум бродит по фрагментам реальности,
Бесконечности кусок ощущая лишь.
Погружается в моря информации,
Принимая её внутрь килобайтами.
Понемногу, по чуть-чуть развивается.
Вырастает и взрослеет сознание.
И бывает так, что разум заклинило.
Он считает мироздание понятым,
А позицию свою окончательной,
Точку зрения святой и незыблемой,
Путь развития и рост весь законченным,
Принимая за реальность лишь грань её,
Заточает себя в кокон религии,
Погружаясь в лабиринт сновидения.
Нет конца дороге жизнепознания.
А все догмы на пути – только станции.
И сознание растёт, развивается.
Не кончается его эволюция.
Лишь трамплинами должны быть препятствия
На пути существования вечного,
На дороге познающего разума.
Бесконечности кусок ощущая лишь.
Погружается в моря информации,
Принимая её внутрь килобайтами.
Понемногу, по чуть-чуть развивается.
Вырастает и взрослеет сознание.
И бывает так, что разум заклинило.
Он считает мироздание понятым,
А позицию свою окончательной,
Точку зрения святой и незыблемой,
Путь развития и рост весь законченным,
Принимая за реальность лишь грань её,
Заточает себя в кокон религии,
Погружаясь в лабиринт сновидения.
Нет конца дороге жизнепознания.
А все догмы на пути – только станции.
И сознание растёт, развивается.
Не кончается его эволюция.
Лишь трамплинами должны быть препятствия
На пути существования вечного,
На дороге познающего разума.
За пределом
Где-то там: за пределами слов,
Между строчек духовных стихов
Обитает она.
Среди красок церковных икон,
Меж священных соборных колонн
Не видна, не слышна
Тем, кто ищет её не душой,
Отделяясь от мира межой
В состоянии сна.
Где-то там: между книжных страниц,
Среди жестов и мимики лиц,
За течением нот,
Меж логических формул шальных
И заумных теорий смешных
Всех нас истина ждёт.
Между строчек духовных стихов
Обитает она.
Среди красок церковных икон,
Меж священных соборных колонн
Не видна, не слышна
Тем, кто ищет её не душой,
Отделяясь от мира межой
В состоянии сна.
Где-то там: между книжных страниц,
Среди жестов и мимики лиц,
За течением нот,
Меж логических формул шальных
И заумных теорий смешных
Всех нас истина ждёт.
Дух – пилигрим
Отправился в путь он на поиски Бога
Сын мудрости дух – пилигрим.
Ровесница вечности света дорога
Прямая лежала пред ним.
По ней он пошёл через мыслепространство,
Меняя как обувь тела.
Желаний и чувств хаотичное царство
Минуя, дорога жила.
В пути он встречал мириады учений.
Ему находился приют
Средь умных речей и причудливых мнений,
Но чувствовал – бога нет тут.
Бежал по дороге он дальше и выше
Вперёд и вперёд и вперёд.
То чудилось, цель не становится ближе,
То думал, окончен поход.
И вот пилигрим видит лестницу света,
По ярким ступенькам идёт.
Внизу остаётся иллюзий планета.
Стал вскоре по грудь небосвод.
Сын мудрости – дух на последней ступени
И лишь пустота впереди.
Он здесь, наверху. Преклоняет колени.
Конец. Нету больше пути.
На финише дух, но и здесь нету Бога.
Всевышнего просит: «Приди!м
Пожалуйста, папа, хотя бы немного,
С ребёнком родным посиди!
Я так долго шёл, я уже на вершине.
Я думал тут встретить тебя,
Но здесь вообще ничего нет в помине.
Я шёл к тебе, Боже любя»
Вдруг он мамин ласковый голос услышал:
«Ты, бродишь по дому во сне,
Ведёшь себя, словно из здания вышел,
Как будто есть что-то вовне.
Отца не зови! Он с тобой рядом вечно.
Всевышний не здесь и не там.
Он в доме вселенском своём бесконечном
И сущность любая – он сам»
Сын мудрости дух – пилигрим.
Ровесница вечности света дорога
Прямая лежала пред ним.
По ней он пошёл через мыслепространство,
Меняя как обувь тела.
Желаний и чувств хаотичное царство
Минуя, дорога жила.
В пути он встречал мириады учений.
Ему находился приют
Средь умных речей и причудливых мнений,
Но чувствовал – бога нет тут.
Бежал по дороге он дальше и выше
Вперёд и вперёд и вперёд.
То чудилось, цель не становится ближе,
То думал, окончен поход.
И вот пилигрим видит лестницу света,
По ярким ступенькам идёт.
Внизу остаётся иллюзий планета.
Стал вскоре по грудь небосвод.
Сын мудрости – дух на последней ступени
И лишь пустота впереди.
Он здесь, наверху. Преклоняет колени.
Конец. Нету больше пути.
На финише дух, но и здесь нету Бога.
Всевышнего просит: «Приди!м
Пожалуйста, папа, хотя бы немного,
С ребёнком родным посиди!
Я так долго шёл, я уже на вершине.
Я думал тут встретить тебя,
Но здесь вообще ничего нет в помине.
Я шёл к тебе, Боже любя»
Вдруг он мамин ласковый голос услышал:
«Ты, бродишь по дому во сне,
Ведёшь себя, словно из здания вышел,
Как будто есть что-то вовне.
Отца не зови! Он с тобой рядом вечно.
Всевышний не здесь и не там.
Он в доме вселенском своём бесконечном
И сущность любая – он сам»
Радость медитации
Вот тихое, доброе счастье струится
Тёплым потоком сквозь окна души.
Ласковым светом заполнить стремится
Полупустые мои этажи.
Втекает сквозь темя спокойной волною,
Радугой яркой ласкает глаза,
А я наслаждаюсь её красотою
И радость, словно под солнцем роса
В июльское утро во мне засияла,
Но я не в гости её пригласил.
И я ею стал, и она мною стала.
Разум мой ясен и мир сердцу мил.
Тёплым потоком сквозь окна души.
Ласковым светом заполнить стремится
Полупустые мои этажи.
Втекает сквозь темя спокойной волною,
Радугой яркой ласкает глаза,
А я наслаждаюсь её красотою
И радость, словно под солнцем роса
В июльское утро во мне засияла,
Но я не в гости её пригласил.
И я ею стал, и она мною стала.
Разум мой ясен и мир сердцу мил.
Дворец страстей
Я сам себя придумал
Однажды во бреду
И очень долго думал:
- Что я имел ввиду?
Похож я на мультяшный
Прикольный персонаж
(Из старой сказки) важный.
В дворце страстей я паж.
При них на побегушках,
Как будто состою.
О них и об игрушках
Болтаю и пою.
Они меня гоняют
Друг к дружке по делам,
Как мячиком играют
И счёт ведут голам.
- Возьми игрушку эту!
- Беги туда, сюда!
- Ползи, ищи монету!
- Отдай мне дни, года!
Им, будто, подчиняюсь
И продолжаю бег.
Кручусь, верчусь, стараюсь
Весь свой короткий век.
Мной, вроде, страсти правят
И вроде, им служу.
Они на душу давят.
На них всю жизнь «пашу».
Но это просто сказка,
Придуманная мной,
Весёленькая пляска
С игрушечной войной.
Я сам себе свой образ
В мульт жизни врисовал.
Потом и вид и голос
Не сразу узнавал.
Придуманные страсти
Не управляют мной.
Я автор. В моей власти
Дать духу выходной.
В любой момент покину
Рисованный дворец.
Свои все страсти скину
В игрушечный ларец.
***
Играть мне надоело.
Окончена игра.
И я берусь за дело.
Давно уже пора.
Однажды во бреду
И очень долго думал:
- Что я имел ввиду?
Похож я на мультяшный
Прикольный персонаж
(Из старой сказки) важный.
В дворце страстей я паж.
При них на побегушках,
Как будто состою.
О них и об игрушках
Болтаю и пою.
Они меня гоняют
Друг к дружке по делам,
Как мячиком играют
И счёт ведут голам.
- Возьми игрушку эту!
- Беги туда, сюда!
- Ползи, ищи монету!
- Отдай мне дни, года!
Им, будто, подчиняюсь
И продолжаю бег.
Кручусь, верчусь, стараюсь
Весь свой короткий век.
Мной, вроде, страсти правят
И вроде, им служу.
Они на душу давят.
На них всю жизнь «пашу».
Но это просто сказка,
Придуманная мной,
Весёленькая пляска
С игрушечной войной.
Я сам себе свой образ
В мульт жизни врисовал.
Потом и вид и голос
Не сразу узнавал.
Придуманные страсти
Не управляют мной.
Я автор. В моей власти
Дать духу выходной.
В любой момент покину
Рисованный дворец.
Свои все страсти скину
В игрушечный ларец.
***
Играть мне надоело.
Окончена игра.
И я берусь за дело.
Давно уже пора.
Лев
- «Хилый ты какой-то, Вова.
Что как столб, дурак, стоишь?
Надо боксом заниматься.
Ты ж себя не защитишь.
Ну а что, коль на те мощи,
Что семь лет зовешь ты тёщей,
Нападет, допустим, лев?
Что тогда ты будешь делать?
Убежишь, запрёшься в хлев?»
- «Ну, а что я должен делать?
Нехрен было нападать.
Сам ввязался в передрягу.
Я не стану льва спасать»
Что как столб, дурак, стоишь?
Надо боксом заниматься.
Ты ж себя не защитишь.
Ну а что, коль на те мощи,
Что семь лет зовешь ты тёщей,
Нападет, допустим, лев?
Что тогда ты будешь делать?
Убежишь, запрёшься в хлев?»
- «Ну, а что я должен делать?
Нехрен было нападать.
Сам ввязался в передрягу.
Я не стану льва спасать»
Конечно же, стихи
Стихи мои – конечно же, стихи
И я наверно всё-таки поэт.
Пусть неказисты строчки и тихи,
Но для меня родней и ближе нет.
Да, я совсем ещё не знаменит,
А может быть, известным и не буду,
Но люстра надо мной, а не гранит
И есть мне, что болтать честному люду.
Мне нравится и хочется писать
Карандашом каракули в тетрадке.
Пусть даже мало будут их читать,
В мир прорастут, как огурцы на грядке.
Он мал – мой новорожденный талант,
Но чувства значат больше чем размеры.
Пока я не маэстро (конкурсант)
Нет слуха и возможно чувства меры,
Но строчки всё же сложатся в стихи.
В них будет смысл, а может даже много
И буквы станут звонки и лихи…
Да, размечтался. Ну и что такого?
И я наверно всё-таки поэт.
Пусть неказисты строчки и тихи,
Но для меня родней и ближе нет.
Да, я совсем ещё не знаменит,
А может быть, известным и не буду,
Но люстра надо мной, а не гранит
И есть мне, что болтать честному люду.
Мне нравится и хочется писать
Карандашом каракули в тетрадке.
Пусть даже мало будут их читать,
В мир прорастут, как огурцы на грядке.
Он мал – мой новорожденный талант,
Но чувства значат больше чем размеры.
Пока я не маэстро (конкурсант)
Нет слуха и возможно чувства меры,
Но строчки всё же сложатся в стихи.
В них будет смысл, а может даже много
И буквы станут звонки и лихи…
Да, размечтался. Ну и что такого?
Дуй отсюда
Ну ты, ветер, и вреднючий.
Дуй отсюда! Не мешай!
Мокроносные ты тучи
Надо мною не гоняй,
Ясный свет не заслоняй!
Не листай страниц журнала!
Дай спокойно почитать!
Во вселенной всей нахала
Нет наглей тебя, видать.
Надо, ветер, меру знать.
Ты ж журналов не читаешь.
Эй! Куда понёс? Отдай!
Ну, во что со мной играешь?
В баскетбол? В кольцо бросай!
Снова мимо. Ты промазал.
Эй! Куда опять понёс?
Ты - летучая зараза,
Первородный пылесос!
Ну, отдай мне хоть страницу,
Хоть немного почитать –
Жёлтой прессе подивится…
Дам салфетку поиграть.
Дуй отсюда! Не мешай!
Мокроносные ты тучи
Надо мною не гоняй,
Ясный свет не заслоняй!
Не листай страниц журнала!
Дай спокойно почитать!
Во вселенной всей нахала
Нет наглей тебя, видать.
Надо, ветер, меру знать.
Ты ж журналов не читаешь.
Эй! Куда понёс? Отдай!
Ну, во что со мной играешь?
В баскетбол? В кольцо бросай!
Снова мимо. Ты промазал.
Эй! Куда опять понёс?
Ты - летучая зараза,
Первородный пылесос!
Ну, отдай мне хоть страницу,
Хоть немного почитать –
Жёлтой прессе подивится…
Дам салфетку поиграть.
Промазал Амур
Я встретил её.
Бьётся пульс учащённо
В моих, блин, трусах.
Да, это моё:
Нежно, женственно, стройно,
Всего в трёх шагах.
Ах, сердце поёт
О тех резко и больно
Разбитых мечтах.
Промазал Амур.
Лишь одно только сердце
Стрелой поразил.
Малыш – самодур.
Он мечте открыл дверцу
О сексе (дебил)
О наших фигур
Эротическом дельце,
Слиянии сил.
Да ну, его прочь -
Из души вожделенье
На мусорку чувств.
Один эту ночь,
Подавляя волненье
Гормоновых буйств,
Как йоги точь в точь,
Проведу в устремленьи…
Залечь с ней под куст?
Бьётся пульс учащённо
В моих, блин, трусах.
Да, это моё:
Нежно, женственно, стройно,
Всего в трёх шагах.
Ах, сердце поёт
О тех резко и больно
Разбитых мечтах.
Промазал Амур.
Лишь одно только сердце
Стрелой поразил.
Малыш – самодур.
Он мечте открыл дверцу
О сексе (дебил)
О наших фигур
Эротическом дельце,
Слиянии сил.
Да ну, его прочь -
Из души вожделенье
На мусорку чувств.
Один эту ночь,
Подавляя волненье
Гормоновых буйств,
Как йоги точь в точь,
Проведу в устремленьи…
Залечь с ней под куст?
Стекло
Возвращалась женщина с работы,
Норму, перевыполнив вдвойне.
А в подземном, тёмном переходе
Самый страшный и уродливый в стране
Шёл на встречу ей опасный вроде,
Агрессивный и накачанный вполне
Дядька, широко расставив руки,
Почти весь ей путь загородив.
Тут уж даме стало не до скуки
И с испугу камешек схватив,
Бросила его, что было мочи,
Прямо в морду этого амбала.
(Дело всё происходило ночью.)
С перехода в ночь она бежала,
Слыша позади себя звон страшный,
Дикий крик и мат пятиэтажный: -
«Третий раз..! О сволочи, о дуры,
Твари, с..и..! Господи, прости!
Третий раз стекло из магазина
Не могу домой я донести!
Норму, перевыполнив вдвойне.
А в подземном, тёмном переходе
Самый страшный и уродливый в стране
Шёл на встречу ей опасный вроде,
Агрессивный и накачанный вполне
Дядька, широко расставив руки,
Почти весь ей путь загородив.
Тут уж даме стало не до скуки
И с испугу камешек схватив,
Бросила его, что было мочи,
Прямо в морду этого амбала.
(Дело всё происходило ночью.)
С перехода в ночь она бежала,
Слыша позади себя звон страшный,
Дикий крик и мат пятиэтажный: -
«Третий раз..! О сволочи, о дуры,
Твари, с..и..! Господи, прости!
Третий раз стекло из магазина
Не могу домой я донести!
Этикетки
Правдиво можно лишь молчать.
Слова любые иллюзорны.
Они всё могут означать
И все значенья будут спорны.
Легко названья поменять.
Любые имена условны.
Все «этикетки» можно «снять»
И по другому «переклеить»
И по иному всё понять,
Переосмыслить, переверить,
Пересказать, переузнать,
Иною мерой перемерять.
А истина – она в тиши,
За гранью слов, абзацев, текста.
Доступна только для души.
В речах ей не хватает места.
Слова любые иллюзорны.
Они всё могут означать
И все значенья будут спорны.
Легко названья поменять.
Любые имена условны.
Все «этикетки» можно «снять»
И по другому «переклеить»
И по иному всё понять,
Переосмыслить, переверить,
Пересказать, переузнать,
Иною мерой перемерять.
А истина – она в тиши,
За гранью слов, абзацев, текста.
Доступна только для души.
В речах ей не хватает места.
Небо матом кроют
Люди матом небо кроют,
Языком во рту вертя.
Делать этого не стоит,
Даже молча и шутя.
Разве небо виновато:
В лени, в глупости людской,
В том, что людям вечно надо
Разных штучек целый рой?
Разве люди кредиторы –
Небо по Плутон в долгу?
Нет! Тогда за что укоры
И проклятья, как врагу?
Языком во рту вертя.
Делать этого не стоит,
Даже молча и шутя.
Разве небо виновато:
В лени, в глупости людской,
В том, что людям вечно надо
Разных штучек целый рой?
Разве люди кредиторы –
Небо по Плутон в долгу?
Нет! Тогда за что укоры
И проклятья, как врагу?
Мысли шустрые летают
Мысли шустрые витают
Словно пчёлы в ноосфере
Над сознанием цветущим,
Пранокрыльями махают,
То, что беспробудно верит
На зло фактусам живущим,
За семь метров облетают.
И мозг каждый в разной мере,
Залетая, опыляют.
Покопо`шится в сознаньи
Мысль немного и в другое
Направляется мышленье,
Размножается звучаньем
И сознание живое
Орошает озареньем,
Обрастает в нас сияньем,
Дух и тело беспокоит
То рыданием, то пеньем.
Наших мыслей не бывает.
Мысли сами же свои же.
Голова их не присвоит.
В ноосфере мысль летает,
Выбирает себе крыши
И под ними гнёзда строит.
Но сознанье не рабыня
Шустрых мыслей, а обитель
И оно их или примет
Как родимых иль отринет,
А бывает мысль – вредитель
Рядом с мыслями родными
Обитая, крышу сверлит,
Разум, делая дырявым,
Дух и тело разоряет.
Мудрый мыслей не приемлет
Вредоносную ораву,
Их в сознанье не пускает.
Он их сам же сортирует,
Оставляя лишь умнейших.
Остальные улетают.
Мудрый мысли не балует.
Пусть в мозгу их будет меньше,
Но сознанье опыляют,
Чтоб симпотными плодами
Во всех сферах наполнялась
Жизнь в процессе бесконечном
И прекрасными садами
По вселенной разрасталась,
Шевелилась в танце вечном.
Словно пчёлы в ноосфере
Над сознанием цветущим,
Пранокрыльями махают,
То, что беспробудно верит
На зло фактусам живущим,
За семь метров облетают.
И мозг каждый в разной мере,
Залетая, опыляют.
Покопо`шится в сознаньи
Мысль немного и в другое
Направляется мышленье,
Размножается звучаньем
И сознание живое
Орошает озареньем,
Обрастает в нас сияньем,
Дух и тело беспокоит
То рыданием, то пеньем.
Наших мыслей не бывает.
Мысли сами же свои же.
Голова их не присвоит.
В ноосфере мысль летает,
Выбирает себе крыши
И под ними гнёзда строит.
Но сознанье не рабыня
Шустрых мыслей, а обитель
И оно их или примет
Как родимых иль отринет,
А бывает мысль – вредитель
Рядом с мыслями родными
Обитая, крышу сверлит,
Разум, делая дырявым,
Дух и тело разоряет.
Мудрый мыслей не приемлет
Вредоносную ораву,
Их в сознанье не пускает.
Он их сам же сортирует,
Оставляя лишь умнейших.
Остальные улетают.
Мудрый мысли не балует.
Пусть в мозгу их будет меньше,
Но сознанье опыляют,
Чтоб симпотными плодами
Во всех сферах наполнялась
Жизнь в процессе бесконечном
И прекрасными садами
По вселенной разрасталась,
Шевелилась в танце вечном.
Стою на перекрёстке
Стою, как столб, на перекрёстке
Людских духовных разных троп.
На чёрно-белые полоски
Разделены тропинки, чтоб
На них по долгу не стояли,
А шли и в основном вперёд,
Но лучше, чтоб быстрей бежали
И если кто-то упадёт,
Чтоб далеко вниз не катился,
Петляет каждая тропа
И как бы низко не спустился
И как бы ни была слаба
Душа у путника любого,
Путь для него наверх открыт.
Чтоб не допущен был, такого
Закон вселенский не велит.
Смотрю, как двигаются души.
Как электроны в проводах.
Им к небу проводник не нужен.
Любовь у них в проводниках.
Стою, смотрю. Мне интересно…
Вон, кажется тропа моя.
Пора идти мне, если честно.
Уж очень задержался я.
Но просто так мне надоело
По чёрно-белому шагать.
Пущу-ка, по дороге в дело
Слова и ими украшать
Я стану скучные полоски,
Чтоб было, топать веселей
По тропке узенькой, неброской
Потом кому-то и светлей.
Людских духовных разных троп.
На чёрно-белые полоски
Разделены тропинки, чтоб
На них по долгу не стояли,
А шли и в основном вперёд,
Но лучше, чтоб быстрей бежали
И если кто-то упадёт,
Чтоб далеко вниз не катился,
Петляет каждая тропа
И как бы низко не спустился
И как бы ни была слаба
Душа у путника любого,
Путь для него наверх открыт.
Чтоб не допущен был, такого
Закон вселенский не велит.
Смотрю, как двигаются души.
Как электроны в проводах.
Им к небу проводник не нужен.
Любовь у них в проводниках.
Стою, смотрю. Мне интересно…
Вон, кажется тропа моя.
Пора идти мне, если честно.
Уж очень задержался я.
Но просто так мне надоело
По чёрно-белому шагать.
Пущу-ка, по дороге в дело
Слова и ими украшать
Я стану скучные полоски,
Чтоб было, топать веселей
По тропке узенькой, неброской
Потом кому-то и светлей.
Территория нирваны
Территория безбрежного покоя,
Та изначальная прародина души,
Куда ей вернуться хочется порою,
В уюте отдохнуть сверкающей тиши.
Это территория нирваны,
То место, где пространства больше нет.
Времена сливаются и страны
Воедино, остаётся свет.
Остаётся яркий свет и звук прекрасный
И вечного дыханья Божьего тепло.
Сюда разум не заходит даже ясный.
Желанье ни одно добраться не смогло.
Лишь покой. Я есть и меня нету.
Я теперь и всё и ничего…
Я поток Божественного света,
И звучанье голоса его.
Та изначальная прародина души,
Куда ей вернуться хочется порою,
В уюте отдохнуть сверкающей тиши.
Это территория нирваны,
То место, где пространства больше нет.
Времена сливаются и страны
Воедино, остаётся свет.
Остаётся яркий свет и звук прекрасный
И вечного дыханья Божьего тепло.
Сюда разум не заходит даже ясный.
Желанье ни одно добраться не смогло.
Лишь покой. Я есть и меня нету.
Я теперь и всё и ничего…
Я поток Божественного света,
И звучанье голоса его.