I will never return to the city where I was a boy.
Don’t ask me to come, don’t call me and send me e-mail.
I remember: that city was sunny and festal… Enjoy!
I will never return even though the return is on sale.

I will never be happy without that girl in the yard
That had shown me clearly she didn’t me like anyway.
She was not only beautiful she was attractive and smart.
I was shy and ungainly. I could only watch her and pray.

I have grown up quickly, the world has me called everywhere.
Never having the time to recall what and whom I have liked,
I am mourning now: bestriding the fatal barrier
And I cannot return to the time when my happiness biked…

-- Maybe today, maybe tomorrow,
Maybe some day,
Myybe nevermore…
Maybe with joy, maybe with sorrow…
-- Come anyway,
Darling, por favor!

Here, at this door aiways awaiting
I’m saying «Hi!»
Or «Hello» and smile.
Come in a bus, jogging or scating,
Yelling «banzai»
From the last your mile.

Leave and return now or later,
Come on weekend,
Being debonair.
Let me attract your soul grater
I am your friend,
Always, everywhere…

You are my fate. I am your future.
Be in my team,
Tenderness concealed.
I am your king, you are my duche…
Love’s my mainstream,
And my hope’s field…

Земляку в Германи Виилли Гольдману:
Спасибо, Вилли --
Вы Вдохновили!

* * *

Мы ждали, ждали все – и вот –
Ему исполнилось 600!
О, город юности. Виват!
Где б ни был, черновчанин рад.
И рюмку малую хотя б
Рванет в честь праздника...
Октябрь
Расцвечивает юбилей.
Каштаны падают с ветвей,
Погода. Празднику она
Не помешает. Пей др дна
За Киевскую и за двор,
Сияющую до сих пор
Любовь, дарившую стихи,
За горы милой чепухи,
В которой потаенный смысл.
600. Какой в наборе числ
Нумерология найдет
Судьбы счастливый поворот?
Благословения в сердцах:
Пусть эта радость в Черновцах
Не иссякает никогда!
Пусть все иные города
Признают: он прекрасней всех.
Пусть в нем искрится детский смех,
Пестрят на улицах цветы,
Многоязыкой доброты
Мой светлый город, не теряй!
Ты вспоминаешься, как рай.
Нет на Нагорной школы. Но,
В мечтах приходим все равно
К вратам за коими душа
Взрастала, истиной дыша.
Будь счистлив город! Будь здоров!
Прими в числе иных даров
Благословение мое
На благолепное житье!

Шана това у метука!
Да будет наша жизнь легка,
Еда сладка, постель мягка
И друга на плече рука.

Шана това у метука!
Да будет чистою река,
Над ней – окошки теремка,
Где голос радостный сынка.

Шана това у метука,
Да не коснется душ тоска,
Обезоружим дурака,
Взойдем в судьбе на два шажка.

Будь от звонка и до звонка
Мечта светла, любовь жарка,
В восторге каждого денька...
Шана това у метука!

Есть фамилия в Сибири – Венцимеров.
Год от года шире с ней знакомых круг
Экс-журфаковцев, поэтов, офицеров,
Музыкантов – и всех прочих. Каждый – друг.

Были годы: по дорогам сельским «рафик»
Репортера-Венцимерова носил.
А сегодня сетевой разносит траффик...
Только жаль, что год от года меньше сил.

Только жаль – друзья старинные уходят.
Остаются их портреты и мечты.
И в эфире давних песен не заводят,
Тех, которые любили я и ты.

Говорят, те песни нынче «не в формате»,
Как и мы. Но вот в сети стихи мои
Разбираются... Ну, что ж, берите, нате...
А в стихах тех давних песен соловьи,

Давних встреч восторги, давних обещаний
Исполнение – и зимняя печаль
Серщце ранивших разрывов и прощаний,
Ностальгии неуемная печать.

На Разъезде дом стареет – и усадка
Погружает глубже в память чудо-дни.
В них жилось светло, восторженно и сладко...
Все что было помню, ты уж извини.

Где мы жили, что мы пели, как любили –
Все в строку ложится, попадая в ритм.
Неизменны предпочтения и стили,
Символ веры и приемы лепки рифм.

Ничего не переделать, не отсеять.
Невозможен от себя самих отказ.
Нашу преданность когда-нибкдь оценят
И расскажут внукам-правнукам о нас.

Присылайте мне приятные записки,
Откликайтесь на стихи мои светло.
Вспоминайте иногда в Новосибирске
Венцимерова. Он предан вам зело.

Отчего она лжет?
Быть правдивой умней.
Ложь, как грязь, на душе повисает,
Застывает премерзкой коростой на ней
И, увы, никого не спасает.

Для сокрытия лжи
Ложь кладется на ложь.
И глаза и движения лживы...
Ты два снимка сравни:
Первый с ангелом схож,
У второго на ад перспективы.

Мне чернобыльский ас-
Вертолетчик внушал.
-- Я из ада единственный вышел
Может быть оттого лишь,
Что в жизни не лгал.
Защищаемый правдою выжил.

Отчего она лжет?
Нужно так поступать,
Чтобы мог за обедом с друзьями
Без утайки о каждом своем толковать
Часе жизни, сияя глазами...

Что стоишь качаясь,
Пьяная Альбина,
Головой касаясь
Полки магазина.
Видно по молодке:
Ночью не дремала.
Было много водки,
А закуски мало.
Что же ты, Альбина,
Не прогонишь мужа?
Он такой дубина –
Дальше будет хуже.
Вскорости сопьется.
А к сему вдобавок
Будет и колоться –
И не станет бабок.
Ты от огорченья
Тоже примешь дозу.
Прекрати мученья...
... Поменяем позу!
Я с тобой, Альбина,
Сотворю такое...
Загрустит рябина
В парке над рекою.
Загрустит рябина
По объятьям дуба...
Как ты мной любима!
Любо, братцы, любо...

Белла Шойхет... С этой девочкой из класса
Мы -- соседи через ряд. .. И вновь, как тать,
К бедолаге за спиною я подкрался –
И за грудки ее маленькие -- хвать!

Почему-то только с ней игрою этой
Развлекался я в предчувствии любви.
Представлялась восхитительною жертвой,
Притягательной и нежной виз-а-ви...

Я однажды подсмотрел: она писала
Песню модную в тетралке... Для нее
Демонстрацией искусного вокала
Прогорланил во все горлыще моё:

Смотри пилот, какое небо хмурое,
Огнем мерцает темной тучи край.
Суровый день грозит дождем и бурею,
Не улетай, родной, не улетай...

Удостоен благодарственного взгляда...
Я запомнил, хоть полвека пронеслось.
Стыдно-детское бы открывать не надо,
Да вот помнится... А судьбы мчались врозь.

Я мужал на комсомольском Криворожье
И солдатский отдавал Отчизне долг.
Там судьба меня воспитывала строже,
Благоглупости ушли – таков итог.

Я в столице дозревал, потом в Сибири
Воплощал себя в радийные дела...
Все уже в стране обетованной были
Одноклассники – и Белла там была.

И едва ли вспоминала хулигана...
Пусть мое благословение теперь
Понесется над простором океана
И в соклассницыну постучится дверь.

Так стремительно промчались наши годы.
Что осталось, пусть уж в радости пройдет.
И подольше б до прощальной топать коды –
Миг за мигом, день за днем, за годом год...

O, hello! I am sorry!
I am well, don’t worry.
I am thinking of Corie
Which is queen of my mind.
The librarian Corie
Is the star of the storey,
Is the best apriory,
She is pretty and kind.

I wiil tell you a story
Of rhe prettiest Corie.
What a wonderful story,
Which is tender and bright.
The librarian Corie
Is a part of my glory.
The librarian Corie
Is the brand of my night.

If you leave me, my Corie,
So my heart will be gory
Like a parrot, a lory
Will I crying repeat:
My librarian Corie,
My librarian Corie,
My librarian Corie,
Be with me for a bit!

Никто не станет более чужой,
Чем та, кого любил самозабвенно.
Оставшись с обожженною душой,
Не в ненависть погрузишься мгновенно,
А в безразличье, сиречь – в нелюбовь.
Оно любви, не ненависть – антоним.
И ни восторженных ни злобных строф
Вослед любви убитой не уроним.

Когда любовь былую размозжим,
Когда ее предательством отравим,
Никто не станет более чужим,
Чем тот, кто был изменою изранен.
И ежели сгорит его душа,
Едва ль тогда резонно удивляться,
Что стала для него нехороша
Продажная искательница блядства.

Продажность, мишурою ослепя,
Бесценного трагически лишает,
Выходит, предала она себя,
За это Бог от рая отрешает.
Ее измена – кара для нее.
Одно ей безнадежно остается:
Навеки бездуховное житье –
Оно существованьем назовется...

На компьютере захватанном –
Надоел потертый куб –
«Ваши пальцы пахнут ладаном»...»
Хорошо, что есть «Ю-Тьюб».

Ничего давно не надо нам,
Только б слушать в сотый раз:
«Ваши пальцы пахнут ладаном..»,
Где есть что-то и о нас...

В этом чуде неразгаданном –
Озарение творца:
«Ваши пальцы авхнут ладаном...»,
Обертонами певца.

Неизбывная отрада нам –
Этот старенький романс:
«Ваши пальцы пахнут ладаном...» --
Дайте мне последний шанс...

Да, все мы смертны, хоть не по нутру
Мне эта истина, страшнее нету.
Но в час положенный и я умру
И память обо мне сотрет седая Лета...

Из стихов Ю.В. Андропова

Юрий Вэлвович Либерман, тайный поэт,
Вам известен как Юрий Андропов...
Чем его оправдать? Оправдания нет.
За воспитанника агитпропов

Голосует единственный праведный факт:
Он стихам посвящает раздумья...
В них – еврейской души его светлый экстракт.. ...
читать целиком »

Мы, на свет появляясь, орем.
-- Вот он я! – объявляется миру.
Не по хорошу мил, а по милу...
Остальное в расчет не берем...

Топ-топ-топ! – по планете идем.
Первый шаг неуверен, нестоек.
А потом нас восславит историк...
Остальное в расчет не берем.

Ищем, с кем бы остаться вдвоем,
С кем бы вместе шагать по дороге.
Ошибаемся чаще в итоге...
Остальное в расчет не берем.

Жизнь кончается, входим в проем:
-- Вот я, Господи, ветхий и грешный,
Только в ад не желаю кромешный... –
Остальное в расчет не берем...

У поэта ни кола и ни двора.
Он живет как птичка певчая свободно.
Одиноки дни его и вечера.
Как – вчера, так несомненно и сегодня.

А душа его полным-полна надежд.
В ожидании любви не закрывает
До глубокой ночи покрасневших вежд.
Все крго-то и чего-то ожидает..

Ожидает: постучит к нему любовь
И, как некогда обнимет и утешит.
Только ты любви, поэт не прекословь.
Зря надежда лжет: вернутся те же,

Те, кто прежде был тобой любим,
Незабвенные, невозвратимы.
В них сгорело чувств – только дым –
Ни тепла ни света нет от дыма.

Но придет однажды новая любовь.
Да не будут души на глухом запоре.
Как войдет – любовь, ты к сердцу принатовь
Навсегда, поэт – на радость и на горе…

Подружка верная и я –
Мы обе из максималистов.
Нам дай покруче бытия,
И к жизни интерес неистов.

И мы с ней постучались в ШЮЖ,
И с ранней юности – с журфаком.
А взялся, говорят, за гуж,
Вся жизнь под перышком, как знаком...

Я, собственно, могу начать
И с зарождения: в затакте
Взяла участие печать –
В занятном, необычном факте

Валеры Хилтунена роль
Не будь судьбой не оцененной ...
читать целиком »

Овчинец, Суражский район...
В музее туесок с цветами.
Овчинским дедом сотворен
При вдохновении с мечтами,

Что лето ягоды несет.
С любовью из бересты склеен.
В местах окрестных есть завод,
Что немцем некогда затеян.

Завод чугунное литье
Изготовлял с большим доходом.
Ну, а рабочее житье –
В хомут впрягайся год за годом

С рассветом точно по гудку.
Рабочему не много выгод.
Они – владельцу-чужаку ...
читать целиком »

Будто порваных писем клочки,
Опускаются наземь снежинки.
На удачу держи кулачки.
Кем любима сегодня. Скажи – кем?

Впрочем. Ладно. Не надо, молчи.
До подробностей что мне за дело?
Поживу, пока в доме харчи.
За окошком. Гляди, побелело.

Побелела моя голова,
Что давно в облаках не витала.
Ты, наверное. Все же права:
Нам с тобою любви нехватало.

Рое нелепый, шутя, растоптал,
Разорвал на клочки примитивно
Ту любовь, о которой мечтал
И в которую верил наивно.

Я стенал вечерами:
-- Любви! –
Отвечало лишь гулкое эхо.
Все мое на клочки изорви –
И держи кулачки для успеха.

А не надо бы мне горевать,
За разбитую чашку держаться.
Мне бы тоже на все наплевать –
И с другими взахлеб обниматься.

Но других не желалось ни губ,
Ни улыбок. Ни жарких объятий.
Оказалось. Что я – однолюб
По причине, наверно. Заклятий.

Заковыка в душе и в мозгу –
Объяснить не умею иначе.
Я себе изменить не могу
А тебе, хоть и бывшей, тем паче...

Кассет архивных ценна кладь.
Удачами судьбу согреешь.
Меня предпочитают звать
По отчеству – Сергей Сергеич.

В программу «Время» много лет
Гнал из Челябинска сюжеты.
Остался ли в эфире след? –
Вопрос вопросов... А ответы

Возможно, может зритель дать,
А может быть и нет, не знаю.
Ну, и не стану уповать.
Я как продюсер возглавляю

Теперь «Губернию» ...
читать целиком »

Моей судьбы апофеоз
Вначале выглядел прикольно.
Я ничего не брал всерьез
Ответственно и протокольно.

А впрочем, достиженья есть:
Женился и завел дочурку.
И я – москвич – большая честь –
Могу теперь взирать вприщурку

На тех, кто матримониал
Никак с московскою пропиской
Расчетливо не увязал,
Не понял перспективы близкой.

А у меня прописка есть,
А с ней – большие перспективы ...
читать целиком »

Я в середине сентября
Назад в Москву из Красноярска
Вернулся... Кроны серебря
Свет осени сгущался ярко.

Какие новости, журфак?
Во-первых, классная общага.
Проща й, наш филиал, где так
Задорно множилась отвага,

Где столько выпито в кругу
Друзей под ритм крутого рока.
И я едва ли вам солгу
На вздохе, что любовь жестока...

На первом курсе я любил –
Ох! – однокурсницу Ирину ...
читать целиком »

Тбилиси... Там я был рожден,
Хохол – казак наполовину...
Отец был украинцем... Он
Гнул над сукном с иглою спину –

Портняжил... Нажил ишиас..
В надежде справиться с болезнью
На Украине, взял и нас
В Звенигородку... Строчкой в песню

Судьбы моей вошла она,
Хохлацкая Звенигородка,
Что возле Умани... Видна
Веков ушедших в ней бороздка.. ...
читать целиком »

Куда летит моя планета
Во власти несмиримых воль?
Не новость, что удел поэта –
Растравливливать былую боль.

Той боли, в коей все истоки,
Не ожидается конца,
Но в ней берут начало строки –
И откликаются сердца.

Те строки-нити в ткань романа
Связались-выткались.. Зачем?
Без самохвального обмана –
Едва ль для назиданья всем.

Я, не развешивая клюквы,
Воспел и чувства и дела,
Чтоб знала до последней буквы
Ты все, что мерзко предала...

Голубоглазый жесткий супермен,
По экстерьеру – истинный ариец.
Ему такие выси покорились
На выходе из институтских стен!...

В тот год, когда журфаковский диплом
Я защищал раскованно и круто,
Он получил диплом литинститута,
Знак качества на нем – куда с добром!

Вопрос: а как же он туда попал,
Провинциальный хлопчик украинский?
Понятно, что чего-то накропал,
Но конкурс.. ...
читать целиком »

Здравствуй, душенька, здравствуй, лапочка!
Здравствуй, светоч моей судьбы!
Снова весточка, словно ласточка,
Прилетела на свет избы.

Что поделаешь, ты – любимая,
Не поправить, не отменить.
Не порвется вовек незримая
Нас связавшая крепко нить.

По-над памятью – песня-радуга.
И акациевый дурман
Заливает опять как патока,
Но с горчинкою, наш роман.

Что поделаешь, что поделаешь –
Жди меня и ищи меня...
Юным сердцем в любовь уверуешь
До последнего в жизни дня.

До последнего, до последнего –
В ней, огромной, как океан,
Плещет солнышко... Жар и свет его
Озаряют былой роман...

Одаряют воспоминанием –
Благодарствуем за него...
Проглядим его со старанием:
Все же лучше, чем ничего.

В одинокой моей конфузии
Память нежности так светла.
И поверить хочу иллюзии,
Что любовь не совсем ушла...

Каждой весточке тихо радуюсь.
Шли депеши, прошу, и впредь...
Я, как видишь, пока барахтаюсь
И надеюсь еще успеть...

Прекрасный тенор - Йозеф Шмидт
Был незаслуженно забыт.
Остались пыльные архивы
И опер старые мотивы.

Аплодисменты, крики:"Браво!",
Успех у женщин, шарм и слава,
И залы публики полны.
Все это было до войны.

Афиши, шумные гастроли.
Но, по иронии злой доли,
Любимца зрительских сердец
Ждал мученический венец ...
читать целиком »

Я документы забрала.
Перенесла их на вечерний.
Другая жизнь совсем пошла.
Я папе с маме о дочерней

Проблеме, чтобы не терзать,
Не растравлять сердца и нервы,
Не стала даже и писать.
Закончился счастливый первый

Большой журфаковский этап.
Чего же ждать от жизни дальше?
Ученье завершить хотя б
И на вечернем, жить без фальши...

Мой Кобозев, конечно, пил.
Чудесный и сердечный парень
Безбашенно талантлив был ...
читать целиком »

Памяти Алексея Охрименко

В строю впечатления скудны:
-- Налево! Направо! Вперед... –
Чтоб скрасить армейские будни,
Запел я... А кто не поет?

Готовим концерт с другом Лехой.
Послушать пришел замполит:
-- Да вроде нормально, неплохо...
Но Дмитриев все заострит... --

Все в части о нем вспоминают,
Шутник, говорят. и певец...
Зачем же его отсылают?
-- Вернется! –
И вот, наконец,

Вернулся из командировки.
Метр с кепкой. Он – сразу же – в клуб,
Где самый разгар подготовки.
Послушал. На слово не скуп:

-- Поете, ребята, прилично.
Сварганим концерт на ура!
Гитару подайте. Вам лично --
Что в поезде слышал вчера:

«Я был батальонный разведчик,
А ён писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик,
А ён спал с моею жаной...»

-- Кто автор лихого шансона?
-- Не знаю... Наверно – народ...
Такое сужденье резонно,
Народ согласится, возьмет.

Но кто-то же в строчку, как в стенку,
Слова-кирпичи положил...
ОхрИменко (иль ОхримЕнко)
В строю всю войну отслужил.

Чтоб скрасить армейские будни,
Он песни писал с матерком.
И пел без виолы и лютни
Товарищам над костерком.

Потом возвратился в столицу,
Потом возвратились друзья...
Как правды окопной частицу
Влить в песню? Без правды нельзя.

Дом в Чистом стоял переулке...
Володя садился к фоно,
Чьи звуки щемящи и гулки –
И в песне звучало оно,

То честное, что для народа
Не тайна, поскольку народ
Наивен и чист, как природа,
Правдиво и честно поет.

Володя, хозяин квартиры
С фамилией Шрайберг играл.
Алеша без собственной лиры –
Гитары нигде не бывал.

Сережа с фамилией Кристи,
Их третий, надежнейший друг.
И в каждом, как в классном артисте,
Кураж и сотворчества дух...

Творили то порознь, то вместе.
Иначе они не могли.
Писали народные песни.
В них правда войны, соль земли.

Владимир Семеныч Высоцкий...
Вот снимок. Напялил пацан
Мундир перешитый отцовский...
Сыны, воевавшим отцам

В ту пору во всем подражали.
И странно ль, что первым запел
Ту песню – в ней слезы дрожали.
Он понял в ней все – и посмел...

И он, как Охрименко честен.
Так яростно песня звучит.
Но автор ему неизвестен,
Что автору малость горчит.

Ведь есть у «Разведчика...» автор.
Не будет теперь позабыт.
Он влился в народ, написав то...
Послушаешь – сердце щемит...

«Я был батальонный разведчмк.
А он писаришка штабной.
Я был за Россию ответчик.
А он спал с моею женой...»

Я из учительской семьи
Из Ново-Шорина в Поволжье.
Нижегородщина в мои
Доныне сны приходит... Боже,

Была здесь тишь да благодать,
Чтоб мне привольнее дышалось.
Безлюдье горько наблюдать
На малой родине – и жалость

Обуревает... Папа мой
По части цифр, углов и линий
Был дока. Светлой головой
Он – словно Лобачевский. Сильный

Математический талант ...
читать целиком »

Опять руснет шлет в виртуале гостя –
В реале не встречались сорок лет.
Стихи подвигли – и Ефремов Костя
Откликнулся – и теплый шлет привет.

Привет, мой одноклассник, однокурсник,
Улыбчивый, лобастенький крепыш...
В воспоминаньях радостных и грустных
Ты в эти дни передо мной стоишь.

Сначала вспомнил плащ твой серебристый...
Неужто сохранился до сих пор?...
Мы в этой жизни странники, туристы,
Жизнь быстротечна – (Господу в укор)...

Наш город – украинско-молдаванский,
И русский, и еврейский – сплав сердец...
Я вспоминаю: класс наш хулиганский
Увещевать явился твой отец.

Ты был примерным, не был хулиганом
В отличие хотя бы от меня...
Отец перстом, тяжелым, как наганом,
Грозился, всех заранее казня...

Мне помнится и состязанье в парке,
Где ты – на время – штопешь носок...
Картины детства радостны и ярки,
Жаль, что давно снег выпал на висок...

Потом мы в ЧСТ, в элитной группе.
Ты рисовал отлично и чертил.
А я – середнячок... Со всеми вкупе
За курсом курс упрямо проходил...

На выпускном ты был красив и моден,
Рубашки ворот – уголками вверх...
Военкомат... Ты в офицеры годен...
Хотел и я, но военком отверг...

То день последний был, что нас сближая,
Уже и разводил нас по судьбе.
Моя – своя, ну а твоя – чужая,
...А человек играет на трубе...

И каждая судьба слезой омыта,
Над каждою cудьбой своя звезда...
Ты до костей промерз на мысе Шмидта,
Меня, как видишь, занесло сюда...

Судьбу чужую со своей не спаришь...
Мы живы оба, так чего еще?
Спасибо, что откликнулся, товарищ,
Подставил в горе сильное плечо...

Мария Федоровна Киселица --
Дай Бог прожить сто лет, не зная бед --
Грустит с той песней или веселится?
Ее прославил навсегда поэт...

Поверишь ли, что минуло полвека
С тех пор, как песня покорила мир?
И нескончаемо разносит эхо
Слова о речке у «пiднiжжя гiр»...

Мединститут стоит на Театралке.
Он шлет своих парней практиковать ...
читать целиком »